Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Картинка не по сюжету и антуражу, а по настроению:
Название: Зимние наваждения (История с фотографией, часть 7)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Голкья после смуты с трудом возвращается к Зимнему перемирию. А у нава-попаданца цель не изменилась, но проторенные дороги почему-то ведут не туда...
Предупреждения: попаданец, ксенофилия, тлен и безысходность
Начало:
chorgorr.diary.ru/p217967093.htm
chorgorr.diary.ru/p217967093.htm
02.08.2019***
Покинув Университет, альма-матер Романа Чернова, нав решил никого больше не искать. Что толку, если его не помнят, не узнают? Отправился гулять по знакомой-незнакомой Москве: наобум, наугад, без конкретной цели, продолжая игру уже не в десять — в сто и тысячу отличий.
Город стелился под подошвы потрёпанных кроссовок асфальтом и тротуарной плиткой, подмигивал солнечными бликами в витринах, манил вкусными запахами из кафешек. Город выглядел ухоженнее, благополучнее того, откуда Ромига исчез зимой 1996.
Город привечал гостей, особенно, иностранных: это не изменилось, этим стоит воспользоваться. Тому, кто несколько веков с удовольствием изображал очень разных челов, легко прикинуться студентом из Европы, путешествующим на каникулах. Маска старая, проверенная и очень удобная. Праздношатающийся турист, молодой, обаятельный и безбашенный, может одеваться как попало, даже с чужого плеча. Имеет право не знать особенностей работы местного транспорта и т.д. Способен забрести, куда угодно, а белозубая улыбка, «простите, я плоха понимаю по-русска» и английский с каким-нибудь акцентом, например, испанским — щит от многих неприятностей. Даже нарвавшись на проверку документов, которых у него нет, Ромига имеет шансы выкрутиться: за счёт досконального знания человской психологии и отточенного навыка пудрить примитивные мозги. Днём, в центре города — маска идеальная! А для других мест и случаев пригодится и коренной москвич, и приезжий из глубинки: из разных глубинок, на выбор.
Нав не сомневался в своём умении убедительно играть лицом, телом и голосом, даже без магии — город снисходительно улыбался и не спешил пробовать гостя на излом.
Конечно, больше всего Ромигу интересовало, есть ли у чужой Москвы волшебная изнанка, и кто на ней обитает? Он старательно напрягал то, что осталось от его магического и геомантского чутья, но увы, кажется, не осталось ничего. При том не отпускало ощущение, что ему достаточно раз-другой правильно свернуть за угол, и он окажется дома. Но сколько ни петлял по улицам, переулкам и дворам, а нужного поворота не отыскал.
Проголодавшись, пообедал в кафе.
Зашёл в книжный магазин, в отдел фантастики и фентэзи. Нашёл на полке ряд корешков со знакомым оформлением: цикл о Тайном Городе. Пусть, это человская беллетристика. То есть, по определению, не слишком достоверный источник информации. И непонятно, откуда та информация вообще взялась в Москве, где самого Города — ни следа? Но других источников у Ромиги сейчас нет. От лютого информационного голода не то что беллетристику — жёлтую прессу начнёшь читать!
Оказалось, изданных книг уже не девять, а тринадцать, только в наличии — не все. Нав снял с полки последнюю по времени выхода, принялся лениво, небрежно перелистывать… То есть, на самом деле, стремительно «проглатывать» текст!
Ярга! Эсть'ейпнхар, вот оно что! Первый князь Нави вырвался из Железной Крепости, куда его заточили бывшие соратники по Первой Войне. Выжил, если это можно так назвать. Вернулся. Насколько Ромига понимал подоплёку единственной навской междоусобицы, после возвращения Легенды в Городе могло произойти абсолютно всё: вероятное и невероятное. Дочитал до гибели Реги… Знал нава с таким именем достаточно близко, чтобы разозлиться до острых ушей… Потратил несколько мгновений, чтобы успокоиться, не распугать бродящих по отделу покупателей. Перелистал книгу до конца и со вздохом водворил обратно на полку.
Идея скупить всё, что здесь есть, а недостающее добрать по другим книжным, заманчива. Но удар по скромному бюджету и лишний груз в рюкзаке… Ладно, груз не затянет, а украсть ещё один кошелёк потолще не составит труда. По крайней мере, «День дракона» он купит… И вот эти два названия, пожалуй, интригуют больше других: «Наложницы ненависти» и «Тень Инквизитора».
Взял книги и понёс их на кассу, откуда за ним уже некоторое время наблюдали, всё более напряжённо и насторожено. Возможно, имели в виду: покупай уже, у нас магазин, а не читальный зал? Или что-то другое? Здесь он решил не корчить из себя иностранца. И, предупреждая оптом все возможные вопросы, подмигнул большеглазой кудрявой кассирше:
— Вот не интересовался я раньше никакой фентэзятиной! А вдруг мне моя девушка ну прямо вот плешь проела, как я похож на каких-то навов. Мол, если выучусь носить костюм и завязывать галстук, буду — не отличить. Дала на пробу одну книжку. Правда, оказалось любопытно, — шмякнул на прилавок свою стопку. — Пробейте.
Кудряшка разулыбалась:
— Я сама не читала. Только слушала автора в прошлом году на презентации. Собралась такая толпа, яблоку негде! Даже стульев в зале не хватило на всех. Много вопросов ему задавали, он отвечал… А вам костюм с галстуком точно пойдёт! Очень-очень!
Нав неопределённо пожал плечами, забрал покупку, поблагодарил и вышел вон — до сквера со скамейками. Сел и углубился в чтение.
К вечеру Ромига побывал ещё в трёх книжных. Покупать больше ничего не стал, но ознакомился с содержанием всего изданного о Тайном Городе. Нет, ничего серьёзнее второго пришествия Ярги он оттуда уже не вычитал! И беспокоило, что раньше книги выходили каждый год: даже не по одной. А последняя, «День дракона» — в 2006, и тишина.
Всё тревожнее, всё труднее изображать из себя лениво фланирующего по Москве раздолбая!
Улучшил себе если не настроение, то материальное положение: выдернул барсетку из дорогого авто через неосторожно приоткрытое окошко. Сидящий за рулём чел покражу и не заметил: навы, когда им нужно, умеют двигаться молниеносно. Пересчитав наличные, Ромига удовлетворённо хмыкнул и отправился выбирать джинсы, свитер и куртку по росту, а то холодает. Мог бы приобрести и костюм с галстуком, но решил пока не выходить из образа бедного студента-путешественника… Какова ирония: ему уже по средствам номер в дорогой гостинице, но без паспорта его не заселят даже в хостел. Проще подкатить к весело тусящей молодёжи, очаровать какую-нибудь девицу, или нескольких, или просто напроситься на «вписку», где документы никого не интересуют.
Документы! Для привычного, комфортного уровня жизни они необходимы, а безотказная «Шась-принт» сгинула вместе со всем Тайным Городом. Купить себе паспорт у человских уголовников? Увы, насколько Ромига знает эту публику, парня без рекомендаций, из ниоткуда они мигом сдадут в полицию или попытаются прикопать под ближайшим кустом. Вряд ли преуспеют, однако и нав своей цели не достигнет. Есть другой путь, гораздо надёжнее! Найти достаточно похожего на себя чела. Желательно, не местного. Желательно, одинокого. Разузнать о нём, как можно больше — и подменить собой, избавившись от оригинала. Чела немного жаль: скорее всего, придётся его убить. Но челом больше, челом меньше — сколько их миллиардов на Земле? Главное, высмотреть подходящую жертву. Нав — уже не праздный зевака, не любознательный исследователь: хищник на охоте, хотя внешне ничего не изменилось.
03.08.2019Хищник-то хищник, однако удача ему улыбаться не спешила. Челов подходящего облика в Москве — мягко говоря, не каждый первый. А в уязвимых обстоятельствах, чтобы легко и незаметно обстряпать подмену без магии, их ещё меньше. Ромига не рассчитывал на быстрый успех и продолжал обдумывать альтернативные варианты своей легализации… Да хоть бы задурить головы каким-нибудь упоротым уфологам! Показать им свою чёрную кровь, представиться инопланетянином, потерявшим «тарелку», развести их на укрытие и деньги… Фантазия работала полным ходом, не мешая осуществлять основной план… Но очень скоро обострившимся чутьём Ромига уловил чьё-то внимание к себе, пристальное и недоброе. При том, был уверен: ни полиция, ни уголовные элементы, шныряющие по улицам, не засекли его манипуляций с кошельками и барсетками, это другое. Незадачливый хищник рискнул промышлять на чужой территории по-крупному, решил обосноваться на ней — его заметили. Вылезли из берлоги, лениво потягиваются, разминают когти, прежде чем вломить пришельцу. Ощущение было настолько острым, сильным и пугающим, что Ромига разом свернул свои поиски. Пожалуй, он успеет на последнюю электричку и переночует ещё разок на той даче.
Неприятно удирать, поджав хвост, а ещё неприятнее, когда это не помогает избавиться от давящего, буравящего спину взгляда. Электричка почти пуста. Усталые контролёры прошли туда-сюда, проверили у него билет и отбыли с миром. Старик, клюющий носом в другом конце вагона, тоже не представляют угрозы. Взгляд из ниоткуда. Душекрад? Памятуя об этой своей проблеме, Ромига избегает засыпать глубоко и надолго, дремлет вполглаза: нав способен пару-тройку человских жизней продержаться так. Конечно, не факт, что это ему поможет, однажды уже не помогло. Но внимание душекрада ощущалось иначе… Точно, не он! Была в Ромигиной жизни другая тварь с таким давящим взглядом. Представилась Пращуром, а настоящего имени нав так и не узнал. Вот на его присутствие похоже — просто до ужаса! В прошлый раз Пращур с Ромигой разошлись миром, и тот высказал намерение не вредить наву. Но асуру доверять — себе добра не желать. К тому же, здесь может оказаться не Пращур, а его соплеменник… Или даже соплеменники.
В пустом вагоне никто не заметил Ромигиных острых ушей. А ощущение взгляда, между тем, ушло. Но глупо надеяться, что, раз обнаружив, нава оставят в покое.
Из электрички на своей платформе он вышел один и уже привычно нырнул с тропы в заросли орешника. Добыл из бурелома припрятанный там большой рюкзак с одеждой и съестными припасами, подошёл к дачам… В обращённом к лесу окне домишки, где он собирался ночевать, горел свет. И на террасе тоже. И во дворе стояла машина. А в доме на повышенных тонах переговаривались два голоса: мужской и женский.
— Паш, я тебе точно говорю, кто-то лазал. Спёрли Анютину копилку, может, ещё что-нибудь, утром проверю всё.
— Да ладно тебе, Мань! Не бывает таких аккуратных воров, чтобы ничего не сломали, не изгадили. Небось, Валька заезжал за своим барахлом. Может, даже ночевал, если опять с бабой поссорился. И без денег, как всегда…
Досадно! Но интуиция Ромигу не подвела, что он спрятал вещи в лесу. Сейчас подыщет себе другой пустой домишко… Оглушающий удар обрушился, как на Голкья, без малейшего предупреждения, и с навом больше не церемонились, вырубили сразу.
довесок— Говорю же тебе, Альдира, мы попали не туда! Он не нашёл других Иули, и вообще никто его там не узнавал. А потом я услышал Пращура… Да, я не первый раз его слышу, я его узнал, и он не велел мне помалкивать о себе, как прежде… Пращур сказал, чтобы я скорее забирал Иули и уходил, откуда явился, пока нас обоих не вывернули мехом вовнутрь.
— Мехом вовнутрь, говоришь? А знаешь, Гунтара, тебе пойдёт…
Голоса гудели в гулком пространстве пещеры, в ушах звенело, голова раскалывалась от боли, сильно мутило — очнувшийся Ромига воспринимал разговор мудрых с пятого на десятое. Тот, кто бил его по голове, здорово перестарался: череп не проломил, но сотрясение мозга обеспечил.
— Я же запретил тебе самоуправство! Помнишь, Гунтара? Я говорил, мы с Нельмарой гадали…
— Так я тоже вопрошал судьбу и стихии! Не один ты это умеешь, о временный глава Совета Альдира. И что тут дальше спорить, когда мы уже вернулись? Вот он, твой Иули. Хочешь, сам приводи его в чувство. Хочешь, тащи к той знахарке из Вилья, которая не может исцелить себя без помощи чужака. А я на Совете расскажу, как ты хранишь равновесие. Посмотрим, за кого тогда встанет большинство мудрых!
— Большинство мудрых уже опустило белые камушки за меня. А твои лучшие друзья, Тринара и Ркайра, на год лишены решающих голосов за недавние беззакония. И мало им, они успели наворотить ещё. А тебя, умника, Пращур пинками загнал обратно на Голкья. Ты даже проторённой дорогой пройти не можешь, чтобы не заплутать!
— Э, нет, Альдира, мои дороги ведут, куда надо. Это с Иули или его поганым миром что-то не так…
Ромига не сдержал тошноту, встал на четвереньки и расстался с остатками ужина. Физически — полегчало. Отполз от зловонной лужицы, сел, стараясь не делать резких движений. Кое-как сфокусировал взгляд на двоих мудрых, которые замолчали и с интересом наблюдали за его эволюциями. Альдиру знал в лицо, второго нет, а вот голоса знакомые – оба. Именно этот, с незнакомой рожей, Ромигу похитил. А потом, значит, притащил обратно на Голкья по приказу Пращура?
— Так вот ты какой, о мудрый Гунтара. Приятно познакомиться, — язык еле ворочается, но это не беда, это пройдёт. — Так что, по-твоему, не так со мной или моим миром?
Гунтара открыл рот, чтобы ответить, но Альдира решительно его перебил:
— Мы не знаем, о Нимрин, но мы непременно узнаем. А пока я провожу тебя к Вильяре. Ты нуждаешься в помощи.
К сожалению, да: хотя бы отлежаться час-другой в тихом, тёплом месте.
— Мудрый Гунтара, я тебя запомнил! За непрошенное путешествие ты мне заплатишь. За головную боль тоже. Со мной так нельзя.
Гунтара пожал плечами и вдруг выдал по-русски, с ужасающим акцентом:
— Ничего личного.
Ромига ответил тоже по-русски и немного по-навски. А дальше диалог не пошёл, потому что Альдира очень ловко утащил нава на изнанку сна. Успел раньше, чем Ромига собрался с силами — встать и продемонстрировать, как в Тёмном Дворе выворачивают мехом вовнутрь.
08.08.2019Кто бы мог подумать, что он станет возвращаться в дом Кузнеца, как в дом родной? Однако, обнаружив себя на лежанке рядом с крепко спящей Вильярой, вздохнул с облегчением — неимоверным! Пусть даже ощущение самого безопасного места во Вселенной обманчиво-зыбко, но для него, в данный момент, кажется, так и есть. Альдира не стал проявляться в реальности, отбыл дальше по своим делам, и хорошо. Ромига лёг поудобнее, пристроил подушки под многострадальную голову, чтоб поменьше гудела, потянул на себя шкуру — укрыться.
— Кто побеспокоит — прокляну, — невнятно пробормотала колдунья, но не проснулась.
Ромиге тоже нужен покой. От яркого света и резких движений, от необходимости куда-то идти и что-то делать, а главное, от поганых мыслей, что так и норовят взорвать мозг изнутри.
Сняв асура с алтаря, нав как бы улучшил свою личную ситуацию: на тот конкретный момент. Заодно, помог миру Голкья обрести равновесие. Но не повредил ли он своему родному миру, отпустив эту тварь? Той части родного мира, без которой ему так странно, жутко и пусто? Хотя, воображения не хватает представить, как асур изъял бы из земной реальности Тайный Город, не потревожив всего остального? Даже если асур просочился в прошлое и осуществляет свой план, то есть, пытается предотвратить Первую Войну, почему совершенно другая линия исторического развития породила настолько похожую Москву? Ромига застонал сквозь зубы: загадка донимала, сильнее головной боли. Но если он сломает голову, в прямом или переносном смысле, искать разгадки ему будет нечем!
Ушёл в медитацию, сосредоточив все силы организма на заживлении повреждений. Самые свежие — невелики. А за всё время на Голкья? Тьма под закрытыми веками — Тьма в глубине его тела: в костях, связках и мышцах, в кровеносных сосудах, в нервной ткани… Родная стихия должна заполнять своё порождение от нутра до кончиков пальцев, жить в нём, действовать сквозь него… Стихия никому ничего не должна, и даже нав ей не должен, но таков правильный порядок вещей… Да, правильный. Кинуло в жар, пробрало ознобом, будто прорвало какой-то затор внутри. Тьма потекла, заклубилась, пульсируя в такт ударам его сердца. Легко. Свободно. Правильно. Он с наслаждением вздохнул полной грудью: раз, другой, третий. А потом на время перестал дышать — провалился в регенерационный анабиоз. Сознание угасло и снова включилось, первым делом фиксируя изменения в теле и вокруг. Голова прошла. Он замёрз и оголодал — ничего удивительного. А слева от него спит колдунья… Да, Ромига ясно ощутил не просто живую рядом, а присутствие магии. Да, он пуст, как после «навского аркана», но уже не туп, как кирпич.
Он! Снова! Чувствует! Магию!
Не подскочил и не заорал от радости только потому, что не захотел будить Вильяру. Затаил ликование в себе, как сокровище, лежал и блаженствовал, пока не уловил в ауре соседки явные нелады. Без энергии, без сканирующих арканов он не мог различить конкретики, но судя по тому, что уловил, колдунья больна, и похоже, смертельно. Ромига знал, что она не оправилась от той раны и отчаянно ищет пути исцеления. Видел, что мудрая плоховато выглядит, но не чуял, что дела настолько плохи. Всю радость как мантикора хвостом смахнула! Он уже потерял трёх голки, которые были ему небезразличны: Мули, Латиру, Наритьяру Младшего. Меньше всего желал, чтобы шебутная ведьма отправилась к щурам следом за ними!
Приподнялся на локте, заглянул в лицо спящей. Вильяра тихонько посапывала, подложив ладошку под щёку, и не пробудилась от его взгляда, а лишь улыбнулась уголком губ. Знала, кто на неё смотрит, и была этому рада? Он вздохнул, откидываясь обратно на подушку: рваная аура и осунувшееся лицо в зеленоватых отблесках склянки со светлячками — мало вдохновляющее зрелище.
Да, Ромига не любитель умирающей красоты: всех этих чахоточных румянцев, прозрачной бледности, обведённых тёмными кругами печальных глаз. Когда он встречает такое, ему хочется это добить, исцелить или поскорее пройти мимо, других желаний оно не вызывает. Вильяра ему дорога, как никто другой вне дома Навь, потому её — исцелить. К тому же, она ему кое-что обещала…
24.08.2019***
Вильяра сквозь сон улыбнулась своему воину. Почуяла, что он вернулся — и дремлющим рассудком сразу поверила, что теперь с ними обоими всё будет хорошо… По крайней мере, с ними может быть хорошо. Может! Хотя бы, может.
Вернулся он битый, но не сильно: ничего такого, с чем не справился бы сам. А пока справлялся, с ним происходило… Вот прямо сейчас произошло нечто очень важное и правильное.
— Ромига? — наедине ей всегда хочется звать его настоящим именем. Сегодня захотелось, как никогда. — Где ты был?
— О, какой интересный вопрос, Вильяра! Желал бы я сам это знать! Мудрый Гунтара попытался вернуть меня домой. Получилось — странно.
— Расскажешь?
— А расскажу, пожалуй. Занятная выйдет сказочка…
Вильяра чует, что ему совсем не «занятно», а очень-очень не по себе. Однако повествует он о своих похождениях с непринуждённостью бывалого путешественника. Иногда ему не хватает слов, и колдунья не всё понимает. Как так вышло, что он услышал сказки, но не смог расспросить сказителя о своих сородичах, которые куда-то пропали? Ах, он не ушами слушал, а держал в руках слова, запечатлённые в книгах?
Да, кое-кто из мудрых, не полагаясь на память, делает заметки о важнейших событиях и соотносит их с положением светил. Охотники зарисовывают на стенах пещер и быль, и сны. В иных мирах тоже умеют подобное: Вильяре как-то приснились тонкие белые листы с рисунками, сшитые в стопку. На рисунках кое-где были закорючки, которыми чужаки обозначают речь. Тот, чьими глазами смотрела сновидица, умел их читать.
Вот и Нимрин-Ромига прочитал сказки о своих сородичах. А дома Иули он на обычном месте не нашёл. Глядит теперь в потолок, гоняет желваки по скулам…
— Ромига, мы обязательно отыщем твой дом, — говорит ему Вильяра. — Мне сказывали, бывают миры-двойники, миры-призраки, миры-наваждения, и даже умелые сновидцы плутают среди них. Но мы найдём твой дом, обязательно!
— Мудрый Гунтара провёл целый обряд.
— Ну и что? Ты лучше-ка вспомни, не заклял ли ты себе обратную дорогу? Не запер ли дверь, уходя? Не замёл ли следы? Может, ты не собирался возвращаться домой? Может, не желал, чтобы тебя нашли твои сородичи?
Он напрягся, как натянутая тетива, уши заострились.
— Я не помню всего. Кажется, я… Я уводил душекрада прочь. Ото всех, на кого он меня натравливал. Ото всех, кто был мне дорог. Уводил туда, где он попадёт в ловушку. Где встретит самого страшного своего врага и умрёт от его руки поганой смертью.
— Это было такое заклятие?
— Да… Вроде заклятия. Мы долго строили его вдвоём со стариком…
Нимрин зажмурил глаза и скрипнул зубами, будто от боли — нет, от злейшей досады.
— Я всё-таки не вернул ему обещание! Не. Вернул. Эсть'ейпнхар!
Вильяра долго ждала, пока он снова заговорит. Не дождалась, тихо переспросила:
— Ты не вернул ему обещание, и что?
— Я убил его этим, почти наверняка.
Вскинулся. Сел, подтянув колени, спрятал в них лицо. Он уже сидел так в день их знакомства, но в этот раз Вильяра не стала набрасывать ему шкуру на плечи. Целительское чутьё, чутьё мудрой вовсе не велело его касаться.
— Этот старик был твоим другом?
— Он считал меня своим другом и учеником. А я сделал его разменной фишкой в игре со смертью.
Иули снова надолго замолчал, и Вильяра молчала рядом. Ей же нечем утешить горе чужака о другом чужаке! Кабы речь об охотнике, могла бы вопросить стихии и прояснить судьбу…
— Я подставил Семёныча под удар, как потом подставил Латиру. Я и тебя подставил Онге.
— Я пока жива, — тихо рыкнула колдунья.
Он развернулся мгновенно, словно подкаменник, заглянул ей в глаза. Ничего не сказал, только зрачки высверкнули снежными искрами.
— Я жива и буду жить. А ты, Нимрин, поможешь мне исцелиться. Собери бродячие алтари в круг, как Онга в Пещере Совета.
— Как Онга? Я? После песни Равновесия? Ты не рехнулась, Вильяра?
Кажется, она слишком круто загнула: ещё немного, и её начнут убивать. Мотнула головой, горько усмехнулась.
— Собери их не как Повелитель. Не в Пещеру Совета и не в Дом Теней. Дозовись своего Камня под небом. Остальные явятся вслед за ним, и мы с тобой сможем войти в круг. Там я найду либо исцеление, либо смерть.
— Либо-либо? — он смотрел на неё оценивающе.
— А иначе я просто не доживу до тёмных лун.
— Допустим. И как мне дозваться этого Камня?
— Он знает тебя, значит, явится сам, когда ты будешь особо нуждаться в колдовской силе. А чтобы выманить его под небо, мы не останемся в доме, а отправимся в странствие. Сразу, как только я разберусь с Аю. Скорее, пока зима ещё не слишком сурова.
— Вильяра, ты зовёшь меня идти куда-то — или куда глаза глядят?
— Куда глаза глядят, но пока по угодьям Вилья. Альдира сказал, алтари не уйдут далеко от места, где недавно отведали крови. И от того, кто их прикормил.
— Ладно, допустим. Камни явятся, мы войдём в круг, и ты найдёшь там исцеление или смерть. А я?
— А ты просто войдёшь и выйдешь, обретя силу. Как из обычного круга.
— Вильяра, ты сама уверена в том, что ты сейчас сказала?
Она чуть помялась под его недобро-пристальным взглядом и честно ответила:
— Нет. В круге алтарей наши судьбы будут в наших руках: больше в твоих, чем в моих. Альдира мне так сказал, когда я спросила его о тебе. А дальше он объяснять отказался.
— То есть, твой Альдира отправляет нас ловить бродячие алтари «на живца», как первые мудрые? Меня назначает ловцом, а тебя — «живцом»? Добро же!
Он ухмыльнулся так, что Вильяра шарахнулась, едва не упав с лежанки. Будто увидела в чёрных глазах свою смерть, и смерть жуткую. Однако Наритьяры её закалили: не упала, не сбежала — спросила, и голос дрогнул лишь самую малость.
— Ты-то откуда знаешь про первых мудрых?
— Рыньи кое-что сказывал, и мне стало любопытно, как у вас было на самом деле. Лежал, болел, вспоминал — вспомнил, что знают об этом Тени… Нет, не расскажу.
03.09.2019***
И так-то наговорил лишнего, напугал её! Сгоряча наговорил, не подумавши… Как, сгоряча, не подумавши, принудил Семёныча к заклятию обещания. Обрёк того, кому желал долгой жизни, на дурную, мучительную смерть. У самого теперь сердце болит, а сделанного не воротишь: нет ничего бесполезнее запоздалых сожалений. Хотя и уверенности нет, что Семёныч погиб… Увы, есть у него такая уверенность, нечего себя обманывать!
Ромига закрывает глаза — под веками Тьма и только Тьма, а всё-таки бывший геомант помнит, как мерцали сквозь неё нити, держащие мир. Помнит узор, который плёл вместе со стариком. Помнит, как в последний вечер, ночь, утро неумолимо затягивались не предусмотренные двумя геомантами узлы… Со смертью старика — затянулись. Ромига таки запер за собою дверь. Теперь он не вернётся в Тайный Город, пока враг врага не укажет ему дорогу домой: из бонуса это стало обязательным условием… Да, простейшее объяснение, почему умелый проводник завёл его не в ту Москву. Что она такое и откуда взялась — вопрос отдельный.
Жутко, тоскливо, безнадёжно. Самое страшное: Ромига, как никогда, понимает Онгу, который пошёл в разнос, решив, будто он последний нав во Вселенной. Навы слывут индивидуалистами, строго блюдут своё личное пространство и частную жизнь. Однако никто из них не мыслит себя вне глубинного единства Нави. Одиночки не выживают: это в крови. Мир, где навы стали собой, был слишком суров, хуже Голкья.
Авантюрист Ромига годами не жил в Цитадели, но всегда мог туда вернуться. Встречая других навов, радовался не только общению: родной ауре рядом. Самую интересную добычу тащил домой, будь то находки или отчёты об исследованиях…
И вот его отделяет от Нави не только Великая Пустошь, что само по себе многовато, а воля неведомого существа, которое, если будет благосклонно, соблаговолит указать ему путь… Или не соблаговолит! И что ты, «маленький нав», с этим поделаешь? Может, всё-таки рискнёшь обрести могущество Повелителя Теней, от которого ты так поспешно отказался? Станешь самым страшным врагом своего врага, сам убьёшь его, сам проторишь себе дорогу в Тайный Город… Ага, чтобы пожрать Землю, следом за Голкья и миром душекрада!
Ромига уже побывал Повелителем Теней и помнит несколько больше, чем нужно живому, разумному для спокойствия. Он сам не полезет в этот поток второй раз, но совершенно не удивится, если внешние обстоятельства начнут его туда подталкивать всё настойчивее. Ему надо уносить ноги с Голкья, но прежде он попытается помочь Вильяре. Семёнычу долг возвращать уже поздно, ей — ещё нет. А как будет выглядеть та помощь в её глазах… Да какая разница, лишь бы осталась жива!
Оказывается, Альдира не только Ромигу перенёс в дом Кузнеца, но и притащил оба его рюкзака. И стопку книг, перетянутую пластиковой бечёвкой: весь цикл о Тайном Городе, за исключением четырёх книжек, которые Ромига сам украл или купил. Нав поспешно сдёрнул завязку, раскрыл верхнюю книгу — прочёл надпись на форзаце. Серебристыми чернилами, изящным, стремительным почерком: «Познавательного тебе чтения, нав» И подпись: «Пращур.»
Вильяру больше занимали рюкзаки и отброшенная Ромигой бечева, чем книги, но на рычание и острые уши она не могла не среагировать.
— Что там?
— Привет от Пращура. Пошли зов Альдире, спроси, кто мне это передал?
Выяснилось, Гунтара добыл и принёс на Голкья то, чем Иули интересовался в другом мире: как виру за телесные обиды при похищении. А когда и откуда появилась дарственная надпись, мудрому неведомо. Сам он примерно представляет, как и зачем чужаки пользуются книгами, но читать-писать не умеет. Просто запомнил обложки, потом вернулся по следу и забрал. Лавка большая, переживёт недостачу…
04.09.2019Ближайшие несколько дней Ромига чередовал познавательное чтение и работу в мастерской. Доводил до ума нож. После полировки стало очевидно: сталь клинка не матово-чёрная, а тёмно-серая, с тусклым, сумеречным блеском, будто, кроме черноты навской крови, впитала она свет местной луны. Но хотя Ромига недоволен видом своего изделия, а рабочие качества обещают быть удовлетворительными. Переделывать нет ни желания, ни надежды, что выйдет лучше. За неимением «чёрной пасты», оплёл рукоять ножа ремешком, смастерил ножны, на том и закончил.
Побывал у Зачарованного Камня. Убедился, что чувствительность к магии вернулась, но взять энергию по-прежнему не смог. Для Голкья это, скорее, хорошо, однако не утешает!
Обратно шёл кружным путём, до нижних ворот. На полдороге встретил Рыньи, который упражнялся с большим охотничьим копьём. Кажется, с тем самым, трофейным от беззаконников. Парнишка уже довольно ловко метал копьё в цель. На предложение Ромиги побыть ему живой, движущейся мишенью испуганно округлил глаза.
— А вдруг, попаду?
Нав ухмыльнулся:
— Попробуй.
Хорошо поиграли! Задеть себя Ромига, конечно, не позволил: не столько шкуру свою пожалел, сколько пошитую охотницами одежду. Но несколько раз перехватывал опасные броски, а зверю от Рыньи, пожалуй, уже не увернуться. Набегались, напрыгались…
— Нимрин, пойдём вдвоём на дикую стаю? Тётка не велит мне отлучаться далеко одному, а звери-то ещё сытые, к жилью не лезут. А большую охоту мастер Лемба всё откладывает и откладывает. А мне надо! Мудрый Альдира намекнул, что Вильяра хочет меня в ученики и Младшие. И я хочу! Но пока зверя своего первого не убью, никто меня по-настоящему учить не станет. Пойдёшь со мной?
Нав пожал плечами:
— Рыньи, я не лучший напарник для охоты в дальних снегах. Уговорил бы ты кого из взрослых?
— Да все заняты! А ровесников я не хочу подбивать, не готовы они, пусть ещё белянок постреляют. А ты, Нимрин, и сам развеешься, а то ходишь хмурый да унылый, как сирота по ярмарке.
Ромига тут же опрокинул мальчишку в снег за непочтительность, хотя была в его словах изрядная доля правды. И хмурый, и унылый, и «сирота на ярмарке».
За последние дни нав не только доделал нож и подробно изучил тайногородские новости в изложении человского беллетриста. А кое-как переварил то, что мир в очередной раз перевернулся вверх тормашками. Собирал волю для возвращения домой: сколь угодно кружным и заковыристым путём. Друзья навы его попросту не поймут, если он сгинет, как Вельга! Но старательно припоминая самые яркие, вдохновляющие эпизоды своей жизни, вспомнил ещё толпу младших — кроме Семёныча — чью судьбу так или иначе поломал. Не врагов: их-то кто считает! А тех, кому Ромига благоволил, и они тянулись ему навстречу. Масаны, люды, чуды, челы… В своё оправдание он мог бы сказать, что сделал их жизнь не скучной, но стоило ли то дурных смертей? Горечь, стыд, вина накатили с невиданной силой… А потому ещё, что слишком многое раньше он оправдывал благом Нави! Благом Великой семьи — и себя, как её неотъемлемой части. Привык расплачиваться за свои промахи, кем под руку попало. Сожалел — и снова расплачивался, уверенный в своём праве. И не то, чтобы, познав немыслимое прежде одиночество, Ромига стал меньше ценить свою жизнь: как ни крути, она у него одна. А всё же, всё же…
Рыньи изловчился, подбил его под ноги и тоже уронил в сугроб. Без обиды, без злости, как щенки играют. Щенок и есть! Ромига до недавних пор был таким же. Да перестал ли? Слабая надежда, что хоть немного научился предусмотрительности…
Встал отфыркиваясь от снега, подал руку Рыньи:
— Побежали домой, ужинать.
— Так ты пойдёшь со мной на охоту, о Нимрин?
— Ну, если мудрая Вильяра не даст мне каких-нибудь поручений… А когда ты собираешься?
— Если не испортится погода, и с моими шерстолапами всё будет хорошо, то послезавтра. Две ночи-то я посплю, поразведаю, где бродит стая. Можем сразу на место — изнанкой сна. Я тебя уже водил и ещё раз проведу… В обе стороны, не как тогда!
Бесчувственной тушкой в асурский портал — правда, лишнее. Тут и обсуждать нечего! Тем более, двое мудрых уже провели с юным сновидцем воспитательную беседу.
— Хорошо, Рыньи, я пойду с тобой… Но при условии! Если вдруг я скажу тебе, уходи один, ты мгновенно, без споров, не раздумывая, мчишься к мудрой Вильяре. Бегом или изнанкой сна, по обстановке.
— Ты опасаешься тех, кто охотился на тебя у Синего фиорда?
— Их или… Мало ли, кого или что можно встретить в дальних снегах. Звери — по твоей части, молодой охотник. Всё остальное — по моей. Обещаешь слушать слово воина?
— Как в ночь бунта Арайи?
— Как в ночь бунта.
— Обещаю.
— Вот и договорились. А теперь — бегом!
Мальчишка сорвался с места с задорным воплем:
— До ворот — наперегонки!
Не упрыгался с копьём, выносливый.
Нав — быстрее, но проваливается в снег: где по щиколотку, где по пояс. А Рыньи подколдовывает, скачет по насту, почти не оставляя следов. Так и домчались до накатанной колеи к воротам: то один впереди, то другой. На твёрдом Ромига мог бы оторваться, но не стал. Притормозил, переходя на шаг. Рыньи последовал его примеру, а едва отдышавшись, озадачил вопросом.
— Нимрин, ты научишь меня письменам, как в книгах, которые ты принёс из-за звёзд?
— Твои старшие почитают это баловством.
— Может, и баловство, но занятное. Научи! Хочу видеть своё имя написанным.
Ромига взял у мальчишки копьё и древком начертал на снегу: «РЫНЬИ».
— А твоё имя?
— Ну, или так, — «НИМРИН», — Или, — Ромига украсил сугроб иероглифом своего настоящего имени.
Мальчишка смотрел во все глаза, потом спросил:
— А почему твои знаки такие разные?
— А потому, что одно и то же можно записать разными знаками, на разных языках. Пожалуй, я научу тебя буквам. Они более-менее годятся для любого языка, для вашего — тоже. После ужина бери уголёк, ищи чистую стену, поучим азбуку.
Это и в самом деле оказалось занятно. Идею звукового, алфавитного письма Рыньи ухватил на лету, а дальше… Кто знает, вдруг да приживётся письменность на Голкья — стараниями Младшего Вильяры? Хотя Ромига прекрасно понимает, почему мудрые без неё обходятся, полагаясь на память больше, чем на любые материальные носители. Ровно потому же, почему большинство охотников не обременяют себя предметами роскоши. Условия мира слишком переменчивы и неблагоприятны! Живые тоже гибнут под ударами стихий, но проще унести ноги самому, прихватив минимум скарба, чем спасать дворцы, музеи, библиотеки. Впрочем, Ромига преподал мальчишке ещё один урок: попросил зачаровать книжки из другого мира от порчи водой и сыростью. Сам бы сделал лучше, да нечем.
12.04.2019***
Вильяра злилась! Страшно злилась на дурёху Аю, которая сняла зачарованное зеркало со стены и спрятала так, что мудрая еле его отыскала. Конечно, Аю не виновата в собственной дурости, и жалко её без меры, а всё равно колдунья на неё злилась… Но не показывала виду, держала себя в руках, по-знахарски.
Ещё сильнее Вильяра злилась на купчиху Тари! Сама бы её изгнала, да Ркайра, с одобрения Стиры, уже угостил родителей Аю похлёбкой со зверомором.
На Ркайру со товарищи Вильяра тоже продолжала злиться, хотя стараниями Альдиры мудрые уладили разногласия. И даже не на Совете, а между собой, чтобы имя Нимрина лишний раз не прозвучало для тех, кто желал его убить. Гунтара, Ркайра и Тринара признали свою неправоту в похищении Вильяриного воина, в беззаконном вмешательстве в дела Сти и Вилья. Хотя горемычной Аю их неблаговидные действия уже не нанесли существенного вреда. Главный, громадный, трудно поправимый вред — от родственных чар. Ркайра прав, что заставил Тари снять их, пока пойманная отравительница попросту не убила свою дочь. Купчиха могла, хотела и не скрывала своего беззаконного, отчасти, безумного желания.
А истоки его — сродни бедам Вильяриной матери и тётки!
Купцы странствуют по всему обитаемому миру. Здесь приобретут, там продадут, здесь одно, там другое. Самые умелые и дальновидные заранее просчитывают торговые цепочки, ведут переговоры с продавцами и покупателями, гадают и выгадывают, лишь бы к зиме вернуться домой или остаться там, где их назовут почётными гостями. Но даже самых опытных подстерегают удары стихий, нападения беззаконников, сорванные сделки. Такова жизнь купеческая, и тот, кто не готов к превратностям судьбы, не встаёт на этот путь — или быстро с него сходит.
Укана и Тари из клана Сти торговали третье лето, однако не могли похвастать ни безупречностью своих расчётов, ни щепетильностью в делах, ни удачей. Они не прогорали совсем, но прибытка почти не имели и среди купцов своего клана уважения не снискали. Третья зима застала их в угодьях Наритья. Ходили они тогда в ватаге Альзы, сына Поджи, он и пригласил их зимовать в дом своего отца. Статному рыжему Альзе Тари благоволила гораздо сильнее, чем пристало замужней жене. Муж это молча терпел, подсчитывая выгоды от покровительства Купца Купцов, как многие называли Поджу. Предложение зимовки — не гостями, а старшими слугами — Укана счёл за честь для себя и жены. Ведь слуги переходят в клан того дома, который их принимает, и, если зимовка пройдёт удачно, имеют право там остаться. Уроженец захудалого дома, не самого уважаемого клана захотел стать Наритья! Тари же вовсе мечтала по весне развестись с Уканой и выйти за Альзу. Сына Укане она уже родила, мальчика воспитывает его родня, а дочь… Почему бы её дочурке не быть рыженькой и не расти в богатом доме Купцов? Саму Тари её материнский род не жалует за своенравие, ну и щур с ними со всеми.
Близкое знакомство с порядками в доме Поджи вдребезги разбило надежды обоих! Разочарованные Сти ушли бы искать себе другое место зимовки, да морозы крепчали не по северному быстро. Тари слышала, что на юге низкое солнцестояние — осенью, но не представляла, каково это. Короткие дни тогда, когда она привыкла к длинным, угнетали её, вгоняли в оторопь и тоску. Солнце едва выглядывало из-за зубчатых вершин Дикой Стаи, а длинными ледяными ночами озябшие звери скреблись в ворота дома. Нет, дальний путь без ватаги — верная погибель!
А Наритья, зная, что выходцам из дальних кланов деваться от них некуда, почти не делали разницы между старшими и младшими слугами. Старшим, по обычаю, дозволяли говорить на семейных советах, однако не слушали — глумились, предлагали дорогу в белые снега, если что не нравится. Всех пришлых, без разбору, нагружали грязной работой, селили в хозяйственной части дома, ограничивали в еде, поколачивали за провинности. Служанок помоложе, покрасивее глава дома и его родичи валяли по шкурам, не особо спрашивая согласия. Тари пожаловалась Альзе на приставания его брата Сулы — была бита обоими, потом обоих же ублажала, заглаживая свой «проступок». Для северянки — немыслимо! Вернувшись в закуток, где ютилась с мужем, Тари отчаянно рыдала, а Укана лишь зубами скрипел да напоминал, чья воля привела их в ватагу Альзы и в этот дом. Укана был даже по-своему прав: в их малой семье решающим голосом обладала женщина из влиятельного материнского рода. Но он же ей не возражал — тогда. А теперь мог бы хоть словами поддержать, не корить! Тари плюнула ему под ноги и стала всё чаще задерживаться в покоях Альзы и Сулы. Раз на мужа надежды нет, а прочая родня осталась за студёными морями и даже зова ей не шлёт, то сыновья Поджи… Ну, не так уж скверно они с ней обращаются, когда она тиха и покорна, по примеру южанок. И кормят в хозяйских покоях сытно, и тепло там, и светло.
Возможно, смирившись, она кое-как скоротала бы зиму до весны. Но, кроме Поджи с роднёй, в доме обитали ещё трое мудрых. Их-то побаивались даже урождённые Наритья! Слуги шёпотом, с оглядкой сказывали, как бессмертные колдуны отбирают у охотников жизненную и колдовскую силу, чтобы стать ещё могущественнее — и сделать всю Голькья угодьями одного-единственного клана. Наритья почитали своих мудрых, верили им, желали быть кланом над кланами, но каждый опасался за себя, за своих детей — и в меру возможности подставлял ненасытным Наритьярам чужаков, кого не жаль.
Старший Наритьяра взял служанку Тари в круг на исходе зимы, и это было ещё терпимо. Она полежала пластом несколько дней, но после колотушек Альзы — не привыкать. Солнце росло, поднималось всё выше, заливая снега ослепительным сиянием: ещё чуть-чуть, и можно будет навсегда покинуть дом Поджи, угодья Наритья, Марахи Голкья. Позабыть неудачную зимовку, как поганый сон, а впредь спрашивать совета у более опытных купцов из Сти — и слушать их.
Уходить собирались вдвоём с Уканой. Луна светлела, яркая южная весна будоражила кровь, как никогда, и Тари перестала брезговать его прикосновениями. Вспомнила, как любезен он ей был: даже с матерью и роднёй она посорилась, лишь бы назвать Укану, сына Ла своим мужем! И он воспрянул, обнимал её жарко…
Рыжий Альза тоже праздновал весну: его игры с жёнами и служанками стали более сладострастными, менее грубыми. Женщины вздыхали с облегчением.
Средний Наритьяра зашёл в покои Альзы, когда Тари, на своё несчастье, ублажала его там. Мудрый понаблюдал, как они мнут шкуры, потом указал рукой на голого, распалённого охотника и велел:
— Альза, поди за мной!
— Куда о мудрый? — посмел переспросить тот, мгновенно слабея, опадая и покрываясь испариной.
— Туда, где с тебя хоть какая-то польза. Одевайся. Помедлишь — пожалеешь.
Альза скатился с лежанки в ноги мудрому, крупная дрожь била его:
— Лучше её, её возьми в круг, о мудрый. Эта северянка горяча, полна сил, и ты ещё не пробовал её.
Наритьяра расхохотался, пнул Альзу под челюсть, так что у того зубы лязгнули, и обратил взор на женщину. Мудрый был ослепительно прекрасен! Тари мимоходом подумала, что любой живой должен обмирать от счастья, служа ему, и надолго утратила способность думать. Встала, оделась и пошла, и он ввёл её в круг Зачарованных камней… Что он там с ней делал, память толком не сохранила. Боль, ужас, унижение — и непонимание: за что, зачем?
Тари выжила, хотя и с трудом.
Вильяра сама имела дело с Наритьярами, потому отчаянно сочувствовала незадачливой купчихе, пока Ркайра пересказывал её злоключения в доме Поджи. Да, Тари не от большого ума влезла в ловушку и мужа туда втянула. Но никакая дурость и нечистоплотность не оправдывает того, что с ней сотворили мудрые! Те самые, кто по законам и обычаям должны были защищать её — и других слуг — от самоуправства хозяев дома. Будь Тари гостьей, не служанкой, она была бы в праве пожаловаться Стире, хотя Вильяриной матери даже это не помогло. А в доме Купцов печальную участь знахарки из Вилья, сбежавшей, но проклятой, часто приводили в пример: запугивать там умели…
Укана выходил истерзанную жену, тело её быстро пошло на поправку, но разум заплутал где-то на щуровых тропах. Она то лежала, ко всему безучастная, в корзине с морским мхом, то буйствовала так, что приходилось связывать. Укана не надеялся довезти её домой через три Голкья, но однажды в отчаянии припомнил арханских купцов, о которых шла слава, будто они умеют переправлять вещи и разумных по изнанке сна. Укана послал зов сновидцу Ракте и договорился с ним об услуге за услугу.
Поджа не стал удерживать в доме нерадивого слугу с больной женой, Альзе и Суле безумица тем более ни за чем не сдалась. Двое Сти — снова Сти, не приёмыши Наритья — выехали на тракт. Вряд ли они добрались бы до угодий Сти по начинающейся распутице, но в условленном месте их поджидал сновидец.
Тари пришла в себя уже в доме родителей Уканы. Точнее сказать, почти пришла: ни одному мужчине, включая мужа, она не позволяла себя касаться, а когда поняла, что беременна, так ужаснулась, что едва не сиганула с обрыва. Ребёнка она могла зачать от Уканы, Альзы или Сулы, однако вопреки всему решила, будто носит дитя Наритьяры Среднего. Будто не ради злой забавы он измывался над ней, не выдавливал из неё силу в круге, а творил некий обряд, дабы преодолеть бесплодие мудрых, и ему удалось. Тари возненавидела «плод поганого колдовства» в своей утробе, однако не попросила у знахарки травок, а выносила и родила. Беленькая, голубоглазая девочка, в самом деле, пошла не в Укану, не в сыновей Поджи, не в саму Тари. Как иногда случается, маленькая Аю уродилась ужасно похожей на свою бабушку, мать Уканы, но тронутая умом женщина не смотрела на родственниц — она просто знала, чья дочь, в кого она такая. Знала и ненавидела!
16.09.2019Нет, конечно, в сказках про ведьму Нархану сказывают, будто некий мудрый зачал её в круге Зачарованных Камней. Однако хранитель знаний Нельмара утверждает, что это врака: попытка сказителей объяснить слишком яркий колдовской дар непосвящённой. А детей у тех, кто отсёк свои родовые ветви, не бывает, исключений не встречали даже старейшие из старейших.
И когда Тари срывала с Аю родственные чары, Ркайра заметил в ауре Уканы отчётливое эхо, значит, именно Укана — отец Аю. Истинное положение дел таково, однако Наритьяра Средний, по своему обыкновению, посягал на невозможное, а жертва его опытов поверила, будто у него получилось. Вильяра одного лишь понять не может: почему Тари не вытравила нежеланный плод или не отдала дочь на сторону сразу после родов, чтобы никогда больше её не видеть? Но мысли сумасшедших запутаны как следы подкаменников на песке — а мудрой теперь исцелять последствия!
К счастью, потрясение от разрыва чар Аю более-менее пережила. Очнулась, вспомнила, как её зовут, где она сейчас, даже что с ней произошло — в общих чертах… И засмотрелась в зеркало, снова висящее на стене в её покоях. Хорошо, что Вильяра зачаровала его раньше и нашла спрятанное: повторить бы уже не смогла. Пора, пора отправляться в снега с Нимрином, искать бродячий алтарь, пока силы не оставили её совсем. Или уже поздно? Станет ли она своему воину помощью — или обузой в странствии?
Однако чужак лёгок на помине! Сунулся в дверь, смерил Вильяру и Аю быстрым взглядом — показалось, неодобрительным. Однако приветствовал их, улыбаясь, потом сообщил, что послезавтра собирается на охоту вместе с Рыньи, в дальние снега. Вильяра облегчённо вздохнула и сказала:
— Иди, Нимрин! Удачи вам обоим! Если вдруг ты найдёшь, что мы с тобою ищем, пришли Рыньи за мной, я сразу явлюсь.
Он прищурил чёрный глаз, будто прицелился:
— Да, я позову, — и веско добавил. — Пора.
И вдруг скользнул к ней, обнял, притиснул к себе. Поскольку Вильяра сидела на лежанке, а рослый чужак стоял, она уткнулась лицом в его тощее, мускулистое брюхо. Чуть вывернув голову, плотнее прижалась щекой к тёплой, терпко пахнущей коже. Нимрин перестал мёрзнуть в доме, привык ходить без куртки, как охотники, и хорошо. А Вильяра, наоборот, всё сильнее зябнет, и знахаркиной дочери не нужно объяснять, к чему это… А он всё гладил, перебирал и теребил её гриву. У кого ещё такие ласковые, чуткие пальцы? Пару раз вздыхал порывисто, словно набирая воздух что-то сказать, но промолчал. Отпустил её и скользнул обратно к выходу. Лишь закатывая за собою дверь, подмигнул Вильяре:
— Мудрая, жди. Я позову.
— Кого, кого он позовёт? — встрепенулась Аю.
— Меня позовёт. К моей судьбе.
— Вильяра, мудрая, а почему ты плачешь?
Вильяра сердито смахнула непрошеные капли со щёк: совсем раскисла. Но раз уж дала слабину при той, кого лечишь, объяснись и не пугай её!
— Устала я, Аю. И рана болит — поганая, колдовская.
Ждала новых расспросов, а получила, совершенно внезапно, ещё одни объятия и детскую песенку исцеления… Ладно, от этого-то уж точно никому вреда не будет! Вильяра подпела. Так и пели обнявшись, словно две сестрёнки в детских покоях, так и уснули одним клубком.
***
Взглянув на мудрую, Ромига понял, что времени у неё нет. Совсем. Что будет, пока Рыньи соберётся на охоту, пока Аю поправится? Что-то, наверное, будет, а вот Вильяры в живых уже не будет с большой вероятностью. С пугающе большой! Значит, и Ромиге дожидаться нечего. Собрал кое-какие пожитки в рюкзак, взял лук со стрелами и копьё, встал на лыжи и укатил в ночь. Благо, темнота наву не помеха, а скорее, помощь.
Сторожа у ворот спросили, хорошо ли он подумал и не желает ли подождать до утра? Но препятствий гостю чинить не стали, выпустили.
Дыхание перехватывало от мороза, волосы мгновенно выбелило инеем, но нав не спешил натягивать капюшон, чтобы не проглядеть, не прослушать что-то интересное или, хуже того, опасное. В безлунном небе перемигивались мириады звёзд, снег истошно орал и скрипел под лыжами, словно оплакивал кого. Даже любопытно, на сколько миль разносится эта какофония? Однако маскироваться ему нечем, только положиться на удачу.
Авантюра ли — идти в снега одному, без магии, без связи, почти не зная местности? Да, ужасная! Так и надо, чтобы Камень скорее явился. А ещё Ромига не посмел никого звать с собой на эту охоту. Бродячие алтари дурят головы голки… Навам — тоже, но Ромигу хотя бы учили противостоять подобному. Потому он разыщет свой алтарь сам, после уже пригласит Вильяру… Самое слабое место плана: даст ли ему Камень энергии на безмолвную речь? Ну, в крайнем случае, Ромига ногами вернётся за колдуньей.
Часть сугроба вдруг встала навстречу одинокому лыжнику, зажгла огни глаз… Застрекотала приветственно, подбежала и начала тереться об ноги: зверь Юни соскучился по хозяйке, а от Ромиги ею хоть немного, да пахло.
— Пойдёшь со мной? — спросил нав, начёсывая мохнатый загривок.
Зверь ответил звуком, подозрительно похожим на неразборчивое «пойду».
— Ну, тогда вперёд, как мы мудрого Латиру искали. Упряжь твою я не догадался взять, так что будешь сегодня не ездовым, а дозорным. Вперёд!
Трудно сказать, насколько Юни осознал задачу, но команде внял: потрусил впереди, рыская по сторонам, изредка оглядываясь на нава.
19.09.2019Поначалу Ромига держался знакомого маршрута по гребням отрогов. Не разгонялся, шёл неспешно. Смотрел, слушал и думал: как найти то, чего не терял? Или тыкаться наобум, или припомнить всё, что ему известно про повадки древних алтарей, и призвать на помощь логику.
Бродячий Камень может объявиться, где угодно, но только не вплотную к стоячему. Поэтому, когда Ромига в пургу заплутал над домом Кузнеца, шансов встретить свой алтарь у него практически не было. А вот по мере удаления от тамошнего Зачарованного Камня шансы растут — и будут расти, пока не начнёшь приближаться к другому. Ромига знает их пять: у дома Кузнеца, у Синего фиорда, у Ярмарки, и где отлёживался в иглу, и возле тайного логова Латиры. А на самом деле, в угодьях Вилья их гораздо больше. Если хорошенько напрячь память и совместить образ Голкья, который Ромига изучал в Пещере Совета, с подарками Вильяры и наследством Теней, получится довольно приличная карта. Только неудобно держать её в уме: он остановился и начал набрасывать на снегу грубую, упрощённую схему. Да, лишь на первый взгляд кажется, будто Зачарованные Камни расставлены по лику Голкья безо всяких закономерностей. Во-первых, почти все они — на возвышенных местах, не затопляемых в паводки. Во-вторых, довольно ясно угадывается структура, сеть энергетических потоков, и Камни тяготеют к её узлам. В-третьих, не все узлы заняты, и алтарь, скорее всего, придёт на свободное место. В-четвёртых, если алтарь тянется к наву, это будет ближайшее к дому Кузнеца свободное место… Пожалуй, ткнувшись наобум, он угадал перспективное направление поисков.
Подозрительный шум справа — Ромига вскинул голову — а, это Вильярин зверь поднял из сугроба побегайку. Нав засмотрелся на погоню: как мечется зигзагами мелкая дичь, как Юни скачет за ней, бьёт тяжёлыми лапами, щёлкает пастью… Поймал бы уже, если б захотел, но нет, гонит к Ромиге, подводит под выстрел или удар копья… Нав сшиб побегайку в прыжке посреди недорисованной схемы. Зверь, гася инерцию, пробежал наискосок.
— Ну, спасибо, Юни! — рассмеялся Ромига.
Схема на снегу своё отработала, подробнее он зарисует её в тетради. Потом. Может быть. Подобрал добычу, рассмотрел, отдал зверю.
— Ешь, Юни, я не голодный. Я пойду дальше. А ты, как доешь, догоняй.
Зверь глянул с отчётливой укоризной — захрустел костями, разрывая тушку на куски, торопливо их заглатывая.
— Ладно, я подожду тебя. Жуй спокойно.
Юни заурчал и продолжил трапезу уже без спешки. Удивительно понятливая тварь! Между трезвым и пьяным Шапкой, как сказали бы дома…
Итак, впереди угадывается свободное место, прореха в сети Зачарованных Камней. Не точка — область, миль пятнадцати в диаметре. Ну и где в ней искать щуров булыжник? Онга нашёл его, натурально, задницей: присел отдохнуть. И не на холме или гребне, как должно быть по логике, а на склоне какой-то промоины. Ещё Онга был ранен, расшибся при падении и терял кровь. Но подманивать алтарь своей кровью Ромига не хочет… По крайней мере, не здесь и не сейчас. Далековато ещё до узла, да и место ему не по нраву.
Ведь если у нава всё получится, то не только Вильяра выздоровеет, но и те алтари-Камни, которые Онга приводил в Пещеру Совета, перестанут бродяжничать, искать себе жертв. А выйдет изо всего этого безобразия нормальный Зачарованный Камень, будет раскрываться в нормальный круг. И раз уж Ромиге предстоит исполнить ещё одно древнее таинство Голкья, он исполнит его с шиком и блеском, достойным Мистера Безупречность. Выберет для своего Камня местечко покрасивее да поприметнее. На каком-нибудь бугре, где привольнее дышится, откуда видно и горы, и море… Ладно, с маршрутом примерно определился.
Зверь Юни не оставил от побегайки ни косточки, ни клока шерсти, ни пятнышка крови на снегу.
— Юни, ты голодный, что ли? Не охотился в одиночку, тосковал по Вильяре?
Зверь тяжело вздохнул, подошёл и ткнулся лобастой башкой под руку. Нав погладил его, почесал, потрепал мягкие уши. Наговорил ласковых, утешительных глупостей, словно младшему разумному. У самого-то сердце щемит ледяная тоска, а сквозь неё всё неумолимее прорастает ощущение идеальной своевременности, правильности происходящего. То самое ощущение, что Ромигу когда-то пьянило и заводило: во всех смыслах. Теперь же бодрит, да не радует… Но пусть укажет путь к цели и поможет не сорваться. Тоже во всех смыслах.
Ближе к рассвету нав стоял на крутом скальном останце, совершенно уверенный: вот оно, искомое место. Безусловно, красивое и приметное. Неожиданно труднодоступное. По наклонному гребню с нависающими снежными карнизами Ромига взобрался один, налегке, а зверь Юни остался возле сложенных в кучку вещей. Зверь просто не пошёл следом: взвыл виновато, лёг и прикрыл нос хвостом. И дело не в крутизне, не в угрозе лавины, а в том, из-за чего нава потянуло сюда. Энергетический узел, средоточие! Звери избегают Зачарованных Камней, и даже если Камень пока не здесь…
Ну, по крайней мере, его не видно. Плоская вершина останца, ярдов тридцать на пятьдесят, просматривается от края до края: зализанный ветром снег, кое-где из-под наддувов чернеют углы и грани скальных выходов. Чутьё на магию не выделяет ни один.
Ромига наскоро полюбовался видом с обрыва, отошёл от края и присел на выпирающую из-под снега плиту. Достал фляжку с водой, заботливо сбережённую от мороза под курткой, сделал пару глотков…
— Щурова сыть! Эсть’эйпнхар!
Скала-то, на которой он сидит, тёплая! И снег от того тепла не тает, а бездомные навы — вполне. Ну как ни растаять, когда после полной потери и медленного возвращения колдовских способностей, после магического голода и долгой невозможности его утолить ты вдруг окунулся в подходящую, почти родную энергию? Тело впитывает её без малейшего усилия, без контроля разума — и тут же тратит на регенерацию, на восстановление привычного комфорта… Может, пока хватит? Нет, куда там: проще остановить океанский прилив! Да и зачем? Ты ж не дурак, нав: препятствовать возвращению собственного магического естества? Это же так упоительно и так глубоко правильно!
Ромига уже не сидел — лежал на Камне, мимоходом сожалея лишь, что не может одновременно прижаться к нему спиной, животом, обоими боками. Так валяются и катаются по разлитой валерьянке коты… А маги смакуют миг блаженства, но достоинство и рассудок не теряют! Ромига вспомнил старика с кувшинчиком зелёной энергии: вторым по счёту в его досадно короткой человской жизни, которую ученик-нав ещё сократил. Воспоминание обожгло стыдом и отрезвило.
Гарка привычно проверил себя — перекрыл поток. Однако близость тёмного Источника по-прежнему будоражила. Ведь нав может оставить его себе, в личное пользование! Не портить, не делать из своего Камня ещё один круг для голки. У них — и так полно, а у него — вот он, единственный. Собственно, больше ему не надо: те тридцать шесть бродячих алтарей, что прячутся за единственным, он отпустит. Правда, Вильяра тогда погибнет наверняка. Но она и в круге может умереть, да не мирно, а со страхом и обидой… То есть, зная её, скорее, в ярости… С ведьмы станется даже самого Ромигу зашибить насмерть, хотя теперь, когда он снова маг, это не легко… А можно же не нарываться, не звать её сюда — оставить себе Камень, и всё. Другие мудрые? А что другие мудрые: они терпели Иули, знакомца Латиры. И Ромигу потерпят, если он будет не просто чужак, приживала в доме Кузнеца, а колдун с собственным Источником. В полноте силы он и от самых буйных отобьётся, и дом себе выстроит, и зиму перезимует. Может, когда-нибудь до Земли — своей Земли — доберётся собственными силами…
Выровнял дыхание, отбросил лишние мысли. Достал нож, чиркнул по ладони и припечатал заплывающий кровью порез к каменной грани. Пусть алтарь узнает именно его, Ромигу, а не какую-то навскую задницу!
Алтарь узнал: оглушил шквалом эмоций, путаных мыслеобразов. Горе по Онге — жестокое, неизбывное. Обида на Ромигино вероломство и то, что Ромига Онгу убил, однако обида на удивление беззубая, без желания отомстить. Зато, внезапно, ликование встречи, радостная готовность послужить новому хозяину. Камень горевал, обижался и ластился одновременно, пока Ромига не принялся утешать его и успокаивать. Почти как зверя Юни! И, как ни странно, помогло. Встал с Камня под жалобное: «Пожалуйста, не уходи!» Фыркнул: «Здесь я, никуда не денусь.» И начал разминаться. Всерьёз, словно перед боем.
Продолжение: chorgorr.diary.ru/p218315089.htm
Название: Зимние наваждения (История с фотографией, часть 7)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Голкья после смуты с трудом возвращается к Зимнему перемирию. А у нава-попаданца цель не изменилась, но проторенные дороги почему-то ведут не туда...
Предупреждения: попаданец, ксенофилия, тлен и безысходность
Начало:
chorgorr.diary.ru/p217967093.htm
chorgorr.diary.ru/p217967093.htm
02.08.2019***
Покинув Университет, альма-матер Романа Чернова, нав решил никого больше не искать. Что толку, если его не помнят, не узнают? Отправился гулять по знакомой-незнакомой Москве: наобум, наугад, без конкретной цели, продолжая игру уже не в десять — в сто и тысячу отличий.
Город стелился под подошвы потрёпанных кроссовок асфальтом и тротуарной плиткой, подмигивал солнечными бликами в витринах, манил вкусными запахами из кафешек. Город выглядел ухоженнее, благополучнее того, откуда Ромига исчез зимой 1996.
Город привечал гостей, особенно, иностранных: это не изменилось, этим стоит воспользоваться. Тому, кто несколько веков с удовольствием изображал очень разных челов, легко прикинуться студентом из Европы, путешествующим на каникулах. Маска старая, проверенная и очень удобная. Праздношатающийся турист, молодой, обаятельный и безбашенный, может одеваться как попало, даже с чужого плеча. Имеет право не знать особенностей работы местного транспорта и т.д. Способен забрести, куда угодно, а белозубая улыбка, «простите, я плоха понимаю по-русска» и английский с каким-нибудь акцентом, например, испанским — щит от многих неприятностей. Даже нарвавшись на проверку документов, которых у него нет, Ромига имеет шансы выкрутиться: за счёт досконального знания человской психологии и отточенного навыка пудрить примитивные мозги. Днём, в центре города — маска идеальная! А для других мест и случаев пригодится и коренной москвич, и приезжий из глубинки: из разных глубинок, на выбор.
Нав не сомневался в своём умении убедительно играть лицом, телом и голосом, даже без магии — город снисходительно улыбался и не спешил пробовать гостя на излом.
Конечно, больше всего Ромигу интересовало, есть ли у чужой Москвы волшебная изнанка, и кто на ней обитает? Он старательно напрягал то, что осталось от его магического и геомантского чутья, но увы, кажется, не осталось ничего. При том не отпускало ощущение, что ему достаточно раз-другой правильно свернуть за угол, и он окажется дома. Но сколько ни петлял по улицам, переулкам и дворам, а нужного поворота не отыскал.
Проголодавшись, пообедал в кафе.
Зашёл в книжный магазин, в отдел фантастики и фентэзи. Нашёл на полке ряд корешков со знакомым оформлением: цикл о Тайном Городе. Пусть, это человская беллетристика. То есть, по определению, не слишком достоверный источник информации. И непонятно, откуда та информация вообще взялась в Москве, где самого Города — ни следа? Но других источников у Ромиги сейчас нет. От лютого информационного голода не то что беллетристику — жёлтую прессу начнёшь читать!
Оказалось, изданных книг уже не девять, а тринадцать, только в наличии — не все. Нав снял с полки последнюю по времени выхода, принялся лениво, небрежно перелистывать… То есть, на самом деле, стремительно «проглатывать» текст!
Ярга! Эсть'ейпнхар, вот оно что! Первый князь Нави вырвался из Железной Крепости, куда его заточили бывшие соратники по Первой Войне. Выжил, если это можно так назвать. Вернулся. Насколько Ромига понимал подоплёку единственной навской междоусобицы, после возвращения Легенды в Городе могло произойти абсолютно всё: вероятное и невероятное. Дочитал до гибели Реги… Знал нава с таким именем достаточно близко, чтобы разозлиться до острых ушей… Потратил несколько мгновений, чтобы успокоиться, не распугать бродящих по отделу покупателей. Перелистал книгу до конца и со вздохом водворил обратно на полку.
Идея скупить всё, что здесь есть, а недостающее добрать по другим книжным, заманчива. Но удар по скромному бюджету и лишний груз в рюкзаке… Ладно, груз не затянет, а украсть ещё один кошелёк потолще не составит труда. По крайней мере, «День дракона» он купит… И вот эти два названия, пожалуй, интригуют больше других: «Наложницы ненависти» и «Тень Инквизитора».
Взял книги и понёс их на кассу, откуда за ним уже некоторое время наблюдали, всё более напряжённо и насторожено. Возможно, имели в виду: покупай уже, у нас магазин, а не читальный зал? Или что-то другое? Здесь он решил не корчить из себя иностранца. И, предупреждая оптом все возможные вопросы, подмигнул большеглазой кудрявой кассирше:
— Вот не интересовался я раньше никакой фентэзятиной! А вдруг мне моя девушка ну прямо вот плешь проела, как я похож на каких-то навов. Мол, если выучусь носить костюм и завязывать галстук, буду — не отличить. Дала на пробу одну книжку. Правда, оказалось любопытно, — шмякнул на прилавок свою стопку. — Пробейте.
Кудряшка разулыбалась:
— Я сама не читала. Только слушала автора в прошлом году на презентации. Собралась такая толпа, яблоку негде! Даже стульев в зале не хватило на всех. Много вопросов ему задавали, он отвечал… А вам костюм с галстуком точно пойдёт! Очень-очень!
Нав неопределённо пожал плечами, забрал покупку, поблагодарил и вышел вон — до сквера со скамейками. Сел и углубился в чтение.
К вечеру Ромига побывал ещё в трёх книжных. Покупать больше ничего не стал, но ознакомился с содержанием всего изданного о Тайном Городе. Нет, ничего серьёзнее второго пришествия Ярги он оттуда уже не вычитал! И беспокоило, что раньше книги выходили каждый год: даже не по одной. А последняя, «День дракона» — в 2006, и тишина.
Всё тревожнее, всё труднее изображать из себя лениво фланирующего по Москве раздолбая!
Улучшил себе если не настроение, то материальное положение: выдернул барсетку из дорогого авто через неосторожно приоткрытое окошко. Сидящий за рулём чел покражу и не заметил: навы, когда им нужно, умеют двигаться молниеносно. Пересчитав наличные, Ромига удовлетворённо хмыкнул и отправился выбирать джинсы, свитер и куртку по росту, а то холодает. Мог бы приобрести и костюм с галстуком, но решил пока не выходить из образа бедного студента-путешественника… Какова ирония: ему уже по средствам номер в дорогой гостинице, но без паспорта его не заселят даже в хостел. Проще подкатить к весело тусящей молодёжи, очаровать какую-нибудь девицу, или нескольких, или просто напроситься на «вписку», где документы никого не интересуют.
Документы! Для привычного, комфортного уровня жизни они необходимы, а безотказная «Шась-принт» сгинула вместе со всем Тайным Городом. Купить себе паспорт у человских уголовников? Увы, насколько Ромига знает эту публику, парня без рекомендаций, из ниоткуда они мигом сдадут в полицию или попытаются прикопать под ближайшим кустом. Вряд ли преуспеют, однако и нав своей цели не достигнет. Есть другой путь, гораздо надёжнее! Найти достаточно похожего на себя чела. Желательно, не местного. Желательно, одинокого. Разузнать о нём, как можно больше — и подменить собой, избавившись от оригинала. Чела немного жаль: скорее всего, придётся его убить. Но челом больше, челом меньше — сколько их миллиардов на Земле? Главное, высмотреть подходящую жертву. Нав — уже не праздный зевака, не любознательный исследователь: хищник на охоте, хотя внешне ничего не изменилось.
03.08.2019Хищник-то хищник, однако удача ему улыбаться не спешила. Челов подходящего облика в Москве — мягко говоря, не каждый первый. А в уязвимых обстоятельствах, чтобы легко и незаметно обстряпать подмену без магии, их ещё меньше. Ромига не рассчитывал на быстрый успех и продолжал обдумывать альтернативные варианты своей легализации… Да хоть бы задурить головы каким-нибудь упоротым уфологам! Показать им свою чёрную кровь, представиться инопланетянином, потерявшим «тарелку», развести их на укрытие и деньги… Фантазия работала полным ходом, не мешая осуществлять основной план… Но очень скоро обострившимся чутьём Ромига уловил чьё-то внимание к себе, пристальное и недоброе. При том, был уверен: ни полиция, ни уголовные элементы, шныряющие по улицам, не засекли его манипуляций с кошельками и барсетками, это другое. Незадачливый хищник рискнул промышлять на чужой территории по-крупному, решил обосноваться на ней — его заметили. Вылезли из берлоги, лениво потягиваются, разминают когти, прежде чем вломить пришельцу. Ощущение было настолько острым, сильным и пугающим, что Ромига разом свернул свои поиски. Пожалуй, он успеет на последнюю электричку и переночует ещё разок на той даче.
Неприятно удирать, поджав хвост, а ещё неприятнее, когда это не помогает избавиться от давящего, буравящего спину взгляда. Электричка почти пуста. Усталые контролёры прошли туда-сюда, проверили у него билет и отбыли с миром. Старик, клюющий носом в другом конце вагона, тоже не представляют угрозы. Взгляд из ниоткуда. Душекрад? Памятуя об этой своей проблеме, Ромига избегает засыпать глубоко и надолго, дремлет вполглаза: нав способен пару-тройку человских жизней продержаться так. Конечно, не факт, что это ему поможет, однажды уже не помогло. Но внимание душекрада ощущалось иначе… Точно, не он! Была в Ромигиной жизни другая тварь с таким давящим взглядом. Представилась Пращуром, а настоящего имени нав так и не узнал. Вот на его присутствие похоже — просто до ужаса! В прошлый раз Пращур с Ромигой разошлись миром, и тот высказал намерение не вредить наву. Но асуру доверять — себе добра не желать. К тому же, здесь может оказаться не Пращур, а его соплеменник… Или даже соплеменники.
В пустом вагоне никто не заметил Ромигиных острых ушей. А ощущение взгляда, между тем, ушло. Но глупо надеяться, что, раз обнаружив, нава оставят в покое.
Из электрички на своей платформе он вышел один и уже привычно нырнул с тропы в заросли орешника. Добыл из бурелома припрятанный там большой рюкзак с одеждой и съестными припасами, подошёл к дачам… В обращённом к лесу окне домишки, где он собирался ночевать, горел свет. И на террасе тоже. И во дворе стояла машина. А в доме на повышенных тонах переговаривались два голоса: мужской и женский.
— Паш, я тебе точно говорю, кто-то лазал. Спёрли Анютину копилку, может, ещё что-нибудь, утром проверю всё.
— Да ладно тебе, Мань! Не бывает таких аккуратных воров, чтобы ничего не сломали, не изгадили. Небось, Валька заезжал за своим барахлом. Может, даже ночевал, если опять с бабой поссорился. И без денег, как всегда…
Досадно! Но интуиция Ромигу не подвела, что он спрятал вещи в лесу. Сейчас подыщет себе другой пустой домишко… Оглушающий удар обрушился, как на Голкья, без малейшего предупреждения, и с навом больше не церемонились, вырубили сразу.
довесок— Говорю же тебе, Альдира, мы попали не туда! Он не нашёл других Иули, и вообще никто его там не узнавал. А потом я услышал Пращура… Да, я не первый раз его слышу, я его узнал, и он не велел мне помалкивать о себе, как прежде… Пращур сказал, чтобы я скорее забирал Иули и уходил, откуда явился, пока нас обоих не вывернули мехом вовнутрь.
— Мехом вовнутрь, говоришь? А знаешь, Гунтара, тебе пойдёт…
Голоса гудели в гулком пространстве пещеры, в ушах звенело, голова раскалывалась от боли, сильно мутило — очнувшийся Ромига воспринимал разговор мудрых с пятого на десятое. Тот, кто бил его по голове, здорово перестарался: череп не проломил, но сотрясение мозга обеспечил.
— Я же запретил тебе самоуправство! Помнишь, Гунтара? Я говорил, мы с Нельмарой гадали…
— Так я тоже вопрошал судьбу и стихии! Не один ты это умеешь, о временный глава Совета Альдира. И что тут дальше спорить, когда мы уже вернулись? Вот он, твой Иули. Хочешь, сам приводи его в чувство. Хочешь, тащи к той знахарке из Вилья, которая не может исцелить себя без помощи чужака. А я на Совете расскажу, как ты хранишь равновесие. Посмотрим, за кого тогда встанет большинство мудрых!
— Большинство мудрых уже опустило белые камушки за меня. А твои лучшие друзья, Тринара и Ркайра, на год лишены решающих голосов за недавние беззакония. И мало им, они успели наворотить ещё. А тебя, умника, Пращур пинками загнал обратно на Голкья. Ты даже проторённой дорогой пройти не можешь, чтобы не заплутать!
— Э, нет, Альдира, мои дороги ведут, куда надо. Это с Иули или его поганым миром что-то не так…
Ромига не сдержал тошноту, встал на четвереньки и расстался с остатками ужина. Физически — полегчало. Отполз от зловонной лужицы, сел, стараясь не делать резких движений. Кое-как сфокусировал взгляд на двоих мудрых, которые замолчали и с интересом наблюдали за его эволюциями. Альдиру знал в лицо, второго нет, а вот голоса знакомые – оба. Именно этот, с незнакомой рожей, Ромигу похитил. А потом, значит, притащил обратно на Голкья по приказу Пращура?
— Так вот ты какой, о мудрый Гунтара. Приятно познакомиться, — язык еле ворочается, но это не беда, это пройдёт. — Так что, по-твоему, не так со мной или моим миром?
Гунтара открыл рот, чтобы ответить, но Альдира решительно его перебил:
— Мы не знаем, о Нимрин, но мы непременно узнаем. А пока я провожу тебя к Вильяре. Ты нуждаешься в помощи.
К сожалению, да: хотя бы отлежаться час-другой в тихом, тёплом месте.
— Мудрый Гунтара, я тебя запомнил! За непрошенное путешествие ты мне заплатишь. За головную боль тоже. Со мной так нельзя.
Гунтара пожал плечами и вдруг выдал по-русски, с ужасающим акцентом:
— Ничего личного.
Ромига ответил тоже по-русски и немного по-навски. А дальше диалог не пошёл, потому что Альдира очень ловко утащил нава на изнанку сна. Успел раньше, чем Ромига собрался с силами — встать и продемонстрировать, как в Тёмном Дворе выворачивают мехом вовнутрь.
08.08.2019Кто бы мог подумать, что он станет возвращаться в дом Кузнеца, как в дом родной? Однако, обнаружив себя на лежанке рядом с крепко спящей Вильярой, вздохнул с облегчением — неимоверным! Пусть даже ощущение самого безопасного места во Вселенной обманчиво-зыбко, но для него, в данный момент, кажется, так и есть. Альдира не стал проявляться в реальности, отбыл дальше по своим делам, и хорошо. Ромига лёг поудобнее, пристроил подушки под многострадальную голову, чтоб поменьше гудела, потянул на себя шкуру — укрыться.
— Кто побеспокоит — прокляну, — невнятно пробормотала колдунья, но не проснулась.
Ромиге тоже нужен покой. От яркого света и резких движений, от необходимости куда-то идти и что-то делать, а главное, от поганых мыслей, что так и норовят взорвать мозг изнутри.
Сняв асура с алтаря, нав как бы улучшил свою личную ситуацию: на тот конкретный момент. Заодно, помог миру Голкья обрести равновесие. Но не повредил ли он своему родному миру, отпустив эту тварь? Той части родного мира, без которой ему так странно, жутко и пусто? Хотя, воображения не хватает представить, как асур изъял бы из земной реальности Тайный Город, не потревожив всего остального? Даже если асур просочился в прошлое и осуществляет свой план, то есть, пытается предотвратить Первую Войну, почему совершенно другая линия исторического развития породила настолько похожую Москву? Ромига застонал сквозь зубы: загадка донимала, сильнее головной боли. Но если он сломает голову, в прямом или переносном смысле, искать разгадки ему будет нечем!
Ушёл в медитацию, сосредоточив все силы организма на заживлении повреждений. Самые свежие — невелики. А за всё время на Голкья? Тьма под закрытыми веками — Тьма в глубине его тела: в костях, связках и мышцах, в кровеносных сосудах, в нервной ткани… Родная стихия должна заполнять своё порождение от нутра до кончиков пальцев, жить в нём, действовать сквозь него… Стихия никому ничего не должна, и даже нав ей не должен, но таков правильный порядок вещей… Да, правильный. Кинуло в жар, пробрало ознобом, будто прорвало какой-то затор внутри. Тьма потекла, заклубилась, пульсируя в такт ударам его сердца. Легко. Свободно. Правильно. Он с наслаждением вздохнул полной грудью: раз, другой, третий. А потом на время перестал дышать — провалился в регенерационный анабиоз. Сознание угасло и снова включилось, первым делом фиксируя изменения в теле и вокруг. Голова прошла. Он замёрз и оголодал — ничего удивительного. А слева от него спит колдунья… Да, Ромига ясно ощутил не просто живую рядом, а присутствие магии. Да, он пуст, как после «навского аркана», но уже не туп, как кирпич.
Он! Снова! Чувствует! Магию!
Не подскочил и не заорал от радости только потому, что не захотел будить Вильяру. Затаил ликование в себе, как сокровище, лежал и блаженствовал, пока не уловил в ауре соседки явные нелады. Без энергии, без сканирующих арканов он не мог различить конкретики, но судя по тому, что уловил, колдунья больна, и похоже, смертельно. Ромига знал, что она не оправилась от той раны и отчаянно ищет пути исцеления. Видел, что мудрая плоховато выглядит, но не чуял, что дела настолько плохи. Всю радость как мантикора хвостом смахнула! Он уже потерял трёх голки, которые были ему небезразличны: Мули, Латиру, Наритьяру Младшего. Меньше всего желал, чтобы шебутная ведьма отправилась к щурам следом за ними!
Приподнялся на локте, заглянул в лицо спящей. Вильяра тихонько посапывала, подложив ладошку под щёку, и не пробудилась от его взгляда, а лишь улыбнулась уголком губ. Знала, кто на неё смотрит, и была этому рада? Он вздохнул, откидываясь обратно на подушку: рваная аура и осунувшееся лицо в зеленоватых отблесках склянки со светлячками — мало вдохновляющее зрелище.
Да, Ромига не любитель умирающей красоты: всех этих чахоточных румянцев, прозрачной бледности, обведённых тёмными кругами печальных глаз. Когда он встречает такое, ему хочется это добить, исцелить или поскорее пройти мимо, других желаний оно не вызывает. Вильяра ему дорога, как никто другой вне дома Навь, потому её — исцелить. К тому же, она ему кое-что обещала…
24.08.2019***
Вильяра сквозь сон улыбнулась своему воину. Почуяла, что он вернулся — и дремлющим рассудком сразу поверила, что теперь с ними обоими всё будет хорошо… По крайней мере, с ними может быть хорошо. Может! Хотя бы, может.
Вернулся он битый, но не сильно: ничего такого, с чем не справился бы сам. А пока справлялся, с ним происходило… Вот прямо сейчас произошло нечто очень важное и правильное.
— Ромига? — наедине ей всегда хочется звать его настоящим именем. Сегодня захотелось, как никогда. — Где ты был?
— О, какой интересный вопрос, Вильяра! Желал бы я сам это знать! Мудрый Гунтара попытался вернуть меня домой. Получилось — странно.
— Расскажешь?
— А расскажу, пожалуй. Занятная выйдет сказочка…
Вильяра чует, что ему совсем не «занятно», а очень-очень не по себе. Однако повествует он о своих похождениях с непринуждённостью бывалого путешественника. Иногда ему не хватает слов, и колдунья не всё понимает. Как так вышло, что он услышал сказки, но не смог расспросить сказителя о своих сородичах, которые куда-то пропали? Ах, он не ушами слушал, а держал в руках слова, запечатлённые в книгах?
Да, кое-кто из мудрых, не полагаясь на память, делает заметки о важнейших событиях и соотносит их с положением светил. Охотники зарисовывают на стенах пещер и быль, и сны. В иных мирах тоже умеют подобное: Вильяре как-то приснились тонкие белые листы с рисунками, сшитые в стопку. На рисунках кое-где были закорючки, которыми чужаки обозначают речь. Тот, чьими глазами смотрела сновидица, умел их читать.
Вот и Нимрин-Ромига прочитал сказки о своих сородичах. А дома Иули он на обычном месте не нашёл. Глядит теперь в потолок, гоняет желваки по скулам…
— Ромига, мы обязательно отыщем твой дом, — говорит ему Вильяра. — Мне сказывали, бывают миры-двойники, миры-призраки, миры-наваждения, и даже умелые сновидцы плутают среди них. Но мы найдём твой дом, обязательно!
— Мудрый Гунтара провёл целый обряд.
— Ну и что? Ты лучше-ка вспомни, не заклял ли ты себе обратную дорогу? Не запер ли дверь, уходя? Не замёл ли следы? Может, ты не собирался возвращаться домой? Может, не желал, чтобы тебя нашли твои сородичи?
Он напрягся, как натянутая тетива, уши заострились.
— Я не помню всего. Кажется, я… Я уводил душекрада прочь. Ото всех, на кого он меня натравливал. Ото всех, кто был мне дорог. Уводил туда, где он попадёт в ловушку. Где встретит самого страшного своего врага и умрёт от его руки поганой смертью.
— Это было такое заклятие?
— Да… Вроде заклятия. Мы долго строили его вдвоём со стариком…
Нимрин зажмурил глаза и скрипнул зубами, будто от боли — нет, от злейшей досады.
— Я всё-таки не вернул ему обещание! Не. Вернул. Эсть'ейпнхар!
Вильяра долго ждала, пока он снова заговорит. Не дождалась, тихо переспросила:
— Ты не вернул ему обещание, и что?
— Я убил его этим, почти наверняка.
Вскинулся. Сел, подтянув колени, спрятал в них лицо. Он уже сидел так в день их знакомства, но в этот раз Вильяра не стала набрасывать ему шкуру на плечи. Целительское чутьё, чутьё мудрой вовсе не велело его касаться.
— Этот старик был твоим другом?
— Он считал меня своим другом и учеником. А я сделал его разменной фишкой в игре со смертью.
Иули снова надолго замолчал, и Вильяра молчала рядом. Ей же нечем утешить горе чужака о другом чужаке! Кабы речь об охотнике, могла бы вопросить стихии и прояснить судьбу…
— Я подставил Семёныча под удар, как потом подставил Латиру. Я и тебя подставил Онге.
— Я пока жива, — тихо рыкнула колдунья.
Он развернулся мгновенно, словно подкаменник, заглянул ей в глаза. Ничего не сказал, только зрачки высверкнули снежными искрами.
— Я жива и буду жить. А ты, Нимрин, поможешь мне исцелиться. Собери бродячие алтари в круг, как Онга в Пещере Совета.
— Как Онга? Я? После песни Равновесия? Ты не рехнулась, Вильяра?
Кажется, она слишком круто загнула: ещё немного, и её начнут убивать. Мотнула головой, горько усмехнулась.
— Собери их не как Повелитель. Не в Пещеру Совета и не в Дом Теней. Дозовись своего Камня под небом. Остальные явятся вслед за ним, и мы с тобой сможем войти в круг. Там я найду либо исцеление, либо смерть.
— Либо-либо? — он смотрел на неё оценивающе.
— А иначе я просто не доживу до тёмных лун.
— Допустим. И как мне дозваться этого Камня?
— Он знает тебя, значит, явится сам, когда ты будешь особо нуждаться в колдовской силе. А чтобы выманить его под небо, мы не останемся в доме, а отправимся в странствие. Сразу, как только я разберусь с Аю. Скорее, пока зима ещё не слишком сурова.
— Вильяра, ты зовёшь меня идти куда-то — или куда глаза глядят?
— Куда глаза глядят, но пока по угодьям Вилья. Альдира сказал, алтари не уйдут далеко от места, где недавно отведали крови. И от того, кто их прикормил.
— Ладно, допустим. Камни явятся, мы войдём в круг, и ты найдёшь там исцеление или смерть. А я?
— А ты просто войдёшь и выйдешь, обретя силу. Как из обычного круга.
— Вильяра, ты сама уверена в том, что ты сейчас сказала?
Она чуть помялась под его недобро-пристальным взглядом и честно ответила:
— Нет. В круге алтарей наши судьбы будут в наших руках: больше в твоих, чем в моих. Альдира мне так сказал, когда я спросила его о тебе. А дальше он объяснять отказался.
— То есть, твой Альдира отправляет нас ловить бродячие алтари «на живца», как первые мудрые? Меня назначает ловцом, а тебя — «живцом»? Добро же!
Он ухмыльнулся так, что Вильяра шарахнулась, едва не упав с лежанки. Будто увидела в чёрных глазах свою смерть, и смерть жуткую. Однако Наритьяры её закалили: не упала, не сбежала — спросила, и голос дрогнул лишь самую малость.
— Ты-то откуда знаешь про первых мудрых?
— Рыньи кое-что сказывал, и мне стало любопытно, как у вас было на самом деле. Лежал, болел, вспоминал — вспомнил, что знают об этом Тени… Нет, не расскажу.
03.09.2019***
И так-то наговорил лишнего, напугал её! Сгоряча наговорил, не подумавши… Как, сгоряча, не подумавши, принудил Семёныча к заклятию обещания. Обрёк того, кому желал долгой жизни, на дурную, мучительную смерть. У самого теперь сердце болит, а сделанного не воротишь: нет ничего бесполезнее запоздалых сожалений. Хотя и уверенности нет, что Семёныч погиб… Увы, есть у него такая уверенность, нечего себя обманывать!
Ромига закрывает глаза — под веками Тьма и только Тьма, а всё-таки бывший геомант помнит, как мерцали сквозь неё нити, держащие мир. Помнит узор, который плёл вместе со стариком. Помнит, как в последний вечер, ночь, утро неумолимо затягивались не предусмотренные двумя геомантами узлы… Со смертью старика — затянулись. Ромига таки запер за собою дверь. Теперь он не вернётся в Тайный Город, пока враг врага не укажет ему дорогу домой: из бонуса это стало обязательным условием… Да, простейшее объяснение, почему умелый проводник завёл его не в ту Москву. Что она такое и откуда взялась — вопрос отдельный.
Жутко, тоскливо, безнадёжно. Самое страшное: Ромига, как никогда, понимает Онгу, который пошёл в разнос, решив, будто он последний нав во Вселенной. Навы слывут индивидуалистами, строго блюдут своё личное пространство и частную жизнь. Однако никто из них не мыслит себя вне глубинного единства Нави. Одиночки не выживают: это в крови. Мир, где навы стали собой, был слишком суров, хуже Голкья.
Авантюрист Ромига годами не жил в Цитадели, но всегда мог туда вернуться. Встречая других навов, радовался не только общению: родной ауре рядом. Самую интересную добычу тащил домой, будь то находки или отчёты об исследованиях…
И вот его отделяет от Нави не только Великая Пустошь, что само по себе многовато, а воля неведомого существа, которое, если будет благосклонно, соблаговолит указать ему путь… Или не соблаговолит! И что ты, «маленький нав», с этим поделаешь? Может, всё-таки рискнёшь обрести могущество Повелителя Теней, от которого ты так поспешно отказался? Станешь самым страшным врагом своего врага, сам убьёшь его, сам проторишь себе дорогу в Тайный Город… Ага, чтобы пожрать Землю, следом за Голкья и миром душекрада!
Ромига уже побывал Повелителем Теней и помнит несколько больше, чем нужно живому, разумному для спокойствия. Он сам не полезет в этот поток второй раз, но совершенно не удивится, если внешние обстоятельства начнут его туда подталкивать всё настойчивее. Ему надо уносить ноги с Голкья, но прежде он попытается помочь Вильяре. Семёнычу долг возвращать уже поздно, ей — ещё нет. А как будет выглядеть та помощь в её глазах… Да какая разница, лишь бы осталась жива!
Оказывается, Альдира не только Ромигу перенёс в дом Кузнеца, но и притащил оба его рюкзака. И стопку книг, перетянутую пластиковой бечёвкой: весь цикл о Тайном Городе, за исключением четырёх книжек, которые Ромига сам украл или купил. Нав поспешно сдёрнул завязку, раскрыл верхнюю книгу — прочёл надпись на форзаце. Серебристыми чернилами, изящным, стремительным почерком: «Познавательного тебе чтения, нав» И подпись: «Пращур.»
Вильяру больше занимали рюкзаки и отброшенная Ромигой бечева, чем книги, но на рычание и острые уши она не могла не среагировать.
— Что там?
— Привет от Пращура. Пошли зов Альдире, спроси, кто мне это передал?
Выяснилось, Гунтара добыл и принёс на Голкья то, чем Иули интересовался в другом мире: как виру за телесные обиды при похищении. А когда и откуда появилась дарственная надпись, мудрому неведомо. Сам он примерно представляет, как и зачем чужаки пользуются книгами, но читать-писать не умеет. Просто запомнил обложки, потом вернулся по следу и забрал. Лавка большая, переживёт недостачу…
04.09.2019Ближайшие несколько дней Ромига чередовал познавательное чтение и работу в мастерской. Доводил до ума нож. После полировки стало очевидно: сталь клинка не матово-чёрная, а тёмно-серая, с тусклым, сумеречным блеском, будто, кроме черноты навской крови, впитала она свет местной луны. Но хотя Ромига недоволен видом своего изделия, а рабочие качества обещают быть удовлетворительными. Переделывать нет ни желания, ни надежды, что выйдет лучше. За неимением «чёрной пасты», оплёл рукоять ножа ремешком, смастерил ножны, на том и закончил.
Побывал у Зачарованного Камня. Убедился, что чувствительность к магии вернулась, но взять энергию по-прежнему не смог. Для Голкья это, скорее, хорошо, однако не утешает!
Обратно шёл кружным путём, до нижних ворот. На полдороге встретил Рыньи, который упражнялся с большим охотничьим копьём. Кажется, с тем самым, трофейным от беззаконников. Парнишка уже довольно ловко метал копьё в цель. На предложение Ромиги побыть ему живой, движущейся мишенью испуганно округлил глаза.
— А вдруг, попаду?
Нав ухмыльнулся:
— Попробуй.
Хорошо поиграли! Задеть себя Ромига, конечно, не позволил: не столько шкуру свою пожалел, сколько пошитую охотницами одежду. Но несколько раз перехватывал опасные броски, а зверю от Рыньи, пожалуй, уже не увернуться. Набегались, напрыгались…
— Нимрин, пойдём вдвоём на дикую стаю? Тётка не велит мне отлучаться далеко одному, а звери-то ещё сытые, к жилью не лезут. А большую охоту мастер Лемба всё откладывает и откладывает. А мне надо! Мудрый Альдира намекнул, что Вильяра хочет меня в ученики и Младшие. И я хочу! Но пока зверя своего первого не убью, никто меня по-настоящему учить не станет. Пойдёшь со мной?
Нав пожал плечами:
— Рыньи, я не лучший напарник для охоты в дальних снегах. Уговорил бы ты кого из взрослых?
— Да все заняты! А ровесников я не хочу подбивать, не готовы они, пусть ещё белянок постреляют. А ты, Нимрин, и сам развеешься, а то ходишь хмурый да унылый, как сирота по ярмарке.
Ромига тут же опрокинул мальчишку в снег за непочтительность, хотя была в его словах изрядная доля правды. И хмурый, и унылый, и «сирота на ярмарке».
За последние дни нав не только доделал нож и подробно изучил тайногородские новости в изложении человского беллетриста. А кое-как переварил то, что мир в очередной раз перевернулся вверх тормашками. Собирал волю для возвращения домой: сколь угодно кружным и заковыристым путём. Друзья навы его попросту не поймут, если он сгинет, как Вельга! Но старательно припоминая самые яркие, вдохновляющие эпизоды своей жизни, вспомнил ещё толпу младших — кроме Семёныча — чью судьбу так или иначе поломал. Не врагов: их-то кто считает! А тех, кому Ромига благоволил, и они тянулись ему навстречу. Масаны, люды, чуды, челы… В своё оправдание он мог бы сказать, что сделал их жизнь не скучной, но стоило ли то дурных смертей? Горечь, стыд, вина накатили с невиданной силой… А потому ещё, что слишком многое раньше он оправдывал благом Нави! Благом Великой семьи — и себя, как её неотъемлемой части. Привык расплачиваться за свои промахи, кем под руку попало. Сожалел — и снова расплачивался, уверенный в своём праве. И не то, чтобы, познав немыслимое прежде одиночество, Ромига стал меньше ценить свою жизнь: как ни крути, она у него одна. А всё же, всё же…
Рыньи изловчился, подбил его под ноги и тоже уронил в сугроб. Без обиды, без злости, как щенки играют. Щенок и есть! Ромига до недавних пор был таким же. Да перестал ли? Слабая надежда, что хоть немного научился предусмотрительности…
Встал отфыркиваясь от снега, подал руку Рыньи:
— Побежали домой, ужинать.
— Так ты пойдёшь со мной на охоту, о Нимрин?
— Ну, если мудрая Вильяра не даст мне каких-нибудь поручений… А когда ты собираешься?
— Если не испортится погода, и с моими шерстолапами всё будет хорошо, то послезавтра. Две ночи-то я посплю, поразведаю, где бродит стая. Можем сразу на место — изнанкой сна. Я тебя уже водил и ещё раз проведу… В обе стороны, не как тогда!
Бесчувственной тушкой в асурский портал — правда, лишнее. Тут и обсуждать нечего! Тем более, двое мудрых уже провели с юным сновидцем воспитательную беседу.
— Хорошо, Рыньи, я пойду с тобой… Но при условии! Если вдруг я скажу тебе, уходи один, ты мгновенно, без споров, не раздумывая, мчишься к мудрой Вильяре. Бегом или изнанкой сна, по обстановке.
— Ты опасаешься тех, кто охотился на тебя у Синего фиорда?
— Их или… Мало ли, кого или что можно встретить в дальних снегах. Звери — по твоей части, молодой охотник. Всё остальное — по моей. Обещаешь слушать слово воина?
— Как в ночь бунта Арайи?
— Как в ночь бунта.
— Обещаю.
— Вот и договорились. А теперь — бегом!
Мальчишка сорвался с места с задорным воплем:
— До ворот — наперегонки!
Не упрыгался с копьём, выносливый.
Нав — быстрее, но проваливается в снег: где по щиколотку, где по пояс. А Рыньи подколдовывает, скачет по насту, почти не оставляя следов. Так и домчались до накатанной колеи к воротам: то один впереди, то другой. На твёрдом Ромига мог бы оторваться, но не стал. Притормозил, переходя на шаг. Рыньи последовал его примеру, а едва отдышавшись, озадачил вопросом.
— Нимрин, ты научишь меня письменам, как в книгах, которые ты принёс из-за звёзд?
— Твои старшие почитают это баловством.
— Может, и баловство, но занятное. Научи! Хочу видеть своё имя написанным.
Ромига взял у мальчишки копьё и древком начертал на снегу: «РЫНЬИ».
— А твоё имя?
— Ну, или так, — «НИМРИН», — Или, — Ромига украсил сугроб иероглифом своего настоящего имени.
Мальчишка смотрел во все глаза, потом спросил:
— А почему твои знаки такие разные?
— А потому, что одно и то же можно записать разными знаками, на разных языках. Пожалуй, я научу тебя буквам. Они более-менее годятся для любого языка, для вашего — тоже. После ужина бери уголёк, ищи чистую стену, поучим азбуку.
Это и в самом деле оказалось занятно. Идею звукового, алфавитного письма Рыньи ухватил на лету, а дальше… Кто знает, вдруг да приживётся письменность на Голкья — стараниями Младшего Вильяры? Хотя Ромига прекрасно понимает, почему мудрые без неё обходятся, полагаясь на память больше, чем на любые материальные носители. Ровно потому же, почему большинство охотников не обременяют себя предметами роскоши. Условия мира слишком переменчивы и неблагоприятны! Живые тоже гибнут под ударами стихий, но проще унести ноги самому, прихватив минимум скарба, чем спасать дворцы, музеи, библиотеки. Впрочем, Ромига преподал мальчишке ещё один урок: попросил зачаровать книжки из другого мира от порчи водой и сыростью. Сам бы сделал лучше, да нечем.
12.04.2019***
Вильяра злилась! Страшно злилась на дурёху Аю, которая сняла зачарованное зеркало со стены и спрятала так, что мудрая еле его отыскала. Конечно, Аю не виновата в собственной дурости, и жалко её без меры, а всё равно колдунья на неё злилась… Но не показывала виду, держала себя в руках, по-знахарски.
Ещё сильнее Вильяра злилась на купчиху Тари! Сама бы её изгнала, да Ркайра, с одобрения Стиры, уже угостил родителей Аю похлёбкой со зверомором.
На Ркайру со товарищи Вильяра тоже продолжала злиться, хотя стараниями Альдиры мудрые уладили разногласия. И даже не на Совете, а между собой, чтобы имя Нимрина лишний раз не прозвучало для тех, кто желал его убить. Гунтара, Ркайра и Тринара признали свою неправоту в похищении Вильяриного воина, в беззаконном вмешательстве в дела Сти и Вилья. Хотя горемычной Аю их неблаговидные действия уже не нанесли существенного вреда. Главный, громадный, трудно поправимый вред — от родственных чар. Ркайра прав, что заставил Тари снять их, пока пойманная отравительница попросту не убила свою дочь. Купчиха могла, хотела и не скрывала своего беззаконного, отчасти, безумного желания.
А истоки его — сродни бедам Вильяриной матери и тётки!
Купцы странствуют по всему обитаемому миру. Здесь приобретут, там продадут, здесь одно, там другое. Самые умелые и дальновидные заранее просчитывают торговые цепочки, ведут переговоры с продавцами и покупателями, гадают и выгадывают, лишь бы к зиме вернуться домой или остаться там, где их назовут почётными гостями. Но даже самых опытных подстерегают удары стихий, нападения беззаконников, сорванные сделки. Такова жизнь купеческая, и тот, кто не готов к превратностям судьбы, не встаёт на этот путь — или быстро с него сходит.
Укана и Тари из клана Сти торговали третье лето, однако не могли похвастать ни безупречностью своих расчётов, ни щепетильностью в делах, ни удачей. Они не прогорали совсем, но прибытка почти не имели и среди купцов своего клана уважения не снискали. Третья зима застала их в угодьях Наритья. Ходили они тогда в ватаге Альзы, сына Поджи, он и пригласил их зимовать в дом своего отца. Статному рыжему Альзе Тари благоволила гораздо сильнее, чем пристало замужней жене. Муж это молча терпел, подсчитывая выгоды от покровительства Купца Купцов, как многие называли Поджу. Предложение зимовки — не гостями, а старшими слугами — Укана счёл за честь для себя и жены. Ведь слуги переходят в клан того дома, который их принимает, и, если зимовка пройдёт удачно, имеют право там остаться. Уроженец захудалого дома, не самого уважаемого клана захотел стать Наритья! Тари же вовсе мечтала по весне развестись с Уканой и выйти за Альзу. Сына Укане она уже родила, мальчика воспитывает его родня, а дочь… Почему бы её дочурке не быть рыженькой и не расти в богатом доме Купцов? Саму Тари её материнский род не жалует за своенравие, ну и щур с ними со всеми.
Близкое знакомство с порядками в доме Поджи вдребезги разбило надежды обоих! Разочарованные Сти ушли бы искать себе другое место зимовки, да морозы крепчали не по северному быстро. Тари слышала, что на юге низкое солнцестояние — осенью, но не представляла, каково это. Короткие дни тогда, когда она привыкла к длинным, угнетали её, вгоняли в оторопь и тоску. Солнце едва выглядывало из-за зубчатых вершин Дикой Стаи, а длинными ледяными ночами озябшие звери скреблись в ворота дома. Нет, дальний путь без ватаги — верная погибель!
А Наритья, зная, что выходцам из дальних кланов деваться от них некуда, почти не делали разницы между старшими и младшими слугами. Старшим, по обычаю, дозволяли говорить на семейных советах, однако не слушали — глумились, предлагали дорогу в белые снега, если что не нравится. Всех пришлых, без разбору, нагружали грязной работой, селили в хозяйственной части дома, ограничивали в еде, поколачивали за провинности. Служанок помоложе, покрасивее глава дома и его родичи валяли по шкурам, не особо спрашивая согласия. Тари пожаловалась Альзе на приставания его брата Сулы — была бита обоими, потом обоих же ублажала, заглаживая свой «проступок». Для северянки — немыслимо! Вернувшись в закуток, где ютилась с мужем, Тари отчаянно рыдала, а Укана лишь зубами скрипел да напоминал, чья воля привела их в ватагу Альзы и в этот дом. Укана был даже по-своему прав: в их малой семье решающим голосом обладала женщина из влиятельного материнского рода. Но он же ей не возражал — тогда. А теперь мог бы хоть словами поддержать, не корить! Тари плюнула ему под ноги и стала всё чаще задерживаться в покоях Альзы и Сулы. Раз на мужа надежды нет, а прочая родня осталась за студёными морями и даже зова ей не шлёт, то сыновья Поджи… Ну, не так уж скверно они с ней обращаются, когда она тиха и покорна, по примеру южанок. И кормят в хозяйских покоях сытно, и тепло там, и светло.
Возможно, смирившись, она кое-как скоротала бы зиму до весны. Но, кроме Поджи с роднёй, в доме обитали ещё трое мудрых. Их-то побаивались даже урождённые Наритья! Слуги шёпотом, с оглядкой сказывали, как бессмертные колдуны отбирают у охотников жизненную и колдовскую силу, чтобы стать ещё могущественнее — и сделать всю Голькья угодьями одного-единственного клана. Наритья почитали своих мудрых, верили им, желали быть кланом над кланами, но каждый опасался за себя, за своих детей — и в меру возможности подставлял ненасытным Наритьярам чужаков, кого не жаль.
Старший Наритьяра взял служанку Тари в круг на исходе зимы, и это было ещё терпимо. Она полежала пластом несколько дней, но после колотушек Альзы — не привыкать. Солнце росло, поднималось всё выше, заливая снега ослепительным сиянием: ещё чуть-чуть, и можно будет навсегда покинуть дом Поджи, угодья Наритья, Марахи Голкья. Позабыть неудачную зимовку, как поганый сон, а впредь спрашивать совета у более опытных купцов из Сти — и слушать их.
Уходить собирались вдвоём с Уканой. Луна светлела, яркая южная весна будоражила кровь, как никогда, и Тари перестала брезговать его прикосновениями. Вспомнила, как любезен он ей был: даже с матерью и роднёй она посорилась, лишь бы назвать Укану, сына Ла своим мужем! И он воспрянул, обнимал её жарко…
Рыжий Альза тоже праздновал весну: его игры с жёнами и служанками стали более сладострастными, менее грубыми. Женщины вздыхали с облегчением.
Средний Наритьяра зашёл в покои Альзы, когда Тари, на своё несчастье, ублажала его там. Мудрый понаблюдал, как они мнут шкуры, потом указал рукой на голого, распалённого охотника и велел:
— Альза, поди за мной!
— Куда о мудрый? — посмел переспросить тот, мгновенно слабея, опадая и покрываясь испариной.
— Туда, где с тебя хоть какая-то польза. Одевайся. Помедлишь — пожалеешь.
Альза скатился с лежанки в ноги мудрому, крупная дрожь била его:
— Лучше её, её возьми в круг, о мудрый. Эта северянка горяча, полна сил, и ты ещё не пробовал её.
Наритьяра расхохотался, пнул Альзу под челюсть, так что у того зубы лязгнули, и обратил взор на женщину. Мудрый был ослепительно прекрасен! Тари мимоходом подумала, что любой живой должен обмирать от счастья, служа ему, и надолго утратила способность думать. Встала, оделась и пошла, и он ввёл её в круг Зачарованных камней… Что он там с ней делал, память толком не сохранила. Боль, ужас, унижение — и непонимание: за что, зачем?
Тари выжила, хотя и с трудом.
Вильяра сама имела дело с Наритьярами, потому отчаянно сочувствовала незадачливой купчихе, пока Ркайра пересказывал её злоключения в доме Поджи. Да, Тари не от большого ума влезла в ловушку и мужа туда втянула. Но никакая дурость и нечистоплотность не оправдывает того, что с ней сотворили мудрые! Те самые, кто по законам и обычаям должны были защищать её — и других слуг — от самоуправства хозяев дома. Будь Тари гостьей, не служанкой, она была бы в праве пожаловаться Стире, хотя Вильяриной матери даже это не помогло. А в доме Купцов печальную участь знахарки из Вилья, сбежавшей, но проклятой, часто приводили в пример: запугивать там умели…
Укана выходил истерзанную жену, тело её быстро пошло на поправку, но разум заплутал где-то на щуровых тропах. Она то лежала, ко всему безучастная, в корзине с морским мхом, то буйствовала так, что приходилось связывать. Укана не надеялся довезти её домой через три Голкья, но однажды в отчаянии припомнил арханских купцов, о которых шла слава, будто они умеют переправлять вещи и разумных по изнанке сна. Укана послал зов сновидцу Ракте и договорился с ним об услуге за услугу.
Поджа не стал удерживать в доме нерадивого слугу с больной женой, Альзе и Суле безумица тем более ни за чем не сдалась. Двое Сти — снова Сти, не приёмыши Наритья — выехали на тракт. Вряд ли они добрались бы до угодий Сти по начинающейся распутице, но в условленном месте их поджидал сновидец.
Тари пришла в себя уже в доме родителей Уканы. Точнее сказать, почти пришла: ни одному мужчине, включая мужа, она не позволяла себя касаться, а когда поняла, что беременна, так ужаснулась, что едва не сиганула с обрыва. Ребёнка она могла зачать от Уканы, Альзы или Сулы, однако вопреки всему решила, будто носит дитя Наритьяры Среднего. Будто не ради злой забавы он измывался над ней, не выдавливал из неё силу в круге, а творил некий обряд, дабы преодолеть бесплодие мудрых, и ему удалось. Тари возненавидела «плод поганого колдовства» в своей утробе, однако не попросила у знахарки травок, а выносила и родила. Беленькая, голубоглазая девочка, в самом деле, пошла не в Укану, не в сыновей Поджи, не в саму Тари. Как иногда случается, маленькая Аю уродилась ужасно похожей на свою бабушку, мать Уканы, но тронутая умом женщина не смотрела на родственниц — она просто знала, чья дочь, в кого она такая. Знала и ненавидела!
16.09.2019Нет, конечно, в сказках про ведьму Нархану сказывают, будто некий мудрый зачал её в круге Зачарованных Камней. Однако хранитель знаний Нельмара утверждает, что это врака: попытка сказителей объяснить слишком яркий колдовской дар непосвящённой. А детей у тех, кто отсёк свои родовые ветви, не бывает, исключений не встречали даже старейшие из старейших.
И когда Тари срывала с Аю родственные чары, Ркайра заметил в ауре Уканы отчётливое эхо, значит, именно Укана — отец Аю. Истинное положение дел таково, однако Наритьяра Средний, по своему обыкновению, посягал на невозможное, а жертва его опытов поверила, будто у него получилось. Вильяра одного лишь понять не может: почему Тари не вытравила нежеланный плод или не отдала дочь на сторону сразу после родов, чтобы никогда больше её не видеть? Но мысли сумасшедших запутаны как следы подкаменников на песке — а мудрой теперь исцелять последствия!
К счастью, потрясение от разрыва чар Аю более-менее пережила. Очнулась, вспомнила, как её зовут, где она сейчас, даже что с ней произошло — в общих чертах… И засмотрелась в зеркало, снова висящее на стене в её покоях. Хорошо, что Вильяра зачаровала его раньше и нашла спрятанное: повторить бы уже не смогла. Пора, пора отправляться в снега с Нимрином, искать бродячий алтарь, пока силы не оставили её совсем. Или уже поздно? Станет ли она своему воину помощью — или обузой в странствии?
Однако чужак лёгок на помине! Сунулся в дверь, смерил Вильяру и Аю быстрым взглядом — показалось, неодобрительным. Однако приветствовал их, улыбаясь, потом сообщил, что послезавтра собирается на охоту вместе с Рыньи, в дальние снега. Вильяра облегчённо вздохнула и сказала:
— Иди, Нимрин! Удачи вам обоим! Если вдруг ты найдёшь, что мы с тобою ищем, пришли Рыньи за мной, я сразу явлюсь.
Он прищурил чёрный глаз, будто прицелился:
— Да, я позову, — и веско добавил. — Пора.
И вдруг скользнул к ней, обнял, притиснул к себе. Поскольку Вильяра сидела на лежанке, а рослый чужак стоял, она уткнулась лицом в его тощее, мускулистое брюхо. Чуть вывернув голову, плотнее прижалась щекой к тёплой, терпко пахнущей коже. Нимрин перестал мёрзнуть в доме, привык ходить без куртки, как охотники, и хорошо. А Вильяра, наоборот, всё сильнее зябнет, и знахаркиной дочери не нужно объяснять, к чему это… А он всё гладил, перебирал и теребил её гриву. У кого ещё такие ласковые, чуткие пальцы? Пару раз вздыхал порывисто, словно набирая воздух что-то сказать, но промолчал. Отпустил её и скользнул обратно к выходу. Лишь закатывая за собою дверь, подмигнул Вильяре:
— Мудрая, жди. Я позову.
— Кого, кого он позовёт? — встрепенулась Аю.
— Меня позовёт. К моей судьбе.
— Вильяра, мудрая, а почему ты плачешь?
Вильяра сердито смахнула непрошеные капли со щёк: совсем раскисла. Но раз уж дала слабину при той, кого лечишь, объяснись и не пугай её!
— Устала я, Аю. И рана болит — поганая, колдовская.
Ждала новых расспросов, а получила, совершенно внезапно, ещё одни объятия и детскую песенку исцеления… Ладно, от этого-то уж точно никому вреда не будет! Вильяра подпела. Так и пели обнявшись, словно две сестрёнки в детских покоях, так и уснули одним клубком.
***
Взглянув на мудрую, Ромига понял, что времени у неё нет. Совсем. Что будет, пока Рыньи соберётся на охоту, пока Аю поправится? Что-то, наверное, будет, а вот Вильяры в живых уже не будет с большой вероятностью. С пугающе большой! Значит, и Ромиге дожидаться нечего. Собрал кое-какие пожитки в рюкзак, взял лук со стрелами и копьё, встал на лыжи и укатил в ночь. Благо, темнота наву не помеха, а скорее, помощь.
Сторожа у ворот спросили, хорошо ли он подумал и не желает ли подождать до утра? Но препятствий гостю чинить не стали, выпустили.
Дыхание перехватывало от мороза, волосы мгновенно выбелило инеем, но нав не спешил натягивать капюшон, чтобы не проглядеть, не прослушать что-то интересное или, хуже того, опасное. В безлунном небе перемигивались мириады звёзд, снег истошно орал и скрипел под лыжами, словно оплакивал кого. Даже любопытно, на сколько миль разносится эта какофония? Однако маскироваться ему нечем, только положиться на удачу.
Авантюра ли — идти в снега одному, без магии, без связи, почти не зная местности? Да, ужасная! Так и надо, чтобы Камень скорее явился. А ещё Ромига не посмел никого звать с собой на эту охоту. Бродячие алтари дурят головы голки… Навам — тоже, но Ромигу хотя бы учили противостоять подобному. Потому он разыщет свой алтарь сам, после уже пригласит Вильяру… Самое слабое место плана: даст ли ему Камень энергии на безмолвную речь? Ну, в крайнем случае, Ромига ногами вернётся за колдуньей.
Часть сугроба вдруг встала навстречу одинокому лыжнику, зажгла огни глаз… Застрекотала приветственно, подбежала и начала тереться об ноги: зверь Юни соскучился по хозяйке, а от Ромиги ею хоть немного, да пахло.
— Пойдёшь со мной? — спросил нав, начёсывая мохнатый загривок.
Зверь ответил звуком, подозрительно похожим на неразборчивое «пойду».
— Ну, тогда вперёд, как мы мудрого Латиру искали. Упряжь твою я не догадался взять, так что будешь сегодня не ездовым, а дозорным. Вперёд!
Трудно сказать, насколько Юни осознал задачу, но команде внял: потрусил впереди, рыская по сторонам, изредка оглядываясь на нава.
19.09.2019Поначалу Ромига держался знакомого маршрута по гребням отрогов. Не разгонялся, шёл неспешно. Смотрел, слушал и думал: как найти то, чего не терял? Или тыкаться наобум, или припомнить всё, что ему известно про повадки древних алтарей, и призвать на помощь логику.
Бродячий Камень может объявиться, где угодно, но только не вплотную к стоячему. Поэтому, когда Ромига в пургу заплутал над домом Кузнеца, шансов встретить свой алтарь у него практически не было. А вот по мере удаления от тамошнего Зачарованного Камня шансы растут — и будут расти, пока не начнёшь приближаться к другому. Ромига знает их пять: у дома Кузнеца, у Синего фиорда, у Ярмарки, и где отлёживался в иглу, и возле тайного логова Латиры. А на самом деле, в угодьях Вилья их гораздо больше. Если хорошенько напрячь память и совместить образ Голкья, который Ромига изучал в Пещере Совета, с подарками Вильяры и наследством Теней, получится довольно приличная карта. Только неудобно держать её в уме: он остановился и начал набрасывать на снегу грубую, упрощённую схему. Да, лишь на первый взгляд кажется, будто Зачарованные Камни расставлены по лику Голкья безо всяких закономерностей. Во-первых, почти все они — на возвышенных местах, не затопляемых в паводки. Во-вторых, довольно ясно угадывается структура, сеть энергетических потоков, и Камни тяготеют к её узлам. В-третьих, не все узлы заняты, и алтарь, скорее всего, придёт на свободное место. В-четвёртых, если алтарь тянется к наву, это будет ближайшее к дому Кузнеца свободное место… Пожалуй, ткнувшись наобум, он угадал перспективное направление поисков.
Подозрительный шум справа — Ромига вскинул голову — а, это Вильярин зверь поднял из сугроба побегайку. Нав засмотрелся на погоню: как мечется зигзагами мелкая дичь, как Юни скачет за ней, бьёт тяжёлыми лапами, щёлкает пастью… Поймал бы уже, если б захотел, но нет, гонит к Ромиге, подводит под выстрел или удар копья… Нав сшиб побегайку в прыжке посреди недорисованной схемы. Зверь, гася инерцию, пробежал наискосок.
— Ну, спасибо, Юни! — рассмеялся Ромига.
Схема на снегу своё отработала, подробнее он зарисует её в тетради. Потом. Может быть. Подобрал добычу, рассмотрел, отдал зверю.
— Ешь, Юни, я не голодный. Я пойду дальше. А ты, как доешь, догоняй.
Зверь глянул с отчётливой укоризной — захрустел костями, разрывая тушку на куски, торопливо их заглатывая.
— Ладно, я подожду тебя. Жуй спокойно.
Юни заурчал и продолжил трапезу уже без спешки. Удивительно понятливая тварь! Между трезвым и пьяным Шапкой, как сказали бы дома…
Итак, впереди угадывается свободное место, прореха в сети Зачарованных Камней. Не точка — область, миль пятнадцати в диаметре. Ну и где в ней искать щуров булыжник? Онга нашёл его, натурально, задницей: присел отдохнуть. И не на холме или гребне, как должно быть по логике, а на склоне какой-то промоины. Ещё Онга был ранен, расшибся при падении и терял кровь. Но подманивать алтарь своей кровью Ромига не хочет… По крайней мере, не здесь и не сейчас. Далековато ещё до узла, да и место ему не по нраву.
Ведь если у нава всё получится, то не только Вильяра выздоровеет, но и те алтари-Камни, которые Онга приводил в Пещеру Совета, перестанут бродяжничать, искать себе жертв. А выйдет изо всего этого безобразия нормальный Зачарованный Камень, будет раскрываться в нормальный круг. И раз уж Ромиге предстоит исполнить ещё одно древнее таинство Голкья, он исполнит его с шиком и блеском, достойным Мистера Безупречность. Выберет для своего Камня местечко покрасивее да поприметнее. На каком-нибудь бугре, где привольнее дышится, откуда видно и горы, и море… Ладно, с маршрутом примерно определился.
Зверь Юни не оставил от побегайки ни косточки, ни клока шерсти, ни пятнышка крови на снегу.
— Юни, ты голодный, что ли? Не охотился в одиночку, тосковал по Вильяре?
Зверь тяжело вздохнул, подошёл и ткнулся лобастой башкой под руку. Нав погладил его, почесал, потрепал мягкие уши. Наговорил ласковых, утешительных глупостей, словно младшему разумному. У самого-то сердце щемит ледяная тоска, а сквозь неё всё неумолимее прорастает ощущение идеальной своевременности, правильности происходящего. То самое ощущение, что Ромигу когда-то пьянило и заводило: во всех смыслах. Теперь же бодрит, да не радует… Но пусть укажет путь к цели и поможет не сорваться. Тоже во всех смыслах.
Ближе к рассвету нав стоял на крутом скальном останце, совершенно уверенный: вот оно, искомое место. Безусловно, красивое и приметное. Неожиданно труднодоступное. По наклонному гребню с нависающими снежными карнизами Ромига взобрался один, налегке, а зверь Юни остался возле сложенных в кучку вещей. Зверь просто не пошёл следом: взвыл виновато, лёг и прикрыл нос хвостом. И дело не в крутизне, не в угрозе лавины, а в том, из-за чего нава потянуло сюда. Энергетический узел, средоточие! Звери избегают Зачарованных Камней, и даже если Камень пока не здесь…
Ну, по крайней мере, его не видно. Плоская вершина останца, ярдов тридцать на пятьдесят, просматривается от края до края: зализанный ветром снег, кое-где из-под наддувов чернеют углы и грани скальных выходов. Чутьё на магию не выделяет ни один.
Ромига наскоро полюбовался видом с обрыва, отошёл от края и присел на выпирающую из-под снега плиту. Достал фляжку с водой, заботливо сбережённую от мороза под курткой, сделал пару глотков…
— Щурова сыть! Эсть’эйпнхар!
Скала-то, на которой он сидит, тёплая! И снег от того тепла не тает, а бездомные навы — вполне. Ну как ни растаять, когда после полной потери и медленного возвращения колдовских способностей, после магического голода и долгой невозможности его утолить ты вдруг окунулся в подходящую, почти родную энергию? Тело впитывает её без малейшего усилия, без контроля разума — и тут же тратит на регенерацию, на восстановление привычного комфорта… Может, пока хватит? Нет, куда там: проще остановить океанский прилив! Да и зачем? Ты ж не дурак, нав: препятствовать возвращению собственного магического естества? Это же так упоительно и так глубоко правильно!
Ромига уже не сидел — лежал на Камне, мимоходом сожалея лишь, что не может одновременно прижаться к нему спиной, животом, обоими боками. Так валяются и катаются по разлитой валерьянке коты… А маги смакуют миг блаженства, но достоинство и рассудок не теряют! Ромига вспомнил старика с кувшинчиком зелёной энергии: вторым по счёту в его досадно короткой человской жизни, которую ученик-нав ещё сократил. Воспоминание обожгло стыдом и отрезвило.
Гарка привычно проверил себя — перекрыл поток. Однако близость тёмного Источника по-прежнему будоражила. Ведь нав может оставить его себе, в личное пользование! Не портить, не делать из своего Камня ещё один круг для голки. У них — и так полно, а у него — вот он, единственный. Собственно, больше ему не надо: те тридцать шесть бродячих алтарей, что прячутся за единственным, он отпустит. Правда, Вильяра тогда погибнет наверняка. Но она и в круге может умереть, да не мирно, а со страхом и обидой… То есть, зная её, скорее, в ярости… С ведьмы станется даже самого Ромигу зашибить насмерть, хотя теперь, когда он снова маг, это не легко… А можно же не нарываться, не звать её сюда — оставить себе Камень, и всё. Другие мудрые? А что другие мудрые: они терпели Иули, знакомца Латиры. И Ромигу потерпят, если он будет не просто чужак, приживала в доме Кузнеца, а колдун с собственным Источником. В полноте силы он и от самых буйных отобьётся, и дом себе выстроит, и зиму перезимует. Может, когда-нибудь до Земли — своей Земли — доберётся собственными силами…
Выровнял дыхание, отбросил лишние мысли. Достал нож, чиркнул по ладони и припечатал заплывающий кровью порез к каменной грани. Пусть алтарь узнает именно его, Ромигу, а не какую-то навскую задницу!
Алтарь узнал: оглушил шквалом эмоций, путаных мыслеобразов. Горе по Онге — жестокое, неизбывное. Обида на Ромигино вероломство и то, что Ромига Онгу убил, однако обида на удивление беззубая, без желания отомстить. Зато, внезапно, ликование встречи, радостная готовность послужить новому хозяину. Камень горевал, обижался и ластился одновременно, пока Ромига не принялся утешать его и успокаивать. Почти как зверя Юни! И, как ни странно, помогло. Встал с Камня под жалобное: «Пожалуйста, не уходи!» Фыркнул: «Здесь я, никуда не денусь.» И начал разминаться. Всерьёз, словно перед боем.
Продолжение: chorgorr.diary.ru/p218315089.htm
Вопрос: Прочитали?
| 1. Да! | 7 | (100%) | |
| Всего: | 7 | ||
@темы: Тайный Город, тексты, навы, Ромига, зимние наваждения, Голкья
-
-
03.08.2019 в 00:14-
-
03.08.2019 в 00:23-
-
03.08.2019 в 00:27-
-
03.08.2019 в 00:37И встреча с ними, скорее всего, не сулит ничего хорошего. Конкретно здесь встреча с Ромигой опасна для какого-то одного чела в многомилионном городе. Все прочие идут мимо и не парятся. Но абстрактный гуманизм ему таки чужд. Некоторое значение имеют только личные симпатии и привязанности.
-
-
03.08.2019 в 11:41Да он чужд вообще всем навам, по-моему, да и остальным расам. И масанов подкармливают, и человские жертвы никого не удивят, и опыты на них проводят легко и непринужденно. Главное - режим секретности соблюдать.
-
-
03.08.2019 в 12:02-
-
03.08.2019 в 12:11-
-
03.08.2019 в 18:21скорее, чувство справедливости. А вот это, мне кажется, у многих тайногородцев сильнО, за неимением развитой судебной системы.
-
-
03.08.2019 в 18:25за неимением развитой судебной системы
У них есть адвокаты, Кодекс, и законы каждого отдельного ВД. Для тех же масанов есть Догмы.
А из общеуголовного магического - Китайгородская конвенция.
-
-
03.08.2019 в 18:28-
-
03.08.2019 в 18:42-
-
03.08.2019 в 19:28-
-
03.08.2019 в 19:37-
-
03.08.2019 в 19:49-
-
03.08.2019 в 20:11-
-
03.08.2019 в 21:43-
-
03.08.2019 в 22:01-
-
03.08.2019 в 22:11-
-
03.08.2019 в 22:12-
-
03.08.2019 в 22:15-
-
03.08.2019 в 22:19-
-
03.08.2019 в 23:58Добавила ещё немного.
-
-
04.08.2019 в 00:03-
-
04.08.2019 в 00:59-
-
04.08.2019 в 02:16-
-
04.08.2019 в 13:12Примерно, как у этих ребят: www.lib.ru/KUTTNER/gilvopr.txt
-
-
08.08.2019 в 01:09-
-
08.08.2019 в 02:08а тайна ТГ - 2 не раскрыта. Интересно.)) Думаю, гипотезы мы услышим скоро. Как только старейшие между собой доругаются.
-
-
08.08.2019 в 02:36-
-
08.08.2019 в 02:53