После всё, что от них осталось, привезли в обувной коробке два служителя Ордена Идиотских Подвигов. Говорят, был не бой, а танец: взмахи, па, искры, свист и рокот. Свидетели плакали в голос, катарсис подлинный.
Говорят, узнав, как они погибли, даже родня покатывалась со смеху, впрочем, на панихиде всё было чинно. Говорят, о них уже пишут гимны, шьют в их честь сувениры из синтепона и меха, тёзкам их наливают бесплатно вина.
Говорят, без упоминания их имён не обходится даже репортаж о погоде, даже интервью с заштатной кухаркой. Все подряд слетелись, как мухи на мёд, и изрекают разные глупости вроде "Видно, Буджум ошибистей Снарка!"
Прелесть в том, что кто бы как ни галдел, какие бы умники ни кружили звенящим роем, чьих бы ни задевали чувств, действительное положение дел известно только мертвым героям. И мне. Но я промолчу.
Ну вот и кончилась пороша, И солнце светит сквозь прорехи, Как шаткий мостик в мое прошлое От самолета трап отъехал, И сразу мелким стало горе, Словно макет жилых построек. В иллюминатор этот город Ладошкою прикрою.
А он ничуть не опечалится, Ему не велика потеря И там, где я бродил ночами, Теперь другой шаги отмерит. А мы с тобою люди взрослые, К тому же мы друг друга стоим, А для других мы свое прошлое Ладошкою прикроем.
Потом с годами все неслышнее Для нас чужое горе станет, И не заметим, как под крышами Фамильным скарбом обрастаем. И будем принимать участие, Но равнодушней станем втрое, Потом глаза на настоящее Ладошкою прикроем.
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
И куда меня только не заносило любопытство! На днях вот занесло из Москвы в Тайный Город. Ой, блин, ну и отраженьице! Я всегда знала: наш Дефолтсити — чокнутый. Но чтобы до такой степени... Коммуналка, битком набитая «прежними». Все помнят лучшие (как сыр в масле), и худшие (уцелеть бы) времена. Аристократически умны, эрудированы, хороши собой, поражены в правах. Все злые и с хорошей памятью. Люто дерутся между собой за старые обиды и элегантно подкинутого в суп свежего таракана. Но — дружно и сплочённо прикрывают соседа от «всяких понаехавших»: старый недруг лучше нового не пойми кого. А новые едут, едут... Жадное место! Собирает коллекцию всякой твари — чтобы скрестить ужа с ежом или светящейся медузой и сплести в небе узор из того, что получится. Квартирный вопрос портит карму и характер: от любви до ненависти, от ненависти до любви — один шаг. Я живу здесь. Сегодня я люблю этот город.