Название: Зимние наваждения (История с фотографией, часть 7)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Голкья после смуты с трудом возвращается к Зимнему перемирию. А у нава-попаданца цель не изменилась, но проторенные дороги почему-то ведут не туда...
Предупреждения: попаданец, ксенофилия, тлен и безысходность
Начало:
chorgorr.diary.ru/p217967093.htmchorgorr.diary.ru/p217967093.htmchorgorr.diary.ru/p218093078.htm20.09.2019***
Вильяра, правда, ужасно устала. Собственная слабость донимает, и от боли, то острой, то ноющей, не спрячешься даже во сне… В обычном — не спрячешься, только в колдовском. Всякий раз, когда ей удаётся вздремнуть, мудрая бегает на четырёх лапах или скользит над снегами в невесомом призрачном обличье: обходит дозором угодья Вилья. Хранительница клана желает быть уверена, что ни в одном глухом углу, ни в одном заброшенном доме не таятся очередные беззаконники, не творят свои поганые дела!
Но сегодня колдунья слишком устала, чтобы ходить далеко. Сегодня ей снится, что она — зверь Юни. Её зверь скучает по ней, по переходам из дома в дом, охотам и прогулкам. Призрак, даже плотный и зримый, Юни пугает и обескураживает: он же не пахнет. Потому Вильяра не является своему зверю призраком. И упражняясь в том, чему учил Латира, сновидица почти не касается разума Юни, не принуждает его бежать туда или сюда, делать то или сё. Она лишь смотрит на мир звериными глазами, радуется ощущениям здорового тела: пусть, устроенного иначе, чем у двуногих, но так даже легче забывать о неладах со своим собственным.
Вильяра задремала в покоях Аю — зверь Юни пробудился в снегах. Ощутил голод и желание размять лапы, но некоторое время ещё полежал плотным меховым клубком, обоняя и слушая ночь.
Скрип калитки, визг лыж — всё ближе. Зверь насторожил уши, потянул носом воздух. Вильяра даже сквозь сонную истому изумилась, кому не сидится дома в ночной мороз?
Нимрину?! Для зверя странное, чужое и чуждое в запахе Иули мешается с привычным, домашним. А главное, хозяйка твёрдо сказала про этого двуногого: свой. И сейчас её метки на чужаке ощутимы. Юни встаёт навстречу, приветствует, начинает ласкаться. Нимрин чешет зверя и приглашает идти за собой. Ужасно любопытно, куда? Неужто, решил не ждать ни Рыньи, ни Вильяру, отправился за алтарём один? Очень смело и безрассудно, однако — уже не один! Мудрая отправляется в странствие вместе со своим воином, как обещала. Досадно, что не в полноте могущества, но и сновидица в звере кое на что способна. Кто на них нападёт, двуногий или четвероногий, сильно об этом пожалеет!
Пока опасности нет, Вильяра не мешает Юни по-звериному резвиться и охотиться — тихо плывёт на волнах сна сквозь морозную ночь. И когда ещё подвернётся случай: понаблюдать Иули, уверенного, будто рядом нет других разумных? А он хмур и угрюм, напряжённо размышляет, от добычи отказывается, спешит. Но, когда принялся вдруг утешать Юни, Вильяре стало тепло. Давненько она не слыхала столько добрых слов о себе! И уверилась: Нимрин, правда, сделает всё, чтобы она выжила. Всё, что в его силах!
И всё же ей не нравится, куда Нимрин держит путь… Да, она не ошиблась, именно туда!
Крутой утёс над слиянием двух рек в стародавние времена звался Пращуровой Дланью и слыл запретным местом, не предназначенным для живых. Ни один сказитель из Вилья уже не помнит, откуда такое название и запрет? Расспросить бы Нельмару, да Вильяра опасается оставлять воина и зверя без присмотра. Сама она, по праву и долгу мудрой, бывала на том утёсе: первый раз — с Наритьярой Старшим, второй — одна. Вроде бы, ничего пугающего. Одно из мест, где хорошо встанет Зачарованный Камень, если он кому-то вдруг там понадобится. Но и поблизости никто не живёт, и взбираться на утёс нелегко, особенно, зимой. Для большинства охотников Пращурова Длань давно уже стала Щуровой Плешью: не то, чтобы запретной, а попросту никому не нужной.
Нимрин туда полез, Юни отстал. Звери вообще не любят колдовские места, а сейчас у Юни вся шерсть дыбом. Сквозь сон и чужую шкуру мудрой трудно оценить, что там? Но похоже, Иули скоро обретёт искомое.
Вильяра покидает зверя, призраком устремляется вслед за Нимрином… Не тут-то было! Словно порыв ветра отшвыривает её назад. Да, алтарь-Камень где-то здесь, и настроен недружелюбно. Значит, Юни всё же придётся немного побегать по хозяйской указке. Не за Нимрином — назад по отрогу, откуда воин со зверем пришли. Повыше, чтобы плоская вершина утёса виднелась, как раскрытая к небу ладонь — с плеча. Правда, похожа, но не настолько, чтобы понять: десница или шуйца?
Юни забеспокоился: звериного ума хватало понять, что им движет чужая воля. Как хозяйскую, он её не сознавал, но и не сопротивлялся — рад был отбежать подальше от Длани. Но тут Вильяра заставила зверя задержаться на очередном уступе и стала смотреть, что делает Нимрин.
Чужак сперва плясал свои жутковатые воинские танцы, потом начал упражняться в колдовстве. Вильяра узнавала кое-какие заклятья: все, сплошь, для драки или смертного боя. Закончил, когда звёзды начали меркнуть. 21.09.2019***
Ромига убедился, что восстановил форму: физическую и магическую, целиком и полностью, только вживлённые артефакты утратил безвозвратно. Присел на Камень, заново набирая энергию, которую израсходовал на тренировку. Ему было хорошо — необычайно хорошо — и в то же время, ужасно тоскливо, потому что Источник он себе не оставит. Как бы его самого ни тянуло, как бы ни льстил ему Камень! Такой, как есть, нав Ромига не выстоит в одиночку против целого мира, которому Иули — даже не соринка в глазу, а кость в горле. От могущества Повелителя Теней он уже однажды отрёкся, и ни единого резона не видит: начинать второй раз, с начала. У Ромиги был план, у Ромиги есть план, Ромига действует по плану.
«Приветствую тебя, о мудрый Альдира! Да легки будут твои пути, а начинания — плодотворны…»
«И тебе всего хорошего, Иули Нимрин. Ты уже нашёл свой алтарь?»
«Да, я нашёл его. На скале, которую в угодьях Вилья именуют Дланью Пращура. По-моему, отличная шутка судьбы, хотя мне не смешно. О мудрый Альдира, позволь попросить тебя?»
«Позволяю. Проси.»
«Я сейчас позову мудрую Вильяру и сразу, как только она явится, поведу её в круг. Тени поведали мне достаточно, чтобы я опасался обряда Одиннадцати. Тем более, при наших в Вильярой обстоятельствах. Мудрый Альдира, ты сможешь посторожить у Камня, снаружи?»
«Да, я сейчас приду.»
«Мудрый Альдира, если из круга выйдет лишь один из нас, постарайся убить это сразу, пока оно не очухалось. Убивать будет трудно, но потом — ещё хуже.»
«Нимрин, ты уверен в том, что ты сейчас сказал?»
«Да. А если мы выйдем вдвоём, просто подстрахуй.»
«Я услышал тебя, о Нимрин. Надеюсь, после того, как вы с Вильярой благополучно покинете круг, вы поведаете подробности мудрому Нельмаре. Давным-давно никто из нас не ставил Зачарованные Камни по обряду Одиннадцати.»
«Если у нас с Вильярой получится, впредь и не нужно будет. Повелитель Теней Онга собрал в Пещеру Совета все Камни, которые остались бродячими. Все, кроме алтаря, на котором лежал Асми. Белый Камень явится, чтобы замкнуть круг.»
«Ты всё продумал и основательно подготовился к делу, о Нимрин. Зови Вильяру, и да сопутствует вам удача… Прости, я не сложу с тобой ладони на прощанье. Твой Камень не подпускает меня близко. Но я неподалёку, я за вами прослежу, как ты просил.»
Ромига встал с Камня, пружинисто прошёлся туда-сюда. Энергия бурлила в нём, искала выхода, и холод на сердце претворился, наконец, в весёлую злость. Пора!
***
«О мудрая Вильяра! Слышишь ли ты своего воина?» — Вильяра не только слышала, но и видела: глазами Юни, однако не стала об этом говорить.
«Да, о Ромига. Я рада, что ты вернул себе колдовскую силу и снова владеешь мысленной речью.»
«Радуйся, о Вильяра, я нашёл то, что искал. Я приглашаю тебя на вершину, которую твои охотники именуют Дланью Пращура. Готова ли ты идти со мною в круг?»
«Да. Жди.»
Она отпустила Юни и собрала себя в доме Кузнеца. Оделась по-походному, взяла нож и кое-какие колдовские мелочи. Вновь нырнула на изнанку сна, но попасть сразу на Длань не смогла — только к оставленным на гребне вещам Нимрина.
«Ромига, прости, но твой Камень меня не подпускает…»
Не успела договорить, как рядом завертелся чёрный вихрь, оттуда шагнул Иули — Вильяра вздрогнула от неожиданности, от ощущения чужой и опасной силы рядом. Взял её за плечи, заглянул в глаза — зрачки возбуждённо сверкнули.
— Здравствуй, о Вильяра. Идём?
— Я же сказала, да.
Он усмехнулся, подхватил её на руки и шагнул в такой же чёрный вихрь. Миг полёта сквозь темноту — новое место. Пробрало жутью, грива встала дыбом, но колдунья с любопытством оглянулась по сторонам.
— Ну, и где же твой Камень?
Иули держал её на руках, но смотрел куда-то мимо, поверх, кривил губы то ли в улыбке, то ли в оскале. Колдунья слышала, как часто и сильно бьётся его сердце.
— Вильяра, прежде, чем мы споём приветственную песнь, я хочу предупредить тебя. Обряд Одиннадцати — смертельно опасная игра. Алтари будут дразнить наваждениями, но не такими, которые ты смогла бы развеять. Встретишь врага или опасность — сражайся в полную силу. Сражайся за свою жизнь. Если покажется, что умираешь, всё равно продолжай сражаться. Сражайся до последнего вздоха и после. Забудь о Зимнем Перемирии: в круге нет времён года… А как выйдешь из круга — сразу остановись.
— Ромига, я ничего не знаю об этом обряде и даже сказок не слыхала. Верю тебе на слово.
Он рассмеялся и присел на какой-то уступчик скалы, не выпуская Вильяру из рук. Присел и запел приветствие, мудрая привычно подпела.22.09.2019Никаких ворот — Нимрин с Вильярой просто ухнули во мрак и оказались… Кажется, сразу в середине круга, точнее — где-то рядом, так как середину неоспоримо и веско, грубо и зримо занимает беломраморный алтарь. Почему он белый, когда должен быть тёмный? Торчит, словно зуб, из полированного пола Залы Совета. И над головой, вместо неба — сводчатый потолок той же Залы. Но и пол, и потолок — всё какое-то зыбкое, словно в бреду, а стен вовсе не видно. Пространство ограничено кругом алтарей, страшно знакомых алтарей, и Вильяре мерещится, что время повернуло вспять. Она даже не зовёт Камни по именам: только что ведь назвала. Непослушными — ей непослушными! — пальцами достаёт из ножен нож, направляет его на себя…
— Вот и попалась, ведьма! Сдохни уже, наконец!
Неимоверным усилием Вильяра оборачивается к тому, кто это сказал, кто стоит за её спиной. Иули! Да не тот Иули, что миг назад держал её на руках, не Ромига — Онга! Повелитель Теней взирает на пленённую им колдунью сверху-вниз, ухмыляется презрительно, и знание, что сам он сдох давным-давно, ничуточки не помогает… А Вильярина рука помимо воли нацеливает нож для удара. Мудрая однажды нанесла себе смертельную рану в круге, наносит её вне времени и всегда, вот-вот снова нанесёт… Нет! Она порвала узы чужой воли, перехватила нож, бросилась на чужака — Иули с лёгкостью выбил клинок и полоснул её сам. Вспорол по старому шраму, так же глубоко, с ужасом осознала знахаркина дочь, судорожно зажимая рану руками. Но пока боль не догнала, не сшибла с ног, Вильяра засадила в убийцу две молнии из глаз и тут же шарахнула воздушным кулаком — отбросила на несколько шагов. Сама начала падать, проваливаться в обморочную муть.
— Как, неужели, всё? Даже «летучую» не споёшь? — голос Иули еле пробился сквозь звон в ушах.
Умирающая колдунья уже не соображала, есть ли у неё силы на «летучую», не вспомнила, почему ей нельзя её петь — послушалась издевательской подсказки врага, чтобы поквитаться с ним.
У неё получилось! Стихии не больно, стихии не страшно, стихия не ведает слабости — только всесокрушающий, яростный напор. Вихрь подхватил Иули, завертел, взметнул к потолку — жахнул о белый алтарь. Тут бы погани конец, да хитрый враг ворожит, защищается! Так просто его не убьёшь, но, если рвать, и мять, и колотить его подольше, когда-нибудь он устанет сопротивляться. Ведь он — не стихия, он — из плоти и крови! На белый алтарь упали первые чёрные брызги!
Да, так и надо, потому Вильяра не убьёт своего врага быстро, не станет его замораживать…
***
Ромига предупредил Вильяру о смертоносных наваждениях, но всего, что знал, к чему готовился, не сказал. Померещиться-то ей может, что угодно, в биографии мудрой довольно кошмаров. Однако для исцеления годится единственный вариант: повторить ситуацию, когда ведьма собственной рукой себя ранила, и переиграть финал. Чтобы Вильяра сражалась с Иули Онгой и победила, и Зачарованные Камни свидетельствовали её победу, а не то, что выглядело актом саморазрушения. Кто сегодня будет за Онгу? Глупый вопрос. Можно подумать, тут большой выбор навов! И в круг, заведомо, войдёт один. Именно ему предстоит проиграть схватку колдунье, при том самому исхитриться выжить. Ну, любит Ромига жить: привык. Да и для завершения эпопеи с алтарями из круга должны выйти двое.
Он сыграл Онгу даже без морока — голосом, выражением лица… Возможно, Камни подыграли. Все силы и магическое мастерство вложил в быстрый «заговор Слуа»: потолок возможностей посредственного мага. Онга держал Вильяру под контролем играючи, даже когда погибал. Ромига справился лишь потому, что мудрая ослабела от болезни. Но аккуратно заломать её, чтобы сознавала и сопротивлялась, чтобы успела царапнуть себя, пролила немного крови и сразу вырвалась, он не смог — освободилась, напала раньше. Разозлила.
На гарку с ножиком? Ха! Клинок Вильяры улетел куда-то в сторону, Ромигин — вошёл в тело колдуньи легко и безжалостно: не хочешь по-хорошему, сделаем по-плохому! Она не осталась в долгу, метнула «эльфийскиие стрелы», не ниже третьего уровня. Сам научил — предвидел, отразил. Другой удар пропустил. Не критично…
А Вильяра, оттолкнув нава, собралась ложиться и помирать. Совсем не то, чего он добивается! Окликнул её, с мерзейшей интонацией Онги — к счастью, достучался до угасающего рассудка. Всё-таки запела, не как в прошлый раз.
Не вихрь — взрыв: кто бы думал, что она так умеет! Ромигу метнуло вверх, оземь, снова и снова… Он успел выставить быструю защиту, сберёг голову, остался в сознании. Перешёл в боевую трансформу, сделав тело упругим и жёстким, сжался в комок, прикрывая самые уязвимые места. Обезумевший вихрь бил и швырял его, как мячик, врывался в лёгкие — норовил разодрать изнутри, не давал ни мгновения на надёжные защитные арканы. Почему не атакующие? Сбивать превращение нельзя, пока они в круге, иначе вся затея грифону под хвост!
«Вильяра, выходи из круга!» Стихия то ли не слышала, то ли проигнорировала. Она трепала нава всё яростнее, всё изобретательнее и, наконец, оглушила. Он «поплыл», отмечая краем сознания: если Вильяра хочет просто убить, настало время для последнего удара. Но, кажется, она решила сделать смерть ненавистного Иули долгой: не изощрённо, по-навски, но как умеет. «Вильяра, выходи из круга!» — вотще. Значит, если он сам её отсюда не выведет, обоим конец.
Легко сказать, выведет, когда уже едва ориентируется в пространстве… Нет, осталась верная примета: от белого Камня к тёмным Ромига должен лететь, падать, волочиться без сопротивления. Обратно — упираться: всем телом и магией. Вильяра потянется следом за ним. А в кругах Зачарованных Камней, сойдя с центра, неизбежно следуешь к выходу. По крайней мере, в нормальных кругах…
Он понял, что сработало, когда вместо каменного пола впечатался в сугроб. «Стой, Вильяра! Всё закончилось!» — нет, не слышит. Начал строить аркан, чтобы сбить, наконец, её превращение — прилетел спиной на торчащее из-под снега каменное ребро. У навов очень крепкие кости, однако хрустнуло, прожгло болью — Ромига не удержал концентрацию. Только и смог позвать: «Альдира, останови её!»Довесок***
Вильяра-вихрь убивала проклятого Иули, не торопясь, со смаком. Его одежда давно разлетелась клочьями, тело почернело, изменилось в тщетной попытке противостоять стихии. Он ещё колдовал, строил щиты, которые она с наслаждением ломала, иногда — вместе с костями врага. Вильяра не понимала одного: почему омерзительное существо, порождение пещерного мрака и ночных кошмаров, совсем не огрызается? В его убийственных навыках Вильяра не сомневалась, и Камни равнодушно питали силой их обоих. Иули ещё мог ударить её. Возможно, сбить превращение и тем уничтожить.
Да, Вильяра жива, лишь пока остаётся стихией. Она не желает снова и снова задыхаться от боли, ловить выпадающие потроха, значит, двуногий облик больше не для неё. Кто-то обещал её исцелить, но заманил в ловушку и отдал на растерзание Онге. Кто-то говорил про наваждения и велел с ними сражаться — она сражается. Почему проклятое наваждение больше не желает сражаться с ней? Кто и зачем отчаянно зовёт её: «Вильяра, выходи из круга?» Стихия туговато соображает, ей нечем и незачем. Она летит на крыльях ярости к смерти: врага, своей… Кричавка драная, очнись!
«Вильяра, выходи из круга!» Ну, нет! Проклятый Иули! Он слабеет, но так и обороняется, не нападая! Кажется, творит собою нечто странное, она не понимает, что…
Высь без потолка. Снег. Позади, в густом тумане, смыкаются каменные ворота. Как, она уже вне круга? Пора останавливаться? А стихия не желает, стихия только вошла во вкус! Да, ей по вкусу чёрная, ядовитая кровь Иули… И красную тоже любопытно будет попробовать. «Стой, Вильяра! Всё закончилось!»
Не дождётесь! Она удачно приложила Иули о скалу и на долю мига задумалась: поиграть с ним ещё или добить? Кажется, полудохлый враг дозрел до того, чтобы огрызаться…
Кто-то свежий, равный ей по мощи налетел откуда-то сбоку… Такая же одушевлённая стихия, вихрь по имени Альдира… Закрутил, сжал, высасывая силу, гася ярость, усмиряя Вильяру-вихрь по праву и долгу наставника. Она ещё поотбивалась от него сгоряча! Не сразу сообразила, что дерётся уже двуногая с двуногим — вело её хуже, чем с марахской травы. Дикая сила едва умещалась теле, распирала, тянула в разные стороны, Вильяра уже не понимала, куда.
Нарочито ровный голос наставника:
— Вильяра, ты выздоровела?
— А? Что?
До неё дошло, наконец, через миг испуга и растерянности, что она стоит на своих двоих, живая, целая, совершенно здоровая. Только голова — кругом, но это же пройдёт?
***
Попасть на Пращурову Длань мудрый Альдира смог лишь тогда, когда Иули и Вильяра с неё исчезли, а на месте, где они сидели, начало расти облачко тумана. Туман источал смутную угрозу и норовил растечься по всей Длани, поэтому колдун, отступив к обрыву, спел «летучую»: вихрь не нуждается в опоре под ногами, и большинство опасностей ему нипочём. А туман всё клубился, дотёк до краёв, свесил с обрывов мохнатые хвосты.
Медленно светало. Мудрый вился над Дланью, как кричавка над огородом. Вот и первые лучи солнца позолотили слоистое облачко, оно уже не казалось зловещим… Пока не выметнуло смерч, в котором Альдира едва опознал Вильяру. Мудрый ринулся к ней сквозь клочья тумана. Услышал зов Нимрина, но даже не сразу понял, что за чёрный комок она гоняет и швыряет? Узнал по ауре и понял: Иули пока жив, но это ненадолго. Вильяру, в самом деле, пора останавливать!
Вихрь налетел на вихрь, они сплелись и заплясали над вершиной утёса. Вильяра набрала столько бешеной, стихийной силы, что даже Альдира, со всем его опытом и могуществом, не сразу смог её осадить! Вернул двуногий облик себе и ей, одновременно. Не был уверен, исцелилась ли она? Побоялся хватать и держать слишком крепко — а зря! Дикая девчонка с Ярмарки больно саданула ему коленом, отскочила, замерла со сжатыми кулаками, сверкая глазами, готовая к продолжению драки.
Альдира сдержал рвущиеся наружу ругательства, тихо спросил:
— Вильяра, ты выздоровела?
— А? Что? — и, видимо, вспомнила. Сгорбилась, прижала ладони к животу, чтобы через несколько вздохов, ощупав себя, потрясённо выговорить. — Я выздоровела. Я цела.
Вскинула руки, огласила снега ликующим кличем, переходящим в «летучую». Заплясала вокруг мудрого, сверкая снежной пылью на солнце — и тут же вернулась. Крепко обняла его, повисла на шее: здоровая, счастливая, пьяная силой. Он обнял её в ответ, поднял, закружил…
— Ой, Альдира, смотри!
Удивлённый возглас, не испуганный, однако мудрый мгновенно поставил женщину на ноги и задвинул за себя. А чему она удивилась, не переспросил, сам увидел. Посреди пустой и ровной Пращуровой Длани вырос высоченный менгир: последние полосы тумана ещё плавали вокруг него, но быстро таяли на солнце. Мудрые подошли ближе, крепко держась за руки.
— Мы попробуем войти в круг? — спросила Вильяра.
Альдира, не отрываясь, смотрел на Камень: с одного боку чёрный, с другого белый, посередине — неровная граница, завихрения и струи, как на сбойке двух потоков. Узор из тех, которые хочется разглядывать долго, вопрошая стихии, как им такое удалось? Но Альдиру занимал не столько диковинный узор, сколько ощущения от новорождённого Камня. Как и следовало ожидать, Нимрин с Вильярой сотворили из последних бродячих алтарей нечто очень непростое. Возможно, опасное, и Пращурова Длань останется местом не для живых. Так или иначе, новому кругу должно устояться, а потом уже мудрые, кому велит глава Совета…
— Альдира, мы попробуем? — дёрнула его за руку Вильяра.
Он недовольно поморщился:
— Погоди, ученица. Ты и так набрала силы на пару великих песен. Потратишь её, тогда пойдёшь за новой. И не сюда же, вспомни закон! Или ты собираешься ждать три луны? Или всё-таки раньше попробуешь свой любимый круг у дома Кузнеца?
Она неопределённо мотнула головой: ни да, ни нет. Еще слегка не в себе, а может, не слегка. Телесно — выздоровела, но Одиннадцать играли в опасные игры, и наставнику Альдире за ученицей Вильярой придётся очень строго проследить.
— Вильяра, давай, посмотрим, что ты сделала со своим благодетелем?
— С кем? — недоумение.
— Ты вошла в круг с Иули Нимрином. И вышла с ним же. Вернее, вынесла его пинками. Я желаю проверить, жив ли ещё твой воин?
— Иули? — голос Вильяры мгновенно стал злым. — Мудрый Альдира, раз ты не дал мне добить его, пожалуйста, добей его сам!
Альдира развернулся к ней, удивлённо вскинул брови.
— Зачем?
— Не «зачем», а «за что». Выродок Тьмы подчинил меня, сломал мою волю, а потом чуть не зарезал!
Мудрый взял Вильяру на плечи, слегка сжал, встряхнул.
— Что бы ни творилось в круге, ты стоишь передо мной живая, здоровая и целая. На тебе даже крови нет. Твоему спутнику, боюсь, повезло меньше. А ведь воин Нимрин полез в жерло вулкана исключительно ради того, чтобы тебя исцелить. Ты сама это прекрасно знаешь. Или забыла?
Вильяра скривилась, будто откусила гнилой рыбы:
— Иди, ищи его сам, Альдира! Я не хочу видеть эту поганую рожу. Увижу — убью. Не хочу.
— Чего не хочешь? Видеть или убивать?
Скрипнула зубами.
— Убивать. Но видеть Иули я тоже не хочу! Вроде бы, Нимрин исцелил меня, как обещал, я должна быть ему благодарна? Но он же был моим наваждением? Больше некому, Иули Онга давно мёртв… Нет, кое-что я ему не прощу! Альдира, позови Рыньи, пусть лечит своего друга, если понадобится лечить. Рыньи сможет, а я — нет… Или, если не Рыньи, оттащи это чёрное злосчастье в дом Травников? Щурова пропасть! — Вильяра закрыла лицо руками, села в снег.
— Подожди меня здесь, о мудрая Вильяра. Охолони. Спой себе все Зимние песни, ученица. Вспомни, кто ты такая. Хорошенечко вспомни.26.09.2019***
Обряд завершён, но ничего ещё не закончилось!
Ромига выманил, вытянул Вильяру из круга. Альдира отвлёк ведьму от нава и, кажется, заставил её вернуться в двуногое обличье. Ромига слышал ликующий вопль, потом видел пляску маленького, мирного вихря и более чем уверен, что Вильяра выздоровела. Но ничего не закончилось, ведь если нав сдохнет после обряда, то всё равно пустит грифону под хвост все свои усилия.
Кто Ромигу убьёт или всерьёз покалечит, встретит самого страшного своего врага… Нет, он не собирался заводить Вильяру в эту ловушку! Однако недооценил ярость и разрушительный потенциал ведьмы. Недооценил, а теперь валяется в сугробе и еле дышит. Контузия, баротравма, множественные переломы, в том числе, открытые… Готовился противостоять «заморозке», а попал то ли в эпицентр взрыва, то ли в воронку смерча. Результат, если без эрлийского словоблудия, можно назвать одним словом: отбивная. Положим, энергии он набрал достаточно, чтобы не мёрзнуть, справляться с болью и до предела ускорить регенерацию. Но вывихи и переломы он сам себе не вправит. Руки пострадали больше всего: прикрывал ими голову. Да и со спиной нехорошо. Возможно, он уже подставил Вильяру: не видит, не знает этого наверняка, просто попытается отвести угрозу.
«Мудрая Вильяра, хорошо ли ты себя чувствуешь?»
Ответила с заминкой и очень злобно: «Не жалуюсь!»
«Вильяра, это замечательно, что ты чувствуешь себя хорошо. Я очень рад за тебя, о мудрая. Значит, мы с тобой не зря сходили в круг. Однако, чтобы тебе и впредь было хорошо, нам нужно закрепить достигнутое,» — сказал и умолк, ожидая встречного вопроса.
Дождался недовольно-подозрительного: «Что ты имеешь в виду, Иули?»
«Тебе придётся ещё раз вылечить меня, о мудрая.»
Она бранилась долго. Она потребовала объяснений, но не позволила вставить ни словечка — снова бранилась.
«Вильяра, у нас мало времени! Помоги мне, и я уйду. На ту сторону звёзд, к душекраду в пасть, мне уже всё равно. Я хочу тебя спасти, а для этого ты сейчас поможешь мне. Прямо сейчас, Вильяра! Хотя бы кости собери, дальше уже я сам.»
«Ладно, Иули. Ловлю тебя на слове: потом ты уйдёшь.»
***
Пращурова Длань невелика, но, если бы не живая аура, Альдира долго разыскивал бы на ней Нимрина. Даже стоя рядом, не сразу разобрал, что видит… Да уж, обычно чужак гораздо пригляднее! Хотя охотник, по которому пробежало стадо шерстолапов, выглядел бы не лучше, а Вильяра превзошла шерстолапов мощью и яростью. Удивительно не то, что Иули, щур знает, на что похож, а что он тёплый, дышит и уже как-то себя лечит. Тронуть его боязно, чтобы не сделать хуже, и оставлять тут нельзя. Рыньи, наверное, помог бы, да кто сваливает такую тяжеленную целительскую работу на подростка? Это Вильяра сказала, совсем не подумавши…
Альдира обернулся на шаги за спиной — она. С каменным лицом прошла мимо наставника, присела рядом с изломанным, вбитым в снег телом, окликнула:
— Иули, я здесь! Терпи.
Если чужак ответил ей, то мысленной речью. Вильяра, тоже молча, начала вправлять его многочисленные переломы. Ворожил Нимрин сам, накрепко соединяя осколки костей. Альдира поражался живучести и самообладанию чужака, но толком понаблюдать за ходом лечения главе Совета не дали. Впрочем, плохи были бы мудрые, если бы пропустили, не учуяли рождение нового круга.
Стира, на правах ближайшего Вильяриного соседа, первым полюбопытствовал, известно ли Альдире, что происходит?
«Известно. В угодьях Вилья явились новые Зачарованные Камни.»
«Но Вильяра же…»
«Твоя соседка жива, здорова и пребудет таковой, если не начнёт дичать. Подробнее мы поговорим, когда соберёмся нашим малым советом.»
«То есть, снова замешан Иули?»
«Куда ж без него.»
«А что мы сообщим неосведомлённым, о мудрый Альдира?»
«Всё, что происходит в угодьях Вилья, происходит с дозволения и при участии временного главы Совета. Передай это любому, кто тебя спросит, о мудрый Стира.»
«Даже при участии?»
«Да. Подробнее — вечером.»
***
— Мудрая Вильяра, а скажи-ка наставнику, ты своего воина лечишь или наказываешь?
Вместо ответа знахаркина дочь сердито фыркнула. Она всё ещё ненавидит Иули: всех и каждого, этого — особенно. Умом понимает, что напрасно, но чувства едва поддаются укрощению. Она делает то, о чём Иули её попросил, быстро и точно. Однако ни песни не пропела, чтобы облегчить ему боль: Иули справляется сам. Пусть, пусть тратит на это свою колдовскую силу. А то слишком много набрал, погань!
— Ученица, я задал тебе вопрос. Что? Ты? Делаешь? — Альдира умеет быть неприятно настойчивым.
— А ты как думаешь, о мудрый Альдира? — огрызается она вопросом на вопрос.
— А я прикидываю, как скоро мне придётся изгонять одичалую колдунью? — он сказал это так, что её морозом по хребту продрало. Дал время на осознание, потом добавил чуть мягче. — Вильяра, выйди уже, наконец, из круга! Посмотри, что ты делаешь сейчас? С кем ты это делаешь?
Ну, посмотрела. Ну, да, личина Онги, как и чёрная образина, остались где-то в инобытии. Нимрин обрёл свой обычный вид, едва стихия прекратила его терзать. А что это меняет? Погань же… Которой худо, почти невыносимо. Как тогда, когда Стурши его ранил. Как тогда, когда он умирал после песни Равновесия… Вильярины щёки ожгло стыдом, уши запылали, она очень тихо проговорила.
— Мудрый Альдира, пожалуйста, не отвлекай меня от лечения.
Мудрый глянул на неё вприщур, покачал головой и ушёл куда-то в сторону нового Камня.
— Ромига, потерпи ещё немножко. Я скоро закончу.
Иули приоткрыл глаза и тут же снова закрыл: лишнего внимания и сил у него не осталось даже на безмолвную речь. Вильяра запела, подкрепляя его целительскую ворожбу своей. Он вздохнул с облегчением, насколько мог себе это позволить.
Ну, вот и закончили. Собрали всё, что следовало собрать, не сходя с места. У Вильяры самой уже отваливается спина и затекли колени. Зато Нимрин больше не напоминает сломанную игрушку. Через несколько дней отбитые внутренности у него заживут, скреплённые ворожбой кости по-настоящему срастутся, сойдут отёки и синяки. Он встанет на ноги и начнёт расхаживаться... В который раз? Иули живучие, как подкаменники, однако столько ран и болезней подряд доконают даже самого живучего! Ему нужен покой, тепло, много еды — то есть, ещё одна передышка в доме Кузнеца.
— Ромига, пожалуйста, забудь, как я ловила тебя на слове. Ты останешься в угодьях Вилья столько, сколько пожелаешь.
«Мне пора уходить, но поговорим об этом позже. Спасибо тебе, Вильяра.»
— И тебе, Ромига.
Вильяра всё ещё сердится, но уже не на Иули, а на всё подряд, понемногу. Вот, например, чёрная кровь въелась в руки, запачкала одежду. А одежду Иули Вильяра изорвала сама. Хорошо, мудрый сходил за оставленными вещами, и в котомке нашлась свёрнутая шкура. Жаль, не постелили её сразу: Иули меньше бы пришлось греться ворожбой. Но раз не вспомнил и не подсказал, чего уж теперь.
Альдира предлагает проводить Вильяру и Нимрина в дом Кузнеца, но тут Иули внезапно подаёт голос:
— Мудрые, а как мы объясним охотникам Лембы, что со мной произошло?
— Никак, — спокойно отвечает Альдира. — Дела мудрых.
Вильяра морщится: что-то ей ужасно претит… Сообразила: именно так возвращались от Зачарованных Камней Наритьяры. Возвращались, полные сил и довольные, с измученными, молчаливыми «ключами». В доме Кузнеца Наритьяра Старший бывал не раз. Какими глазами посмотрит на хранительницу клана старый Зуни? Что подумают Лемба, Тунья, Рыньи?
— Мы не пойдём в дом Кузнеца, — говорит Вильяра, чувствуя, как пылают щёки. — Мы пойдём в моё логово при Ярмарке. Там ты, Нимрин, отлежишься, пока не встанешь на ноги. Согласен?
— Да.
— Как хотите. — пожимает плечами Альдира. — Лишние расспросы, пересуды и домыслы нам всем действительно ни к чему. 29.09.2019***
Чем неудобно лечить себя магией? Нельзя терять сознание, иначе арканы осыплются, и половина лечения — насмарку. Вот Ромига и цепляется за реальность, данную в ощущениях, вместо того, чтобы тихонько полежать в отключке. А ещё отключаться уместно, когда доверяешь тому, кто лечит, или, наоборот, хочешь скрыться от того, кто истязает. Вильяра же никак не определится, и это жутко, до крепнущего желания ударить по ней «эльфийской стрелой». Жёсткие, немилосердные руки крутят Ромигу, будто складывают на скорость «кубик Рубика». Светлый ледяной взгляд… Нет, лучше Ромига прикроет глаза, а то мерещится ему, асур знает, что! То есть, асур-то, может, и знает. А нав уже с трудом разделяет бред и действительность. Он пока ещё в сознании, но кто сказал, что в ясном? Потому не станет делать резких магических движений…
После замечания Альдиры — не одному наву померещилось что-то не то — ведьма стала обращаться с пациентом бережнее. Теперь Ромига узнавал её чуткие руки и целительные песни, но в безопасности себя так и не ощутил. Успел поучаствовать в обсуждении, где ему лучше отлёживаться? Логово при Ярмарке — бывшее Латирино? Сойдёт.
И вот, наконец, он на лежанке, Вильяра разжигает огонь в очаге. В логове теплее, чем в снегах, можно не тратить магическую энергию на согревание себя. Не так уж много её осталось, а Источник он спустил в чёрную дыру, и нет сил на сожаления — есть много боли за тонкой преградой магии, беспомощность и одиночество. За исцеление Вильяры Ромига заплатил её благорасположением. Воплотил её кошмар: такое не прощают, или прощают не скоро, это он помнит по собственному опыту. Он надеется, что исцелил её, а не подставил хуже, чем было… Щурова сыть, он хочет быть уверен, а не надеяться! Но об утраченном геомантском даре, о душекраде, о городе под белым небом он подумает завтра.
***
Знахаркина дочь глядит в огонь и напевает Зимнюю песнь умиротворения. Раз за разом, снова и снова, по кругу.
Слишком многое произошло с ней сегодня! Самое удивительное, прекрасное, потрясающее: стихии вспомнили её здоровой. Она сама предсказывала, что войдёт в круг бродячих алтарей и обретёт там либо смерть, либо исцеление. Только она не знала, как это будет. Теперь, оглядываясь назад, она ужасается, злится, стыдится. А пошла бы она в круг, если бы Иули заранее, подробно объяснил ей, что им предстоит? Согласилась бы участвовать в обряде: кровавом, значит, заведомо беззаконном?
Без самообмана и самооправдания: умирать она отчаянно не желала — желала жить. Потому старательно не задумывалась, чего ждут алтари, хотя и Нимрин, и Альдира, и её собственные предчувствия намекали на запретную суть обряда. Но почему Альдира одобрил затею Нимрина и лично подстраховал? Потому ли, что Вильяра любезна главе Совета не как сестра по служению, в чём упрекали его старейшие? Или он хладнокровно взвесил вероятный ущерб и благо на весах судьбы? Вильяра не станет гадать — спросит наставника при встрече и очень внимательно выслушает ответ.
А Нимрину она кое-каких вопросов, наоборот, не задаст. Поможет залечить раны, потом возьмётся за исполнение давно обещанного.
Поле заката мудрый Альдира явился в логово с тремя беляночьими тушками. Попросил у Вильяры котёл, принёс воды и занялся стряпнёй на нескольких едоков. Уже пристраивая похлёбку над огнём, сообщил.
— Я собираю малый совет здесь. Ты не возражаешь, о мудрая Вильяра?
Она отвела взгляд, пожала плечами:
— Не дóлжно ученице возражать наставнику.
Он ответил с улыбкой:
— Хранительница клана, в своих угодьях, в своём логове, ты вправе возразить даже главе Совета.
Вильяра тоже улыбнулась:
— Да, я вправе, но я не буду. Мне любопытно послушать, о чём ты будешь беседовать со старейшими.
— А старейшим любопытно, что было в круге, и мы послушаем тебя, о мудрая Вильяра, и Нимрина. Или ты согласишься на песнь разделённой памяти?
Она невольно встопорщила гриву.
— Только с тобой наедине, о наставник. И то, знай: я этого не хочу. Мне будет тяжело и больно ещё раз переживать происшедшее в круге. Но если ты потребуешь, я исполню долг ученицы.
Альдира изобразил сочувствие не только лицом, а всем собой.
— Ты тоже знай, о Вильяра: я не желаю принуждать тебя. Но мы должны разобраться, что за круг вы с Нимрином сотворили? Чего нам ждать от новых Зачарованных Камней? Увы, но всё, что мудрые помнят об обряде Одиннадцати — сказки. Наритьяра Старший погубил последних, кто умел ловить и запечатывать бродячие алтари, и с мудрым Нельмарой они подробностями обряда не поделились.
— Мудрый Альдира, а ты знал, что обряд — из запретных? — спросила Вильяра.
— Хранитель знаний предполагал, что старые Рийра и Стамунира неспроста скрывали подробности. И неспроста у кругов, поставленных по обряду Одиннадцати, самый крутой, непредсказуемый нрав. Крови они больше не желают и не приемлют, но покуражиться любят. То есть, я знал, что вы с Нимрином можете погибнуть, а можете одичать, но тебе-то терять было уже нечего…
— А чужака не жаль? — раздался слабый, но внятный голос с лежанки.
— А к чужаку законы Голкья не столь строги, как ко мне и другим мудрым. Твой путь — только твой, ты сам глядишь под ноги и выбираешь, куда наступить. Ты выбрал и выжил — я рад за тебя и благодарен тебе за Вильяру. Буду ещё более благодарен, если ты поведаешь, что вы делали в круге?
— Вильяра не хочет ворошить пережитое, потому оно останется между нами двоими. Но давай, я расскажу вам с Нельмарой об Одиннадцати? Поведаю, как ваши предшественники, не желая убивать и умирать на алтарях, ощупью искали выход? Как они изобрели «летучую песнь» и стали играть со смертью в салочки? Как менялись Зачарованные Камни Голкья, пока стали тем, что они сейчас?
Теперь уже Альдира взъерошился и засверкал глазами.
— Ты сохранил память Теней целиком, Иули Нимрин?
Чужак то ли фыркнул, то ли усмехнулся, глядя в потолок:
— Я порвал с Тенями, когда пел песнь Равновесия. Но я многое запомнил и могу поведать. Я уверен, вам ваше прошлое нужнее, чем мне. Услуга за услугу?
— Чего ты потребуешь взамен? — спросил Альдира.
— Права открыто жить на Голкья и брать колдовскую силу, если какие-нибудь Зачарованные Камни дадут её мне.
— Ты же говорил, тебе пора уходить? — напомнила Вильяра.
— Да, пора. Я уйду, как только смогу. Но вы же не стали запирать дверь за так называемым Пращуром, вот и за мной не запирайте.
— А равновесие стихий? — Вильяру, вопреки благодарности и здравому смыслу, всё ещё тянет противоречить Иули.
— Хранительница, я не намерен вредить миру, ради которого отдал столько здоровья! Но пока я буду искать дорогу домой, мне нужно логово. Кстати, о мудрый Альдира! Я так и не услышал объяснений Гунтары, почему он завёл меня не туда?
— Мудрый Гунтара объяснит сам, что он понял. А я готов пообещать тебе, Иули Нимрин, что пока я возглавляю Совет, ты сможешь открыто жить на Голкья и брать колдовскую силу у наших Зачарованных Камней. Но если мы заметим, что ты вредишь мировому равновесию или творишь беззаконие, мы изгоним тебя, как изгнали бы любого из нас.
— Да, Альдира. Да, о временный глава Совета Мудрых, я готов внимательно смотреть под ноги и отвечать за каждый свой шаг.
— Довольно ли тебе будет моего слова и клятвы, Иули Нимрин? Или ты желаешь предстать перед мудрыми в Пещере Совета?
— Хватит, если ты пообещаешь донести твоё слово до всех мудрых и защищать меня от тех, кто с тобой не согласится.
— А ты, Нимрин, дашь ли мне слово, что не приведёшь на Голкья других Иули?
— Даже пару-тройку друзей?
— Иули, ты же сам понимаешь, это лишнее? Ваша поступь слишком тяжела для мира, чья жизнь держится на чарах.
— Понимаю. Но если припрёт, я могу попросить убежища для сородичей.
— Когда припрёт, тогда и обсудим условия. Только знай: Дома Иули на Голкья мудрые и охотники второй раз не потерпят. Да, когда-то мы назвали себя слугами великой тёмной Империи, но той Империи давным-давно нет, и сами мы изменились. Если твои сородичи заявятся сюда толпой и попытаются силой взять себе Голкья, я не знаю, кто одержит верх. Но жить здесь не сможет уже никто, таково моё слово главы Совета.
— Это я понимаю и принимаю. Не понимаю только, с чего у тебя возникли такие мысли, о мудрый Альдира? Разве, я давал повод?
— Ты и друг Латиры — нет, Онга и посланцы Империи — да. Вот я и предупреждаю тебя, а ты предупреди других Иули, когда встретишь их и станешь рассказывать о своих похождениях.
— Когда?
— Ну, когда-нибудь ты их непременно встретишь.10.11.2019***
Тьма упаси, вести с мудрым Альдирой переговоры от лица всего Тёмного Двора! Голки безжалостен, хладнокровен, дотошен, ироничен — и абсолютно невыносим. Иметь бы его целиком на своей стороне! Но на такое счастье, всерьёз и надолго, рассчитывать не приходится. Ромига Альдире — не более, чем союзник. Благодарность для голки — не пустой звук, но интересами и безопасностью своего народа он не поступится ни на волос. И в этом он безупречно прав, асур его побери.
Хотя, Ромигино воображение пасует: представить, как вся Навь — или значительная её часть — ищет себе убежище на Голкья. Нав-то имел в виду одиноких бродяг, вроде себя, заплутавших между мирами. А глава Совета мыслит стратегически и глобально, как ему по статусу положено. И да, при том, что известно Ромиге о магической структуре снежного мира, идея привести сюда множество тёмных действительно, дурная. А вот если не знать всего, что открылось Повелителю Теней, но понять кое-что про Зачарованные Камни, идея может показаться заманчивой… Для Нави, потерявшей Землю! Ромиге такое бы в голову не пришло, не побывай он в Москве без малейших следов Тайного Города, кроме сказок. Но побывал, видел своими глазами. Вопрос, куда и почему все подевались, пока не имеет внятного ответа…
— Ну что, Иули Нимрин, скрепим наши договорённости обещаниями? — прерывает затянувшуюся паузу Альдира.
Куёт железо, пока нав слаб и, вероятно, не слишком ясно соображает? Ну уж, нет!
— Мудрый Альдира, давай, сделаем это, когда я смогу хотя бы сесть без посторонней помощи? А пока мне даже говорить трудно.
— Так и лежал бы себе молча? — бездна иронии.
— А я не хочу, чтоб ты изводил Вильяру расспросами и воспоминаниями.
Ромига ждёт какой-нибудь реакции от колдуньи, но та возится в углу, вне поля зрения, и в разговор не вступает.
— Ладно, уговорил, — милостиво соглашается Альдира. — Тебе лучше знать, что там между вами произошло. Но ты начнёшь рассказ об Одиннадцати сегодня. У тебя есть время собраться с силами, пока варится похлёбка.
— Доброта твоя столь же безгранична, как и мудрость, о Альдира! — горечь прорывается сквозь Ромигин насмешливый тон. Разумнее было бы промолчать, но самоконтроль плывёт от слабости и долгой боли, глушить которую — тратить остатки энергии.
Альдира не даёт собеседнику спуска.
— Да, поэтому я не обвиняю тебя в беззаконном обряде, куда ты втянул мою сестру по служению… Если только она сама не предъявит тебе такое обвинение. А, Вильяра мудрая?
— Не предъявлю, — нехотя, сквозь зубы. — Ничьей крови, кроме нас двоих, в круге не пролилось. Нимрин исцелил меня, как обещал, как я сама предсказывала и гадала, — Вильяра замолчала, но через пару вздохов всё-таки добавила. — Мудрый Альдира, пожалуйста, не дави на Нимрина, я прошу тебя об этом как целительница. Мне и так стыдно, что я…
— Целительница? Вот и занялась бы своим целительским делом, помогла болящему. А хлам из сундучков старого прошмыги потерпит до лучших времён. Потом разберёшь.
Вильяра сердито фыркнула, подошла — нав опустил веки, не желая встречаться с ней взглядом. Тоже больно: суток не прошло, как они почти убили друг друга. В некотором смысле, убили. Доля мига отделяла Вильяру от гибели, когда она спела «летучую»! А если бы она не успела, не смогла? Сколько воды утечёт, пока нав позабудет серебристые глаза, в которых отразился лютым злыднем?
Мерещатся другие глаза, зелёные, сморят с укоризной, хотя Ромига даже имя той фаты припоминает с трудом: Верена, Велена? Первая люда, к кому молодого нава потянуло сильнее, чем к разовому приключению. И, кажется, взаимно! Но оба не дерзнули стать из любовников — возлюбленными. Поспешно разбежались, сбежали от неуместных чувств, постарались друг друга забыть — чтобы через несколько лет встретиться в подвалах Цитадели.
Люда погибла. Ромига не подарил ей не только быструю и безболезненную, а даже относительно чистую смерть. Не во власти помощника дознавателя — изменить ход допроса. Сведения нужны были во что бы то ни стало, ради победы в войне. Да, Навь тогда воевала с Людью, и в Зелёном Доме с пленным навом обошлись бы примерно так же. Но Ромиге повезло, а его женщине — нет. Почему сейчас он вдруг вспомнил ту люду? Именно её, а не всех, к кому неровно дышал, а после убил, подставил, оскорбил, оттолкнул? Мог ли иначе? Иногда да, иногда нет. В любом случае, поздно об этом сожалеть, совсем поздно.
А всё-таки, если бы он рискнул удержать при себе юную фею Велену? Испортил бы ей карьеру скандальным романом или даже постоянным сожительством с навом? Не стала бы она фатой, аналитиком, не притащили бы её в Цитадель на допрос…
— Не привязывайся к тем, кого ты не контролируешь, над чьей жизнью не властен целиком и полностью, — учит дознаватель Идальга своего давно уже не помощника, переживающего гибель очередной пассии: оторвы и умницы, другие Ромиге никогда не нравились.
— Идальга, это невозможно! Я же не властен над жизненным циклом младших…
— Вот и не привязывайся к ним. Или убивай их вовремя, своими руками.
— Но ведь и мы, навы, тоже смертны!
— Ни к кому не привязывайся, — усмехается Идальга поверх бокала, в глазах — пугающе знакомая полярная ночь.
Вспомнил ли Ромига реальную беседу с бывшим наставником или немножко бредит? Эсть'ейпнхар, собственное прошлое кажется ему странно зыбким, неопределённым. Наверное, это всё обряд Одиннадцати? Не одну Вильяру круг вернул в наихудшее мгновение её жизни. Ромиге тоже прилетело: не только от разъярённого вихря, а по мозгам. Лишь бы не спятить, как Онга…
— Нимрин! Ромига! Открой глаза, посмотри на меня.
— Не хочу.
— Надо. Слово целительницы. Открой глаза и пой со мной. Хотя бы голосом подпой, если бережёшь силу.
Может, правда, так лучше? Серебристый взгляд — живой. Вильяра смотрит на Ромигу без тепла, да и асур с ним, с теплом. Пакостный обряд они пережили, это главное.
Под целительные песни нав расслабился и задремал. Благо, уже можно не держать себя в сознании: кости срастаются, прочее худо-бедно регенерирует. Обойтись бы без травм в ближайшие полгода — год, хотя бы по земному счёту… 11.11.2019***
Вильяра смотрит на спящего Нимрина и угрюмо размышляет, почему обыденный облик чужака мил ей с первого взгляда, а второй, колдовской, вызывает ужас и непреодолимое отвращение? Ведь и так, и эдак Иули отличается от охотников. А сам-то даже не слишком сильно меняется! Кости, жилы, мышцы — те же самые, лишь поверх беленькой, гладенькой кожицы отрастает шипастая чешуя, да глаза чернеют целиком. Почему лицо разумного сразу выглядит, как морда дохлой, иссохшей на солнце зверь-рыбы? Ещё и тошнотворно перекошенная: справа и слева шипы торчат вразнотык.
Вспомнила — замутило! И тут же запоздало затрясло от пережитого в круге. Заколотило страшно, неудержимо: Вильяра дрожала и стучала зубами, пока не очутилась в кольце рук наставника. И тут же, вопреки прежнему желанию — сохранить в тайне подробности обряда — стала рассказывать-жаловаться. Как маялась и тосковала, медленно издыхая от раны, как доверилась Нимрину и пошла за ним, как едва не погибла от его руки, как впала в неистовую ярость, и сама принялась его убивать…
Альдира прижимал колдунью к широкой груди, внимательно слушал, но и похлёбку помешивать не забывал, этой своей несуетливой хозяйственностью успокаивая лучше любых слов. Мол, все ужасы миновали, а сейчас вот поедим, и совсем хорошо будет. Вильяра маленько всплакнула от облегчения — почуяла, что полегчало-то не ей одной, Альдира тоже вздохнул!
— Хорошо, что ты решилась рассказать, ученица. Вряд ли кому-то ещё понадобится проводить обряд Одиннадцати, зато моё сердце успокоилось. Теперь я точно знаю, что не заменил бы тебе Нимрина в том круге. Даже если бы невероятным ухищрением призвал те Камни и смог туда войти. Но нет, никто во Вселенной не сделал бы для тебя то, что сделал твой воин.
— Почему ты говоришь, ты бы не смог? — переспросила Вильяра сквозь слёзы.
— А ты бы просто не увидела во мне Иули Онгу, прекраснейшая. Кого угодно из охотников или мудрых, кто жестоко тебя обижал, но не Иули.
— Наритьяру! Наверняка, я увидела бы Старшего или Среднего… Тьфу, погань какая!
— Вот и я про то… Ладно, похлёбка готова. Отлей своему спасителю жижицы и покорми, а потом я позову других мудрых.
***
Ромига проснулся от того, что его осторожно приподнимают, и от запаха еды под носом. Есть он уже хотел, а значит, мог: у навов с этим предельно просто. Взять ложку — ещё никак, а пиалу в обе руки — уже да. Осторожно хлебал через краешек горячий, пряный взвар, на всякий случай прислушивался к внутренним ощущениям. Лишь на последнем глотке окончательно пробудился, широко раскрыл глаза — ожидаемо, встретил взгляд Вильяры. Отметил: взгляд без тепла, но и без особого холода. Глаза покраснели, припухли, будто колдунья недавно плакала, однако, в целом, физиономия довольная, и напряжение ушло.
— Хочешь ещё похлёбки? — спросила она его.
— Хочу. Половинку пиалы.
Доевши вторую порцию, нав бы ещё поспал. Ведь до того, как Вильяра его разбудила, ему снился город под белым небом, и там больше не было душекрада! Страшного врага больше не было нигде, совсем. Врага не было в живых, Ромига знал это совершенно точно, и наслаждался, бродя по узорчатым мостовым шумного, богатого, пропитанного незнакомой магией города. Большинство прохожих гостя не замечали, лишь темноволосый щёголь в яркой, как светофор, одежде взглянул вдруг с профессиональным интересом. Чуть присмотрелся — да и пошёл дальше по своим делам. Ромига хотел, было, догнать его, расспросить о враге врага. Почему-то казалось, ходячий светофор может быть в курсе, но тут Ромига проснулся… А теперь размышлял, можно ли верить сну? Если — да, хорошо бы наяву попасть в тот город и разузнать подробности… Продолжение:
chorgorr.diary.ru/p218924715.htm