Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Выкладываю у себя рассказку с челленджа. По мелочи кое-что переделала, а теперь думаю, как бы показать историю с другой стороны...
Заявка Shanriza
«Хочу: текст
Жанр: юмор, романтика
Рейтинг: джен, PG
Пэйринг: любой
Дополнительные пожелания:
Исключения:»
Там, где цветут фракталыТам, где цветут фракталы
Меня зовут Маша, я математик и программист. Звучит, будто представление в обществе анонимных алкоголиков, ну да ладно… Итак, Маша. Хотя в нашем офисе меня чаще всего кличут Пятачок, а я отзываюсь. Коллеги, эти гениальные сволочи, так объясняют моё «погоняло» новеньким: «Женщина-программист обычно как морская свинка: не морская и не свинка. Зато наш Пятачок — свой парень и голова!» Говорят и бесстыже пялятся на мой бюст. Спрашиваете, куда они в этот момент девают свою логику? А, не важно! Главное, я работаю в лучшей в мире фирме, у самого великого Бесяева. Начинала простым кодером, доросла до системного аналитика одного из проектов.
У нас тут «оупен офис», то есть все стены стеклянные. Поэтому одно из главных удовольствий, кроме любимой работы, — наблюдать за нашими секьюрити. Удовольствие двойное. Во-первых, сам факт, что я на таком расстоянии их вижу. Полтора года назад избавилась от своих «минус семи». Смотрю вокруг — до сих пор налюбоваться не могу. На мир вообще, на некоторых его обитателей в частности. Хотя на Рыжего, Чернявого и Беленькую я обратила внимание, ещё когда пришла сюда впервые, на преддипломную практику. В во-о-от такенной толщины очках. Понятия не имея ни о каком Тайном Городе. Старинный приятель отца сосватал меня в «Тиградком», он-то знал, но это отдельная история. Поначалу, сослепу, я думала, охранники всегда одни и те же. Потом заметила: меняются. Обязательно Рыжий с Рыжим, Чернявый с Чернявым, Беленькая с Беленькой, и какой-то у них, у каждого цвета, свой ритуал. А ещё за три недели практики я с ужасом и восторгом обнаружила, что оказалась не просто на переднем краю супер-пупер-новейших компьютерных технологий, а где-то вроде НИИЧАВО из любимой книжки. Хотите верьте, хотите нет! Я сама сперва боялась поверить, но набралась смелости и нахальства, подкатила с вопросами к шефу — услышала: «Молодец, выводы сделала правильные. Считай, прошла тест на приём. Останешься у нас работать?» Кто бы на моём месте стал отказываться? Так и живу здесь уже пятый год. После Мехмата МГУ параллельно с работой закончила филиал школы Золотого Озера. Магичка из меня аховая, в «Тиградком» взяли не за это. Но раз уж нашлось чуть-чуть колдовских способностей — постаралась их развить, как смогла.
Возвращаясь к нашим секьюрити. Труднее всего было поверить, что они и прочие подобные — не люди. Не челы, то есть. Нелюди. Всё-таки слишком они похожи на нас! Раньше я их толком не могла рассмотреть, но даже теперь, когда могу, иногда не верится. Вот, пока думаю над одной проблемкой, которую не смогла решить с наскоку, смотрю на них, играю в десять отличий. Первое, что бросается в глаза — красота и порода.
Пожалуй, самое большое разочарование после того, как я стала нормально видеть, ждало меня в зеркале. Круглая, курносая и толстогубая, рязанско-крестьянского разлива ряшка с маленькими глазками в окружении белёсых ресниц, такие же бесцветные неровные брови. Прозвище соответствует: Пятачок, как есть. И фигуру лучше всего аппроксимировать сферическими поверхностями. Молчите про диеты: от тех, что я успела попробовать, пугающе быстро портится мозг, а я им работаю. Но даже если бы — тощая свинка всё равно не оленёнок… Блин, чего я всё об этом? Давно смирилась, что не фотомодель, но и не урод же, грех жаловаться. Накрашенная, на каблуках и в мини — вполне себе девочка «пин-ап». Жаль, стиль вышел из моды, а я не люблю краситься и падаю с каблуков. Джинсы, рубашка, обувь на плоской подошве — это наше всё.
А люда сегодня дежурит просто сногсшибательно красивая! Любуюсь как на картину в музее и тихонько завидую. Два других охранников — нав с чудом — старательно распускают перья перед зелёной ведьмой, она кокетничает. Разговоров через две стеклянные стены не слышно, да мне и не интересно, в общем. Мне таких комплиментов всё равно никто никогда не скажет… О, эврика! Кажется, я таки придумала, как оптимизировать алгоритм, над которым весь мой отдел корпит с понедельника. Кто-то хорош собой, а я, зато, умная.
Тянусь к мышке, чтобы разбудить уснувший компьютер и заняться делом — рука зависает в воздухе. На экране вместо скринсейвера ветвится и расцветает дивной красоты фрактал… Та-а-ак! Сейчас кому-то по чему-то очень крупно попадёт. Пашка, вместо того чтобы срочно доделывать свой кусок кода, опять сочинял левые формулы и ломал мою защиту. Ну, поглядим сейчас, чьи хакерские навыки круче. Закладочку-то я сделала давно... Прогоняю с монитора фантастические цветы — жалко, правда — нажимаю несколько клавиш, неторопливо оборачиваюсь. Пашка, красный, как помидор, пытается загородить собой экран. Успеваю разглядеть там пару мужиков, вытворяющих друг с другом нечто несусветное. Кажется, на этот раз мы с великим рэндомом и программой поиска слегка переборщили. Нужно будет ограничить область выбора видео… мнэээ… нормальными порносайтами. Набираю код отмены. Пашкины уши светятся инфракрасным, а сам он, кажется, чуть не плачет. Остальные ребята ржут. Ну, извини, коллега, нарвался. Показываю кулак, пишу в офисный чат: «РАБОТАЕМ!» Чуть подумав, набираю в личку: «Паш, прости
Показать, где у тебя закладка, или сам найдёшь?» Жду в ответ чего-нибудь, типа: «Пятачок, ты сволочь!» Вместо этого читаю: «Машенька, я тебя люблю». Тихо фигею: это он меня теперь так троллит, или, не приведи Спящий, признался всерьёз? С Пашки станется… Ой, мама! Ещё раз грожу кулаком сквозь стеклянную стену, пишу: «Потом поговорим».
Сбил с мысли, зараза! Пока вспоминаю, что я там продумала с алгоритмом, комп снова запускает скринсейвер, и на экране начинает расти ещё один фрактал. Таких красивых и сложных, как делает Пашка, я ни у кого не видела. Вот и не буду сносить, пусть живёт. Потерянная мысль, наконец, возвращается, и я до вечера не отвлекаюсь ни на что другое.
Конец рабочего дня у нас — конец рабочего дня, железно. Выключили компы, встали, вышли вон. Оставаться после смены или брать работу на дом категорически запрещено. Обдумывать — на здоровье, делать что-то — только в офисе. Считается, в свободное время мы должны заниматься личной и семейной жизнью, спортом, хобби, самообразованием. Кому совсем невмоготу без сверхурочных, берут «левые» заказы. Я давно уже не брала.
Пишу коллегам «до свидания» в чате, закрываю программы, выключаю компьютер. Иду к выходу. Вежливо прощаюсь с тремя нелюдями на выходе. Нав чуть кивает, не отрываясь от лётного симулятора, чуд церемонно склоняет голову, а красивая люда вдруг заслоняет мне путь и меряет взглядом: с головы до ног, потом с ног до головы. В изумрудных глазах пляшут черти, я сейчас понимаю это выражение, как никогда:
— Девочка, позволь спросить? Ты целый день меня так разглядывала. Хочешь, — она облизывает алые губы острым язычком, — или просто завидуешь?
Нав чуть обернулся от компа с игрушкой, чуд сделал морду кирпичом и старательно изображает статую. А я не сразу понимаю, что она имеет в виду, потом до меня доходит. Сейчас, кажется, сквозь землю провалюсь. Чувствую, как пылают уши и щёки. Смотрю на люду снизу вверх:
— Вы очень красивая. Самая красивая из всех люд, кого я здесь видела. Завидую.
Ведьма обнажает ряд жемчужных зубок, тянет свысока:
— Бедняжечка. С твоими исходными данными пластическая медицина бессильна, даже эрлийская. Остаётся только завидовать. Или мороком прикрываться.
Блин, она меня разозлила!
— Пластическая? Ой, а я-то думала, у вас всё своё, натуральное. Может, всё-таки поделитесь опытом? Расскажете, какой виртуоз создал это совершенство? Ой, кстати! А что, если бы я сказала, что хочу провести с вами ночь?
— Таким наглым челкам ничего не обломится. Ни при каких обстоятельствах. Поищи удачи с сородичами.
— А мне обломится? — спрашивает вдруг нав. — А, Велемирочка?
— А с тобой, Бога, я сегодня вообще не разговариваю! — люда по-кошачьи фыркает и уходит в комнату отдыха дежурных, потеряв ко мне всякий интерес. Вот и славно. Зря я начала на неё огрызаться. Знаю же: с зелёными ведьмами лучше не ссориться, они злопамятные.
Делаю шаг и понимаю, что мести не будет, вернее она уже состоялась. У обеих кроссовок — новых, полсезона не отходила — дружно отвалились подошвы. Шаркаю до банкетки в холле, сажусь, пытаюсь хоть как-то починить магией то, что годиться уже только на свалку. А на улице ещё слишком холодно, чтобы чапать домой босиком…
— Маш, давай я тебя на машине подвезу?
Кто бы вы думали? Пашка, конечно. Присел на другой край банкетки и наблюдает за моими магическими потугами. Для надёжности подвязываю злосчастную обувь шнурками, благо длинные. Говорю:
— Давай. До ближайшего обувного.
Аккуратно шагаю через холл, держась за Пашкин локоть и вдруг понимаю, что сегодняшнее дурацкое признание в чате — истинная правда. Любит. Причём давно. Вот ведь чучело огородное, и что мне теперь с ним делать? Стыдно сказать, я до сих пор полный профан в этой стороне жизни…
Едем. Неловко молчим. Разглядываю Пашку в профиль. Он очень похож на Привалова с иллюстраций в старом издании «Понедельника». Такой же длинный, тощий, нескладный. Всей разницы — белобрысый хвостик на затылке да серьга в ухе. И очков не носит, не к ночи будь помянуты. До сих пор ненавижу этот аксессуар!
Прошу остановиться возле спортивного магазина, выбираю себе новые кроссовки. Пашка глядит, как я примеряю разные модели. Ухмыляясь, тащит на кассу точно такие же, как я выбрала, только на пять номеров больше:
— Будем ходить в одинаковых.
— Ты бы померил, вдруг тебе колодка не подойдёт?
Садится, примеряет, меняет ещё на размер больше. Не слушая возражений, расплачивается за обе пары своей карточкой. Я ещё не решила, как к этому относиться. В любом случае, сумма по нашим зарплатам — смешная.
Выхожу из магазина в обновке, выбрасываю безвременно почивших в ближайшую урну. Чтоб той людке икалось! Прикидываю, где ближайшее метро.
— Маш, я же обещал подвезти тебя до дома. Или куда скажешь.
— До дома. До моего.
Называю адрес, едем. Тихие ангелы пролетают, полицаи родятся: стаями и толпами. Пашка косится на навигатор:
— Слушай, Маш, ты не возражаешь, если мы по дороге остановимся на десять минут? Отдам одну халтуру.
Пожимаю плечами:
— Я, в общем, не очень спешу.
Пашка звонит кому-то. Ему отвечают, что ждут.
Приехали. Заруливаем на парковку возле здоровенного офисного комплекса. По вечернему времени, машин вокруг почти нет, большинство окон тёмные. Пашка открывает ноут, переписывает с него на флешку какие-то файлы.
— Что за халтура, если не секрет?
— Статистика по поставкам магической энергии. С презентацией, чтоб красиво.
— Только, чур, десять минут, как сказал. Не застревай там надолго. На пятнадцатой минуте ожидания я угоняю машину, а ты идёшь домой пешком.
— Ты умеешь водить, Пятачок? — от удивления Пашка даже сбился с имени на прозвище, впервые за вечер.
— Умею. И полицаев заморочу, если надо. Извини, мне здесь не нравится. Стрёмное какое-то местечко.
Пашка удивлённо озирается и явно не видит вокруг ничего стрёмного. Ряд лип и подстриженные кусты отделяют парковку от оживлённой улицы. Летом будет глухая зелёная стена, но пока листья не распустились, всё прозрачно. Зимой в этот час была темень кромешная, а сейчас, в апреле, темнеет поздно. Да и на фонарях тут, вроде, не экономили.
— Иди уже, — подталкиваю его. — Будем считать, у меня бабская придурь взыграла. Даже с Пятачками такое иногда случается.
Жду. Любуюсь на первые звёзды. Приспустив стекло, слушаю, как поют в кустах какие-то пичуги. Кажется, даже соловей неподалёку защёлкал…
Пяти минут не прошло — Пашка опрометью вылетает из дверей, бежит к машине. Распахивает дверцу с водительской стороны. Белый, как мел, ошалело смотрит на меня:
— Там! Всех! Убили! — переводит дыхание. — Маш, срочно! Пересаживайся за руль и езжай домой. Я звоню Тёмным. Тебе лучше тут не быть, когда они придут. Ну, давай, пересаживайся!
— А ты? — всё это настолько неожиданно, что я даже испугаться не успеваю.
— А я всё равно наследил. Меня мигом поймают. Лучше сдамся сам. Это же не я их. У меня и «протуберанца» не было… Пятачок, не тормози, уезжай! — в Пашкином голосе столько отчаянной убеждающей силы, что я быстро переползаю на водительское место, нащупываю ключ зажигания…
На парковку въезжает ещё одна машина. Большая, чёрная, с наглухо тонированными стёклами. Пашка выпрямляется, всматриваясь в номера:
— Ох ты ж… Захара принесло! — бросается наперерез. Скачет перед бампером, крестом раскинув руки. Кричит, — Пожалуйста, остановитесь, выслушайте! Возможно, от этого зависит ваша жизнь!
Я с ужасом жду, что Пашку сейчас собьют, но машина останавливается. С пассажирского места выходит плотный мужчина, лицо которого знакомо мне по выпускам Тайногородских новостей. Захар Треми, один из лидеров семьи масан. Вот кого я боюсь до паралича… Навов не боюсь, хотя по логике, они масан прижучили и подчинили, значит, они страшнее… Пашка что-то объясняет масану, отчаянно жестикулируя, а я понимаю, что пока они так стоят, с парковки не выедешь. Затаиваюсь, как мышь, жду.
Оба мужчины уходят в здание. Кажется, масан не слишком-то спрашивал Пашку, хочет ли он туда идти. Через пару минут чёрная машина разворачивается и уезжает. Путь свободен.
Собираюсь с силами и мыслями. Отправляю эсемеску родителям, что не приду ночевать. Делаю ещё два важных звонка, завожу мотор и еду. К дяде Славе, тому самому отцову приятелю, что когда-то пристроил меня в «Тиградком». Хорошо, пробки уже рассосались, а то машину я вожу, прямо скажем, довольно хреново. Через полчаса кое-как паркуюсь в дяди Славином дворе. Даже краску нигде не ободрала: молодец, Пятачок!
Дядя Слава запирает за мной дверь, я в безопасном месте! Вот тут-то меня и накрывает…
Сижу на кухне, трясусь, реву. Тяну из кружки обжигающее пойло, которое условно можно назвать чаем. А по телеку, по нашему каналу, Карим Томба рассказывает о жестоком убийстве восьми высокопоставленных представителей семьи масан. Или о дерзком, но, по счастью, неудачном покушении на Захара Треми. Сообщает, что на месте преступления задержан некий Павел Босых, чел, и сейчас его допрашивают в Цитадели.
— Пашка! — я хватаюсь за голову и вою, как над покойником.
Быстро затыкаюсь под холодным, пристальным, очень профессиональным взглядом дяди Славы. Он наёмник, а до этого работал в полиции следователем. Я верю: он сможет разобраться и помочь Пашке, если это ещё возможно.
— Что ты видела? Домыслов не надо, только факты.
Начинаю рассказывать, давясь слезами и соплями. Постепенно успокаиваюсь. По наводящим вопросам выкладываю дяде Славе мельчайшие подробности за последние полсуток.
— Хулиганка, что за ролик ты подсунула бедному парню? — дядя Слава прячет усмешку в седые усы, а я снова начинаю верить, что всё будет хорошо. С Пашкой, и вообще.
— Дядь Слав, это не я, это случайная выборка. Я сама не смотрела… Гей-порно какое-то.
Он со смехом грозит мне пальцем, снова серьёзнеет:
— А сама-то как думаешь: мог твой Пашка убить этих масанов?
Вспоминаю три года совместной работы, корпоративы, безумный тур от «Неприятных ощущений», на который мы нарвались, проиграв спор соседнему отделу… Твёрдо отвечаю:
— Только в порядке самообороны. Но главное, я не видела у него «протуберанца». Если мощный, это же довольно большая штуковина. У Пашки только флешка в руках была, — меня осеняет идея, и я тут же делюсь ею с благодарным слушателем. — Он туда файлы с ноута переписал, ноут в машине оставил, я забрала. Можем посмотреть, что за заказ был. Вдруг как-то связано.
— Смотри сама, ты в этом лучше разбираешься. А я пока поеду разъяснять ситуацию по своим каналам. Устраивайся в кабинете, Варя тебя потом спать уложит. Родителей предупредила?
— Да, первым делом. Дядь Слав, куда спать, когда Пашка там…
Он улыбается:
— Война войной, а обед по расписанию. И сон тоже.
Загружаю Пашкин ноут с первой попытки. Всё-таки коллега — раздолбай. И в машине противоугонки нету, и пароль на ноуте такой же, как на рабочем компе. Нет, не стал бы он таскать в кармане «протуберанц» на всякий случай! Если только забыл выложить с прошлого набега Саббат, но тогда штуковина так и валяется в зимней куртке, в шкафу…
В некоторых отношениях Пашка раздолбай, а в некоторых — редкий педант. Вся инфа рассортирована по папкам, папки аккуратно подписаны. Вижу среди прочего «Фракталы для Машеньки» и «Машенька фото». Чувствую себя очень неловко, даром, что через день подламываем друг другу рабочие компы. Смирив любопытство, иду сразу в папку «Халтура». Легко нахожу последний заказ, благо, заметила краем глаза, что и откуда Пашка копировал.
Заказ как заказ, самая обыкновенная бизнес-презентация, работы на полчаса. Визуализацию Пашка сделал очень красивую, всё-таки в этом программисте явно пропадают десигнер с художником. А может, не пропадают, вспоминая фракталы… А вспоминая, где Пашка сейчас… Стоп, Пятачок, давай без паники!
В самой выборке — на первый взгляд — ничего необычного или неправильного. Ну, кроме того, что это… гм… официальная статистика неофициального оборота магической энергии в ТГ и за его пределами. Иначе говоря, контрабанды магической энергии. Мой отдел занимается информационным сопровождением всего Тайногородского товарооборота, поэтому я лично ничего нового для себя не наблюдаю.
Закапываюсь в исходные данные. Раскладываю статистику так и эдак — и вот здесь чувствую, что-то не сходится. Я пока не поняла, что именно, но щетинки на загривке дыбом. Подключаюсь к дяди Славиному вайфаю, лезу в статистические базы «Тиградкома», в ту малую часть, что открыта сотрудникам вне офиса. Сравниваю некоторые позиции. Блин! Ещё раз проверяю. Блин, блин, блин, чтобы не сказать хуже. Для окончательных выводов нужно лезть в закрытые базы. Или даже не в наши, а в базы Великих Домов. Но я почти не сомневаюсь в том, что нашла. Отчётливый след некого мощного, недавно возникшего потребителя магической энергии. В основном тёмной, но не только. Закупки через цепочку посредников, в числе которых Пашкин заказчик. Возможно, этим заказчиком был кто-то из убитых масанов. Или, наоборот, убийца. А кто закупает энергию?
Додумывать мысль до конца как-то слишком стрёмно, и стены дяди Славиного дома перестают казаться достаточно надёжной защитой. Однако трястись некогда, нужно срочно решать, как я поступлю дальше. Поиграть в хакера и попытаться раскопать всю цепочку до конца? Теоретически, могу попробовать. Но время! Если страшилки о подвалах Цитадели верны хотя бы на треть, Пашке там каждая минута за час. И меня саму могут засечь и загрести, причём с любой стороны. А инфу всё равно быстрее найдут и сопоставят те, у кого полный доступ ко всем базам.
Именно поэтому я открываю мейл и пишу письмо. Оно получается длинным, хотя я очень стараюсь коротко и чётко излагать все известные мне обстоятельства. Прикрепляю к письму нарытую статистику. Отправляю на два адреса: в Цитадель и в службу безопасности «Тиградкома». Вздыхаю с облегчением и буквально срубаюсь. Спасибо тёте Варе, что постелила постель, а то я заснула бы прямо в кресле. Понимаю, ничего ещё не закончилось, но как-то резко исчерпала все силы.
Утро, солнышко светит в окно. За ночь ничего не случилось. По крайней мере, со мной. Завтракаем вдвоём с тётей Варей — дядя Слава, как уехал, так пока не возвращался и не звонил. Жена старого полицейского к таким делам привычная, я — нет. Набираю Пашкин номер, но «абонент не абонент». Само по себе это ещё ничего не значит, у него вечно телефон разряжен… В утренних новостях ничего нового. Кусок не лезет в горло, места себе не нахожу.
Если есть какой-то шанс прояснить ситуацию, то только на работе. В одиночку добираться через полгорода стрёмно. Оставляю машину во дворе, и на метро тоже не еду. Активирую «дверь», настроенную на холл нашего офиса. До начала рабочего дня ещё полчаса, но терпеть и ждать я больше не могу.
Дежурные нелюди сменились, стервозной люды не видать, и чуд другой, и нав. Однако вчерашний нав, Бога, тоже здесь. Кого-то поджидает на банкетке, где я вчера приколдовывала подошвы к кроссовкам. Бога у нас довольно часто дежурит, поэтому я научилась различать его среди соплеменников. А ещё знаю: он у своих большая шишка, помощник самого комиссара.
Портал за мной толком не закрылся, а нав уже рядом:
— Мария, здравствуйте. Хочу вас на пару слов — обсудить некоторые подробности инцидента с вашим коллегой и подчинённым, Павлом Босых.
— Где он?
— Не волнуйтесь, скоро вы его увидите.
— Вы его отпустили?!
Нав галантно берёт меня под локоток и уводит в комнату дежурных. Одно из немногих помещений в офисе, где обычные, а не стеклянные стены. Я тут раньше никогда не была, озираюсь — и не замечаю никаких особых примет, что тут отдыхают нелюди. Может потому, что комнату делят представители трёх Домов, да ещё постоянно меняются.
— Присаживайтесь.
Я плюхаюсь на пододвинутый навом стул и с лютым нетерпением жду разговора по делу. Бога держит паузу, заваривая чай. Ничего не спросил, однако поставил передо мной именно то, что я всегда беру в нашем буфете.
— О, спасибо!
— На здоровье, — Бога улыбается. Если бы не жуткие чёрные глаза, само обаяние. Начинаю понимать, как в таких влюбляются без оглядки. Однако место в моём сердце, кажется, уже занято. — Да, Мария, поговорим о вашем письме с аналитикой. Вы отправили его на два адреса, так?
— Да. В нашу службу безопасности, поскольку под угрозой оказались сотрудники «Тиградком»: я и Босых. И в ваш Дом, потому что дело касается ваших подданных, а возможно, преступления против них.
— Вы молодец, Мария, рассудили правильно. И на основе одних только открытых данных сделали очень интересные выводы, которых не сделали другие аналитики, — Бога мило улыбается, но мне почему-то вдруг очень жалко тех аналитиков. — Ещё правильнее, что сразу сообщили, а не стали копать дальше. Это могло привести к непредсказуемым последствиям. Для вас в первую очередь.
— Энергию закупает ваш беглец? Нав, за которого Тёмный Двор объявил награду, да?
— Мы это выясняем. В любом случае, Мария, вам причитается небольшое вознаграждение, — Бога кладёт на стол чёрный неподписанный конверт. — И аванс. За то, чтобы в следующий раз всё, что вы обнаружите интересного, попадало к нам на эксклюзивной основе. Писать будете не на общий мейл, а на тот, что я вам дам. Так быстрее.
Заглядываю в конверт: там стильная чёрная визитка и несколько крупных купюр. Очень здорово, конечно…
— Хорошо, договорились. Будет, что сообщать, обязательно сообщу. А что с Павлом?
— Мы убедились, что ваш коллега невинен, как младенец. Во всех смыслах. Не убивал масанов, не заметил в статистике ничего необычного. Убедились, и сразу же его отпустили. Он ждёт вас на своём рабочем месте.
От радости мне хочется визжать и прыгать до потолка, но тут же становится обидно за Пашку. Вот так изящно обозвать человека тупым — это уметь надо! Сразу видно, нав веками тренировался.
— Я бы тоже вряд ли заметила, если бы лепила презентацию для заказчика, а не искала специально, что не так.
— Вероятно. И всё же посоветуйте своему коллеге аккуратнее выбирать заказчиков. Вас он, надеюсь, послушает. Как начальника или подругу, — нав по-кошачьи щурит чёрные глаза, и моё сердце замирает от сладкой жути. Но, нет, пусть по нему Велемирочка страдает. Или такая же черноглазая, которых, говорят, никто не видел…
Пашка сидит за своим компом и стеклянно смотрит сквозь выключенный монитор. Вид у коллеги почти не помятый, но очень бледный. Подхожу, зову по имени — вздрагивает. Узнаёт меня, подскакивает, обнимает так, что косточки хрустят:
— Машенька!
Я слегка фигею, замираю — он пугается и смущается, разжимает объятия. Но я сама уже прижимаюсь к нему, обнимаю, встаю на цыпочки — тянусь поцеловать. Пашка мигом воспрял и снова берёт инициативу в свои руки… Блин, почему вместо красивого поцелуя, как в кино, мы больно стукаемся носами? Отлипаем друг от друга, падаем на стулья и ржём, как ненормальные. Нервы…
— Как я рад!
— А я как... Пашка, фрактальная букашка! Не отдам ноут, пока не посмотрю всё. Рассказывай, что там было?
Пашка морщится:
— Сначала ты.
— А у меня без приключений. Уехала, никто меня не остановил. Даже машину по дороге не разбила. Ковыряла всю ночь твой ноут, искала зацепки в том заказе. Так и не поняла, может, он вообще не причём.
Бога не взял с меня обещания молчать. Но мне почему-то совсем не хочется распространяться лишний раз о своих находках. Если Пашка спросит об этом прямо — скажу. Не спросит, значит, и не нужно ему ни о чём говорить. И следы своих поисков с ноута зачищу, прежде чем отдавать.
— Если даже причём, я ни сном, ни духом, — вздыхает Пашка, трёт лоб. — Что масаны, что навы — жуть сплошная.
— Ты рассказывай, рассказывай, а то я от любопытства лопну.
— Я, как заглянул в тот офис, увидел серую пыль на полу и пустые одёжки — стормозил. Зашёл, начал озираться. Набрал номер, по которому только что, при тебе, говорил с заказчиком. Слышу, звонок где-то рядом. Стал искать: телефон валяется на полу, среди этой пылищи. Вот тогда до меня дошло, что это такое, и во что я влип. Побежал вниз, предупреждать тебя. А тут, как назло, Захар Треми. Я машину запомнил, когда он приезжал к нам на телестудию. Думаю, сейчас пойдёт в тот офис, а там его точно так же: шарах, и в пепел. Вот тогда я точно не отмажусь. Остановил, начал объяснять. Дальше — смутно. Кажется он меня заколдовал немного. А потом сдал с рук на руки гаркам. Вот это, Маш, полный абзац! — Пашка снова трёт лоб, таблетку обезболивающую ему предложить, что ли? — Допросили прямо на месте, быстро и вежливо. Но такое ощущение, будто все мозги при этом вывернули наизнанку. Потом говорят: «Ладно, посиди пока в тихом месте, потом отпустим», и пихнули в портал. Вывалился — правда, тишина: мёртвая. И темнотища, хоть глаз коли. Хорошо, у меня фонарик всегда в кармане. Осмотрелся — каменный мешок, кубик с ребром ярда в полтора, никаких намёков на двери. Ладно, у меня клаустрофобии нет. Не удивлюсь, если теперь будет. Фонарик почти сразу сел. Может, и к лучшему, а то тени шевелились, как живые. Думал, свихнусь там. Закрыл глаза, постарался уснуть. Не знаю, сколько времени прошло, выдернули опять порталом. Прямо сюда. Нав этот, Бога, велел дожидаться тебя и сказать «спасибо». Мол, хорошая у тебя начальница, слушай её. А что ты сделала-то?
— По-быстрому сообщила им всё, что знаю. Написала и навам, и в нашу службу безопасности.
— Ясно. Спасибо, Маш. Слушай, а таблеток от головы у тебя нет? А то не знаю, как сегодня работать.
Работать — да. Коллеги постепенно заполняют офис, на Пашку, героя новостей, поглядывают, но с расспросами пока не пристают. Народ у нас деликатный, подождёт до обеденного перерыва.
— Сейчас найдём, Паш. И от головы, и от нервов. Сразу на двоих, — мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, у нас теперь многое будет на двоих. Но надо обдумать эту мысль хорошенько.
Вечером вместе едем забирать Пашкину машину. Звоню дяде Славе, он уже дома. Приглашает зайти. Пьём фирменный чаёк под очередной выпуск новостей. К счастью, Павла Босых никто больше не упоминает. Про покойных масанов говорят, что один из них оказался террористом-смертником. Пришёл на собрание с двумя мощными «протуберанцами» и активировал. Акция необычная, для масанов не характерная, догадки строят все, кому не лень.
— Дядя Слава, как ты думаешь, что из этого — правда?
— Ну, Маш, ты же понимаешь. Тёмный Двор никого даже близко не подпускает к расследованию. Про масана-террориста, по моим сведениям, правда. Следы ведут к самым радикальным Саббат. Возможно, нагляделись на челов и решили перенять тактику. Против сородичей Камарилла — эффектнее не придумаешь. Главный вопрос, почему смертник не дождался Захара Треми. Нервы сдали, или так было задумано. Небось, Тёмные самому Захару этот вопрос сейчас задают. Очень настойчиво.
Пашка морщится. То ли от воспоминаний, то ли опять от головной боли. Смотрю на него и предлагаю ехать домой. К кому — решим по дороге. И надеюсь, эта мутная история нас двоих больше никак не коснётся… Очень надеюсь!
Заявка Shanriza
«Хочу: текст
Жанр: юмор, романтика
Рейтинг: джен, PG
Пэйринг: любой
Дополнительные пожелания:
Исключения:»
Там, где цветут фракталыТам, где цветут фракталы
Меня зовут Маша, я математик и программист. Звучит, будто представление в обществе анонимных алкоголиков, ну да ладно… Итак, Маша. Хотя в нашем офисе меня чаще всего кличут Пятачок, а я отзываюсь. Коллеги, эти гениальные сволочи, так объясняют моё «погоняло» новеньким: «Женщина-программист обычно как морская свинка: не морская и не свинка. Зато наш Пятачок — свой парень и голова!» Говорят и бесстыже пялятся на мой бюст. Спрашиваете, куда они в этот момент девают свою логику? А, не важно! Главное, я работаю в лучшей в мире фирме, у самого великого Бесяева. Начинала простым кодером, доросла до системного аналитика одного из проектов.
У нас тут «оупен офис», то есть все стены стеклянные. Поэтому одно из главных удовольствий, кроме любимой работы, — наблюдать за нашими секьюрити. Удовольствие двойное. Во-первых, сам факт, что я на таком расстоянии их вижу. Полтора года назад избавилась от своих «минус семи». Смотрю вокруг — до сих пор налюбоваться не могу. На мир вообще, на некоторых его обитателей в частности. Хотя на Рыжего, Чернявого и Беленькую я обратила внимание, ещё когда пришла сюда впервые, на преддипломную практику. В во-о-от такенной толщины очках. Понятия не имея ни о каком Тайном Городе. Старинный приятель отца сосватал меня в «Тиградком», он-то знал, но это отдельная история. Поначалу, сослепу, я думала, охранники всегда одни и те же. Потом заметила: меняются. Обязательно Рыжий с Рыжим, Чернявый с Чернявым, Беленькая с Беленькой, и какой-то у них, у каждого цвета, свой ритуал. А ещё за три недели практики я с ужасом и восторгом обнаружила, что оказалась не просто на переднем краю супер-пупер-новейших компьютерных технологий, а где-то вроде НИИЧАВО из любимой книжки. Хотите верьте, хотите нет! Я сама сперва боялась поверить, но набралась смелости и нахальства, подкатила с вопросами к шефу — услышала: «Молодец, выводы сделала правильные. Считай, прошла тест на приём. Останешься у нас работать?» Кто бы на моём месте стал отказываться? Так и живу здесь уже пятый год. После Мехмата МГУ параллельно с работой закончила филиал школы Золотого Озера. Магичка из меня аховая, в «Тиградком» взяли не за это. Но раз уж нашлось чуть-чуть колдовских способностей — постаралась их развить, как смогла.
Возвращаясь к нашим секьюрити. Труднее всего было поверить, что они и прочие подобные — не люди. Не челы, то есть. Нелюди. Всё-таки слишком они похожи на нас! Раньше я их толком не могла рассмотреть, но даже теперь, когда могу, иногда не верится. Вот, пока думаю над одной проблемкой, которую не смогла решить с наскоку, смотрю на них, играю в десять отличий. Первое, что бросается в глаза — красота и порода.
Пожалуй, самое большое разочарование после того, как я стала нормально видеть, ждало меня в зеркале. Круглая, курносая и толстогубая, рязанско-крестьянского разлива ряшка с маленькими глазками в окружении белёсых ресниц, такие же бесцветные неровные брови. Прозвище соответствует: Пятачок, как есть. И фигуру лучше всего аппроксимировать сферическими поверхностями. Молчите про диеты: от тех, что я успела попробовать, пугающе быстро портится мозг, а я им работаю. Но даже если бы — тощая свинка всё равно не оленёнок… Блин, чего я всё об этом? Давно смирилась, что не фотомодель, но и не урод же, грех жаловаться. Накрашенная, на каблуках и в мини — вполне себе девочка «пин-ап». Жаль, стиль вышел из моды, а я не люблю краситься и падаю с каблуков. Джинсы, рубашка, обувь на плоской подошве — это наше всё.
А люда сегодня дежурит просто сногсшибательно красивая! Любуюсь как на картину в музее и тихонько завидую. Два других охранников — нав с чудом — старательно распускают перья перед зелёной ведьмой, она кокетничает. Разговоров через две стеклянные стены не слышно, да мне и не интересно, в общем. Мне таких комплиментов всё равно никто никогда не скажет… О, эврика! Кажется, я таки придумала, как оптимизировать алгоритм, над которым весь мой отдел корпит с понедельника. Кто-то хорош собой, а я, зато, умная.
Тянусь к мышке, чтобы разбудить уснувший компьютер и заняться делом — рука зависает в воздухе. На экране вместо скринсейвера ветвится и расцветает дивной красоты фрактал… Та-а-ак! Сейчас кому-то по чему-то очень крупно попадёт. Пашка, вместо того чтобы срочно доделывать свой кусок кода, опять сочинял левые формулы и ломал мою защиту. Ну, поглядим сейчас, чьи хакерские навыки круче. Закладочку-то я сделала давно... Прогоняю с монитора фантастические цветы — жалко, правда — нажимаю несколько клавиш, неторопливо оборачиваюсь. Пашка, красный, как помидор, пытается загородить собой экран. Успеваю разглядеть там пару мужиков, вытворяющих друг с другом нечто несусветное. Кажется, на этот раз мы с великим рэндомом и программой поиска слегка переборщили. Нужно будет ограничить область выбора видео… мнэээ… нормальными порносайтами. Набираю код отмены. Пашкины уши светятся инфракрасным, а сам он, кажется, чуть не плачет. Остальные ребята ржут. Ну, извини, коллега, нарвался. Показываю кулак, пишу в офисный чат: «РАБОТАЕМ!» Чуть подумав, набираю в личку: «Паш, прости
Показать, где у тебя закладка, или сам найдёшь?» Жду в ответ чего-нибудь, типа: «Пятачок, ты сволочь!» Вместо этого читаю: «Машенька, я тебя люблю». Тихо фигею: это он меня теперь так троллит, или, не приведи Спящий, признался всерьёз? С Пашки станется… Ой, мама! Ещё раз грожу кулаком сквозь стеклянную стену, пишу: «Потом поговорим». Сбил с мысли, зараза! Пока вспоминаю, что я там продумала с алгоритмом, комп снова запускает скринсейвер, и на экране начинает расти ещё один фрактал. Таких красивых и сложных, как делает Пашка, я ни у кого не видела. Вот и не буду сносить, пусть живёт. Потерянная мысль, наконец, возвращается, и я до вечера не отвлекаюсь ни на что другое.
Конец рабочего дня у нас — конец рабочего дня, железно. Выключили компы, встали, вышли вон. Оставаться после смены или брать работу на дом категорически запрещено. Обдумывать — на здоровье, делать что-то — только в офисе. Считается, в свободное время мы должны заниматься личной и семейной жизнью, спортом, хобби, самообразованием. Кому совсем невмоготу без сверхурочных, берут «левые» заказы. Я давно уже не брала.
Пишу коллегам «до свидания» в чате, закрываю программы, выключаю компьютер. Иду к выходу. Вежливо прощаюсь с тремя нелюдями на выходе. Нав чуть кивает, не отрываясь от лётного симулятора, чуд церемонно склоняет голову, а красивая люда вдруг заслоняет мне путь и меряет взглядом: с головы до ног, потом с ног до головы. В изумрудных глазах пляшут черти, я сейчас понимаю это выражение, как никогда:
— Девочка, позволь спросить? Ты целый день меня так разглядывала. Хочешь, — она облизывает алые губы острым язычком, — или просто завидуешь?
Нав чуть обернулся от компа с игрушкой, чуд сделал морду кирпичом и старательно изображает статую. А я не сразу понимаю, что она имеет в виду, потом до меня доходит. Сейчас, кажется, сквозь землю провалюсь. Чувствую, как пылают уши и щёки. Смотрю на люду снизу вверх:
— Вы очень красивая. Самая красивая из всех люд, кого я здесь видела. Завидую.
Ведьма обнажает ряд жемчужных зубок, тянет свысока:
— Бедняжечка. С твоими исходными данными пластическая медицина бессильна, даже эрлийская. Остаётся только завидовать. Или мороком прикрываться.
Блин, она меня разозлила!
— Пластическая? Ой, а я-то думала, у вас всё своё, натуральное. Может, всё-таки поделитесь опытом? Расскажете, какой виртуоз создал это совершенство? Ой, кстати! А что, если бы я сказала, что хочу провести с вами ночь?
— Таким наглым челкам ничего не обломится. Ни при каких обстоятельствах. Поищи удачи с сородичами.
— А мне обломится? — спрашивает вдруг нав. — А, Велемирочка?
— А с тобой, Бога, я сегодня вообще не разговариваю! — люда по-кошачьи фыркает и уходит в комнату отдыха дежурных, потеряв ко мне всякий интерес. Вот и славно. Зря я начала на неё огрызаться. Знаю же: с зелёными ведьмами лучше не ссориться, они злопамятные.
Делаю шаг и понимаю, что мести не будет, вернее она уже состоялась. У обеих кроссовок — новых, полсезона не отходила — дружно отвалились подошвы. Шаркаю до банкетки в холле, сажусь, пытаюсь хоть как-то починить магией то, что годиться уже только на свалку. А на улице ещё слишком холодно, чтобы чапать домой босиком…
— Маш, давай я тебя на машине подвезу?
Кто бы вы думали? Пашка, конечно. Присел на другой край банкетки и наблюдает за моими магическими потугами. Для надёжности подвязываю злосчастную обувь шнурками, благо длинные. Говорю:
— Давай. До ближайшего обувного.
Аккуратно шагаю через холл, держась за Пашкин локоть и вдруг понимаю, что сегодняшнее дурацкое признание в чате — истинная правда. Любит. Причём давно. Вот ведь чучело огородное, и что мне теперь с ним делать? Стыдно сказать, я до сих пор полный профан в этой стороне жизни…
Едем. Неловко молчим. Разглядываю Пашку в профиль. Он очень похож на Привалова с иллюстраций в старом издании «Понедельника». Такой же длинный, тощий, нескладный. Всей разницы — белобрысый хвостик на затылке да серьга в ухе. И очков не носит, не к ночи будь помянуты. До сих пор ненавижу этот аксессуар!
Прошу остановиться возле спортивного магазина, выбираю себе новые кроссовки. Пашка глядит, как я примеряю разные модели. Ухмыляясь, тащит на кассу точно такие же, как я выбрала, только на пять номеров больше:
— Будем ходить в одинаковых.
— Ты бы померил, вдруг тебе колодка не подойдёт?
Садится, примеряет, меняет ещё на размер больше. Не слушая возражений, расплачивается за обе пары своей карточкой. Я ещё не решила, как к этому относиться. В любом случае, сумма по нашим зарплатам — смешная.
Выхожу из магазина в обновке, выбрасываю безвременно почивших в ближайшую урну. Чтоб той людке икалось! Прикидываю, где ближайшее метро.
— Маш, я же обещал подвезти тебя до дома. Или куда скажешь.
— До дома. До моего.
Называю адрес, едем. Тихие ангелы пролетают, полицаи родятся: стаями и толпами. Пашка косится на навигатор:
— Слушай, Маш, ты не возражаешь, если мы по дороге остановимся на десять минут? Отдам одну халтуру.
Пожимаю плечами:
— Я, в общем, не очень спешу.
Пашка звонит кому-то. Ему отвечают, что ждут.
Приехали. Заруливаем на парковку возле здоровенного офисного комплекса. По вечернему времени, машин вокруг почти нет, большинство окон тёмные. Пашка открывает ноут, переписывает с него на флешку какие-то файлы.
— Что за халтура, если не секрет?
— Статистика по поставкам магической энергии. С презентацией, чтоб красиво.
— Только, чур, десять минут, как сказал. Не застревай там надолго. На пятнадцатой минуте ожидания я угоняю машину, а ты идёшь домой пешком.
— Ты умеешь водить, Пятачок? — от удивления Пашка даже сбился с имени на прозвище, впервые за вечер.
— Умею. И полицаев заморочу, если надо. Извини, мне здесь не нравится. Стрёмное какое-то местечко.
Пашка удивлённо озирается и явно не видит вокруг ничего стрёмного. Ряд лип и подстриженные кусты отделяют парковку от оживлённой улицы. Летом будет глухая зелёная стена, но пока листья не распустились, всё прозрачно. Зимой в этот час была темень кромешная, а сейчас, в апреле, темнеет поздно. Да и на фонарях тут, вроде, не экономили.
— Иди уже, — подталкиваю его. — Будем считать, у меня бабская придурь взыграла. Даже с Пятачками такое иногда случается.
Жду. Любуюсь на первые звёзды. Приспустив стекло, слушаю, как поют в кустах какие-то пичуги. Кажется, даже соловей неподалёку защёлкал…
Пяти минут не прошло — Пашка опрометью вылетает из дверей, бежит к машине. Распахивает дверцу с водительской стороны. Белый, как мел, ошалело смотрит на меня:
— Там! Всех! Убили! — переводит дыхание. — Маш, срочно! Пересаживайся за руль и езжай домой. Я звоню Тёмным. Тебе лучше тут не быть, когда они придут. Ну, давай, пересаживайся!
— А ты? — всё это настолько неожиданно, что я даже испугаться не успеваю.
— А я всё равно наследил. Меня мигом поймают. Лучше сдамся сам. Это же не я их. У меня и «протуберанца» не было… Пятачок, не тормози, уезжай! — в Пашкином голосе столько отчаянной убеждающей силы, что я быстро переползаю на водительское место, нащупываю ключ зажигания…
На парковку въезжает ещё одна машина. Большая, чёрная, с наглухо тонированными стёклами. Пашка выпрямляется, всматриваясь в номера:
— Ох ты ж… Захара принесло! — бросается наперерез. Скачет перед бампером, крестом раскинув руки. Кричит, — Пожалуйста, остановитесь, выслушайте! Возможно, от этого зависит ваша жизнь!
Я с ужасом жду, что Пашку сейчас собьют, но машина останавливается. С пассажирского места выходит плотный мужчина, лицо которого знакомо мне по выпускам Тайногородских новостей. Захар Треми, один из лидеров семьи масан. Вот кого я боюсь до паралича… Навов не боюсь, хотя по логике, они масан прижучили и подчинили, значит, они страшнее… Пашка что-то объясняет масану, отчаянно жестикулируя, а я понимаю, что пока они так стоят, с парковки не выедешь. Затаиваюсь, как мышь, жду.
Оба мужчины уходят в здание. Кажется, масан не слишком-то спрашивал Пашку, хочет ли он туда идти. Через пару минут чёрная машина разворачивается и уезжает. Путь свободен.
Собираюсь с силами и мыслями. Отправляю эсемеску родителям, что не приду ночевать. Делаю ещё два важных звонка, завожу мотор и еду. К дяде Славе, тому самому отцову приятелю, что когда-то пристроил меня в «Тиградком». Хорошо, пробки уже рассосались, а то машину я вожу, прямо скажем, довольно хреново. Через полчаса кое-как паркуюсь в дяди Славином дворе. Даже краску нигде не ободрала: молодец, Пятачок!
Дядя Слава запирает за мной дверь, я в безопасном месте! Вот тут-то меня и накрывает…
Сижу на кухне, трясусь, реву. Тяну из кружки обжигающее пойло, которое условно можно назвать чаем. А по телеку, по нашему каналу, Карим Томба рассказывает о жестоком убийстве восьми высокопоставленных представителей семьи масан. Или о дерзком, но, по счастью, неудачном покушении на Захара Треми. Сообщает, что на месте преступления задержан некий Павел Босых, чел, и сейчас его допрашивают в Цитадели.
— Пашка! — я хватаюсь за голову и вою, как над покойником.
Быстро затыкаюсь под холодным, пристальным, очень профессиональным взглядом дяди Славы. Он наёмник, а до этого работал в полиции следователем. Я верю: он сможет разобраться и помочь Пашке, если это ещё возможно.
— Что ты видела? Домыслов не надо, только факты.
Начинаю рассказывать, давясь слезами и соплями. Постепенно успокаиваюсь. По наводящим вопросам выкладываю дяде Славе мельчайшие подробности за последние полсуток.
— Хулиганка, что за ролик ты подсунула бедному парню? — дядя Слава прячет усмешку в седые усы, а я снова начинаю верить, что всё будет хорошо. С Пашкой, и вообще.
— Дядь Слав, это не я, это случайная выборка. Я сама не смотрела… Гей-порно какое-то.
Он со смехом грозит мне пальцем, снова серьёзнеет:
— А сама-то как думаешь: мог твой Пашка убить этих масанов?
Вспоминаю три года совместной работы, корпоративы, безумный тур от «Неприятных ощущений», на который мы нарвались, проиграв спор соседнему отделу… Твёрдо отвечаю:
— Только в порядке самообороны. Но главное, я не видела у него «протуберанца». Если мощный, это же довольно большая штуковина. У Пашки только флешка в руках была, — меня осеняет идея, и я тут же делюсь ею с благодарным слушателем. — Он туда файлы с ноута переписал, ноут в машине оставил, я забрала. Можем посмотреть, что за заказ был. Вдруг как-то связано.
— Смотри сама, ты в этом лучше разбираешься. А я пока поеду разъяснять ситуацию по своим каналам. Устраивайся в кабинете, Варя тебя потом спать уложит. Родителей предупредила?
— Да, первым делом. Дядь Слав, куда спать, когда Пашка там…
Он улыбается:
— Война войной, а обед по расписанию. И сон тоже.
Загружаю Пашкин ноут с первой попытки. Всё-таки коллега — раздолбай. И в машине противоугонки нету, и пароль на ноуте такой же, как на рабочем компе. Нет, не стал бы он таскать в кармане «протуберанц» на всякий случай! Если только забыл выложить с прошлого набега Саббат, но тогда штуковина так и валяется в зимней куртке, в шкафу…
В некоторых отношениях Пашка раздолбай, а в некоторых — редкий педант. Вся инфа рассортирована по папкам, папки аккуратно подписаны. Вижу среди прочего «Фракталы для Машеньки» и «Машенька фото». Чувствую себя очень неловко, даром, что через день подламываем друг другу рабочие компы. Смирив любопытство, иду сразу в папку «Халтура». Легко нахожу последний заказ, благо, заметила краем глаза, что и откуда Пашка копировал.
Заказ как заказ, самая обыкновенная бизнес-презентация, работы на полчаса. Визуализацию Пашка сделал очень красивую, всё-таки в этом программисте явно пропадают десигнер с художником. А может, не пропадают, вспоминая фракталы… А вспоминая, где Пашка сейчас… Стоп, Пятачок, давай без паники!
В самой выборке — на первый взгляд — ничего необычного или неправильного. Ну, кроме того, что это… гм… официальная статистика неофициального оборота магической энергии в ТГ и за его пределами. Иначе говоря, контрабанды магической энергии. Мой отдел занимается информационным сопровождением всего Тайногородского товарооборота, поэтому я лично ничего нового для себя не наблюдаю.
Закапываюсь в исходные данные. Раскладываю статистику так и эдак — и вот здесь чувствую, что-то не сходится. Я пока не поняла, что именно, но щетинки на загривке дыбом. Подключаюсь к дяди Славиному вайфаю, лезу в статистические базы «Тиградкома», в ту малую часть, что открыта сотрудникам вне офиса. Сравниваю некоторые позиции. Блин! Ещё раз проверяю. Блин, блин, блин, чтобы не сказать хуже. Для окончательных выводов нужно лезть в закрытые базы. Или даже не в наши, а в базы Великих Домов. Но я почти не сомневаюсь в том, что нашла. Отчётливый след некого мощного, недавно возникшего потребителя магической энергии. В основном тёмной, но не только. Закупки через цепочку посредников, в числе которых Пашкин заказчик. Возможно, этим заказчиком был кто-то из убитых масанов. Или, наоборот, убийца. А кто закупает энергию?
Додумывать мысль до конца как-то слишком стрёмно, и стены дяди Славиного дома перестают казаться достаточно надёжной защитой. Однако трястись некогда, нужно срочно решать, как я поступлю дальше. Поиграть в хакера и попытаться раскопать всю цепочку до конца? Теоретически, могу попробовать. Но время! Если страшилки о подвалах Цитадели верны хотя бы на треть, Пашке там каждая минута за час. И меня саму могут засечь и загрести, причём с любой стороны. А инфу всё равно быстрее найдут и сопоставят те, у кого полный доступ ко всем базам.
Именно поэтому я открываю мейл и пишу письмо. Оно получается длинным, хотя я очень стараюсь коротко и чётко излагать все известные мне обстоятельства. Прикрепляю к письму нарытую статистику. Отправляю на два адреса: в Цитадель и в службу безопасности «Тиградкома». Вздыхаю с облегчением и буквально срубаюсь. Спасибо тёте Варе, что постелила постель, а то я заснула бы прямо в кресле. Понимаю, ничего ещё не закончилось, но как-то резко исчерпала все силы.
Утро, солнышко светит в окно. За ночь ничего не случилось. По крайней мере, со мной. Завтракаем вдвоём с тётей Варей — дядя Слава, как уехал, так пока не возвращался и не звонил. Жена старого полицейского к таким делам привычная, я — нет. Набираю Пашкин номер, но «абонент не абонент». Само по себе это ещё ничего не значит, у него вечно телефон разряжен… В утренних новостях ничего нового. Кусок не лезет в горло, места себе не нахожу.
Если есть какой-то шанс прояснить ситуацию, то только на работе. В одиночку добираться через полгорода стрёмно. Оставляю машину во дворе, и на метро тоже не еду. Активирую «дверь», настроенную на холл нашего офиса. До начала рабочего дня ещё полчаса, но терпеть и ждать я больше не могу.
Дежурные нелюди сменились, стервозной люды не видать, и чуд другой, и нав. Однако вчерашний нав, Бога, тоже здесь. Кого-то поджидает на банкетке, где я вчера приколдовывала подошвы к кроссовкам. Бога у нас довольно часто дежурит, поэтому я научилась различать его среди соплеменников. А ещё знаю: он у своих большая шишка, помощник самого комиссара.
Портал за мной толком не закрылся, а нав уже рядом:
— Мария, здравствуйте. Хочу вас на пару слов — обсудить некоторые подробности инцидента с вашим коллегой и подчинённым, Павлом Босых.
— Где он?
— Не волнуйтесь, скоро вы его увидите.
— Вы его отпустили?!
Нав галантно берёт меня под локоток и уводит в комнату дежурных. Одно из немногих помещений в офисе, где обычные, а не стеклянные стены. Я тут раньше никогда не была, озираюсь — и не замечаю никаких особых примет, что тут отдыхают нелюди. Может потому, что комнату делят представители трёх Домов, да ещё постоянно меняются.
— Присаживайтесь.
Я плюхаюсь на пододвинутый навом стул и с лютым нетерпением жду разговора по делу. Бога держит паузу, заваривая чай. Ничего не спросил, однако поставил передо мной именно то, что я всегда беру в нашем буфете.
— О, спасибо!
— На здоровье, — Бога улыбается. Если бы не жуткие чёрные глаза, само обаяние. Начинаю понимать, как в таких влюбляются без оглядки. Однако место в моём сердце, кажется, уже занято. — Да, Мария, поговорим о вашем письме с аналитикой. Вы отправили его на два адреса, так?
— Да. В нашу службу безопасности, поскольку под угрозой оказались сотрудники «Тиградком»: я и Босых. И в ваш Дом, потому что дело касается ваших подданных, а возможно, преступления против них.
— Вы молодец, Мария, рассудили правильно. И на основе одних только открытых данных сделали очень интересные выводы, которых не сделали другие аналитики, — Бога мило улыбается, но мне почему-то вдруг очень жалко тех аналитиков. — Ещё правильнее, что сразу сообщили, а не стали копать дальше. Это могло привести к непредсказуемым последствиям. Для вас в первую очередь.
— Энергию закупает ваш беглец? Нав, за которого Тёмный Двор объявил награду, да?
— Мы это выясняем. В любом случае, Мария, вам причитается небольшое вознаграждение, — Бога кладёт на стол чёрный неподписанный конверт. — И аванс. За то, чтобы в следующий раз всё, что вы обнаружите интересного, попадало к нам на эксклюзивной основе. Писать будете не на общий мейл, а на тот, что я вам дам. Так быстрее.
Заглядываю в конверт: там стильная чёрная визитка и несколько крупных купюр. Очень здорово, конечно…
— Хорошо, договорились. Будет, что сообщать, обязательно сообщу. А что с Павлом?
— Мы убедились, что ваш коллега невинен, как младенец. Во всех смыслах. Не убивал масанов, не заметил в статистике ничего необычного. Убедились, и сразу же его отпустили. Он ждёт вас на своём рабочем месте.
От радости мне хочется визжать и прыгать до потолка, но тут же становится обидно за Пашку. Вот так изящно обозвать человека тупым — это уметь надо! Сразу видно, нав веками тренировался.
— Я бы тоже вряд ли заметила, если бы лепила презентацию для заказчика, а не искала специально, что не так.
— Вероятно. И всё же посоветуйте своему коллеге аккуратнее выбирать заказчиков. Вас он, надеюсь, послушает. Как начальника или подругу, — нав по-кошачьи щурит чёрные глаза, и моё сердце замирает от сладкой жути. Но, нет, пусть по нему Велемирочка страдает. Или такая же черноглазая, которых, говорят, никто не видел…
Пашка сидит за своим компом и стеклянно смотрит сквозь выключенный монитор. Вид у коллеги почти не помятый, но очень бледный. Подхожу, зову по имени — вздрагивает. Узнаёт меня, подскакивает, обнимает так, что косточки хрустят:
— Машенька!
Я слегка фигею, замираю — он пугается и смущается, разжимает объятия. Но я сама уже прижимаюсь к нему, обнимаю, встаю на цыпочки — тянусь поцеловать. Пашка мигом воспрял и снова берёт инициативу в свои руки… Блин, почему вместо красивого поцелуя, как в кино, мы больно стукаемся носами? Отлипаем друг от друга, падаем на стулья и ржём, как ненормальные. Нервы…
— Как я рад!
— А я как... Пашка, фрактальная букашка! Не отдам ноут, пока не посмотрю всё. Рассказывай, что там было?
Пашка морщится:
— Сначала ты.
— А у меня без приключений. Уехала, никто меня не остановил. Даже машину по дороге не разбила. Ковыряла всю ночь твой ноут, искала зацепки в том заказе. Так и не поняла, может, он вообще не причём.
Бога не взял с меня обещания молчать. Но мне почему-то совсем не хочется распространяться лишний раз о своих находках. Если Пашка спросит об этом прямо — скажу. Не спросит, значит, и не нужно ему ни о чём говорить. И следы своих поисков с ноута зачищу, прежде чем отдавать.
— Если даже причём, я ни сном, ни духом, — вздыхает Пашка, трёт лоб. — Что масаны, что навы — жуть сплошная.
— Ты рассказывай, рассказывай, а то я от любопытства лопну.
— Я, как заглянул в тот офис, увидел серую пыль на полу и пустые одёжки — стормозил. Зашёл, начал озираться. Набрал номер, по которому только что, при тебе, говорил с заказчиком. Слышу, звонок где-то рядом. Стал искать: телефон валяется на полу, среди этой пылищи. Вот тогда до меня дошло, что это такое, и во что я влип. Побежал вниз, предупреждать тебя. А тут, как назло, Захар Треми. Я машину запомнил, когда он приезжал к нам на телестудию. Думаю, сейчас пойдёт в тот офис, а там его точно так же: шарах, и в пепел. Вот тогда я точно не отмажусь. Остановил, начал объяснять. Дальше — смутно. Кажется он меня заколдовал немного. А потом сдал с рук на руки гаркам. Вот это, Маш, полный абзац! — Пашка снова трёт лоб, таблетку обезболивающую ему предложить, что ли? — Допросили прямо на месте, быстро и вежливо. Но такое ощущение, будто все мозги при этом вывернули наизнанку. Потом говорят: «Ладно, посиди пока в тихом месте, потом отпустим», и пихнули в портал. Вывалился — правда, тишина: мёртвая. И темнотища, хоть глаз коли. Хорошо, у меня фонарик всегда в кармане. Осмотрелся — каменный мешок, кубик с ребром ярда в полтора, никаких намёков на двери. Ладно, у меня клаустрофобии нет. Не удивлюсь, если теперь будет. Фонарик почти сразу сел. Может, и к лучшему, а то тени шевелились, как живые. Думал, свихнусь там. Закрыл глаза, постарался уснуть. Не знаю, сколько времени прошло, выдернули опять порталом. Прямо сюда. Нав этот, Бога, велел дожидаться тебя и сказать «спасибо». Мол, хорошая у тебя начальница, слушай её. А что ты сделала-то?
— По-быстрому сообщила им всё, что знаю. Написала и навам, и в нашу службу безопасности.
— Ясно. Спасибо, Маш. Слушай, а таблеток от головы у тебя нет? А то не знаю, как сегодня работать.
Работать — да. Коллеги постепенно заполняют офис, на Пашку, героя новостей, поглядывают, но с расспросами пока не пристают. Народ у нас деликатный, подождёт до обеденного перерыва.
— Сейчас найдём, Паш. И от головы, и от нервов. Сразу на двоих, — мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, у нас теперь многое будет на двоих. Но надо обдумать эту мысль хорошенько.
Вечером вместе едем забирать Пашкину машину. Звоню дяде Славе, он уже дома. Приглашает зайти. Пьём фирменный чаёк под очередной выпуск новостей. К счастью, Павла Босых никто больше не упоминает. Про покойных масанов говорят, что один из них оказался террористом-смертником. Пришёл на собрание с двумя мощными «протуберанцами» и активировал. Акция необычная, для масанов не характерная, догадки строят все, кому не лень.
— Дядя Слава, как ты думаешь, что из этого — правда?
— Ну, Маш, ты же понимаешь. Тёмный Двор никого даже близко не подпускает к расследованию. Про масана-террориста, по моим сведениям, правда. Следы ведут к самым радикальным Саббат. Возможно, нагляделись на челов и решили перенять тактику. Против сородичей Камарилла — эффектнее не придумаешь. Главный вопрос, почему смертник не дождался Захара Треми. Нервы сдали, или так было задумано. Небось, Тёмные самому Захару этот вопрос сейчас задают. Очень настойчиво.
Пашка морщится. То ли от воспоминаний, то ли опять от головной боли. Смотрю на него и предлагаю ехать домой. К кому — решим по дороге. И надеюсь, эта мутная история нас двоих больше никак не коснётся… Очень надеюсь!
@темы: Тайный Город, масаны, тексты, навы, челы