Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Название: Тень ищет своё место (История с фотографией, часть 5)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: R
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: В холодном мире Голкья одна за другой оживают самые странные и страшные сказки. Неуёмные пассионарии расшатали давно устоявшийся порядок, попрали закон и обычаи. Выйдет ли из этого что-то хорошее, или все перемены — к худшему? Пока мудрые спорят о нужности и цене прогресса, охотники — зимуют зиму, наву Ромиге хорошо бы решить свои личные проблемы и вернуться домой живым.
Предупреждения: попаданец, амнезия, ксенофилия, каннибализм, смерти второстепенных персонажей.
Начало: chorgorr.diary.ru/p211900655.htm
Всё вместе на Фикбуке: ficbook.net/readfic/5216239
На Самиздате: samlib.ru/editors/h/holinadzhemardxjan_t_j/ten_...
25.04.2017***
Наритьяра Младший, вернее, уже единственный, смотрел на звёзды из середины Ярмарочного круга. С тех пор, как он обрёл право и возможность выбирать, он всегда ходил за силой в одиночестве. Камни без «ключа» дают меньше и медленнее? Да, зато можно не остерегаться и не накручивать себя. Просто дойти до середины круга, рухнуть навзничь и перестать быть, а потом вдумчиво и неторопливо собрать себя заново. Это как превращение Летучей песни, только не для тела, а для рассудка и чувств. Младший выучился этому сам, от лютейшего страха перед учителем и Средним, от отчаяния и безнадёги, от смертельной усталости. Долго-долго стихии Голкья обращались с ним ласковее, чем двуногие.
До посвящения всё было иначе: тёплый родительский дом. И сейчас многое переменилось к лучшему, только он пока не привык… А стоит ли привыкать к хорошему, если за беззакония троих Наритьяр мудрые спросят с последнего выжившего? Пока стихии не успокоились, он нужен и жив. А потом — сразу суд. Может ли Совет его оправдать, или приговорит к изгнанию? От щемящей тоски раскрытые в небо глаза заплывают слезами. Холодно и больно, будто кристаллы льда прорастают сквозь сердце. По делам, последний из Наритьяр готов изгнать себя сам. Давно ли Кьяри из дома Занна с радостью и гордостью принимал служение? Боялся одного: что не выдержит испытаний. Желал хранить охотников своего клана и всех обитателей Голкья. Вместо этого Наритьяра Младший насильничал, убивал, живоедствовал, творил запретную ворожбу над теми, кого обязался хранить. А других хранителей, добросовестных, он подставлял под удары стихий, заманивал в ловушку Старшего, помогал Среднему приводить братьев и сестёр по служению к жуткой, беззаконной присяге. Он всё видел, понимал, участвовал. Очень хотел остановиться и остановить творимый ужас, но не смог. Не хватало сил, опыта, знаний — а главное, духу. Он трусливо, покорненько лёг под Среднего и ждал, хитрил, выгадывал. Дождался. Сделал так, чтобы мудрые смогли удержать Голкья на краю обрыва. Удержали! Ещё шесть или семь песен, и «качели смерти» остановятся. Наритьяра мог бы протянуть дольше: не направлять, не согласовывать столь безупречно усилия поющих. Но он слишком устал, а кратчайший путь к цели — по лучу, как Солнце светит.
По воле Среднего, Младший тоже изменил себя силой Солнца. Изменил настолько, что ему трудно и больно входить в ночной, зимний Ярмарочный круг. Особенно в круг, который недавно возродился родственной ему силой Теней и щедро, от избытка, сочится ею. Даже странно! Наритьяра никогда не видел возрождённых кругов, впервые прикоснулся к этой древней сказке. Не с чем сравнить, хотя… Нет, чем валяться тут битой тушкой, оплакивать свою непутёвую жизнь и бездарное служение…
Мудрый размазал рукавом слёзы, поднялся на ноги и ещё раз поблагодарил возрождённые Камни за мгновения покоя, за подаренную силу. И сразу же завёл песнь перехода, шагнул в любимый круг Среднего. В тот самый, возле которого чужой воин Нимрин убил несостоявшегося Великого Голкиру, а позже пел и едва не сгорел. Тут всё было очень странно: надо предупредить Вильяру и всех, чтобы этими Камнями пока не пользовались.
Наритьяра ушёл в третий круг, далеко в стороне, где ничего выдающегося за последние дни, луны и года не происходило, где даже Великих песен в этот раз не пели. Нет, больше никаких сомнений: сила Теней возросла везде. Мягонько, вкрадчиво, так что даже чуткий колдун, внимательно слушавший стихии, не сразу это заметил. Он-то отслеживал затухающий ритм «качелей», а тут, видимо, произошёл один быстрый, но плавный сдвиг. Что бы это значило? Догадки — очень неприятные, надо обсудить их с хранителем знаний. Да не безмолвной речью, а лицом к лицу.
Наритяра вернулся в Ярмарочный круг и, не мешкая, вышел вон. Едва миновал каменные ворота, привычно втянул голову в плечи, зыркнул по сторонам: как белянка вылезает из норы. Никого. Запечатал камень и побежал под гору. На бегу уже спел Летучую: так быстрее, и подбить труднее, если Стурши караулит поблизости.
Вообще, удивительно! Нимрин убил Среднего, а сам едва не погиб от руки Стурши, от которого Младший увернулся в закоулках ярмарки. Можно подумать, он, увернувшийся, ловчее всех троих. Или просто удачливее? Лишь бы удачи хватило, чтобы закончить с «качелями»! Дальше — будь, что будет…
29.04.2017***
Мудрый Нельмара зевнул до хруста в челюстях, безмолвной речи это не мешало: «Значит, по-твоему, мудрый Латира, некто угостил Тени кровью живого, разумного, одарённого?»
Ответ собеседника отдался болью в затылке — признак крайней усталости. Латира, который вытащил Нельмару из глухого сна своим зовом, был явно бодрее: «Да, о мудрый Нельмара, я уверен, что кто-то провёл запретный обряд в круге или на тайном алтаре. Призвал ли он Тень в дневной мир, я пока не знаю. Но надеюсь выяснить вскорости. Ты же помнишь, мой учитель выследил и упокоил последних древних Теней на Арха Голкья и островах. Альдира успел побывать у него загонщиком. На мою долю добычи не досталось. Однако всем приметам, уловкам и песням старейший Тамисанара меня научил… А поделился ли он с тобой, о хранитель знаний?»
Нельмара сердито фыркнул, хотя собеседник не мог этого слышать: «Тамисанара — скрытный поганец, да настигнет его почесуха по ту сторону звёзд! Он сказал мне, что передал всё нужное из рук в руки своим ученикам, и этого довольно. Тогда я с ним согласился! Но стараниями Наритьяр, из восьми учеников Тамисанары живы остались только вы с Альдирой, а вы учеников не брали.»
«Мы не брали? А нам кто-нибудь их давал?» Возразить на такой упрёк хранителю знаний было нечем, только просить прощения, но для этого нужно видеть глаза. Промолчал. «Ладно, Нельмара, дело прошлое!» — продолжил его незримый собеседник, — «Двое — не так уж мало. Могло быть хуже.»
Тяжкий вздох: «Могло. А ещё, Латира, я рассказал Среднему всё, что узнал о Тенях от других старейших. Конечно, Солнечная сторона интересовала поганого перевёртыша сильнее. Но знания о запретных обрядах всех старших и младших стихий, о древних блуждающих алтарях он вымучил из меня до капли.»
«Ну, Средний-то мёртв и не признается, кого чему успел научить. И Старший тоже. А вот живые… Хорошо бы ты, Нельмара, собрал Совет, обязал явиться всех-всех-всех и задал вопросы. А мы с Альдирой посидели бы в разных уголках да поприсматривались. Повелителя Теней, который начал набирать силу, должно быть видно».
Нельмара поскрёб в затылке: «Как ты думаешь, Латира, можем мы обождать со сбором день или два? До окончания Великих песен?»
«Не знаю! При желании и умении, за день можно наплодить целую стаю новых Теней. Но раньше-то ты всё равно всех не соберёшь?»
«Вернётся из круга Наритьяра, я уточню с ним расклады по времени и кругам, тогда решу… Ты придёшь с Вильярой и Нимрином? Как они?»
Латира ответил коротко: «Живые». И тут же добавил: «Придём втроём, если не случится ничего нового». И переспросил: «Стурши больше не объявлялся?»
Нельмара снова тяжело вздохнул, вопрос — больной: «Ласма смотрела на изнанке сна, Груна — по следам в Снежных норах. Сказали, ушёл. Ты доверяешь трактирщикам со своей ярмарки?»
«Принимаю их свидетельства, но опасаюсь, что Стурши — дичь им не по зубам.»
Нельмара мог бы напомнить, что дичь оказалась не по зубам даже некоторым мудрым и воинам. Куда уж там трактирщикам! Но воздержался: «Мы-то с рыжиком не побежим по следам Стурши, пока не закончим подчищать за Средним. Сам понимаешь, Латира!»
«Понимаю… С рыжиком, говоришь? А ты, что, передумал настаивать на изгнании Младшего Наритьяры?»
«Я беседую с ним все эти дни. Смотрю. Думаю. Не могу решить. Кажется, после Среднего, он — самый толковый из молодых мудрых. Но в том-то и дело: после Среднего. Как тот поганец втёрся в доверие?! Не хочу ошибиться второй раз…»
Латира не ответил прямо. Помолчал, а потом заговорил о проявлениях Солнечной стихии и об одарённых, в ком она сильна. Любимым детям Солнца свойственно ослеплять всех вокруг сиянием истинных или мнимых достоинств, обещать тепло, привлекать и манить… Конечно, мудрый Нельмара сам знал всё это! Тем более досадно, как задёшево он купился на солнечное очарование Среднего Наритьяры. Осталось раскопать корни своей тёплой приязни к Младшему… Эх, рыжик!
«Нельмара, а правильно ли я понял, что ты сейчас этому мелкому поганцу — временный учитель?»
«Уговора меж нами нет, но вроде этого».
«И ты видишь, как он рвётся на части, чтобы исправить содеянное? Скажи-ка, мудный Нельмара, чем бы всё закончилось без него?»
«Сам знаешь, Латира! Плохо бы всё закончилось… Э, то есть, ты за жизнь для Наритьяры? Напоминаешь мне, что учитель обязан защищать ученика, даже временного и необъявленного?»
В ответных словах собеседника Нельмара с удивлением ощутил тепло улыбки: «Учитель в миг опасности встаёт между учеником и стихией, грозит ли она ему извне, или берёт верх над ним изнутри. Ты сам знаешь, что Наритьяра Старший не баловал учеников заботой и защитой. Я не сужу, чего твой рыжий заслужил своим служением. Но думаю, если после остановки «качелей» его понесёт кувырком, то худо будет всем».
«Даже не поспоришь с тобою, серый! Где столько ума набрался? В ярмарочном шатре на шкуры бросали?»
«И там — тоже…»
10.05.2017, с небольшим апдейтом 18.05.2017Резко повеяло холодом. Струя позёмки втекла в Залу Совета, взвилась, завихрилась — и вот уже молодой колдун, о котором говорили, стоит посреди залы. Взъерошенный, явно чем-то растревоженный.
— Мудрый Нельмара, скажи, что ты знаешь о внезапном усилении одной стихии? — с места, скороговоркой, и быстрый взгляд в глаза, насторожённый и требовательный.
— Какой именно? Младшей или старшей? — нарочито спокойно уточнил Нельмара, принимая вопрос как бы в общем.
Рыжик мотнул головой, сердито вздёрнул губу:
— Теней. Я их в круге почувствовал… В трёх кругах: в Ярмарочном, у Синего фиорда, на Красном холме. Дальше проверять не стал, поспешил вернуться, чтобы посоветоваться с тобой.
Нельмара одобрительно кивнул ему:
— Латира подтверждает, что Тени набрали силу. Он обнаружил это сегодня ночью, недавно разбудил меня. А больше пока никто ничего не заметил. Разбираться будем. Быстро, но без спешки.
Рыжий фыркнул:
— Не заметили? Или не сообщили ни тебе, ни мне? Хорошо, если помалкивает один, кто накормил Теней! А если целая стая его покрывает?
— Стая? — переспросил Нельмара. — А расскажи-ка мне, братец Наритьяра, что ты обо всём этом знаешь?
— О стае — ничего. Просто подумалось нехорошее… Про молодых архан… Никого не подозреваю, однако дураков там больше, чем везде.
Нельмара неопределённо покачал головой, соглашаясь и не соглашаясь: дураков-то больше. Но не самоубийц же?
Наритьяра скинул куртку, развязал и стянул сапоги. Завалился на шкуры, подгрёб себе подушек в изголовье, устроился поудобнее. Нельмара отметил, что рыжик наконец-то перестал сворачиваться клубком и кутаться в пять мехов. Привык доверять сухому, ровному теплу Залы Совета. Телом поверил в уют и безопасность этого места, но на старшего мудрого поглядывает всё равно исподлобья, с опаской… Улёгся и продолжил говорить.
— А что я знаю о Тенях? На исходе осени учитель провёл меня по тайным пещерам Наритья. Он показал мне наш Дом Теней и объяснил, как призвать туда бродячий камень-алтарь. Рассказал, как выбрать и подготовить жертву. Заставил выучить песнь Повелителя Теней и все сложные места обряда…
— Запретного обряда, — напомнил Нельмара.
— Да, конечно. У меня тогда хватило дерзости спросить учителя, зачем он передаёт мне явно запретное знание? Он расхохотался и ответил, что для истинно мудрого никакое знание не запретно — лишь некоторые действия. Да и любые запреты суть порождение обстоятельств. Обстоятельства изменятся, запреты падут, знание пригодится.
Нельмара недовольно передёрнул плечами:
— Так бывает, правда. Но всё-таки груз знаний о запретных обрядах несут старейшие, а законы меняет Совет. Как думаешь, рыжик, зачем он передал это тебе?
— А я не думал. Сказали хранить — храню, — Наритьяра умолк, нахмурился: то ли вспомнил нечто, то ли обдумывал. Нельмара терпеливо ждал продолжения. — Я-то не думал… А в день гибели учитель сам открыл мне, чего ждёт от меня. Безмолвной речью, коротко. Сквозь боль, как мне показалось. Не знаю, возможно, он уже угодил в западню и потерял надежду выбраться… Раньше он об этом молчал, а тут вдруг предупредил, что алтарь-камень можно призвать единственный раз в жизни. После первой неудачи, вторая попытка — смерть. Сам он позвал, и камень ему не явился, теперь мой черёд. Мол, только Повелитель Теней остановит Солнечного Владыку, когда тот уже набрал силу. Он спросил, желаю ли я остановить Среднего, и чем готов за это заплатить? Я растерялся и ответил, что попробую. Больше я учителя не слышал.
— Попробовал?
— Нет, я… Я соврал учителю. Понимаешь, Нельмара, я же не просто присягнул Среднему, как другие. Я сотворил ему Полуденное поклонение. На крови, в круге, ты понимаешь? Я теперь слишком солнечный, чтобы соваться к Теням. Мне даже в Ярмарочном слегка не по себе. Сперва я думал сохранить обряд в тайне, я же ничьей крови там не пролил, кроме собственной. Но ведь последствия обряда видно, если знаешь, куда смотреть? На Совете кто-нибудь да высмотрит?
Куда смотреть, мудрый Нельмара знал. Почему не проверил раньше? Ужасно не хотел давать волю подозрениям. А ещё боялся: слишком много боли принёс ему прошлый взгляд в сокровенное… Да, солнце рыжика — тоже в зените. Тоже ослепило и обожгло, но не так, как неистовое солнце Среднего, сквозь иглы льда и ветер-шкуродёр. Воспоминание жуткое, наравне с побоями и позорной присягой. А у Младшего, чуть приглядись — залюбоваться можно. Солнце средины лета питает зелень до самых глубоких корней, сияет наперегонки с летучим пламенем, играет бликами на воде, золотит облака и снег на вершинах гор. Благодатный союз стихий даёт некую надежду, что Младшего не понесёт кувырком вслед за Средним.
Итак, расклад: Солнечный Владыка против Повелителя Теней. Оба начинают путь, силы не набрали, и пока более-менее в своём уме. По крайней мере, один из них… Нельмара мысленно помянул щуров, а вслух сказал почти спокойно:
— Мудрый Наритьяра, ты молодец, что признался мне сам, сейчас. Я благодарен тебе за доверие. Я высоко ценю твою долю в общем деле этих дней. Если хочешь, я объявлю тебя своим временным учеником. По старому обычаю: в круге и перед Советом.
— Спасибо, я очень хотел бы учиться у тебя! — просиял Наритьяра, и тут же погас. — Но ты же… Учитель же отвечает за ученика? Ты решил защитить меня, Нельмара? После всего, что мы натворили?
— Да, я решил тебя защищать и буду. Если ты назовёшься моим учеником, мне будет проще.
— А если Совет встанет против? В изгнание? Вместе?
— Если мудрые окажутся не мудры, мы с тобою, рыжик, вместе отправимся дорогой сна на другую сторону звёзд. Уж как-нибудь найдём, чем там заняться.
— Нет, мудрый Нельмара, прости, я не смогу! Мой прежний учитель за непослушание заклял меня, навсегда привязал к Голкья. С тех пор я даже снов иномирных не вижу, не то, чтобы призраком или телом уйти на ту сторону звёзд. Изгнать меня можно только к щурам. Да я и заслужил.
Если бы Нельмара выяснил раньше, что Наритьяра Старший творит над кем-то эдакую погань… Тоже запретную и забытую… Ох, не видать беззаконнику новых учеников! И не то, чтобы заклятие безнадёжно не снимаемое, однако на годы труда. Слабое утешение для рыжика сей миг! Тошно смотреть, как он опять кукожится, сворачивается в ком, будто перепуганная щитоспинка. И слишком часто моргает, хотя слёз не видно.
— Заслужил-заслужил! Долгую жизнь, чтобы выправить всё, что вы наворотили! Ты уже начал, у тебя здорово получается. Кстати, что с «качелями»? Нужны ли ещё поправки? А то Латира просит срочно собрать всех мудрых на Совет по Теням. Всех-всех-всех, он настаивает. Утром получится?
— После полудня, — вздохнул-всхлипнул Наритьяра, вскакивая на ноги. Призвал образ Голкья, подсветил Камни. Некоторое время рассматривал мерцающий огоньками шар то с одной стороны, то с другой, думал, высчитывал. — Вот смотри, мудрый Нельмара, всего пять песен, и мы закончим. Сейчас я пошлю зов Скьяре, Альдире и Шункуре, поменяю им время и круги. Как только они споют, я подправлю двоих, надеюсь, последних: Гилмиру и Тнару. Если не случится ничего непредвиденного, утром мы с тобой, Нельмара, будем свободны. Только давай, до Совета пройдёмся по кругам, где давно не пели Великих песен, послушаем там Тени? Разница силы выдаст место, где их накормили. Через ночь или две всё выровняется, но пока след не простыл… Пещеру мы сразу не найдём. Но хотя бы определим голкья. А если повезёт — клан…
— Угодья. Мудрый клана может оказаться совершенно не при чём, — вставил Нельмара.
— Может и не при чём, — согласился Наритьяра. — Сложись иначе, я сам отправился бы в наш Дом Теней. Но не у всех нынешних кланов они были. Многие завалены, запечатаны наглухо. Какие-то просто забыты. Так что, кто, куда пролез — следует выяснять отдельно. Высматривать на Совете, как предложил тебе Латира. Старший говорил, ярмарочный прошмыга учён охотиться на Теней в дневном мире?
— Учён, да, — коротко подтвердил хранитель знаний.
Нельмара наблюдал юное Солнышко со смесью восхищения, злости и страха. Рыжик излагал, пожалуй, наилучший план из возможных. При этом он больше не жался, не сутулился. Непролитые слёзы высохли, глаза разгорелись. Раздувал ноздри, встопорщил гриву, говорил звонко, чётко, уверено. Ещё бы: Солнечный Владыка встал на след своего природного врага, Повелителя Теней. Все сомнения прочь, все печали забыты! Сам пойдёт на край жизни и дальше, за край. Других поведёт, и потянутся за ним, за таким ярким, не думая!
— Мудрый Наритьяра, ты понимаешь, что ты сейчас творишь?
— А?
Во взгляде — смущение, привычная опаска, но не гнев: хорошо.
— Скажи, ты сейчас слушаешь подсказки своей стихии или звучишь ею?
— А… Ну, да, я понял разницу… Пожалуй, звучу. Это плохо?
— Сам-то ты как думаешь?
— Мудрый должен стоять между двуногими и стихиями, да? Значит, когда стихия увлекает меня, я изменяю своему служению… Правда же, получается, так. Но изнутри я не чувствую край… Не почувствовал, пока ты меня не спросил… Дела мои плохи, как у Среднего? Я встаю на его место, да?
— Не настолько плохи. Но не сказать, чтобы хороши, — подтвердил Нельмара.
Рыжик оскалил клыки, встряхнулся всем телом, словно мокрый зверь.
— Мудрый Нельмара, а если я соглашусь назваться твоим временным учеником, ты поможешь мне выдержать зов Солнца? Мне страшно, понимаешь? Уже не за себя, мне-то по-любому, похоже, конец. Но если мы с тем, вторым, развернёмся в полную силу и схлестнёмся лоб в лоб… В сказках сказывают, в этой схватке не бывает уцелевшего. Только сама схватка для Голкья — немногим лучше «качелей смерти».
А Солнышко-то заботливое! Сочувствие влипшему в беду, но упрямо барахтающемуся собрату по служению вытеснило страх и злость. Нельмара улыбнулся.
— Чуточку получше. И благодаря тебе же, Наритьяра, мы знаем теперь, как быстро успокоить стихии. Ты объяснил мне суть дела, я открыл ещё пятерым старейшим. Будет, кому согласовать Великие песни, будет, кому петь. Голкья устоит.
— Это хорошо, — вздох облегчения, улыбка до ушей. — Тогда я должен отыскать Владыку Теней и сразиться с ним поскорее, пока мы оба слабы.
— Если ты согласен на ученичество, давай, всё-таки попробуем избежать схватки. В сказках не сказывают, но так тоже бывало, и обходилось всем дешевле.
— Согласен ли… Мудрый Нельмара, а скажи, пожалуйста… Прости мне глупый вопрос… Ты позволишь своему временному ученику не становиться тебе ключом от силы в круге? Старший говорил, без этого нельзя, а я ужасно не люблю! Если верить сказкам, раньше бывало иначе. Может, не только в сказках?
И такая отчаянная надежда в глазах! Только что готов был убиться насмерть о Повелителя Теней, а на мнимых обязанностях ученика споткнулся? Как же его ломали через колено!?
— Вот поганец твой наставник Старший! — не выдержав, ругнулся Нельмара. — Да чтоб ему щуры гнилым пестом глаза в черепушку вдолбили! Конечно, Наритьяра, я тебе позволю. Научу иначе, не бойся. И прежде, чем мы с тобою скрепим уговор, я обещаю не посягать на тебя во время ученичества, а позже — только по воле твоей, прямо и ясно высказанной… Это по этикету мудрых. А попросту, по-охотничьи, выстарился я уже. И раньше парни не влекли… Понял меня, ученик? Чтобы с твоей стороны — без глупостей!
— Уговорились! — радостно, звонко воскликнул рыжий. — Значит, до утра, до круга?
Плюхнулся рядом на шкуры, чуть не заработав ласковый учительский подзатыльник, однако Нельмара сдержал себя. Ученик — недотрога, и теперь понятно почему. Вообще, жутковато думать обо всём младшем поколении мудрых! Об их нравах, привычках, и чем умы забиты, вместо полезных знаний? И что с ними, такими, делать дальше?
Нельмара решил, что поразмыслит об этом позже. До следующих великих песен осталось не так уж много времени: на обстоятельный безмолвный разговор с несколькими собеседниками, чуточку — на отдых.
***
Стурши открыл глаза, выходя с изнанки сна — тут же зажмурил их обратно. Криво ухмыльнулся брызнувшему в лицо утреннему солнцу, повернулся к нему спиной. Мельком подумал, что на ярмарке Вилья ещё ночь, и оказаться там было бы приятнее. Вспомнил, как подростком, впервые услыхав от кого-то из старших про «зелёный луч», скакал в призрачном обличье с холма на холм, с горы на гору, ловил солнечные восходы. На втором или третьем десятке уже и сказочку про «луч» забыл: просто млел от красы расцветающих небес, пока не разбудили… Вот же дурень был!
Щурясь от резкого света, Стурши из-под ладони оглядел пологие, складчатые отроги Рыбьей горы в угодьях Альди. Улыбнулся веселее, заслышав звонкие голоса, а после высмотрев желаемое: ватажку охотников, цепочкой бредущих вверх по склону. Десятка три молодых парней и девчонок собирали почки краснятки в подвязанные к поясам туески. Самая целебная краснятка растёт на Рыбьей горе, так говорил сведущий в зельях Скундара. А луна до высокого солнцестояния и луна после — лучшее время её сбора. Почки налились пряным соком и дремлют, но ещё не уснули. Мороз начала зимы выгнал из них лишнюю воду… В отличие от приятеля, Стурши в зельях не разбирается. Однако предположил и убедился, тайком посетив дом Травников, что даже беспокойные стихии не заставят сборщиков краснятки отсиживаться дома при такой ясной погоде и насте, который выдерживает охотника без лыж. Теперь Стурши радовался своему точному расчёту и ловкости. Осталось выбрать самую лакомую добычу.
Охотники и охотницы, переговариваясь, пересмеиваясь, двигалась в сторону Стурши. Кусты они общипывали бережно и с умыслом: только кончики побегов, чтобы на следующий год ветвились гуще. Ватажка приближалась довольно быстро, не успеешь заскучать в ожидании… А вот и цель, кстати.
Шустрая рыжеватая девчонка держалась чуть на отшибе от остальных и не болтала, не смеялась — пела. Заливисто, звонко сплетала голос со словами. Одарённые никогда так не делают, да и не одарённые обычно опасаются. Небось, набралась дурнины у обитателей иных миров, где песнь — не ворожба, а забава? Если так, хорошо: для задуманного Стурши нужна была сновидица, которую не слышат стихии. Колдун в засаде облизнулся, разобрав слова. Девица ловко, будто умелый сказитель, приставляла их друг к другу, и выходила у неё песенка-побасенка про ожидание милого, про сладкое томление и предвкушение встречи… Вот ужо тебе! Аура у тебя самая, что ни на есть, подходящая!
Стурши фыркнул и тоже запел: глухо, под нос. Как же он любил это заклятье, и вообще всех морочить! Набросил на себя облик Альдиры, как его помнил. Помнил не слишком хорошо: видел-то мудрого Альди давно и не долго. Зато охотники знают своего мудрого, их воображение дорисует все нужные мелочи, сделает за Стурши большую часть дела. Потом-то они очнутся, вспомнят истинный облик того, с кем говорили. Будут недоумевать, как приняли совершенно непохожего незнакомца за своего Альдиру? Хорошее заклятье: забавное и полезное!
Невысокий, плотный пожилой мужчина вышел из-за кустов, осыпав с них искрящуюся снежную пыль. Девчонка выпрямилась навстречу, радостно и чуть испугано распахнула ярко-золотые глаза:
— Мудрый Альдира? — поспешно поклонилась. — Митая из дома Травников приветствует тебя, о хранитель Альди! Простишь ли ты, мудрый, что я снова переплетала узоры слов и пела попусту? Но мне так веселее, а стихии всё равно не слышат.
— Считай, на этот раз услышали, — улыбнулся Стурши девчонке ласково и предвкушающе.
Сейчас было не важно, что говорить: заклятье заставит всех вокруг слышать знакомый голос Альдиры, и даже самым странным словам никто не удивится. Молодые охотники один за другим оставляли работу и подходили ближе к лже-мудрому. Правильно, его должны хорошенько рассмотреть все, а не только добыча. Стурши терпеливо ждал. Болтал с девчонкой о том, о сём: о неожиданно хорошей погоде при неспокойных стихиях, об урожае краснятки, об её, Митаи, прекрасных глазах, высокой груди и крепкой заднице… По тому, как девчонка заалела щеками и разулыбалась в ответ, по жару её руки в своей, Стурши убедился, что уведёт желтоглазую куда ему угодно и ни капельки сопротивления не встретит. Хорошо! Кстати, пора.
— Митая, ты нужна мне в круге, — улыбнулся он добыче.
— А почему вдруг она? Она же бездарная, только сны снить горазда? — выступила вперёд высокая, снежно-белая, среброглазая красавица, похожая на Вильяру. — Почему не я, о мудрый Альдира! Возьми с собой Руну из дома Травников?
— В другой раз, снежиночка моя, — подмигнул Стурши беленькой. — Мне нужна именно сновидица, — с этими словами он притянул добычу к себе, обнял крепко, прикрыл ей глаза ладонью и зажмурился сам. Шепнул Митае на ушко. — Усни! — и утащил за собой на изнанку сна.
Мудрые к Зачарованным камням так не ходят, Стурши это многие говорили. Ну и пусть себе топчут лыжни и тропинки, карабкаются, пыхтя, по крутым склонам. Десяти шагов до иссиня-серого, ноздреватого, покрытого наледью Камня на Рыбьей горе вполне достаточно, чтобы с ним договориться. Альдира свой любимый круг, конечно же, запечатал. Но Стурши знает особую песенку, и неколебимая вера сновидицы, что именно её спутник — здешний хранитель, тоже помогает самозванцу. Камень покорно теплеет и двоится под его ладонями. Лже-Альдира берёт Митаю за руку и ведёт в круг. До середины, без малейших препятствий.
Двадцать четыре Камня, плотный снег под ногами, сумеречное небо над головой. Хороший круг! Стурши тоже умеет быть почтительным, он поёт приветственную песнь за двоих, пока Митая озирается, дрожит и жмётся к нему спиной. А допев, колдун решительно накрывает ладонями упругие девичьи груди, притискивает добычу к себе теснее. Лижет смешной, длинный и мохнатый, как у побегайки, кончик уха, и шепчет:
— Сладкая моя! Камни приняли нас, всё хорошо, не бойся.
Стурши знает: в круге чужой облик на нём не удержится. Но прежде, чем он позволит Митае разглядеть своё лицо, он заласкает её до потери разумения. Долго ли умеючи? Тем более, сновидицу круг не питает силой, а только слегка дурманит, дарит грёзы. Стурши готов побыть чужой грезой, ему легко и приятно. Ей тоже, хотя в телесном обличье Стурши оказался у неё первым. Надо же, как распалилась от умелых поцелуев и ловких воровских пальчиков! Даже кровь обронила — не заметила…
Что там крови? Пара капель, а запах ударил в ноздри, туманя рассудок уже не ей — ему. Стурши снова и снова жадно тянул в себя терпкий дух, так и эдак наяривая свою добычу. Девчонка изо всех сил упиралась в снег локтями, коленками, иногда даже лбом. Поначалу косила жёлтым глазом через плечо, потом лишь глухо выкрикивала что-то невнятное, подавалась навстречу при каждом толчке. Долго не удержать такой пыл, да они и не стремились!
— Аррррр!
Стурши продолжал ещё изливаться в неё, Митая блаженно корчилась и содрогалась под ним, когда ловкие пальцы колдуна на ощупь потянули нож из ножен. Второй рукой Стурши приподнял голову девушки: за волосы на затылке, ей было всё равно. Ничего не замечала, жмурила глаза от свирепого, перетряхнувшего всё её существо наслаждения… Пора!
Быстрый тычок в шею сбоку: пышная грива охотницы не защитила её. Рывок лезвием от себя, вскрывающий горло. Алые струи ударили в снег, девичье тело напряглось, забилось под Стурши. Как-то даже слаще ему показалось, чем только что изведанная вершина любовной игры! Но по старой привычке охотник отскочил подальше от агонизирующей добычи. Чистоплотен был, никогда не любил лишку мараться в крови… Дурень! Она же так вкусно пахнет, такая яркая, и кажется, даже немного светится!
Странное свечение напомнило жутчайшую жуть, которую Стурши велели забыть накрепко. Он ненадолго остолбенел, раздираемый противоречиями. Велеть-то ему велели, но недостаточно уверено, а перед тем, наоборот, оставили всю память… Ладно! Кое-чего он сам не желает вспоминать. А что желает? Отведать печень и сердце умирающей девчонки. Вот чуточку полюбуется агонией…
Так и стоял полуголый, не чувствуя мороза, играл ножом, облизывался. В лицо добычи не смотрел, будто не видел его вовсе. Мысленно разделывал тело, выбирал самые лакомые куски.
И когда голкья вдруг содрогнулась под ногами, припал на колено, но не удивился, не испугался: бывает. Встал — снова тряхнуло, сильнее, ещё… Стараясь удержаться на ногах, Стурши не сразу заметил, что весь круг идёт волнами от тела Митаи, будто от камня брошенного в воду. Миг спустя понял: иначе. Круги бегут к середине, девушку засасывает вглубь, как в трясину. Несколько вздохов-волн, и пропала не только Митая — весь кровавый снег вокруг неё, и даже разбросанные вещи. Колдун испугался, что его тоже затянет, однако, нет. Постоял, отдышался, огляделся.
***
Ромига, отдыхавший после очередной разминки, приоткрыл глаза и сказал:
— Мудрые, чуете? Снова где-то что-то произошло.
Выслушал витиеватую ругань в два голоса и невольно улыбнулся. Тьма насытилась второй раз, и от щедрот её серый Камень дарил наву особенно подходящую магическую энергию. На фоне всё ещё преотвратнейшего состояния и мерзкого настроения это было приятно! Внушало робкую надежду, что сегодня к вечеру Ромига поднимется на ноги. Нет, если обстоятельства сильно припрут, он, вероятно, встанет и раньше. Но как же хочется сперва хорошенько восстановиться! Мысль об осложнениях, уродующих тело и снижающих боеспособность, совершенно не радует. И так-то придётся надолго забыть о привычной выносливости: сердце и лёгкие регенерируют медленно. Нав — калека: скажи кому в Тайном Городе, засмеют, не поверят. Однако же, вот он…
— Иули, а ты не чуешь, где произошло? Хотя бы, в какой стороне?
— Нет, увы.
— Жаль. Но ты обязательно говори нам, если снова что-нибудь заметишь.
Ромига молча покривил уголки губ и закрыл глаза. Индикатором он для них побудет, это не трудно.
***
Странные волны отнесли Стурши на десяток шагов от того места, где исчезла Митая. Известно, что шагнув в круг, двигаться можно только к середине, а сойдя с середины, лишь наружу. Этого правила не нарушают распоследние беззаконники. Да и зачем? Зачарованные Камни приняли жертву — как-то даже слишком приняли, Скундара о таком не предупреждал! Делать Стурши тут больше нечего, особенно, без котомки с запасами, куртки и пояса. Конечно, погода не та, когда мороз калечит и убивает. Да и силы в колдуне достаточно, чтобы согреться даже нагишом. Просто неудобно. Но где-то по горе ещё бродят сборщики краснятки, можно втихую изловить и раздеть кого-нибудь из них… А заодно, для верности, подпоить кровью второй Зачарованный Камень!
Скундара ночью долго тужился и кое-как наколдовал образ соседских угодий со всеми его Зачарованными Камнями, жилыми домами и прочим. Показал и объяснил Стурши: где именно под Рыбьей горой Альдира живёт, по какой тропе ходит к ближайшему Камню за силой. Скундара сказал, его сосед постоянен в привычках, да и старые следы это подтвердили. А Великую песнь Альдира должен спеть в полдень на Мохнатых холмах. Времени, чтобы подстроить ему западню и там, у Стурши было предостаточно.
Беленькую красотку, которая так настойчиво предлагала себя вместо Митаи, Стурши не стал дурачить разговорами. Судя по ауре, стихии её любили, а сны — нет. Потому девушка не почуяла ни вставшего за спиной колдуна, ни усыпляющее заклятье. Пошатнулась, рассыпала краснятку из почти полного туеска, начала оседать в снег. Соседи в трёх и пяти шагах даже охнуть не успели, как Стурши сцапал добычу и утащил прямиком к Камню на Мохнатых холмах.
Глянул на светло-серую, с прозеленью, невысокую глыбу и сразу понял, что это круг ему не откроется. Всё-таки проверил: спел, дотронулся — руки обожгло. Злобно плюнул на Камень — плевок исчез в полёте. Глянул на крепко спящую на снегу охотницу. Очень красива, поразительно похожа на Вильяру. Мудрую убивать ему не велено, а эту… За шиворот вздёрнул добычу на ноги, перехватил за гриву и заколол мгновенным ударом в горло, как Митаю. Удерживая бьющееся тело, облил Камень кровью сверху донизу. Показалось мало: вспорол девице живот и навалил выпадающими потрохами на вершину глыбы. Одарённая, живучая добыча всё ещё сопротивлялась смерти: хрипела, сучила ногами, скребла по алому непослушными пальцами. Да, куда слаще любовной игры! Как он раньше убивал, не заметил? А возьмёт ли Камень жертву целиком, или оставит? Охота полакомиться, однако след… Кровь вон уже впитывает…
От молнии в голову Стурши едва увернулся! Мигом ушёл на изнанку сна, запетлял призрачными тропами, путая их за собой. Проверить бы, кто кого: мудрый или недопосвящённый, как они говорят? Но убивать Альдиру Скундара передумал. Потому схватка с разъярённым хранителем угодий в намерения Стурши не входила. И не высмотрел бы Альдира лишнее… Нет, мудрый неожиданно легко стряхнулся с хвоста. Всё-таки Голкья редко рождает сновидцев, подобных Стурши! А чтобы такого одарённого ещё и стихии слушали — двойная редкость.
Гордясь своим поразительным даром и удалью, Стурши явился обратно в логово Скундары. Хозяина не застал и решил пока не звать. Чтобы тот не напридумывал новых заданий, пока прежнее не выполнено. Альдира ведь не сунется в круг, где у него на глазах умерла беленькая? Он может спеть Великую песнь в любом соседнем, и Скундаре о своих планах не доложит. Ищи ветра! Зато на Рыбьей горе — его любимый круг, там он часто бывает. И там Стурши почти не наследил, а что наследил, легко заметёт. Потом уже посмотрит, что будет дальше.
Колдун счистил с себя кровь: брызги раздражали, как всегда, и не было в них никакой сияющей притягательности. Пошарил в Скундариной кладовке, переоделся. Погрыз вяленого мяса — парного-то дважды не перепало — и вернулся на Рыбью гору. Тени стали короче, но ещё не полдень. Видимых следов плотный наст не держал, нюх и магическое чутьё подсказали, что после Стурши с Митаей здесь не ходил больше никто.
Стурши замёл и эти скудные следы, а после, прикрывшись «морозной дымкой», устроил лёжку недалеко от Камня. Тени укоротились, потом начали удлиняться. Полдень миновал, Альдира бродил неизвестно где и не собирался совать голову в ловушку. А колдуну стало очень-очень не по себе. Сквозь обычную для охотника досаду — упустил добычу, бывает, не впервой — пещерным сквознячком сочилось иное чувство, донельзя тягостное и мучительное: будто не исполнив приказ Скундары, Стурши сам перестаёт быть, проваливается в пустое чёрное нигде. Его так разобрало, что он едва не послал зов Альдире, мол, приходи сражаться на изнанку сна. Кое-как удержался от этой, потом ещё от дюжины лезущих в голову глупостей. Сделал одну, вроде бы, умную вещь — послал зов Скундаре. Услышал: «Мы с тобою дурни, Стурши! Оказывается, Нельмара поменял всем время и круги, Альдира пел на рассвете у Долгого озера. Неизвестно, когда теперь пойдёт за силой на Рыбью гору.» «Когда-нибудь пойдет, тут всё истоптано его старыми следами. Мне караулить дальше, или бросить?» «Бросай пока! Возвращайся скорее в убежище, есть разговор». Тяжесть рухнула с плеч, Стурши ухмыльнулся Зачарованному Камню, превращённому в ловушку, и поспешил навстречу новым приказам… Своего Повелителя, да!
Альдиру он не дождался совсем чуть-чуть, но «чуть» не считается.
13.05.2017Повелитель был хмур. Не захотел слушать смачный, со всеми подробностями, отчёт об осквернении двух Камней. Одобряюще хлопнул Стурши по плечу, мол молодец, правильно всё сделал, и тут же отстранился, поджал губы, смерил холодным, строгим взглядом:
— Стурши, я повелеваю тебе: спрячь нашу общую силу и спрячься сам, пока я тебя не призову. То есть, сиди в этой пещере и никуда не высовывайся без моего прямого приказа. Понял?
— Понял, исполню, — а чего ещё скажешь, когда воля Повелителя достаточно непреклонна, чтобы стать их общей волей? Но вопросы-то задавать никто не запрещал. — Скундара, а что случилось-то?
— Нельмара объявил общий сбор всех мудрых. Я иду в Пещеру Совета. На мне не должно быть печати Теней, заметной другим мудрым… Да, ещё кое-что я отдам тебе на сохранение, — пальцы Скундары неуверенно дрогнули, лицо скривила гримаса, но он быстро пересилил себя и собрал волю воедино. — Стурши, береги эту вещь до моего возвращения!
Принимая из рук в руки поясной кошель с чем-то тяжёлым и плоским, Стурши не ведал колебаний. Конечно, он сбережёт достояние Повелителя! Ну, разве, поглядит краешком глаза и немножко попользуется…
— Сберегу и верну. Иди на Совет со светлым сердцем, Скундара.
Мудрый ответил кривой улыбкой:
— А теперь, Стурши, отстань, отойди и не мешай мне сосредоточиться… Щурова пропасть, как же я этого не люблю!
— Ну и шёл бы в Ярмарочный круг через Камень внизу. Или ты этого тоже не умеешь? — буркнул Стурши, отворачиваясь.
Для мудрого, приятель был никудышним сновидцем: ходить изнанкой сна он кое-как выучился, но ускользать туда легко и стремительно, как Стурши, не мог. Забрезжило в памяти, будто кто-то даже смел говорить про Скундару: «Это не мудрый, а сплошное недоразумение! Выбрали, вроде, очень одарённого парня, а родовая ветвь оказалась бесплодная, дара после посвящения почти не прибавилось». Кто так говорил? Какой ещё Великий? Какое такое Солнце Голкья? Мысли и воспоминания будто обрезало. Сравнивать нынешнего Повелителя с кем-то прошлым Стурши не смел. А Скундара всего через несколько вздохов уснул и исчез. Для него — очень быстро.
Оставшийся в одиночестве колдун тут же распустил завязку вручённого на сохранение кошеля. Вытряхнул в ладонь старый каменный нож-улу. Узнал. Подавился вздохом. Оцепенел на несколько долгих мгновений. Медленно выдохнул.
Сжал пальцы на рукояти и с оттягом полоснул по второй руке. В полном недоумении уставился на бледный, медленно розовеющий след. Тупое лезвие скользнуло по коже, не оставив даже царапины! Попробовал ещё пару раз. Убедился, что синяк-то, если постарается, сам себе посадит, однако пускать ему кровь нож Скундары упорно отказывается. Из чистого упрямства Стурши проколол палец верным стальным клинком, глянул на набухающую красную каплю, потянулся размазать по отполированному до блеска чёрному сланцу — что-то оттолкнуло. Сунул палец в рот: кровь как кровь. Ладно, понял уже, нет, так нет! Не хочешь — не надо.
И сразу же будто потянуло куда-то. Куда? К лазу в дикую часть пещеры, надёжно загороженному каменной дверью, завешенному шкурами от сквозняков. Можно ему туда? Можно. Повелитель велел не высовываться из этой пещеры никуда, то есть наружу — Стурши и не собирается! Просто погуляет по пещере, по всем её закоулкам. А то мало ли, сколько ему тут сидеть?
А вело ощутимо и явно: чем ниже, тем ясней. Он спускался быстро, но за всю дорогу не набил ни шишки, ни синяка, и даже огонь со светильника не потерял ни разу. В конце пути Стурши без удивления, без страха уселся на пол прямо под проступающей на потолке чёрной стаей. Поднял к низкому своду сложенные лодочкой ладони. Подождал, пока звери выпьют свет светильника дотла. И в непроглядном мраке чувствовал, как они продолжают тереться об него и ластиться, как вылизывают его своими лёгкими, щекотными язычками. Тихо радовался сердцем, разделяя со своей стаей пережитые за время недлинной разлуки ощущения дневного мира. Им — внове и любопытно, они забыли, как там, вовне.
Улу на поясе навязчиво подсказывал, что Повелитель вручил Стурши довольно власти, чтобы позвать их за собой, дать им новую жизнь. Но старые Тени слишком давно пребывали здесь, слишком сроднились с вечным покоем, с пещерным мраком и тишиной, чтобы по-настоящему желать иного. Незачем принуждать их силой, когда совсем рядом, только позови, бьётся в путах немоты чья-то свеженькая, почти живая тоска, когда чей-то нестерпимый ужас мягкими лапками толкается в сердце…
Стурши понял. Узнал. Позвал:
— Слушай меня, Тень! Слушай и внемли! Ты — Митая! Именем Повелителя Теней Скундары, я, Стурши, возвращаю тебя в дневной мир. Ныне ты повинуешься мне, как старшему. Моя воля — твоя воля. Твой дар сновидицы, облик, разум и память — да останутся при тебе. Только крепко-накрепко забудь всё с того мига, как я ударил тебя ножом в круге Рыбьей горы, и вплоть до мига пробуждения. Спи мирно и глухо, пока я не разбужу тебя.
Улыбнулся нежному, чуть охрипшему голоску из темноты:
— Я — Митая. Повелитель наш — Скундара, а тебе, Стурши, я повинуюсь, как первенцу среди Теней его. Твоя воля — моя воля. Мой дар сновидицы, облик и разум, вся моя память, кроме смертного мига и бытия среди Теней, остались при мне по велению твоему.
Стурши сидел и лыбился в темноту как последний дурень, слушая наилегчайшее сонное дыхание, ощущая живое тепло рядом, где только что была пустота. Потом он заново разжёг светильник и с любопытством рассмотрел тихонько посапывающий меховой клубок. Митая сладко дрыхла, замотавшись во все одёжки, пропавшие вместе с ней в круге. Ну как будить такое растрёпанное чудо? Конечно, поцелуем! Она даже не испугалась, обнаружив себя в новом странном месте. Лишь глянула по сторонам и спросила:
— Стурши, это, что? Твой дом, да?
— Это теперь наш дом, Митая. Но мы не будем обитать здесь постоянно.
— А где будем?
— А где встретимся, там нам с тобой и дом, сладкая моя, — подмигнул ей Стурши. — Одевайся, пойдём.
— Вот так, прямо, сразу пойдём?
Митая выпуталась из клубка меха, из перепутанных рукавов и штанин, а теперь медленно, со вкусом потягивалась. Свет светильника играл на нежной коже, Стурши залюбовался ею и понял, что хочет её, прямо здесь и сейчас. Хочет, может… Но нет, не возьмёт, как Скундарин улу не взял его кровь. Женщина тоже что-то такое уловила. Перестала заигрывать, быстро оделась — готова, пора.
И вот уже совсем напоследок её рыжеватая грива, удивительно мягкая и густая, приминается под пальцами Стурши. Легчайший поцелуй в губы. Взгляд в глубоко-чёрные зрачки, окружённые узенькими золотыми каёмками:
— А пойдём мы с тобой, Митая, не прямо, а изнанкой сна. И каждый своей дорогой, побегайка моя. Ты вернёшься в угодья Альди. Слышишь меня? Обойди Зачарованные Камни у всех ваших домов и на каждый из них пролей чью-нибудь кровь. Не обязательно разумного, а хотя бы малой дичи: кого сможешь легко поймать. Чем быстрее ты обойдёшь Зачарованные Камни клана Альди, тем лучше. А потом отправляйся в угодья Вилья и продолжай там. Потом — Наритья. Потом… Не знаю, найдёшь меня и спросишь. Вообще, спрашивай, советуйся со мной, если понадобится. Отдыхай в каком-нибудь известном тебе укромном уголке, еду добывай украдкой. Ходи изнанкой сна, прячься ото всех, кто способен помешать тебе: от родни, знакомых, а пуще всего — от мудрых. Как только будет довольно, я скажу. Поняла меня?
Она кивнула, улыбнулась немного грустно. Опустила голову ему на плечо, обняла, прижалась всем телом. Начала тяжелеть, засыпая — исчезла. Не мгновенно, как умел Стурши, но быстрее, чем когда-либо выходило у Скундары мудрого.
Так Стурши передал своей женщине дело, за которое не мог взяться сам, скрываясь в пещере, согласно последнему приказанию Скундары. Но из всех прошлых приказов Повелителя следовало одно-единственное желание: учинить переполох и смуту. С простейшей целью: отвести внимание от скромного хранителя клана Скунда. А куда привлечь? Да без разницы: хоть к матёрому соседушке Альдире, хоть к буйному беззаконнику Стурши. Особенно забавно, если мудрые подумают, будто Повелитель Теней — Стурши. Ловить они его будут до вечного лета! Уж морочить-то головы, прятаться и убегать, временами больно огрызаясь, Стурши умеет лучше всех на Голкья! Слегка кольнуло тревогой: а умеет ли так его Митая? Ну, либо скоро научится, либо погибнет в дневном мире и вернётся, откуда он её однажды призвал. Тоже не беда, призовёт снова… Если Повелитель позволит…
Колдун запустил пальцы в кошель и нежно погладил старый улу. С неожиданной и крайне соблазнительной мыслью: а не желает ли он, Стурши, насовсем присвоить эту прекрасную и полезную вещь? По праву сильнейшего! Он же сильнее Скундары, правда?
Что!? Ну уж, нет! Одно дело дурачить всех, изображая Повелителя Теней, а другое — взаправду повелевать, вникая в дела всех вокруг. Стурши нагляделся кое на кого со стороны, и не нужно ему такого счастья! Куда легче и веселее исполнять чужие приказы, каждый раз выворачивая их по-своему. Фыркнул:
— Прости, ножичек! Ты не хочешь от меня крови, я не хочу от тебя власти. Квиты! Давай-ка, ты будешь вести себя смирно, пока не вернётся наш Повелитель Скундара. А после делайте друг с другом, что хотите!
18.15.2017***
Альдира снял с осквернённого, сочащегося дурной силой Камня изувеченное, обескровленное тело и уложил на снег. Руна из дома Травников, умирая, успела позвать своего мудрого на помощь. Он, мудрый, не успел ни спасти, ни отомстить по горячим следам. Лишь узнал в лицо осквернителя-убийцу и понял про него кое-что важное.
Стурши! Долгое время думали, эта неуловимая погань гадит, где попало, просто потому, что может. Недавно выяснилось: был он тайным посвящённым и карающей рукой Наритьяры Среднего. Ныне Средний мёртв, а беззаконник ходит отнюдь не под Солнцем. Отметины подземного мрака и Теней на его ауре ни с чем не перепутаешь…
Вот, только что, поутру был разговор с Нельмарой и Латирой. Спорили, может ли колдун, не из мудрых, стать Повелителем Теней? Альдира возражал: мол, второй ведьмы Нарханы наш мир больше не породит. Сегодня Альдира наглядно убедился в собственной неправоте. Такой колдун, как Стурши, способен стать Повелителем Теней. Но стал ли? Альдира не уверен. Разные обряды оставляют на разумных похожие следы, а встреча-схватка была слишком мимолётной, чтобы различить подробности.
Не схватка — позорище для мудрого. Промазал первым ударом, сгоряча сунулся за поганью на изнанку сна, где кричавкин выкидыш оказался явно сильнее. Однако Стурши даже не попытался Альдиру убить: просто запутал следы и ушёл. Гнев, досада, горе тлели в сердце мудрого угрюмым и медленным подземным огнём, но не мешали размышлять.
Почему Стурши нагадил именно здесь, именно так, как никогда прежде не гадил? Почему потом не стал драться?
Неспешно, тяжело ступая под монотонную песнь, Альдира обошёл Камень. Что, собственно сделал Стурши? Кроме того, что убил девушку-радость и совершил очередное своё беззаконие? Что поганец сотворил с кругом, чем это грозит?
Придирчивый осмотр показал: ничего запредельно опасного на Мохнатых холмах не произошло. Стурши лишь перекрыл на луну-другую вход и выход через осквернённый Камень. При том перескочить в опоганенный круг из другого можно, но брать здесь силу и петь точно не стоит. Более-менее опытный мудрый сразу же почует неладное и уйдёт. Но есть ещё опасность искажения пространства-времени. Попросту, можно надолго застрять или оказаться не там, куда шёл. Погибнуть — лишь при исключительном невезении. Иными словами, получилась не смертельная ловушка, а пакостная потрава, в излюбленной манере Стурши. И в полном согласии с тем, как беззаконник красиво драпанул по изнанке сна: вместо драки и весьма вероятной победы. Зачем — так? Нет ответа.
Почему после угодий Вилья на Нари Голкья, где Стурши пырнул ножом некого очень ценимого Латирой и Нельмарой чужака, беззаконник вдруг перескочил в угодья Альди на Арха Голкья? Почему именно этот Камень, именно сейчас? Совпадение, или осознанный выбор? Здесь, на Мохнатых холмах, Альдира должен был петь сегодня в полдень. Мудрый глянул на подбирающееся к зениту солнце. Да, если бы он, ничего не подозревая, привычно шагнул сюда с Рыбьей горы, то мог бы крепко застрять. Но Великую песнь в искажённом круге даже не начал бы: отчаянные дни, когда мудрые пели, не выбирая, минули. Не начал бы Великую — не сорвал её. Но застрять мог, да.
Мог — если бы уже не спел раньше, в другом месте. Если б не держался настороже, зная, что Тени ночью набрали силу… И недавно ещё раз набрали… Если б Руна не позвала мудрого на помощь.
Слишком много «если»: ловушка, мало, что не смертельная — крайне ненадёжная. Однако выбор круга наводит на нехорошие подозрения. Изначальный расклад Великих песен известен всем мудрым. Наритьяра уточнил расклад, и Альдира пел сегодня у Долгого озера, на рассвете. Но это знали лишь те, кто получили последние поправки: сам Альдира, Скьяра, Шункура, Гилмира и Тнара. Конечно, знали ещё Нельмара с Младшим Наритьярой и, возможно прошмыга Латира, с которым эти двое повадились совещаться по любому поводу…
Альдира рад за старого друга, который совсем, было, сник и зачах, а теперь вдруг воспрял… Альдира немного ревнует, немного завидует младшему соученику. Но всё-таки больше рад, что за дальностью расстояния сам не вляпался в кашу, которую Наритьяры заварили в угодьях Вилья, где поселился Латира… Ага! Думал, подкаменник, что не вляпался. Не в ту кашу, так в другую…
Что Наритьяры творили на Арха Голкья все последние года, Альдира, к сожалению, сообразил слишком поздно, и долго сам себе не верил. Поверил, когда матёрых мудрых архан осталось слишком мало для организованного отпора и разбирательства в Совете. Но прежде, чем самому Альдире настал черёд как бы случайно погибнуть, он вызвал Старшего Наритьяру на разговор и рассказал кое-что о своих любимых домашних вулканах, об их повадках и норове. Напомнил, сколько раз волна от падения Лати обогнула Голкья, и сколько мудрых легло, спасая побережья. А между прочим, Три Чудища Альди и выводок их щенков способны на большее! Они непременно покажут двуногим щурову праматерь, если опытная рука перестанет их направлять и сдерживать. Старший Наритьяра внял предупреждению, и много лет двое мудрых очень старательно не мешали друг другу жить-служить. Средний со своим солнечным безумием, вероятно, наплевал бы на вулканы, но он до Альдиры просто не успел добраться…
Вообще, кто и зачем расставляет ловушки хранителю Альди, поющему Великие песни, когда Старший и Средний Наритьяры мертвы? Вот кстати: окончательно ли они умерли? Когда встаёт вопрос о возвращении Теней, в чьей-либо смерти приходится убеждаться с особым тщанием. Но скорее всего, свидетельству Латиры можно верить.
Из трёх Наритьяр остался один. Младший, ныне единственный, согласуя песни, способен был погубить Альдиру быстро и чисто, никакой зверь не дороется. И Стурши у Младшего, говорят, во врагах. И Тени — настолько не его стихия, что как бы парня в противоположный край не шарахнуло!
С Нельмарой, Латирой, другими старейшими хранителю Альди делить нечего.
Врагов среди соседей на Арха Голкья особо не нажил. Друзей тоже, кроме хитрушки Ульдары, старательно и умело пасущей свои вулканы: вопрос ещё, у кого — опаснее!
Вся молодая поросль, Наритьярины недоучки, не жалуют Альдиру с Ульдарой, однако ценят, что от матёрых соседей не прилетают «плюхи», как у молодёжи водится промеж собой. А двое матёрых сдерживаются, не наказывают чужих учеников. Тоже часть соглашения со Старшим, пора менять. Но пока об этом даже не заговаривали, никаких обид никто не отрастил и не затаил.
Итак, очевидных врагов нет — остаётся неизвестный Повелитель Теней. Сильный колдун, который возможно, знал песенный расклад мудрых. Но пел-то не один Альдира! Все пели, и даже этим утром с небольшим перерывом спели пятеро. Почему удар по Альдире? Осведомлён ли новый Повелитель о прошлой охоте на Тени, о Тамисанаре и его учениках? А зная, стал бы пакостить и злить последнего охотника, вместо того, чтобы просто его убить? Конечно, нет: если он умный! Вполне возможно, если он — Стурши. Или его собрат по разуму: среди новопосвящённых такие, увы, не редкость. Один Рийра чего стоит…
Нет, перебирать имена Альдира не станет, надо смотреть на Совете. А пока есть время, он вернёт останки Руны к дому Травников, чтобы родня похоронила девушку. И поговорит с живыми.
Труп — тяжкий груз для путешествия по изнанке сна, но иначе слишком долго, далеко. Ещё тяжелее смотреть в глаза своим охотникам и объяснять, что в угодьях Альди произошло убийство. Что не зверь порвал несчастную Руну — зарезал пришлый двуногий. И двуногий не просто погань беззаконная, а отмечен Тенями. Что пора доставать из шкатулок древние амулеты и вдвойне осторожно принимать чужаков, да и на своих тоже оглядываться. Альдира наставлял охотников, зная, что сам-то вряд ли увернётся от Стурши, если тот ударит с изнанки сна. Однако Стурши может быть не один. Сила Теней возрастала, по крайней мере, дважды. Значит, возможно, по Голкья бродят Повелитель Теней и два его зачарованных слуги. В сказках новорождённые Тени тупы, немы и ведут себя среди живых донельзя странно. Но бывает иначе: если Повелитель достаточно дерзок и безрассуден…
Задерживаться в доме Травников Альдира не стал. Предупредил, велел сообщить другим охотникам клана — поспешил дальше. Он сорвался на зов умирающей Руны с полпути к своему любимому Камню, где тоже творилось нечто неладное. Сюда же и вернулся.
По следам на снегу и звонким голосам разыскал сборщиков краснятки. Молодые охотники как раз полудничали. С хохотом и шуточками обсуждали, кто из поклонников Руны умеет ходить по изнанке сна? Кто набрался решимости — похитить красавицу? Перебирали имена парней из соседних домов. Гадали, что получит смельчак: поцелуй или взбучку? Никто не заподозрил дурного, не послал Руне зов, чтобы проверить, всё ли у неё хорошо? А вернее, не пожелали портить подружке свидание головной болью и самим страдать от того же. Игрища молодняка под высоким солнцем — довольно буйные, но среди Альди давным-давно никто не терял краёв. Двуногие не привыкли ждать подлости от других двуногих, хранитель клана мог бы порадоваться.
Жуткую новость парни и девушки приняли… Достойно. Не отняли у Альдиры ни мгновения лишнего. Лима травница, старшая в этой ватажке, спросила только:
— Мудрый Альдира, скажи, а где сейчас Митая? Ты вернул её сразу в дом?
— Митая? Я не видел её сегодня. И не слышал.
Зато внезапно услышал от Лимы, будто он, мудрый Альдира, утром уже встречался со сборщиками и увёл Митаю в круг. После строгого вопроса, точно ли охотники видели именно его, Альдиру, все они, даже самые спокойные, впали в ступор или смятение. Как так? Неужели глаза, слух и прочие чувства лгали им? А сейчас? Пришлось ворожить: освобождать от остатков чар и успокаивать, после чего охотники дружно, наперебой вспомнили и описали беззаконника Стурши со всеми его особыми приметами.
И снова: зачем — так? Спрятал лицо, но позаботился, чтобы позже вспомнили и узнали. Это же намного сложнее, чем просто спрятать! Приходит на ум двойной обманный облик: некто под временной личиной Альдиры поверх крепкой личины Стурши… Нет, дрался-то мудрый с настоящим Стурши, ауру подделать труднее, чем лицо. Но здесь — мало ли, кто за него был?
И куда этот поганец увёл Митаю? В отличие от Руны, у рыженькой не было ни малейших способностей к мысленной речи: ни позвать её, ни услышать. Чудачка-сновидица, сказительница, упрямо и самозабвенно слагавшая песни не для стихий, а для охотников. Где теперь её искать? Можно вопросить стихии, но сперва Альдира быстро глянет в том месте, куда, якобы, направился его двойник: у ближайшего Камня. Конечно, нет времени подниматься по тропе! Только изнанкой сна, уж прости, Камень…
Камень… Ох, не скоро воспользуется Альдира своим любимым кругом на Рыбьей горе! Снаружи-то всё чисто, даже слишком: кто-то заметал следы. Но на приветствие Зачарованный Камень отозвался такой волной мрака, что Альдира выметнул навстречу щит, а потом уже осознал: наука Тамисанары, в горле и руках, не простыла за сотни зим. Хотя от сырой-то силы можно не загораживаться, сила будет нужна. Дурная, дурманящая, кровавая… Что должно произойти в круге, чтобы из-под Камня потекло такое? Ответ известен: кто-то умер, Тень родилась… Довольно!
Альдира метнулся ещё раз к сборщикам краснятки и велел им бегом возвращаться в дом. Ни в коем случае, под страхом смерти, никому не ходить к Зачарованному Камню! А если вдруг встретят Митаю, проверить её амулетами.
— Какими амулетами? — спросил один из парней, заметно побледнев.
— Старшие дома расскажут. Сказки про Теней помнишь?
— Митая — Тень!?
— Возможно, — ответил мудрый, хотя сам в этом почти не сомневался. — Домой! Бегом! Быстро!
Слова поперёк не молвили, подхватились, побежали. Глядя вслед, Альдира послал зов главе дома Травников и повторил всё, что сказал молодняку, и кое-что сверх того. Велел беречь охотников и немедленно сообщать любые новости. Сам отправился в обход угодий, по всем своим Зачарованным Камням, начиная с тех, что стояли вблизи обитаемых домов. До начала Совета у мудрого оставалась ещё восьмушка солнечного круга, изнанкою сна можно много успеть…
Двадцать с лишним Камней — всё чисто! Но не успел Альдира порадоваться, как в урочище Гейзеров обнаружил на Камне выпотрошенную и обескровленную тушку белянки. После Мохнатых холмов это смотрелось злой насмешкой! Конечно, здесь не такая сильная потрава: мелкая дичина против одарённой охотницы… Только следы на снегу подтвердили худшие опасения Альдиры: отпечатки узких, лёгких девичьих ступней, из ниоткуда в никуда. Узор трилистника на подошвах сапог делают в доме Травников. Пропавшая Митая?
Осквернительница приходила к Камню изнанкой сна, быстро и ловко, не ложась на снег. Нюх у Альдиры, к сожалению, не настолько острый, чтобы наверняка отличить запах именно этой девушки. И сонная ворожба, по сути своей, не оставляет внятных отпечатков ауры. И сила, текущая из-под Камня, почти забила след недолгого присутствия. Но кое-что мудрый всё-таки уловил: осквернительница мечена Тенями. Тень — сновидица? Да кому ж такое в дурную голову-то пришло? Или Повелитель Теней принял обманный облик одной из своих слуг? Это многое бы объяснило.
Не делая окончательных выводов, Альдира отнёс подальше и похоронил в снегу трупик белянки, запечатал осквернённый Камень. Отправился к следующему — там было чисто. У двух следующих тоже. А на четвёртом по счёту мудрый обнаружил ещё одну потраву и те же девичьи следы с изнанки сна. Здесь побегайке свернули шею и порвали дичь зубами. Со вкусом драли и жрали! И с Зачарованным Камнем поделились. Мудрый лишь чуточку не застал трапезу: останки дичи ещё тёплые.
Хранитель проделал всё, что должен был, и присел в снег, размышляя. Прыгать ли дальше от Камня к Камню, пытаться наугад накрыть эту погань? Или звать других мудрых для правильной загонной охоты? Глянул на небо: солнце уже предвечернее, значит, у Пещеры Совета близится полдень, время сбора мудрых. Опаздывать на большой Совет, на сбор всех-всех-всех Альдира не хотел, там сегодня будут решать слишком много важного. Но и бросать без присмотра хранимые угодья, когда по ним мечутся буйные Тени, тоже никуда не годилось. Так что оставшееся время Альдира потратил на оповещение глав домов об опасности. Конечно, одарённые Альди не справятся сами с Повелителем Теней. Но изгонять его слуг из дневного мира они вполне в силах. И выставить стражу у Зачарованных Камней…
Продолжение: chorgorr.diary.ru/p212823584.htm
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: R
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: В холодном мире Голкья одна за другой оживают самые странные и страшные сказки. Неуёмные пассионарии расшатали давно устоявшийся порядок, попрали закон и обычаи. Выйдет ли из этого что-то хорошее, или все перемены — к худшему? Пока мудрые спорят о нужности и цене прогресса, охотники — зимуют зиму, наву Ромиге хорошо бы решить свои личные проблемы и вернуться домой живым.
Предупреждения: попаданец, амнезия, ксенофилия, каннибализм, смерти второстепенных персонажей.
Начало: chorgorr.diary.ru/p211900655.htm
Всё вместе на Фикбуке: ficbook.net/readfic/5216239
На Самиздате: samlib.ru/editors/h/holinadzhemardxjan_t_j/ten_...
25.04.2017***
Наритьяра Младший, вернее, уже единственный, смотрел на звёзды из середины Ярмарочного круга. С тех пор, как он обрёл право и возможность выбирать, он всегда ходил за силой в одиночестве. Камни без «ключа» дают меньше и медленнее? Да, зато можно не остерегаться и не накручивать себя. Просто дойти до середины круга, рухнуть навзничь и перестать быть, а потом вдумчиво и неторопливо собрать себя заново. Это как превращение Летучей песни, только не для тела, а для рассудка и чувств. Младший выучился этому сам, от лютейшего страха перед учителем и Средним, от отчаяния и безнадёги, от смертельной усталости. Долго-долго стихии Голкья обращались с ним ласковее, чем двуногие.
До посвящения всё было иначе: тёплый родительский дом. И сейчас многое переменилось к лучшему, только он пока не привык… А стоит ли привыкать к хорошему, если за беззакония троих Наритьяр мудрые спросят с последнего выжившего? Пока стихии не успокоились, он нужен и жив. А потом — сразу суд. Может ли Совет его оправдать, или приговорит к изгнанию? От щемящей тоски раскрытые в небо глаза заплывают слезами. Холодно и больно, будто кристаллы льда прорастают сквозь сердце. По делам, последний из Наритьяр готов изгнать себя сам. Давно ли Кьяри из дома Занна с радостью и гордостью принимал служение? Боялся одного: что не выдержит испытаний. Желал хранить охотников своего клана и всех обитателей Голкья. Вместо этого Наритьяра Младший насильничал, убивал, живоедствовал, творил запретную ворожбу над теми, кого обязался хранить. А других хранителей, добросовестных, он подставлял под удары стихий, заманивал в ловушку Старшего, помогал Среднему приводить братьев и сестёр по служению к жуткой, беззаконной присяге. Он всё видел, понимал, участвовал. Очень хотел остановиться и остановить творимый ужас, но не смог. Не хватало сил, опыта, знаний — а главное, духу. Он трусливо, покорненько лёг под Среднего и ждал, хитрил, выгадывал. Дождался. Сделал так, чтобы мудрые смогли удержать Голкья на краю обрыва. Удержали! Ещё шесть или семь песен, и «качели смерти» остановятся. Наритьяра мог бы протянуть дольше: не направлять, не согласовывать столь безупречно усилия поющих. Но он слишком устал, а кратчайший путь к цели — по лучу, как Солнце светит.
По воле Среднего, Младший тоже изменил себя силой Солнца. Изменил настолько, что ему трудно и больно входить в ночной, зимний Ярмарочный круг. Особенно в круг, который недавно возродился родственной ему силой Теней и щедро, от избытка, сочится ею. Даже странно! Наритьяра никогда не видел возрождённых кругов, впервые прикоснулся к этой древней сказке. Не с чем сравнить, хотя… Нет, чем валяться тут битой тушкой, оплакивать свою непутёвую жизнь и бездарное служение…
Мудрый размазал рукавом слёзы, поднялся на ноги и ещё раз поблагодарил возрождённые Камни за мгновения покоя, за подаренную силу. И сразу же завёл песнь перехода, шагнул в любимый круг Среднего. В тот самый, возле которого чужой воин Нимрин убил несостоявшегося Великого Голкиру, а позже пел и едва не сгорел. Тут всё было очень странно: надо предупредить Вильяру и всех, чтобы этими Камнями пока не пользовались.
Наритьяра ушёл в третий круг, далеко в стороне, где ничего выдающегося за последние дни, луны и года не происходило, где даже Великих песен в этот раз не пели. Нет, больше никаких сомнений: сила Теней возросла везде. Мягонько, вкрадчиво, так что даже чуткий колдун, внимательно слушавший стихии, не сразу это заметил. Он-то отслеживал затухающий ритм «качелей», а тут, видимо, произошёл один быстрый, но плавный сдвиг. Что бы это значило? Догадки — очень неприятные, надо обсудить их с хранителем знаний. Да не безмолвной речью, а лицом к лицу.
Наритяра вернулся в Ярмарочный круг и, не мешкая, вышел вон. Едва миновал каменные ворота, привычно втянул голову в плечи, зыркнул по сторонам: как белянка вылезает из норы. Никого. Запечатал камень и побежал под гору. На бегу уже спел Летучую: так быстрее, и подбить труднее, если Стурши караулит поблизости.
Вообще, удивительно! Нимрин убил Среднего, а сам едва не погиб от руки Стурши, от которого Младший увернулся в закоулках ярмарки. Можно подумать, он, увернувшийся, ловчее всех троих. Или просто удачливее? Лишь бы удачи хватило, чтобы закончить с «качелями»! Дальше — будь, что будет…
29.04.2017***
Мудрый Нельмара зевнул до хруста в челюстях, безмолвной речи это не мешало: «Значит, по-твоему, мудрый Латира, некто угостил Тени кровью живого, разумного, одарённого?»
Ответ собеседника отдался болью в затылке — признак крайней усталости. Латира, который вытащил Нельмару из глухого сна своим зовом, был явно бодрее: «Да, о мудрый Нельмара, я уверен, что кто-то провёл запретный обряд в круге или на тайном алтаре. Призвал ли он Тень в дневной мир, я пока не знаю. Но надеюсь выяснить вскорости. Ты же помнишь, мой учитель выследил и упокоил последних древних Теней на Арха Голкья и островах. Альдира успел побывать у него загонщиком. На мою долю добычи не досталось. Однако всем приметам, уловкам и песням старейший Тамисанара меня научил… А поделился ли он с тобой, о хранитель знаний?»
Нельмара сердито фыркнул, хотя собеседник не мог этого слышать: «Тамисанара — скрытный поганец, да настигнет его почесуха по ту сторону звёзд! Он сказал мне, что передал всё нужное из рук в руки своим ученикам, и этого довольно. Тогда я с ним согласился! Но стараниями Наритьяр, из восьми учеников Тамисанары живы остались только вы с Альдирой, а вы учеников не брали.»
«Мы не брали? А нам кто-нибудь их давал?» Возразить на такой упрёк хранителю знаний было нечем, только просить прощения, но для этого нужно видеть глаза. Промолчал. «Ладно, Нельмара, дело прошлое!» — продолжил его незримый собеседник, — «Двое — не так уж мало. Могло быть хуже.»
Тяжкий вздох: «Могло. А ещё, Латира, я рассказал Среднему всё, что узнал о Тенях от других старейших. Конечно, Солнечная сторона интересовала поганого перевёртыша сильнее. Но знания о запретных обрядах всех старших и младших стихий, о древних блуждающих алтарях он вымучил из меня до капли.»
«Ну, Средний-то мёртв и не признается, кого чему успел научить. И Старший тоже. А вот живые… Хорошо бы ты, Нельмара, собрал Совет, обязал явиться всех-всех-всех и задал вопросы. А мы с Альдирой посидели бы в разных уголках да поприсматривались. Повелителя Теней, который начал набирать силу, должно быть видно».
Нельмара поскрёб в затылке: «Как ты думаешь, Латира, можем мы обождать со сбором день или два? До окончания Великих песен?»
«Не знаю! При желании и умении, за день можно наплодить целую стаю новых Теней. Но раньше-то ты всё равно всех не соберёшь?»
«Вернётся из круга Наритьяра, я уточню с ним расклады по времени и кругам, тогда решу… Ты придёшь с Вильярой и Нимрином? Как они?»
Латира ответил коротко: «Живые». И тут же добавил: «Придём втроём, если не случится ничего нового». И переспросил: «Стурши больше не объявлялся?»
Нельмара снова тяжело вздохнул, вопрос — больной: «Ласма смотрела на изнанке сна, Груна — по следам в Снежных норах. Сказали, ушёл. Ты доверяешь трактирщикам со своей ярмарки?»
«Принимаю их свидетельства, но опасаюсь, что Стурши — дичь им не по зубам.»
Нельмара мог бы напомнить, что дичь оказалась не по зубам даже некоторым мудрым и воинам. Куда уж там трактирщикам! Но воздержался: «Мы-то с рыжиком не побежим по следам Стурши, пока не закончим подчищать за Средним. Сам понимаешь, Латира!»
«Понимаю… С рыжиком, говоришь? А ты, что, передумал настаивать на изгнании Младшего Наритьяры?»
«Я беседую с ним все эти дни. Смотрю. Думаю. Не могу решить. Кажется, после Среднего, он — самый толковый из молодых мудрых. Но в том-то и дело: после Среднего. Как тот поганец втёрся в доверие?! Не хочу ошибиться второй раз…»
Латира не ответил прямо. Помолчал, а потом заговорил о проявлениях Солнечной стихии и об одарённых, в ком она сильна. Любимым детям Солнца свойственно ослеплять всех вокруг сиянием истинных или мнимых достоинств, обещать тепло, привлекать и манить… Конечно, мудрый Нельмара сам знал всё это! Тем более досадно, как задёшево он купился на солнечное очарование Среднего Наритьяры. Осталось раскопать корни своей тёплой приязни к Младшему… Эх, рыжик!
«Нельмара, а правильно ли я понял, что ты сейчас этому мелкому поганцу — временный учитель?»
«Уговора меж нами нет, но вроде этого».
«И ты видишь, как он рвётся на части, чтобы исправить содеянное? Скажи-ка, мудный Нельмара, чем бы всё закончилось без него?»
«Сам знаешь, Латира! Плохо бы всё закончилось… Э, то есть, ты за жизнь для Наритьяры? Напоминаешь мне, что учитель обязан защищать ученика, даже временного и необъявленного?»
В ответных словах собеседника Нельмара с удивлением ощутил тепло улыбки: «Учитель в миг опасности встаёт между учеником и стихией, грозит ли она ему извне, или берёт верх над ним изнутри. Ты сам знаешь, что Наритьяра Старший не баловал учеников заботой и защитой. Я не сужу, чего твой рыжий заслужил своим служением. Но думаю, если после остановки «качелей» его понесёт кувырком, то худо будет всем».
«Даже не поспоришь с тобою, серый! Где столько ума набрался? В ярмарочном шатре на шкуры бросали?»
«И там — тоже…»
10.05.2017, с небольшим апдейтом 18.05.2017Резко повеяло холодом. Струя позёмки втекла в Залу Совета, взвилась, завихрилась — и вот уже молодой колдун, о котором говорили, стоит посреди залы. Взъерошенный, явно чем-то растревоженный.
— Мудрый Нельмара, скажи, что ты знаешь о внезапном усилении одной стихии? — с места, скороговоркой, и быстрый взгляд в глаза, насторожённый и требовательный.
— Какой именно? Младшей или старшей? — нарочито спокойно уточнил Нельмара, принимая вопрос как бы в общем.
Рыжик мотнул головой, сердито вздёрнул губу:
— Теней. Я их в круге почувствовал… В трёх кругах: в Ярмарочном, у Синего фиорда, на Красном холме. Дальше проверять не стал, поспешил вернуться, чтобы посоветоваться с тобой.
Нельмара одобрительно кивнул ему:
— Латира подтверждает, что Тени набрали силу. Он обнаружил это сегодня ночью, недавно разбудил меня. А больше пока никто ничего не заметил. Разбираться будем. Быстро, но без спешки.
Рыжий фыркнул:
— Не заметили? Или не сообщили ни тебе, ни мне? Хорошо, если помалкивает один, кто накормил Теней! А если целая стая его покрывает?
— Стая? — переспросил Нельмара. — А расскажи-ка мне, братец Наритьяра, что ты обо всём этом знаешь?
— О стае — ничего. Просто подумалось нехорошее… Про молодых архан… Никого не подозреваю, однако дураков там больше, чем везде.
Нельмара неопределённо покачал головой, соглашаясь и не соглашаясь: дураков-то больше. Но не самоубийц же?
Наритьяра скинул куртку, развязал и стянул сапоги. Завалился на шкуры, подгрёб себе подушек в изголовье, устроился поудобнее. Нельмара отметил, что рыжик наконец-то перестал сворачиваться клубком и кутаться в пять мехов. Привык доверять сухому, ровному теплу Залы Совета. Телом поверил в уют и безопасность этого места, но на старшего мудрого поглядывает всё равно исподлобья, с опаской… Улёгся и продолжил говорить.
— А что я знаю о Тенях? На исходе осени учитель провёл меня по тайным пещерам Наритья. Он показал мне наш Дом Теней и объяснил, как призвать туда бродячий камень-алтарь. Рассказал, как выбрать и подготовить жертву. Заставил выучить песнь Повелителя Теней и все сложные места обряда…
— Запретного обряда, — напомнил Нельмара.
— Да, конечно. У меня тогда хватило дерзости спросить учителя, зачем он передаёт мне явно запретное знание? Он расхохотался и ответил, что для истинно мудрого никакое знание не запретно — лишь некоторые действия. Да и любые запреты суть порождение обстоятельств. Обстоятельства изменятся, запреты падут, знание пригодится.
Нельмара недовольно передёрнул плечами:
— Так бывает, правда. Но всё-таки груз знаний о запретных обрядах несут старейшие, а законы меняет Совет. Как думаешь, рыжик, зачем он передал это тебе?
— А я не думал. Сказали хранить — храню, — Наритьяра умолк, нахмурился: то ли вспомнил нечто, то ли обдумывал. Нельмара терпеливо ждал продолжения. — Я-то не думал… А в день гибели учитель сам открыл мне, чего ждёт от меня. Безмолвной речью, коротко. Сквозь боль, как мне показалось. Не знаю, возможно, он уже угодил в западню и потерял надежду выбраться… Раньше он об этом молчал, а тут вдруг предупредил, что алтарь-камень можно призвать единственный раз в жизни. После первой неудачи, вторая попытка — смерть. Сам он позвал, и камень ему не явился, теперь мой черёд. Мол, только Повелитель Теней остановит Солнечного Владыку, когда тот уже набрал силу. Он спросил, желаю ли я остановить Среднего, и чем готов за это заплатить? Я растерялся и ответил, что попробую. Больше я учителя не слышал.
— Попробовал?
— Нет, я… Я соврал учителю. Понимаешь, Нельмара, я же не просто присягнул Среднему, как другие. Я сотворил ему Полуденное поклонение. На крови, в круге, ты понимаешь? Я теперь слишком солнечный, чтобы соваться к Теням. Мне даже в Ярмарочном слегка не по себе. Сперва я думал сохранить обряд в тайне, я же ничьей крови там не пролил, кроме собственной. Но ведь последствия обряда видно, если знаешь, куда смотреть? На Совете кто-нибудь да высмотрит?
Куда смотреть, мудрый Нельмара знал. Почему не проверил раньше? Ужасно не хотел давать волю подозрениям. А ещё боялся: слишком много боли принёс ему прошлый взгляд в сокровенное… Да, солнце рыжика — тоже в зените. Тоже ослепило и обожгло, но не так, как неистовое солнце Среднего, сквозь иглы льда и ветер-шкуродёр. Воспоминание жуткое, наравне с побоями и позорной присягой. А у Младшего, чуть приглядись — залюбоваться можно. Солнце средины лета питает зелень до самых глубоких корней, сияет наперегонки с летучим пламенем, играет бликами на воде, золотит облака и снег на вершинах гор. Благодатный союз стихий даёт некую надежду, что Младшего не понесёт кувырком вслед за Средним.
Итак, расклад: Солнечный Владыка против Повелителя Теней. Оба начинают путь, силы не набрали, и пока более-менее в своём уме. По крайней мере, один из них… Нельмара мысленно помянул щуров, а вслух сказал почти спокойно:
— Мудрый Наритьяра, ты молодец, что признался мне сам, сейчас. Я благодарен тебе за доверие. Я высоко ценю твою долю в общем деле этих дней. Если хочешь, я объявлю тебя своим временным учеником. По старому обычаю: в круге и перед Советом.
— Спасибо, я очень хотел бы учиться у тебя! — просиял Наритьяра, и тут же погас. — Но ты же… Учитель же отвечает за ученика? Ты решил защитить меня, Нельмара? После всего, что мы натворили?
— Да, я решил тебя защищать и буду. Если ты назовёшься моим учеником, мне будет проще.
— А если Совет встанет против? В изгнание? Вместе?
— Если мудрые окажутся не мудры, мы с тобою, рыжик, вместе отправимся дорогой сна на другую сторону звёзд. Уж как-нибудь найдём, чем там заняться.
— Нет, мудрый Нельмара, прости, я не смогу! Мой прежний учитель за непослушание заклял меня, навсегда привязал к Голкья. С тех пор я даже снов иномирных не вижу, не то, чтобы призраком или телом уйти на ту сторону звёзд. Изгнать меня можно только к щурам. Да я и заслужил.
Если бы Нельмара выяснил раньше, что Наритьяра Старший творит над кем-то эдакую погань… Тоже запретную и забытую… Ох, не видать беззаконнику новых учеников! И не то, чтобы заклятие безнадёжно не снимаемое, однако на годы труда. Слабое утешение для рыжика сей миг! Тошно смотреть, как он опять кукожится, сворачивается в ком, будто перепуганная щитоспинка. И слишком часто моргает, хотя слёз не видно.
— Заслужил-заслужил! Долгую жизнь, чтобы выправить всё, что вы наворотили! Ты уже начал, у тебя здорово получается. Кстати, что с «качелями»? Нужны ли ещё поправки? А то Латира просит срочно собрать всех мудрых на Совет по Теням. Всех-всех-всех, он настаивает. Утром получится?
— После полудня, — вздохнул-всхлипнул Наритьяра, вскакивая на ноги. Призвал образ Голкья, подсветил Камни. Некоторое время рассматривал мерцающий огоньками шар то с одной стороны, то с другой, думал, высчитывал. — Вот смотри, мудрый Нельмара, всего пять песен, и мы закончим. Сейчас я пошлю зов Скьяре, Альдире и Шункуре, поменяю им время и круги. Как только они споют, я подправлю двоих, надеюсь, последних: Гилмиру и Тнару. Если не случится ничего непредвиденного, утром мы с тобой, Нельмара, будем свободны. Только давай, до Совета пройдёмся по кругам, где давно не пели Великих песен, послушаем там Тени? Разница силы выдаст место, где их накормили. Через ночь или две всё выровняется, но пока след не простыл… Пещеру мы сразу не найдём. Но хотя бы определим голкья. А если повезёт — клан…
— Угодья. Мудрый клана может оказаться совершенно не при чём, — вставил Нельмара.
— Может и не при чём, — согласился Наритьяра. — Сложись иначе, я сам отправился бы в наш Дом Теней. Но не у всех нынешних кланов они были. Многие завалены, запечатаны наглухо. Какие-то просто забыты. Так что, кто, куда пролез — следует выяснять отдельно. Высматривать на Совете, как предложил тебе Латира. Старший говорил, ярмарочный прошмыга учён охотиться на Теней в дневном мире?
— Учён, да, — коротко подтвердил хранитель знаний.
Нельмара наблюдал юное Солнышко со смесью восхищения, злости и страха. Рыжик излагал, пожалуй, наилучший план из возможных. При этом он больше не жался, не сутулился. Непролитые слёзы высохли, глаза разгорелись. Раздувал ноздри, встопорщил гриву, говорил звонко, чётко, уверено. Ещё бы: Солнечный Владыка встал на след своего природного врага, Повелителя Теней. Все сомнения прочь, все печали забыты! Сам пойдёт на край жизни и дальше, за край. Других поведёт, и потянутся за ним, за таким ярким, не думая!
— Мудрый Наритьяра, ты понимаешь, что ты сейчас творишь?
— А?
Во взгляде — смущение, привычная опаска, но не гнев: хорошо.
— Скажи, ты сейчас слушаешь подсказки своей стихии или звучишь ею?
— А… Ну, да, я понял разницу… Пожалуй, звучу. Это плохо?
— Сам-то ты как думаешь?
— Мудрый должен стоять между двуногими и стихиями, да? Значит, когда стихия увлекает меня, я изменяю своему служению… Правда же, получается, так. Но изнутри я не чувствую край… Не почувствовал, пока ты меня не спросил… Дела мои плохи, как у Среднего? Я встаю на его место, да?
— Не настолько плохи. Но не сказать, чтобы хороши, — подтвердил Нельмара.
Рыжик оскалил клыки, встряхнулся всем телом, словно мокрый зверь.
— Мудрый Нельмара, а если я соглашусь назваться твоим временным учеником, ты поможешь мне выдержать зов Солнца? Мне страшно, понимаешь? Уже не за себя, мне-то по-любому, похоже, конец. Но если мы с тем, вторым, развернёмся в полную силу и схлестнёмся лоб в лоб… В сказках сказывают, в этой схватке не бывает уцелевшего. Только сама схватка для Голкья — немногим лучше «качелей смерти».
А Солнышко-то заботливое! Сочувствие влипшему в беду, но упрямо барахтающемуся собрату по служению вытеснило страх и злость. Нельмара улыбнулся.
— Чуточку получше. И благодаря тебе же, Наритьяра, мы знаем теперь, как быстро успокоить стихии. Ты объяснил мне суть дела, я открыл ещё пятерым старейшим. Будет, кому согласовать Великие песни, будет, кому петь. Голкья устоит.
— Это хорошо, — вздох облегчения, улыбка до ушей. — Тогда я должен отыскать Владыку Теней и сразиться с ним поскорее, пока мы оба слабы.
— Если ты согласен на ученичество, давай, всё-таки попробуем избежать схватки. В сказках не сказывают, но так тоже бывало, и обходилось всем дешевле.
— Согласен ли… Мудрый Нельмара, а скажи, пожалуйста… Прости мне глупый вопрос… Ты позволишь своему временному ученику не становиться тебе ключом от силы в круге? Старший говорил, без этого нельзя, а я ужасно не люблю! Если верить сказкам, раньше бывало иначе. Может, не только в сказках?
И такая отчаянная надежда в глазах! Только что готов был убиться насмерть о Повелителя Теней, а на мнимых обязанностях ученика споткнулся? Как же его ломали через колено!?
— Вот поганец твой наставник Старший! — не выдержав, ругнулся Нельмара. — Да чтоб ему щуры гнилым пестом глаза в черепушку вдолбили! Конечно, Наритьяра, я тебе позволю. Научу иначе, не бойся. И прежде, чем мы с тобою скрепим уговор, я обещаю не посягать на тебя во время ученичества, а позже — только по воле твоей, прямо и ясно высказанной… Это по этикету мудрых. А попросту, по-охотничьи, выстарился я уже. И раньше парни не влекли… Понял меня, ученик? Чтобы с твоей стороны — без глупостей!
— Уговорились! — радостно, звонко воскликнул рыжий. — Значит, до утра, до круга?
Плюхнулся рядом на шкуры, чуть не заработав ласковый учительский подзатыльник, однако Нельмара сдержал себя. Ученик — недотрога, и теперь понятно почему. Вообще, жутковато думать обо всём младшем поколении мудрых! Об их нравах, привычках, и чем умы забиты, вместо полезных знаний? И что с ними, такими, делать дальше?
Нельмара решил, что поразмыслит об этом позже. До следующих великих песен осталось не так уж много времени: на обстоятельный безмолвный разговор с несколькими собеседниками, чуточку — на отдых.
***
Стурши открыл глаза, выходя с изнанки сна — тут же зажмурил их обратно. Криво ухмыльнулся брызнувшему в лицо утреннему солнцу, повернулся к нему спиной. Мельком подумал, что на ярмарке Вилья ещё ночь, и оказаться там было бы приятнее. Вспомнил, как подростком, впервые услыхав от кого-то из старших про «зелёный луч», скакал в призрачном обличье с холма на холм, с горы на гору, ловил солнечные восходы. На втором или третьем десятке уже и сказочку про «луч» забыл: просто млел от красы расцветающих небес, пока не разбудили… Вот же дурень был!
Щурясь от резкого света, Стурши из-под ладони оглядел пологие, складчатые отроги Рыбьей горы в угодьях Альди. Улыбнулся веселее, заслышав звонкие голоса, а после высмотрев желаемое: ватажку охотников, цепочкой бредущих вверх по склону. Десятка три молодых парней и девчонок собирали почки краснятки в подвязанные к поясам туески. Самая целебная краснятка растёт на Рыбьей горе, так говорил сведущий в зельях Скундара. А луна до высокого солнцестояния и луна после — лучшее время её сбора. Почки налились пряным соком и дремлют, но ещё не уснули. Мороз начала зимы выгнал из них лишнюю воду… В отличие от приятеля, Стурши в зельях не разбирается. Однако предположил и убедился, тайком посетив дом Травников, что даже беспокойные стихии не заставят сборщиков краснятки отсиживаться дома при такой ясной погоде и насте, который выдерживает охотника без лыж. Теперь Стурши радовался своему точному расчёту и ловкости. Осталось выбрать самую лакомую добычу.
Охотники и охотницы, переговариваясь, пересмеиваясь, двигалась в сторону Стурши. Кусты они общипывали бережно и с умыслом: только кончики побегов, чтобы на следующий год ветвились гуще. Ватажка приближалась довольно быстро, не успеешь заскучать в ожидании… А вот и цель, кстати.
Шустрая рыжеватая девчонка держалась чуть на отшибе от остальных и не болтала, не смеялась — пела. Заливисто, звонко сплетала голос со словами. Одарённые никогда так не делают, да и не одарённые обычно опасаются. Небось, набралась дурнины у обитателей иных миров, где песнь — не ворожба, а забава? Если так, хорошо: для задуманного Стурши нужна была сновидица, которую не слышат стихии. Колдун в засаде облизнулся, разобрав слова. Девица ловко, будто умелый сказитель, приставляла их друг к другу, и выходила у неё песенка-побасенка про ожидание милого, про сладкое томление и предвкушение встречи… Вот ужо тебе! Аура у тебя самая, что ни на есть, подходящая!
Стурши фыркнул и тоже запел: глухо, под нос. Как же он любил это заклятье, и вообще всех морочить! Набросил на себя облик Альдиры, как его помнил. Помнил не слишком хорошо: видел-то мудрого Альди давно и не долго. Зато охотники знают своего мудрого, их воображение дорисует все нужные мелочи, сделает за Стурши большую часть дела. Потом-то они очнутся, вспомнят истинный облик того, с кем говорили. Будут недоумевать, как приняли совершенно непохожего незнакомца за своего Альдиру? Хорошее заклятье: забавное и полезное!
Невысокий, плотный пожилой мужчина вышел из-за кустов, осыпав с них искрящуюся снежную пыль. Девчонка выпрямилась навстречу, радостно и чуть испугано распахнула ярко-золотые глаза:
— Мудрый Альдира? — поспешно поклонилась. — Митая из дома Травников приветствует тебя, о хранитель Альди! Простишь ли ты, мудрый, что я снова переплетала узоры слов и пела попусту? Но мне так веселее, а стихии всё равно не слышат.
— Считай, на этот раз услышали, — улыбнулся Стурши девчонке ласково и предвкушающе.
Сейчас было не важно, что говорить: заклятье заставит всех вокруг слышать знакомый голос Альдиры, и даже самым странным словам никто не удивится. Молодые охотники один за другим оставляли работу и подходили ближе к лже-мудрому. Правильно, его должны хорошенько рассмотреть все, а не только добыча. Стурши терпеливо ждал. Болтал с девчонкой о том, о сём: о неожиданно хорошей погоде при неспокойных стихиях, об урожае краснятки, об её, Митаи, прекрасных глазах, высокой груди и крепкой заднице… По тому, как девчонка заалела щеками и разулыбалась в ответ, по жару её руки в своей, Стурши убедился, что уведёт желтоглазую куда ему угодно и ни капельки сопротивления не встретит. Хорошо! Кстати, пора.
— Митая, ты нужна мне в круге, — улыбнулся он добыче.
— А почему вдруг она? Она же бездарная, только сны снить горазда? — выступила вперёд высокая, снежно-белая, среброглазая красавица, похожая на Вильяру. — Почему не я, о мудрый Альдира! Возьми с собой Руну из дома Травников?
— В другой раз, снежиночка моя, — подмигнул Стурши беленькой. — Мне нужна именно сновидица, — с этими словами он притянул добычу к себе, обнял крепко, прикрыл ей глаза ладонью и зажмурился сам. Шепнул Митае на ушко. — Усни! — и утащил за собой на изнанку сна.
Мудрые к Зачарованным камням так не ходят, Стурши это многие говорили. Ну и пусть себе топчут лыжни и тропинки, карабкаются, пыхтя, по крутым склонам. Десяти шагов до иссиня-серого, ноздреватого, покрытого наледью Камня на Рыбьей горе вполне достаточно, чтобы с ним договориться. Альдира свой любимый круг, конечно же, запечатал. Но Стурши знает особую песенку, и неколебимая вера сновидицы, что именно её спутник — здешний хранитель, тоже помогает самозванцу. Камень покорно теплеет и двоится под его ладонями. Лже-Альдира берёт Митаю за руку и ведёт в круг. До середины, без малейших препятствий.
Двадцать четыре Камня, плотный снег под ногами, сумеречное небо над головой. Хороший круг! Стурши тоже умеет быть почтительным, он поёт приветственную песнь за двоих, пока Митая озирается, дрожит и жмётся к нему спиной. А допев, колдун решительно накрывает ладонями упругие девичьи груди, притискивает добычу к себе теснее. Лижет смешной, длинный и мохнатый, как у побегайки, кончик уха, и шепчет:
— Сладкая моя! Камни приняли нас, всё хорошо, не бойся.
Стурши знает: в круге чужой облик на нём не удержится. Но прежде, чем он позволит Митае разглядеть своё лицо, он заласкает её до потери разумения. Долго ли умеючи? Тем более, сновидицу круг не питает силой, а только слегка дурманит, дарит грёзы. Стурши готов побыть чужой грезой, ему легко и приятно. Ей тоже, хотя в телесном обличье Стурши оказался у неё первым. Надо же, как распалилась от умелых поцелуев и ловких воровских пальчиков! Даже кровь обронила — не заметила…
Что там крови? Пара капель, а запах ударил в ноздри, туманя рассудок уже не ей — ему. Стурши снова и снова жадно тянул в себя терпкий дух, так и эдак наяривая свою добычу. Девчонка изо всех сил упиралась в снег локтями, коленками, иногда даже лбом. Поначалу косила жёлтым глазом через плечо, потом лишь глухо выкрикивала что-то невнятное, подавалась навстречу при каждом толчке. Долго не удержать такой пыл, да они и не стремились!
— Аррррр!
Стурши продолжал ещё изливаться в неё, Митая блаженно корчилась и содрогалась под ним, когда ловкие пальцы колдуна на ощупь потянули нож из ножен. Второй рукой Стурши приподнял голову девушки: за волосы на затылке, ей было всё равно. Ничего не замечала, жмурила глаза от свирепого, перетряхнувшего всё её существо наслаждения… Пора!
Быстрый тычок в шею сбоку: пышная грива охотницы не защитила её. Рывок лезвием от себя, вскрывающий горло. Алые струи ударили в снег, девичье тело напряглось, забилось под Стурши. Как-то даже слаще ему показалось, чем только что изведанная вершина любовной игры! Но по старой привычке охотник отскочил подальше от агонизирующей добычи. Чистоплотен был, никогда не любил лишку мараться в крови… Дурень! Она же так вкусно пахнет, такая яркая, и кажется, даже немного светится!
Странное свечение напомнило жутчайшую жуть, которую Стурши велели забыть накрепко. Он ненадолго остолбенел, раздираемый противоречиями. Велеть-то ему велели, но недостаточно уверено, а перед тем, наоборот, оставили всю память… Ладно! Кое-чего он сам не желает вспоминать. А что желает? Отведать печень и сердце умирающей девчонки. Вот чуточку полюбуется агонией…
Так и стоял полуголый, не чувствуя мороза, играл ножом, облизывался. В лицо добычи не смотрел, будто не видел его вовсе. Мысленно разделывал тело, выбирал самые лакомые куски.
И когда голкья вдруг содрогнулась под ногами, припал на колено, но не удивился, не испугался: бывает. Встал — снова тряхнуло, сильнее, ещё… Стараясь удержаться на ногах, Стурши не сразу заметил, что весь круг идёт волнами от тела Митаи, будто от камня брошенного в воду. Миг спустя понял: иначе. Круги бегут к середине, девушку засасывает вглубь, как в трясину. Несколько вздохов-волн, и пропала не только Митая — весь кровавый снег вокруг неё, и даже разбросанные вещи. Колдун испугался, что его тоже затянет, однако, нет. Постоял, отдышался, огляделся.
***
Ромига, отдыхавший после очередной разминки, приоткрыл глаза и сказал:
— Мудрые, чуете? Снова где-то что-то произошло.
Выслушал витиеватую ругань в два голоса и невольно улыбнулся. Тьма насытилась второй раз, и от щедрот её серый Камень дарил наву особенно подходящую магическую энергию. На фоне всё ещё преотвратнейшего состояния и мерзкого настроения это было приятно! Внушало робкую надежду, что сегодня к вечеру Ромига поднимется на ноги. Нет, если обстоятельства сильно припрут, он, вероятно, встанет и раньше. Но как же хочется сперва хорошенько восстановиться! Мысль об осложнениях, уродующих тело и снижающих боеспособность, совершенно не радует. И так-то придётся надолго забыть о привычной выносливости: сердце и лёгкие регенерируют медленно. Нав — калека: скажи кому в Тайном Городе, засмеют, не поверят. Однако же, вот он…
— Иули, а ты не чуешь, где произошло? Хотя бы, в какой стороне?
— Нет, увы.
— Жаль. Но ты обязательно говори нам, если снова что-нибудь заметишь.
Ромига молча покривил уголки губ и закрыл глаза. Индикатором он для них побудет, это не трудно.
***
Странные волны отнесли Стурши на десяток шагов от того места, где исчезла Митая. Известно, что шагнув в круг, двигаться можно только к середине, а сойдя с середины, лишь наружу. Этого правила не нарушают распоследние беззаконники. Да и зачем? Зачарованные Камни приняли жертву — как-то даже слишком приняли, Скундара о таком не предупреждал! Делать Стурши тут больше нечего, особенно, без котомки с запасами, куртки и пояса. Конечно, погода не та, когда мороз калечит и убивает. Да и силы в колдуне достаточно, чтобы согреться даже нагишом. Просто неудобно. Но где-то по горе ещё бродят сборщики краснятки, можно втихую изловить и раздеть кого-нибудь из них… А заодно, для верности, подпоить кровью второй Зачарованный Камень!
Скундара ночью долго тужился и кое-как наколдовал образ соседских угодий со всеми его Зачарованными Камнями, жилыми домами и прочим. Показал и объяснил Стурши: где именно под Рыбьей горой Альдира живёт, по какой тропе ходит к ближайшему Камню за силой. Скундара сказал, его сосед постоянен в привычках, да и старые следы это подтвердили. А Великую песнь Альдира должен спеть в полдень на Мохнатых холмах. Времени, чтобы подстроить ему западню и там, у Стурши было предостаточно.
Беленькую красотку, которая так настойчиво предлагала себя вместо Митаи, Стурши не стал дурачить разговорами. Судя по ауре, стихии её любили, а сны — нет. Потому девушка не почуяла ни вставшего за спиной колдуна, ни усыпляющее заклятье. Пошатнулась, рассыпала краснятку из почти полного туеска, начала оседать в снег. Соседи в трёх и пяти шагах даже охнуть не успели, как Стурши сцапал добычу и утащил прямиком к Камню на Мохнатых холмах.
Глянул на светло-серую, с прозеленью, невысокую глыбу и сразу понял, что это круг ему не откроется. Всё-таки проверил: спел, дотронулся — руки обожгло. Злобно плюнул на Камень — плевок исчез в полёте. Глянул на крепко спящую на снегу охотницу. Очень красива, поразительно похожа на Вильяру. Мудрую убивать ему не велено, а эту… За шиворот вздёрнул добычу на ноги, перехватил за гриву и заколол мгновенным ударом в горло, как Митаю. Удерживая бьющееся тело, облил Камень кровью сверху донизу. Показалось мало: вспорол девице живот и навалил выпадающими потрохами на вершину глыбы. Одарённая, живучая добыча всё ещё сопротивлялась смерти: хрипела, сучила ногами, скребла по алому непослушными пальцами. Да, куда слаще любовной игры! Как он раньше убивал, не заметил? А возьмёт ли Камень жертву целиком, или оставит? Охота полакомиться, однако след… Кровь вон уже впитывает…
От молнии в голову Стурши едва увернулся! Мигом ушёл на изнанку сна, запетлял призрачными тропами, путая их за собой. Проверить бы, кто кого: мудрый или недопосвящённый, как они говорят? Но убивать Альдиру Скундара передумал. Потому схватка с разъярённым хранителем угодий в намерения Стурши не входила. И не высмотрел бы Альдира лишнее… Нет, мудрый неожиданно легко стряхнулся с хвоста. Всё-таки Голкья редко рождает сновидцев, подобных Стурши! А чтобы такого одарённого ещё и стихии слушали — двойная редкость.
Гордясь своим поразительным даром и удалью, Стурши явился обратно в логово Скундары. Хозяина не застал и решил пока не звать. Чтобы тот не напридумывал новых заданий, пока прежнее не выполнено. Альдира ведь не сунется в круг, где у него на глазах умерла беленькая? Он может спеть Великую песнь в любом соседнем, и Скундаре о своих планах не доложит. Ищи ветра! Зато на Рыбьей горе — его любимый круг, там он часто бывает. И там Стурши почти не наследил, а что наследил, легко заметёт. Потом уже посмотрит, что будет дальше.
Колдун счистил с себя кровь: брызги раздражали, как всегда, и не было в них никакой сияющей притягательности. Пошарил в Скундариной кладовке, переоделся. Погрыз вяленого мяса — парного-то дважды не перепало — и вернулся на Рыбью гору. Тени стали короче, но ещё не полдень. Видимых следов плотный наст не держал, нюх и магическое чутьё подсказали, что после Стурши с Митаей здесь не ходил больше никто.
Стурши замёл и эти скудные следы, а после, прикрывшись «морозной дымкой», устроил лёжку недалеко от Камня. Тени укоротились, потом начали удлиняться. Полдень миновал, Альдира бродил неизвестно где и не собирался совать голову в ловушку. А колдуну стало очень-очень не по себе. Сквозь обычную для охотника досаду — упустил добычу, бывает, не впервой — пещерным сквознячком сочилось иное чувство, донельзя тягостное и мучительное: будто не исполнив приказ Скундары, Стурши сам перестаёт быть, проваливается в пустое чёрное нигде. Его так разобрало, что он едва не послал зов Альдире, мол, приходи сражаться на изнанку сна. Кое-как удержался от этой, потом ещё от дюжины лезущих в голову глупостей. Сделал одну, вроде бы, умную вещь — послал зов Скундаре. Услышал: «Мы с тобою дурни, Стурши! Оказывается, Нельмара поменял всем время и круги, Альдира пел на рассвете у Долгого озера. Неизвестно, когда теперь пойдёт за силой на Рыбью гору.» «Когда-нибудь пойдет, тут всё истоптано его старыми следами. Мне караулить дальше, или бросить?» «Бросай пока! Возвращайся скорее в убежище, есть разговор». Тяжесть рухнула с плеч, Стурши ухмыльнулся Зачарованному Камню, превращённому в ловушку, и поспешил навстречу новым приказам… Своего Повелителя, да!
Альдиру он не дождался совсем чуть-чуть, но «чуть» не считается.
13.05.2017Повелитель был хмур. Не захотел слушать смачный, со всеми подробностями, отчёт об осквернении двух Камней. Одобряюще хлопнул Стурши по плечу, мол молодец, правильно всё сделал, и тут же отстранился, поджал губы, смерил холодным, строгим взглядом:
— Стурши, я повелеваю тебе: спрячь нашу общую силу и спрячься сам, пока я тебя не призову. То есть, сиди в этой пещере и никуда не высовывайся без моего прямого приказа. Понял?
— Понял, исполню, — а чего ещё скажешь, когда воля Повелителя достаточно непреклонна, чтобы стать их общей волей? Но вопросы-то задавать никто не запрещал. — Скундара, а что случилось-то?
— Нельмара объявил общий сбор всех мудрых. Я иду в Пещеру Совета. На мне не должно быть печати Теней, заметной другим мудрым… Да, ещё кое-что я отдам тебе на сохранение, — пальцы Скундары неуверенно дрогнули, лицо скривила гримаса, но он быстро пересилил себя и собрал волю воедино. — Стурши, береги эту вещь до моего возвращения!
Принимая из рук в руки поясной кошель с чем-то тяжёлым и плоским, Стурши не ведал колебаний. Конечно, он сбережёт достояние Повелителя! Ну, разве, поглядит краешком глаза и немножко попользуется…
— Сберегу и верну. Иди на Совет со светлым сердцем, Скундара.
Мудрый ответил кривой улыбкой:
— А теперь, Стурши, отстань, отойди и не мешай мне сосредоточиться… Щурова пропасть, как же я этого не люблю!
— Ну и шёл бы в Ярмарочный круг через Камень внизу. Или ты этого тоже не умеешь? — буркнул Стурши, отворачиваясь.
Для мудрого, приятель был никудышним сновидцем: ходить изнанкой сна он кое-как выучился, но ускользать туда легко и стремительно, как Стурши, не мог. Забрезжило в памяти, будто кто-то даже смел говорить про Скундару: «Это не мудрый, а сплошное недоразумение! Выбрали, вроде, очень одарённого парня, а родовая ветвь оказалась бесплодная, дара после посвящения почти не прибавилось». Кто так говорил? Какой ещё Великий? Какое такое Солнце Голкья? Мысли и воспоминания будто обрезало. Сравнивать нынешнего Повелителя с кем-то прошлым Стурши не смел. А Скундара всего через несколько вздохов уснул и исчез. Для него — очень быстро.
Оставшийся в одиночестве колдун тут же распустил завязку вручённого на сохранение кошеля. Вытряхнул в ладонь старый каменный нож-улу. Узнал. Подавился вздохом. Оцепенел на несколько долгих мгновений. Медленно выдохнул.
Сжал пальцы на рукояти и с оттягом полоснул по второй руке. В полном недоумении уставился на бледный, медленно розовеющий след. Тупое лезвие скользнуло по коже, не оставив даже царапины! Попробовал ещё пару раз. Убедился, что синяк-то, если постарается, сам себе посадит, однако пускать ему кровь нож Скундары упорно отказывается. Из чистого упрямства Стурши проколол палец верным стальным клинком, глянул на набухающую красную каплю, потянулся размазать по отполированному до блеска чёрному сланцу — что-то оттолкнуло. Сунул палец в рот: кровь как кровь. Ладно, понял уже, нет, так нет! Не хочешь — не надо.
И сразу же будто потянуло куда-то. Куда? К лазу в дикую часть пещеры, надёжно загороженному каменной дверью, завешенному шкурами от сквозняков. Можно ему туда? Можно. Повелитель велел не высовываться из этой пещеры никуда, то есть наружу — Стурши и не собирается! Просто погуляет по пещере, по всем её закоулкам. А то мало ли, сколько ему тут сидеть?
А вело ощутимо и явно: чем ниже, тем ясней. Он спускался быстро, но за всю дорогу не набил ни шишки, ни синяка, и даже огонь со светильника не потерял ни разу. В конце пути Стурши без удивления, без страха уселся на пол прямо под проступающей на потолке чёрной стаей. Поднял к низкому своду сложенные лодочкой ладони. Подождал, пока звери выпьют свет светильника дотла. И в непроглядном мраке чувствовал, как они продолжают тереться об него и ластиться, как вылизывают его своими лёгкими, щекотными язычками. Тихо радовался сердцем, разделяя со своей стаей пережитые за время недлинной разлуки ощущения дневного мира. Им — внове и любопытно, они забыли, как там, вовне.
Улу на поясе навязчиво подсказывал, что Повелитель вручил Стурши довольно власти, чтобы позвать их за собой, дать им новую жизнь. Но старые Тени слишком давно пребывали здесь, слишком сроднились с вечным покоем, с пещерным мраком и тишиной, чтобы по-настоящему желать иного. Незачем принуждать их силой, когда совсем рядом, только позови, бьётся в путах немоты чья-то свеженькая, почти живая тоска, когда чей-то нестерпимый ужас мягкими лапками толкается в сердце…
Стурши понял. Узнал. Позвал:
— Слушай меня, Тень! Слушай и внемли! Ты — Митая! Именем Повелителя Теней Скундары, я, Стурши, возвращаю тебя в дневной мир. Ныне ты повинуешься мне, как старшему. Моя воля — твоя воля. Твой дар сновидицы, облик, разум и память — да останутся при тебе. Только крепко-накрепко забудь всё с того мига, как я ударил тебя ножом в круге Рыбьей горы, и вплоть до мига пробуждения. Спи мирно и глухо, пока я не разбужу тебя.
Улыбнулся нежному, чуть охрипшему голоску из темноты:
— Я — Митая. Повелитель наш — Скундара, а тебе, Стурши, я повинуюсь, как первенцу среди Теней его. Твоя воля — моя воля. Мой дар сновидицы, облик и разум, вся моя память, кроме смертного мига и бытия среди Теней, остались при мне по велению твоему.
Стурши сидел и лыбился в темноту как последний дурень, слушая наилегчайшее сонное дыхание, ощущая живое тепло рядом, где только что была пустота. Потом он заново разжёг светильник и с любопытством рассмотрел тихонько посапывающий меховой клубок. Митая сладко дрыхла, замотавшись во все одёжки, пропавшие вместе с ней в круге. Ну как будить такое растрёпанное чудо? Конечно, поцелуем! Она даже не испугалась, обнаружив себя в новом странном месте. Лишь глянула по сторонам и спросила:
— Стурши, это, что? Твой дом, да?
— Это теперь наш дом, Митая. Но мы не будем обитать здесь постоянно.
— А где будем?
— А где встретимся, там нам с тобой и дом, сладкая моя, — подмигнул ей Стурши. — Одевайся, пойдём.
— Вот так, прямо, сразу пойдём?
Митая выпуталась из клубка меха, из перепутанных рукавов и штанин, а теперь медленно, со вкусом потягивалась. Свет светильника играл на нежной коже, Стурши залюбовался ею и понял, что хочет её, прямо здесь и сейчас. Хочет, может… Но нет, не возьмёт, как Скундарин улу не взял его кровь. Женщина тоже что-то такое уловила. Перестала заигрывать, быстро оделась — готова, пора.
И вот уже совсем напоследок её рыжеватая грива, удивительно мягкая и густая, приминается под пальцами Стурши. Легчайший поцелуй в губы. Взгляд в глубоко-чёрные зрачки, окружённые узенькими золотыми каёмками:
— А пойдём мы с тобой, Митая, не прямо, а изнанкой сна. И каждый своей дорогой, побегайка моя. Ты вернёшься в угодья Альди. Слышишь меня? Обойди Зачарованные Камни у всех ваших домов и на каждый из них пролей чью-нибудь кровь. Не обязательно разумного, а хотя бы малой дичи: кого сможешь легко поймать. Чем быстрее ты обойдёшь Зачарованные Камни клана Альди, тем лучше. А потом отправляйся в угодья Вилья и продолжай там. Потом — Наритья. Потом… Не знаю, найдёшь меня и спросишь. Вообще, спрашивай, советуйся со мной, если понадобится. Отдыхай в каком-нибудь известном тебе укромном уголке, еду добывай украдкой. Ходи изнанкой сна, прячься ото всех, кто способен помешать тебе: от родни, знакомых, а пуще всего — от мудрых. Как только будет довольно, я скажу. Поняла меня?
Она кивнула, улыбнулась немного грустно. Опустила голову ему на плечо, обняла, прижалась всем телом. Начала тяжелеть, засыпая — исчезла. Не мгновенно, как умел Стурши, но быстрее, чем когда-либо выходило у Скундары мудрого.
Так Стурши передал своей женщине дело, за которое не мог взяться сам, скрываясь в пещере, согласно последнему приказанию Скундары. Но из всех прошлых приказов Повелителя следовало одно-единственное желание: учинить переполох и смуту. С простейшей целью: отвести внимание от скромного хранителя клана Скунда. А куда привлечь? Да без разницы: хоть к матёрому соседушке Альдире, хоть к буйному беззаконнику Стурши. Особенно забавно, если мудрые подумают, будто Повелитель Теней — Стурши. Ловить они его будут до вечного лета! Уж морочить-то головы, прятаться и убегать, временами больно огрызаясь, Стурши умеет лучше всех на Голкья! Слегка кольнуло тревогой: а умеет ли так его Митая? Ну, либо скоро научится, либо погибнет в дневном мире и вернётся, откуда он её однажды призвал. Тоже не беда, призовёт снова… Если Повелитель позволит…
Колдун запустил пальцы в кошель и нежно погладил старый улу. С неожиданной и крайне соблазнительной мыслью: а не желает ли он, Стурши, насовсем присвоить эту прекрасную и полезную вещь? По праву сильнейшего! Он же сильнее Скундары, правда?
Что!? Ну уж, нет! Одно дело дурачить всех, изображая Повелителя Теней, а другое — взаправду повелевать, вникая в дела всех вокруг. Стурши нагляделся кое на кого со стороны, и не нужно ему такого счастья! Куда легче и веселее исполнять чужие приказы, каждый раз выворачивая их по-своему. Фыркнул:
— Прости, ножичек! Ты не хочешь от меня крови, я не хочу от тебя власти. Квиты! Давай-ка, ты будешь вести себя смирно, пока не вернётся наш Повелитель Скундара. А после делайте друг с другом, что хотите!
18.15.2017***
Альдира снял с осквернённого, сочащегося дурной силой Камня изувеченное, обескровленное тело и уложил на снег. Руна из дома Травников, умирая, успела позвать своего мудрого на помощь. Он, мудрый, не успел ни спасти, ни отомстить по горячим следам. Лишь узнал в лицо осквернителя-убийцу и понял про него кое-что важное.
Стурши! Долгое время думали, эта неуловимая погань гадит, где попало, просто потому, что может. Недавно выяснилось: был он тайным посвящённым и карающей рукой Наритьяры Среднего. Ныне Средний мёртв, а беззаконник ходит отнюдь не под Солнцем. Отметины подземного мрака и Теней на его ауре ни с чем не перепутаешь…
Вот, только что, поутру был разговор с Нельмарой и Латирой. Спорили, может ли колдун, не из мудрых, стать Повелителем Теней? Альдира возражал: мол, второй ведьмы Нарханы наш мир больше не породит. Сегодня Альдира наглядно убедился в собственной неправоте. Такой колдун, как Стурши, способен стать Повелителем Теней. Но стал ли? Альдира не уверен. Разные обряды оставляют на разумных похожие следы, а встреча-схватка была слишком мимолётной, чтобы различить подробности.
Не схватка — позорище для мудрого. Промазал первым ударом, сгоряча сунулся за поганью на изнанку сна, где кричавкин выкидыш оказался явно сильнее. Однако Стурши даже не попытался Альдиру убить: просто запутал следы и ушёл. Гнев, досада, горе тлели в сердце мудрого угрюмым и медленным подземным огнём, но не мешали размышлять.
Почему Стурши нагадил именно здесь, именно так, как никогда прежде не гадил? Почему потом не стал драться?
Неспешно, тяжело ступая под монотонную песнь, Альдира обошёл Камень. Что, собственно сделал Стурши? Кроме того, что убил девушку-радость и совершил очередное своё беззаконие? Что поганец сотворил с кругом, чем это грозит?
Придирчивый осмотр показал: ничего запредельно опасного на Мохнатых холмах не произошло. Стурши лишь перекрыл на луну-другую вход и выход через осквернённый Камень. При том перескочить в опоганенный круг из другого можно, но брать здесь силу и петь точно не стоит. Более-менее опытный мудрый сразу же почует неладное и уйдёт. Но есть ещё опасность искажения пространства-времени. Попросту, можно надолго застрять или оказаться не там, куда шёл. Погибнуть — лишь при исключительном невезении. Иными словами, получилась не смертельная ловушка, а пакостная потрава, в излюбленной манере Стурши. И в полном согласии с тем, как беззаконник красиво драпанул по изнанке сна: вместо драки и весьма вероятной победы. Зачем — так? Нет ответа.
Почему после угодий Вилья на Нари Голкья, где Стурши пырнул ножом некого очень ценимого Латирой и Нельмарой чужака, беззаконник вдруг перескочил в угодья Альди на Арха Голкья? Почему именно этот Камень, именно сейчас? Совпадение, или осознанный выбор? Здесь, на Мохнатых холмах, Альдира должен был петь сегодня в полдень. Мудрый глянул на подбирающееся к зениту солнце. Да, если бы он, ничего не подозревая, привычно шагнул сюда с Рыбьей горы, то мог бы крепко застрять. Но Великую песнь в искажённом круге даже не начал бы: отчаянные дни, когда мудрые пели, не выбирая, минули. Не начал бы Великую — не сорвал её. Но застрять мог, да.
Мог — если бы уже не спел раньше, в другом месте. Если б не держался настороже, зная, что Тени ночью набрали силу… И недавно ещё раз набрали… Если б Руна не позвала мудрого на помощь.
Слишком много «если»: ловушка, мало, что не смертельная — крайне ненадёжная. Однако выбор круга наводит на нехорошие подозрения. Изначальный расклад Великих песен известен всем мудрым. Наритьяра уточнил расклад, и Альдира пел сегодня у Долгого озера, на рассвете. Но это знали лишь те, кто получили последние поправки: сам Альдира, Скьяра, Шункура, Гилмира и Тнара. Конечно, знали ещё Нельмара с Младшим Наритьярой и, возможно прошмыга Латира, с которым эти двое повадились совещаться по любому поводу…
Альдира рад за старого друга, который совсем, было, сник и зачах, а теперь вдруг воспрял… Альдира немного ревнует, немного завидует младшему соученику. Но всё-таки больше рад, что за дальностью расстояния сам не вляпался в кашу, которую Наритьяры заварили в угодьях Вилья, где поселился Латира… Ага! Думал, подкаменник, что не вляпался. Не в ту кашу, так в другую…
Что Наритьяры творили на Арха Голкья все последние года, Альдира, к сожалению, сообразил слишком поздно, и долго сам себе не верил. Поверил, когда матёрых мудрых архан осталось слишком мало для организованного отпора и разбирательства в Совете. Но прежде, чем самому Альдире настал черёд как бы случайно погибнуть, он вызвал Старшего Наритьяру на разговор и рассказал кое-что о своих любимых домашних вулканах, об их повадках и норове. Напомнил, сколько раз волна от падения Лати обогнула Голкья, и сколько мудрых легло, спасая побережья. А между прочим, Три Чудища Альди и выводок их щенков способны на большее! Они непременно покажут двуногим щурову праматерь, если опытная рука перестанет их направлять и сдерживать. Старший Наритьяра внял предупреждению, и много лет двое мудрых очень старательно не мешали друг другу жить-служить. Средний со своим солнечным безумием, вероятно, наплевал бы на вулканы, но он до Альдиры просто не успел добраться…
Вообще, кто и зачем расставляет ловушки хранителю Альди, поющему Великие песни, когда Старший и Средний Наритьяры мертвы? Вот кстати: окончательно ли они умерли? Когда встаёт вопрос о возвращении Теней, в чьей-либо смерти приходится убеждаться с особым тщанием. Но скорее всего, свидетельству Латиры можно верить.
Из трёх Наритьяр остался один. Младший, ныне единственный, согласуя песни, способен был погубить Альдиру быстро и чисто, никакой зверь не дороется. И Стурши у Младшего, говорят, во врагах. И Тени — настолько не его стихия, что как бы парня в противоположный край не шарахнуло!
С Нельмарой, Латирой, другими старейшими хранителю Альди делить нечего.
Врагов среди соседей на Арха Голкья особо не нажил. Друзей тоже, кроме хитрушки Ульдары, старательно и умело пасущей свои вулканы: вопрос ещё, у кого — опаснее!
Вся молодая поросль, Наритьярины недоучки, не жалуют Альдиру с Ульдарой, однако ценят, что от матёрых соседей не прилетают «плюхи», как у молодёжи водится промеж собой. А двое матёрых сдерживаются, не наказывают чужих учеников. Тоже часть соглашения со Старшим, пора менять. Но пока об этом даже не заговаривали, никаких обид никто не отрастил и не затаил.
Итак, очевидных врагов нет — остаётся неизвестный Повелитель Теней. Сильный колдун, который возможно, знал песенный расклад мудрых. Но пел-то не один Альдира! Все пели, и даже этим утром с небольшим перерывом спели пятеро. Почему удар по Альдире? Осведомлён ли новый Повелитель о прошлой охоте на Тени, о Тамисанаре и его учениках? А зная, стал бы пакостить и злить последнего охотника, вместо того, чтобы просто его убить? Конечно, нет: если он умный! Вполне возможно, если он — Стурши. Или его собрат по разуму: среди новопосвящённых такие, увы, не редкость. Один Рийра чего стоит…
Нет, перебирать имена Альдира не станет, надо смотреть на Совете. А пока есть время, он вернёт останки Руны к дому Травников, чтобы родня похоронила девушку. И поговорит с живыми.
Труп — тяжкий груз для путешествия по изнанке сна, но иначе слишком долго, далеко. Ещё тяжелее смотреть в глаза своим охотникам и объяснять, что в угодьях Альди произошло убийство. Что не зверь порвал несчастную Руну — зарезал пришлый двуногий. И двуногий не просто погань беззаконная, а отмечен Тенями. Что пора доставать из шкатулок древние амулеты и вдвойне осторожно принимать чужаков, да и на своих тоже оглядываться. Альдира наставлял охотников, зная, что сам-то вряд ли увернётся от Стурши, если тот ударит с изнанки сна. Однако Стурши может быть не один. Сила Теней возрастала, по крайней мере, дважды. Значит, возможно, по Голкья бродят Повелитель Теней и два его зачарованных слуги. В сказках новорождённые Тени тупы, немы и ведут себя среди живых донельзя странно. Но бывает иначе: если Повелитель достаточно дерзок и безрассуден…
Задерживаться в доме Травников Альдира не стал. Предупредил, велел сообщить другим охотникам клана — поспешил дальше. Он сорвался на зов умирающей Руны с полпути к своему любимому Камню, где тоже творилось нечто неладное. Сюда же и вернулся.
По следам на снегу и звонким голосам разыскал сборщиков краснятки. Молодые охотники как раз полудничали. С хохотом и шуточками обсуждали, кто из поклонников Руны умеет ходить по изнанке сна? Кто набрался решимости — похитить красавицу? Перебирали имена парней из соседних домов. Гадали, что получит смельчак: поцелуй или взбучку? Никто не заподозрил дурного, не послал Руне зов, чтобы проверить, всё ли у неё хорошо? А вернее, не пожелали портить подружке свидание головной болью и самим страдать от того же. Игрища молодняка под высоким солнцем — довольно буйные, но среди Альди давным-давно никто не терял краёв. Двуногие не привыкли ждать подлости от других двуногих, хранитель клана мог бы порадоваться.
Жуткую новость парни и девушки приняли… Достойно. Не отняли у Альдиры ни мгновения лишнего. Лима травница, старшая в этой ватажке, спросила только:
— Мудрый Альдира, скажи, а где сейчас Митая? Ты вернул её сразу в дом?
— Митая? Я не видел её сегодня. И не слышал.
Зато внезапно услышал от Лимы, будто он, мудрый Альдира, утром уже встречался со сборщиками и увёл Митаю в круг. После строгого вопроса, точно ли охотники видели именно его, Альдиру, все они, даже самые спокойные, впали в ступор или смятение. Как так? Неужели глаза, слух и прочие чувства лгали им? А сейчас? Пришлось ворожить: освобождать от остатков чар и успокаивать, после чего охотники дружно, наперебой вспомнили и описали беззаконника Стурши со всеми его особыми приметами.
И снова: зачем — так? Спрятал лицо, но позаботился, чтобы позже вспомнили и узнали. Это же намного сложнее, чем просто спрятать! Приходит на ум двойной обманный облик: некто под временной личиной Альдиры поверх крепкой личины Стурши… Нет, дрался-то мудрый с настоящим Стурши, ауру подделать труднее, чем лицо. Но здесь — мало ли, кто за него был?
И куда этот поганец увёл Митаю? В отличие от Руны, у рыженькой не было ни малейших способностей к мысленной речи: ни позвать её, ни услышать. Чудачка-сновидица, сказительница, упрямо и самозабвенно слагавшая песни не для стихий, а для охотников. Где теперь её искать? Можно вопросить стихии, но сперва Альдира быстро глянет в том месте, куда, якобы, направился его двойник: у ближайшего Камня. Конечно, нет времени подниматься по тропе! Только изнанкой сна, уж прости, Камень…
Камень… Ох, не скоро воспользуется Альдира своим любимым кругом на Рыбьей горе! Снаружи-то всё чисто, даже слишком: кто-то заметал следы. Но на приветствие Зачарованный Камень отозвался такой волной мрака, что Альдира выметнул навстречу щит, а потом уже осознал: наука Тамисанары, в горле и руках, не простыла за сотни зим. Хотя от сырой-то силы можно не загораживаться, сила будет нужна. Дурная, дурманящая, кровавая… Что должно произойти в круге, чтобы из-под Камня потекло такое? Ответ известен: кто-то умер, Тень родилась… Довольно!
Альдира метнулся ещё раз к сборщикам краснятки и велел им бегом возвращаться в дом. Ни в коем случае, под страхом смерти, никому не ходить к Зачарованному Камню! А если вдруг встретят Митаю, проверить её амулетами.
— Какими амулетами? — спросил один из парней, заметно побледнев.
— Старшие дома расскажут. Сказки про Теней помнишь?
— Митая — Тень!?
— Возможно, — ответил мудрый, хотя сам в этом почти не сомневался. — Домой! Бегом! Быстро!
Слова поперёк не молвили, подхватились, побежали. Глядя вслед, Альдира послал зов главе дома Травников и повторил всё, что сказал молодняку, и кое-что сверх того. Велел беречь охотников и немедленно сообщать любые новости. Сам отправился в обход угодий, по всем своим Зачарованным Камням, начиная с тех, что стояли вблизи обитаемых домов. До начала Совета у мудрого оставалась ещё восьмушка солнечного круга, изнанкою сна можно много успеть…
Двадцать с лишним Камней — всё чисто! Но не успел Альдира порадоваться, как в урочище Гейзеров обнаружил на Камне выпотрошенную и обескровленную тушку белянки. После Мохнатых холмов это смотрелось злой насмешкой! Конечно, здесь не такая сильная потрава: мелкая дичина против одарённой охотницы… Только следы на снегу подтвердили худшие опасения Альдиры: отпечатки узких, лёгких девичьих ступней, из ниоткуда в никуда. Узор трилистника на подошвах сапог делают в доме Травников. Пропавшая Митая?
Осквернительница приходила к Камню изнанкой сна, быстро и ловко, не ложась на снег. Нюх у Альдиры, к сожалению, не настолько острый, чтобы наверняка отличить запах именно этой девушки. И сонная ворожба, по сути своей, не оставляет внятных отпечатков ауры. И сила, текущая из-под Камня, почти забила след недолгого присутствия. Но кое-что мудрый всё-таки уловил: осквернительница мечена Тенями. Тень — сновидица? Да кому ж такое в дурную голову-то пришло? Или Повелитель Теней принял обманный облик одной из своих слуг? Это многое бы объяснило.
Не делая окончательных выводов, Альдира отнёс подальше и похоронил в снегу трупик белянки, запечатал осквернённый Камень. Отправился к следующему — там было чисто. У двух следующих тоже. А на четвёртом по счёту мудрый обнаружил ещё одну потраву и те же девичьи следы с изнанки сна. Здесь побегайке свернули шею и порвали дичь зубами. Со вкусом драли и жрали! И с Зачарованным Камнем поделились. Мудрый лишь чуточку не застал трапезу: останки дичи ещё тёплые.
Хранитель проделал всё, что должен был, и присел в снег, размышляя. Прыгать ли дальше от Камня к Камню, пытаться наугад накрыть эту погань? Или звать других мудрых для правильной загонной охоты? Глянул на небо: солнце уже предвечернее, значит, у Пещеры Совета близится полдень, время сбора мудрых. Опаздывать на большой Совет, на сбор всех-всех-всех Альдира не хотел, там сегодня будут решать слишком много важного. Но и бросать без присмотра хранимые угодья, когда по ним мечутся буйные Тени, тоже никуда не годилось. Так что оставшееся время Альдира потратил на оповещение глав домов об опасности. Конечно, одарённые Альди не справятся сами с Повелителем Теней. Но изгонять его слуг из дневного мира они вполне в силах. И выставить стражу у Зачарованных Камней…
Продолжение: chorgorr.diary.ru/p212823584.htm
@темы: Тайный Город, тексты, навы, Ромига, тень ищет своё место, Голкья
