Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Название: Тень ищет своё место (История с фотографией, часть 5)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: R
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: В холодном мире Голкья одна за другой оживают самые странные и страшные сказки. Неуёмные пассионарии расшатали давно устоявшийся порядок, попрали закон и обычаи. Выйдет ли из этого что-то хорошее, или все перемены — к худшему? Пока мудрые спорят о нужности и цене прогресса, охотники — зимуют зиму, наву Ромиге хорошо бы решить свои личные проблемы и вернуться домой живым.
Предупреждения: попаданец, амнезия, ксенофилия, каннибализм, смерти второстепенных персонажей.
Начало: chorgorr.diary.ru/p211900655.htm
Продолжения:
chorgorr.diary.ru/p212615649.htm
chorgorr.diary.ru/p212823584.htm
chorgorr.diary.ru/p213701926.htm
Всё вместе на Фикбуке: ficbook.net/readfic/5216239
На Самиздате: samlib.ru/editors/h/holinadzhemardxjan_t_j/ten_...
03.10.2017***
Звук падающего тела — и облегчение! Повелитель Теней отчаянно желал избавиться от воплощённого Стурши, загнать его во мрак, к бестелесным и бессловесным, позабывшим дневной мир Теням. Повелитель не высказал своё желание прямо, тянул. Видать, собирался, для верности, отдать приказ лицом к лицу. Однако желание давило, душило Стурши… Отпустило!
Стурши вылез из засады и хорошенько пнул Скундару по почкам. Тело на полу даже не дёрнулось. Сонное зелье оказалось сильно, и надышался его Скундара предостаточно. Теперь можно делать с ним, что угодно. Всё-всё-всё! Отволочь вниз за ноги, стукая башкой обо все пещерные неровности. Скормить Теням бесчувственного…
Нет! Праздничный стол должен быть накрыт, как следует, и блюдо приготовлено правильно. Стурши облизнулся. Стурши взвалил на плечи тяжёлое вялое тело и отбыл в Дом Теней изнанкой сна.
Алтарь-камень ждал, ремни в проушинах извивались, тянулись навстречу. Стурши поспешно вытряхнул свою добычу из одежды, уложил на Камень, привязал… Замер над алтарём, вспомнив всё, что Скундара велел ему забыть! Как сам тут лежал: голый, растянутый за руки, за ноги, и что было потом… Нет уж, «доброго зелья» Скундара от него не дождётся!
Пульсирующий алый свет уже сочился сквозь кожу жертвы, и Тени начали сгущаться под потолком. Они признавали Стурши за своего, потому не прятались, не прикидывались пятнами копоти.
Почти готово! Беззаконник ухмыльнулся и сделал то, за что дружок в сознании крепко его колотил: поцеловал Скундару в губы. Под зельем глухого сна Скундаре стало всё равно. Но и целовать его без отклика — никакой радости. Будто дохлого! Хотя дохлый тут, на самом деле, выходит, Стурши? Но он не ощущает же себя мертвяком? Не ощущает, правда?
Стурши брезгливо отёр рот, уселся рядом с алтарём и запел Скундаре песенку пробуждения, время от времени пощипывая жертву за чувствительные места. Сильная жертва, упитанная, вкусная! Тени, предвкушая, клубились вокруг, время текло. Наконец, на очередной щипок Скундара дёрнулся, замычал невнятно, протестующе…
Старый улу — уже в руке Стурши! Старый улу жжёт пальцы: «Пора!». Беззаконник заносит жертвенный нож над телом того, с кем вместе играл, слушал сказки, учился колдовать… Скундару прошлое не остановило — не остановит и… Ох, кажется, Стурши уже не сможет остановиться! Нож властно тянет руку за собой, обманчиво тупое лезвие проваливается в тело жертвы, даже грудная кость ему — не преграда. В единый миг Скундара вспорот от паха до горла. Края разреза расходятся — жертва открывает глаза: спросонок ещё мутные, уже дурные от боли и ужаса. Жертва разевает рот…
«Ну, Повелитель, чего теперь прикажешь? Или ты утратил власть, угодив на алтарь?» Стурши мог бы спросить напоследок, да не стал. И дальше смотреть не стал. И пить живой, тёплый свет… Превозмог отчаянную жажду, быстро нюхнул сонного порошка из склянки, зажатой во второй руке, осел на пол. Возможно, он перестраховался, но старые Тени лучше справятся без него. В этот раз — без него.
***
Хранитель знаний Нельмара и временный ученик его Наритьяра Младший совершали обход Зачарованных Камней. Начали они с круга на Ярмарочной горе и далее следовали, как заведено. По три круга на каждую из семи великих голкья, по одному на каждую из двадцати девяти средних. Мудрые скоро выяснили, в какой части обитаемого мира некто накормил Теней. Без сомнения, это произошло на Арха Голкья.
Там же, на пятом по счёту переходе, мудрым не повезло влететь в осквернённый круг. Нельмара сразу почуял неладное, но не испугался: в его долгой жизни — не впервой. А Наритьяра побледнел, закусил губу. Тревожно озираясь, спросил.
— Учитель, я не пойму, что с кругом?
— Снаружи у Камня пролилась кровь. Или её намеренно пролили. Альдира предупредил меня о двух осквернённых кругах, но мы не на Рыбьей горе и не на Зелёных холмах. Значит, уже третий в угодьях Альди… Погоди, сейчас…
Нельмара послал зов Альдире, но тот не откликнулся. Ни он, никто другой, кого хранитель знаний попытался звать. Даже Наритьяра, стоя плечом к плечу, не расслышал безмолвную речь учителя. Так бывает: мудрые обсудили это вслух, через слово поминая щуров. Но всё же Нельмара ещё не слишком беспокоился. Достаточно спеть песнь перехода и сменить осквернённый круг на любой из тех, что они собрались посетить.
Следующий круг тоже был осквернён, и хуже того: целились-то они в другой. Значит, их повело. А раз так — петь песни дальше опасно, нужно скорее бежать наружу.
Нужно! Да только Камни их не выпустили! Мудрые шли из круга — попадали обратно в его середину. Три раза подряд. Сдались. Спели переход, целясь на Ярмарочную гору: подальше от всей затенённой Арха Голкья, прямиком к месту Совета…
И, вместо Ярмарочной, здравствуйте, Зелёные холмы! Наритьяра пошатнулся, цепляясь за учителя, в лице — ни кровинки. Нельмара сам боролся с дурнотой. Известный мудрому дневной, весенний круг зримо и ощутимо темнел. Хранитель знаний, к стыду своему, даже не слыхал, что такое бывает. Только чуял, что оставаться в меняющемся круге — смертельно. Особенно, для меченного солнцем Наритьяры!
Они спели ещё раз, но лишь для того, чтобы увязнуть ещё глубже… Рыбья гора! Наритьяра молча закатил глаза и сполз под ноги Нельмаре. Нельмара пока держался, но дикая, поганая сила переполняла мудрого, мутила его разум. Не диво: здесь недавно родилась Тень! Альдира советовал обходить Камень на Рыбьей за двадцать перестрелов, а они — внутри.
Нельмара подхватил и прижал к груди бесчувственного ученика. Совсем мало в этот раз он пробыл учителем, но отступаться от своего долга не намерен. «Учитель бережёт ученика, встаёт между ним и стихией». Да будет так!
Трудно петь переход-развилку, когда тот, с кем надо отправиться в разные места, не помогает тебе. Но умелый колдун справится! Нельмара желает поскорее попасть туда, куда загоняют их обезумевшие круги. А обморочного Наритьяру слепая воля к жизни, свойственная всему живому, устремит в какое-нибудь безопасное место. Этого довольно!
Хранитель знаний пел, как в последний раз. Мудрый не знал, куда затягивает воронка, охватившая сразу несколько кругов. Бедствие — почти невозможное, но об этом он поразмыслит после, когда выберется…
Пещера. Видимо, тот самый, искомый Дом Теней. На алтаре-камне исходит последним светом жертва, однако песен над нею никто не поёт. Тени вершат свою жуткую трапезу в полном безмолвии. Тмисанара рассказывал, так бывает, когда Тени восстают на своего Повелителя…
Жертва… Жертву Нельмара узнал в лицо, хотя и с трудом. Молодой Скундара. Мудрый на алтаре… Слишком далеко зашёл обряд, чтобы спасать его. Тени, вспугнутые вторжением Нельмары, поспешили укрыться в теле жертвы: чёрным туманом втянулись в разверстую рану, в ноздри и уши, в перекошенный рот. Скундара задёргался, вздувая мышцы жгутами, запрокидывая голову, захрипел и забулькал, глаза полезли из орбит… Судороги ещё корёжили тело жертвы, а Камень-алтарь уже погружался в твердь Голкья, прочь от взгляда случайного свидетеля.
Миг, и в пещере темно. Нельмара не стал ждать, пока Тени, хранящие Дом, нападут на незваного гостя. Зажёг на ладонях ярчайший свет: такой, что сам едва не ослеп от сияния. Проморгался, пригляделся. Пещера пуста, лишь на полу кто-то спит-похрапывает. Ничего не видит, не слышит, да и не мудрено: из-под руки откатилась скляница, а на ярлыке её — знак глухого сна.
Нельмара заглянул в лицо соне. Кто-о-о, Стурши?! Мудрый помнил, как неуловимый беззаконник заманил в ловушку Латиру с Нимрином, потому был теперь предельно осторожен со своей находкой. Однако, Стурши в самом деле спал: глухо, беспробудно, надышавшись зелья, которое сделало его равно беззащитным в дневном мире и на изнанке сна. А ещё у Нельмары окончательно пропали сомнения, что перед ним — Тень. Эта Тень уложила на алтарь Скундару (больше некому!), но отказалась от участия в общей трапезе. Таким вот мудрёным способом Стурши отказался: нюхнул порошка, прилёг поспать…
А ещё любопытно, чем же он до невозможности чисто и ровно взрезал жертву? Нельмара с большой опаской разглядывал ножик улу, выпавший из руки Стурши. Грубая поделка из чёрного сланца выглядела безнадёжно тупой, не способной нанести малейшую рану. Но при том аура у неё — сродни Теням, и плотнее, чем у спящего беззаконника. Улу притягивал к себе взгляд, безмолвно звал: «Возьми! Возьми меня скорее!» До зуда в пальцах!
Мудрый оценил вкрадчивую силу зова. Тряхнул головой, спел пару песен для усмирения слишком живых вещей и перестал слышать щуров ножик, но не обольстился итогом своих усилий. Даже мыском сапога не тронул улу: пусть лежит, где упал.
А вот Стурши незачем дрыхнуть тут без присмотра. Нельмара, покряхтывая, опустился на пол рядом с неподвижным телом, обхватил его руками и утащил на изнанку сна: просто, как неодушевлённый предмет. Дом Теней их, по счастью, отпустил, а целью мудрого была Пещера Совета.
В дальней кладовке, куда Нельмара вышел сам и вынес свою ношу, пусто, тихо и темно. Нельмара утратил счёт времени, даже приблизительно не предполагал, сколько они с Наритьярой плутали по кругам? Выбрался ли ученик? Он, как учитель, сделал всё, что мог, дальше — Наритьярина удача… На безмолвную речь Наритьяра пока не отозвался, а вот Альдира — да! Альдира, наконец, услышал Нельмару и очень обрадовался его возвращению, о чём тут же сообщил. Сказал, пропали они почти на сутки, в Совете — грызня, потому временный глава Совета окажет много чести, если соизволит, наконец, явиться в Залу…
«Альдира, погоди! Послушай! Я побывал в Доме Теней. Я видел, как умер на алтаре-камне Скундара. Я приволок оттуда Стурши. Беззаконник — Тень, но, похоже, очень своевольная. Я хочу показать его тебе прежде, чем он проснётся, и мы снова его упустим...»
Нельмара не договорил — Альдира уже возник рядом. Мельком заглянул в глаза — Нельмару аж передёрнуло. А ученик Тмисанары мгновенно сцапал Стурши за обе руки и запел над ним жутковато звучащую, незнакомую Нельмаре песнь. Беззаконник продолжал спать, как ни в чём ни бывало, только аура его блекла, блекла и вот уже почти оторвалась от теневого корня.
— Теперь — рассказывай! — уставился Альдира на хранителя знаний, вцепившись теперь в его запястья, диковато поблескивая зрачками. — Быстро! У нас мало времени! Голкира погиб, ты пропал, мы с Латирой встали во главе, но не все с этим согласны.
Опешив от напора, Нельмара быстро и чётко расписал их с Наритьярой похождения. Ничего не утаил, хотя говорить Альдире про оставленный в Доме Теней нож ужасно не хотелось… Стихия велела помалкивать, но опытный колдун умел отделять подобные веления от собственных желаний. Об этом тоже сообщил Альдире. Тот, наконец, разжал стальную хватку, расслабил плечи, пригасил огонь глаз. Тяжело вздохнул:
— Мудрый Нельмара, я очень рад, что ты — не Тень. Я справился бы с тобой, но было б жаль! Надеюсь, ты не мыслишь стать Повелителем Теней. Ты молодец, что не тронул улу Нарханы! Очень скверно, что ты на него смотрел и знаешь, где он лежит. Если не желаешь разделить участь Скундары — поскорее забудь. Я не шучу! Песнь забвения спой, лишним не будет!
— Я сказал тебе правду, Альдира. Всю правду. Ты должен видеть это, ты способен это видеть, — склонил голову хранитель знаний. — Ты сейчас сильнее меня, твоё могущество растёт, моё истощается. Я вижу ясно, что ты достоин стать новым Голкирой. У тебя достаточно дара, воли и мудрости. А я устал, я не стану претендовать и откажусь, если предложат. Другу твоему Латире я уже это говорил, и тебе повторяю. Об одном прошу: не тронь ученика моего, Наритьяру Младшего.
— Я услышал тебя, о мудрый Нельмара, — холодно улыбнулся Альдира. — Младшего я не трону, если он не сотворит новых беззаконий. К сожалению, он не один такой. Вставай, о хранитель знаний! Пойдём скорее! Пока именно ты у нас — временный глава Совета. Раз ты позволил Наритьяре Старшему напосвящать стаю недомудрых, а Среднему — творить с ними солнечные обряды, то и укрощать их правильнее всего от твоего имени. Мы с Латирой, так и быть, постоим за твоими плечами.
Альдира легко встал и подал руку Нельмаре, помогая тому подняться с пола. Жест почтения старейшему и в то же время — признание некой доли его немощи, предложение покровительства. Нельмара принял руку, но опёрся едва-едва, обозначая, что ослаб лишь относительно. Ерунда, что тянет навалиться на опору всем весом или не вставать вовсе. Телесная слабость, как и зов стихий, не властна над мудрым!
— Стурши мы оставим здесь? — уточнил Нельмара.
— Да, Тень пока оставим. Прибережём.
— Он не сбежит?
— Нет.
Мудрые вышли в длинный, прямой, как стрела, коридор, давным-давно выстроенный чужаками Иули на их чуждый, но прочный и красивый лад. Альдира тщательно зачаровал не по-охотничьи устроенную дверь и всю кладовку. Нельмара так же старательно слушал и запоминал незнакомые песни. Всё-таки Тмисанара со своими охотничьими тайнами — щуров сын! А ученик его Альдира? Сейчас поглядим, чего он стоит. Не как колдун: в этом он безупречен, а как возможный будущий вожак.
06.10.2017***
Остаток ночи до утра Ромига терпеливо стерёг Вильярин сон. Ему было, чем занять разум, а тело нуждалось в покое, в отдыхе. Вроде, он был осторожен, а всё-таки перетренировался. Не привык быть слабым, не привык долго болеть и медленно восстанавливаться. То ли обсидиан на Голкья особо зловредный, то ли нав в чужом мире уязвимее, чем в родном… Думать об этом неприятно, а главное, бесполезно!
Полезнее разузнать обстановку и подготовиться к неожиданностям. Ромига тихо коснулся разума спящей рядом колдуньи. Арканом, опробованным на Митае, потянул из Вильяры воспоминания за прошедшие сутки. Мудрая безоглядно доверяла своему Нимрину, или сказалась их странная связь: сопротивления он почти не встретил. Однако новые знания не принесли радости — лишь понимание, почему Вильяра пришла такой разбитой, и опасения за собственную судьбу. Явки на Совет он не избежит, но хорошо бы подгадать правильное время…
Послал зов Латире, тот велел лечить рану и не высовываться.
За стенами иглу светало, шуршала снегом по снегу начинающаяся пурга. Ромига помнил прошлую, и ему не улыбалось коротать ненастье на голой вершине холма. Даже под защитой чар! Конечно, он ещё долго будет нуждаться в подпитке магической энергией. Но и еда необходима, запасы иссякают, а в непогоду вряд ли кто-то повезёт сюда новые. Хорошо бы укрыться в чьём-нибудь доме! К Лембе Ромига в состоянии построить портал сам, не полагаясь на мудрых. А если будет аккуратно тратить энергию, её хватит и на обратный портал, к проверенному Источнику. На крайний случай, Ромига ещё раз попытает удачи с Зачарованным Камнем у дома кузнеца. Камень поморочил тогда их с Вильярой, однако вреда не причинил…
Выплеск силы прервал ленивый ход Ромигиных мыслей. Что-то новенькое! Прошлые два раза были куда слабее и мягче. А ныне Тьма не просто насытилась — возликовала!
Вильяра тоже почуяла. Подскочила, будто не спала: хмурая, но бодрая, отдых пошёл ей впрок. Встретились взглядами.
— Нимрин, мне это не нравится!
— Мне тоже.
Самому трудно поверить, что сказал, да искренне. Однако нав достаточно проникся местными реалиями, чтобы считать благом — равновесие стихий. Даже удовольствие от мощной и «правильной» энергетической подпитки не перебивало дурных предчувствий.
Взгляд Вильяры стал отсутствующим, видимо, она вела с кем-то безмолвный диалог. Фыркнула.
— Старый сказал, чтобы мы с тобой пока не совались в Совет. Давай сюда твою спину, потом приготовлю нам поесть.
Ромига молча расстегнул комбинезон и улёгся лицом вниз. Ладони Вильяры сегодня почти обжигали, и жар шёл не по коже — вглубь. Колдунья пела, потом заставила его перевернуться на спину и долго выслушивала сердце, прижав ухо к груди, щекоча густой гривой. Ромига запустил в эту гриву пальцы, но Вильяра перехватила его руки и отвела от себя.
— Хочешь сказать, тебе не нравится? — спросил нав.
— Нравится, но не вовремя. Выздоровеешь, тогда поваляешь меня по шкурам, и по снегу в круге, и где захочешь. А пока я буду лечить тебя и откармливать. А то кости шкуру протирают, того гляди, прорвут насквозь.
— Не прорвут!
Колдунья скупо, сдержано улыбнулась и попросту усыпила его: сопротивляться Ромига не стал. Разбудила, чтобы накормить горячей похлёбкой. Готовила Вильяра похуже Латиры, но тоже вкусно, и главное, сытно. А когда котелок показал дно, огорошила новостью:
— Мудрый Нельмара поймал Стурши и приволок его в Пещеру Совета. Стурши — Тень, его изгонят. Но прежде беззаконник испросил встречи с тобой, Иули Нимрином.
— Любопытно! А если я не захочу видеть эту погань?
— Мудрый Латира говорит, лучше бы вам встретиться. Я думаю, старый знает больше, чем сказал мне.
«Мудрый Латира, ты, правда, советуешь мне поговорить со Стурши?» — переспросил Ромига напрямую, радуясь, что освоил мысленную речь.
«Да, Иули. И обязательно спой над ним песнь познания, как ты собирался. Попроси Вильяру провести тебя напрямую туда, где я сейчас. Не откладывайте. Жду вас.»
Дурное предчувствие вернулось и усилилось, но, увы, не стало отчётливее.
— Мудрая Вильяра, ты можешь отвести меня туда, где сейчас Латира?
Одна из малых кладовых бывшего навского форпоста на Голкья, ныне — Пещеры Совета. Пол, стены, свод из чёрного базальта. Никаких излишеств, вроде шкур или подушек. Двое охотников сидят на пятках друг против друга: один помельче, другой покрупнее, оба — редкой в этих краях серой масти. Аура крупного, как у Митаи: искажённая и тёмная, только бледнее.
Ромига приветствовал мудрого Латиру, подошёл ближе. Заглянул в лицо тому, кого пытался и не смог поймать, от чьей руки едва не погиб. Беззаконник Стурши вскинул голову, сверкнул пронзительно-синими глазами, хищно скривил тонкие губы — но за привычными жестами сильного, дерзкого существа не ощущалось внутреннего огня, вообще никаких эмоций, будто голем отрабатывал программу.
— Здравствуй, Стурши, — сказал Ромига. — Мне передали, ты хочешь мне что-то сказать?
— Наедине, — хрипло каркнул беззаконник. — Я скажу тебе наедине.
Латира отрицательно качнул головой. Ромига ответил вслух:
— Нет, — и церемонно обратился к мудрому, — О Латира, ты позволишь мне немного поворожить над твоею добычей?
— Позволю, о Нимрин из Иули. Присаживайся, ворожи.
Мудрый подвинулся в сторону, освобождая Ромиге место напротив Стурши.
Нав размял пальцы, готовясь творить сложный аркан. Поёрзал на жёстком, холодном полу в тщетной попытке умоститься поудобнее… До тоски не хотелось начинать то, что он намеревался сделать. И вроде, без причин: сканировал Митаю, сканировал Вильяру… Или предчувствие предупреждает об опасности знаний, которые он сейчас обретёт?
Стурши молча наблюдал за Ромигными приготовлениями. Глаза — яркие, как стеклянные пуговицы, и такие же пустые. Нав протянул руки к его вискам — охотник подался навстречу. Всё-таки эмоции в нём были, но задавлены почти намертво, и не поймёшь, что доносится из-под спуда: то ли яростный рык, то ли вопль о помощи.
«Иглу Инквизитора» Ромига строить не стал, даже не уточнил у Латиры, можно ли портить его добычу. Аркан мягкого сканирования, испытанный на двух охотницах, прекрасно сработал на Стурши. А предчувствие… Эсть'ейпнхар, оно всё-таки не обмануло!
***
Вильяра провела Нимрина в Пещеру Совета, к Латире и Стурши, и осталась в уголке, наблюдая за ними со стороны. Ей было тревожно, или это Нимрин тревожился, а она — разделяла его беспокойство? Латира клялся ей, что Стурши сейчас безопасен. Да и не Стурши это уже! Не вполне Стурши! Колдунья всеми обострёнными чувствами изучала вторую Тень и сравнивала с первой. Девочка-травница явно была слабее, но и выхолостили её не так сурово. Стурши укатали почти до развоплощения.
Нимрин колдовал теперь над ним по-своему: не пел, лишь губами шевелил да перебирал пальцами густую серую гриву. Со стороны похоже на ласку, до которой сама Вильяра лакома, аж укололо ревностью… Зря: с таким выражением не ласкают — лечат или губят. А ещё маленькие круглые уши чужака от чего-то стали острыми…
Закончена ворожба! Нимрин опустил руки, но остался сидеть неподвижно: с закрытыми глазами и совершенно ледяным лицом. Долго сидел — потом резко развернулся к Латире.
— Мудрый, ты знаешь, зачем он меня позвал?
Угрюмый Латира согласно склонил голову, а через пару вздохов пояснил:
— Забота мудрых — Тени, и Дома Теней, и бродячие алтари. Всё это наша забота. Но судьбу Иули на алтаре-камне никто не должен решать, кроме тебя, Нимрин. Ты — по праву соплеменника.
Нимрин зло прищурился и спросил:
— Латира, скажи, там лежит твой знакомый Иули?
— Нет, другой. Мой пришёл на Голкья через много зим после смерти Нарханы, первой Повелительницы Теней. Нимрин, тебе следует знать, что чужака, мужа Нарханы, у нас поминают не по доброму. Сказывают, именно он научил проклятую ведьму многим премудростям. А ещё говорят, ни один охотник не смел приблизиться к жилищу ведьмы и колдуна ближе, чем на день пути, а кто посмел — не вернулись назад. Лишь после расправы над мужем Нархана начала брать учеников… Это всё очень давно было. С Онги за прошлое никто уже не спросит. Не осталось живых, кто мог бы свидетельствовать против него. Сказки — посвист ветра в сухой траве. Но если ты примешь мой совет, Нимрин, будь осторожен с ним.
— Латира, а с чего ты решил, что я вообще туда пойду? — в тёмных глазах Нимрина сверкнули жёлтые искры.
— Но ты же пойдёшь.
Нимрин зарычал.
— Сейчас или потом, — мягко улыбнулся Латира, — Обязательно пойдёшь. Или однажды просто отправишься в круг за силой, а тебя вдруг затянет в Дом Теней. Лучше иди сам, сегодня! Тень проводит тебя к твоему сородичу и не причинит вреда.
— Мудрый Латира, ты, правда, в этом так уверен?
Может, старый и был уверен, а Вильяра опасалась беззаконника даже в пришибленном виде. Но пока она не встревала в разговор — слушала. Слишком много непонятного! Что за Онга? Откуда вдруг свалился? В угодьях Вилья про ведьму Нархану почти не сказывали, и учитель о ней едва обмолвился.
— Без приказа Онги — он не причинит, — спокойно, веско ответил Латира. — Мы с Альдирой очень крепко зачаровали эту Тень.
— Мудрый Латира, скажи, у тебя-то что за выгода в этом деле?
— Никто не должен пребывать в бесконечном мучении, между жизнью и смертью. Это — беззаконие, и нужно его пресечь. Но если уж говорить о выгоде… Чужак на алтаре-камне — ядовитая заноза в теле Голкья. Думается мне, с неудачного жертвоприношения Нарханы берут начало многие наши беды. И поэтому тоже — Онге не место на алтаре.
— Тебе так думается, Латира? А другим мудрым?
Нимрин беспокоился и злился всё сильнее, он даже не пробовал это скрыть. Старый был мрачен, но хранил неколебимый покой.
— Все, кто знают, согласны со мной в главном: занозу надо вынуть. А как именно, у нас возникли разногласия. Я уверен, что никто, кроме Иули, не проникнет в Дом Теней к этому Онге. Но даже если я ошибаюсь, вряд ли ты захочешь, Нимрин, чтобы твоего сородича добил кто-то из нас.
Казалось, ещё чуточку, и Нимрин начнёт метать из глаз молнии.
— Вильяра, а ты? Сидишь тут — язык проглотила! Что скажешь вот об этом, целительница?
Нимрин широким жестом соткал видение, удивительно чёткое и подробное. Извлёк из памяти Стурши? Ловко! По сути же… Вильяру передёрнуло. Она помедлила, подбирая слова…
— Ну? — грубо поторопил её Нимрин.
— Похоже, твоего сородича ранили «слезами голкья», и осколки остались в ранах, — тихо сказала мудрая. — Давно, очень давно. Как целительница, я не знаю, какой силой он до сих пор жив.
— Силой Камня и заботой Теней, — также негромко подсказал Латира.
— Чужак Онга жаждет смерти. Он просил меня помочь, но у меня не вышло. Он просил привести живого, — внезапно встрял Стурши, который весь разговор просидел, как замороженный. — Иули Нимрин, ты пойдёшь со мной? Пойдём, пока от меня хоть что-то осталось. Я прошу у тебя прощения за нож в спину. Я тогда был другим, и по-другому — прав. Но теперь мне жаль. Пойдём?
— Сейчас, — Нимрин взял Стурши за плечи, заглянул ему в глаза, едва заметно поёжился. — Мудрый Латира, ты желаешь, чтобы Стурши вернулся в Пещеру Совета, когда мы закончим с Онгой?
— Тень — твой проводник по изнанке сна. Сам решай, куда вы пойдёте. Если ты не вернёшься до заката и не будешь отвечать на безмолвную речь, мы призовём Тень сами и сделаем, что должно.
— Мудрая Вильяра, ты сможешь найти меня, если я позову? — обратился Нимрин уже к ней.
— Я попытаюсь. Если услышу тебя.
Колдунье было жутко и муторно. Мало она намаялась с ледяной ловушкой и мёртвецами?! Теперь ещё и Дом Теней, искалеченный чужак на алтаре, Стурши — проводник, надёжней некуда!
— Мудрая Вильяра, я постараюсь справиться сам. Но ты же целительница. Если Онге ещё можно помочь…
— То я приду и помогу! Готов идти — иди. И возвращайся скорее. Удачи тебе, Нимрин!
— Спасибо, пригодится.
А потом она отвернулась, чтобы не видеть, как Стурши обнимает её любезного чужака, и как они исчезают вдвоём. Смотреть — на удивление погано, хотя прежде мудрая не ведала ревности. Как ни мил ей Лемба, а она спокойно делила его с двумя жёнами…
Рука Латиры на плече, участливый взгляд и голос:
— Малая, ты же понимаешь, что связь с Нимрином тебе придётся разорвать? Сросшиеся близнецы долго не живут! Если не слишком затянешь, вы и после разделения останетесь друг другу радостью и опорой. А иначе, может выйти, как у Нарханы с Онгой…
— Старый, я назвала тебя учителем не для того, чтобы ты лез не в своё дело, да ещё предрекал всякую погань! — огрызнулась Вильяра.
— Дело станет не моим, когда между вами не останется ворожбы. А пока, уж прости, по праву учителя…
— Тогда помоги мне найти его врага и вернуть похищенное! Я обещала! Но я погано ищу следы по ту сторону звёзд. Я не справлюсь с матёрым душекрадом — а другой не взял бы нашего Нимрина…
Вильяра всхлипнула. Слёзы стояли близко-близко: чуть тронь, и хлынут, не остановишь. Латира ласково прижал её голову к своей груди, погладил, приминая мех шершавой ладонью. Потом легонько дёрнул за кончик уха, за серёжку мудрой.
— Я помогу вам, чем смогу. Обязательно помогу. Побудь здесь, малая, постереги пути сна, по которым ушли эти двое. А я — в Залу. Альдира зовёт меня.
— Щуровы пляски продолжаются?
— Ага. Радуйся, что про вас с Нимрином под шумок забыли. Чем позднее про него вспомнят, тем лучше. Удачи тебе!
— Спасибо, пригодится! — эхом повторила мудрая слова своего воина и подмигнула нахмурившемуся Латире. — Тебе, старый, тоже удачи! Чтоб не избрали Голкирой. А то кто станет наводить порядок на ярмарке?
Латира погрозил ей и ушёл.
***
С Онгой всё оказалось погано, как запомнил Стурши, и даже хуже. Ромига замер в шаге от распятого на Камне навского остова… Естественно, гарка не раз видал своих соплеменников раненными. Редко, но видел и безнадёжно порубленных, и попавших под смертельные арканы. Если оказывался рядом — без разбору отправлял в «дырку жизни». Эрли всегда лечат своих живучих сюзеренов до последнего шанса, и ещё чуть-чуть. В худшем случае, эрли принимают решение, что лечить уже некого… Здесь, очевидно, было, кого! Да только «дырка жизни» не унесёт отсюда в Обитель. Всё, что возможно сделать, Ромига должен — своими руками. И все решения — своей головой.
А на него, тем временем, обратили внимание: «Нав? Такой молоденький? Откуда?» Древний язык Тьмы странно сочетался с безмолвной речью, но говорить вслух Онга не мог. Приоткрыл глаза, кое-как сфокусировал взгляд, а больше на его костлявом лице ничего не шевелилось.
«Меня зовут Ромига. Я с Земли,» — ответил Ромига тоже по-навски. Язык практически не изменился с доземных, доимперских времён. Лишь некоторые слова приходили и уходили по мере того, как менялись миры вокруг.
«Какие ещё навы на Земле?! Империя Навь пала, белобрысые варвары убили всех. Остались единицы, в рассеянии, и за ними идёт охота.»
Безрадостная картина, но правда — лишь отчасти! «Онга, люды убили не всех, но это долго объяснять. Я пришёл помочь тебе,» — сказал Ромига.
«Любопытно, чем поможет мне потомок неудачников, которые утратили великую Империю в самом лучшем из миров?»
У детей Тьмы острый язык, тяжёлый характер. А уж как портит характер долгая болезнь и безысходный плен… Однако Ромига тоже был навом, и поворот беседы ему совершенно не понравился! Он ответил вопросом на вопрос, жёстче, чем собирался. «Онга, Тень передала, будто ты просил снять тебя с Камня, дабы ты принял желанную смерть?»
«Я приказал это Тени, потому что давно убедился: помочь они не способны, а мне надоело мучиться. Но раз пришёл ты, живой, ты освободишь меня от обсидиановой крошки в ранах. Сделай это, а дальше я знаю, как исцелиться. Едва я исцелюсь, Камень отпустит меня, и ремни не удержат. О, глупый, верный Камень! Я приручил его прежде мохнатой твари, я сделал его своим Источником. Глупый Камень решил спасти меня, когда почуял мою кровь. До сих пор спасает, как умеет.»
«Если ты желал умереть, почему ты просто не остановил сердце?» — уточнил Ромига. Он уже не был уверен в здравом рассудке собрата, в его способности принимать решения и твёрдо следовать им.
«Ты задаёшь умные вопросы, молодой Ромига. Не сомневайся, мой разум ясен, а воля тверда. Это всё Камень. Он лишает меня сознания прежде, чем я успеваю нанести себе непоправимый урон. Реанимирует, потом приводит в чувство. Не помню, на которой попытке мне надоело. Я сбился со счёта… Хватит болтать, приступай. Освободи меня от проклятых «слёз голкья»! У тебя руки — из настоящей плоти, и не связаны. Ты сможешь!»
«Онга, давай, пригласим целительницу? Она справится лучше меня.»
«Что за целительница? Откуда?»
«Местная, она…»
«Нет! Никаких голки! Ни одна мохнатая тварь меня больше не коснётся! А ты не уйдёшь отсюда, покуда не закончишь.»
«А если у меня другие планы?» — оскалился Ромига. Конечно, он не собирался бросать нава без помощи в таком состоянии. Но как-то уж слишком нагло этот нав распоряжался Ромигиным временем!
«Планы? Ты оставил их вовне. А здесь — моя власть, моя воля. Приступай!»
Больные навы бывают несносны, это не повод их не лечить. Ромига смирил свой норов, тоже не самый мирный, и улыбнулся пациенту.
«Хорошо, Онга. Но мне понадобятся хирургические инструменты, позволь мне сходить за ними?»
«Пошли за ними Тень. Я наглухо закрыл свою пещеру от живых голки. От их безмолвной речи — тоже. Они не найдут нас, не придут к тебе ни через Камни, ни изнанкой сна. Даже если ты как-нибудь исхитришься их позвать! Но я не советую! И порталы отсюда тоже не строятся, я позаботился. Так что делай своё дело и не дёргайся, иначе будет плохо.»
Ромига привык принимать подобные угрозы всерьёз. Даже если грозит ему полутруп… Которому, однако, хватило могущества выживать с такими повреждениями тысячи лет!
— Стурши, вернись в Пещеру Совета. Попроси целительский набор у Вильяры и принеси его сюда. Скажи ей, что я тут надолго. Что пещера закрыта от безмолвной речи. Вообще закрыта.
Стурши кивнул и скрылся. Не только идеальный проводник, но и отлично вышколенный посыльный!
«Онга, прикрой глаза, я сделаю «светляка», чтобы осмотреть тебя.»
Ромига в очередной раз благодарил Тьму-прародительницу за то, что прошёл полный курс обучения у дознавателя Идальги. Помимо техники допросов, научился диагностировать повреждения живой и мёртвой плоти, наносить их и латать. Идальга учил молодого помощника не брезговать и не бояться грязи, крови, боли. С тех же самых пор Ромига таскал с собой, кроме «дырки жизни», набор хирургических инструментов, упакованный с уменьшением объёма и веса, прямо в теле. Пользовался ими редко, навыки простыли, однако набор — лучше, чем он видел у Вильяры. Стурши-то Ромига услал, чтобы беззаконник не маячил за спиной, и чтобы передал мудрым весточку.
Работа предстояла кропотливая и муторная. Первым делом, целитель арканами очистил воздух от миазмов и убрал грязные потёки с пациента и вокруг него. Присмотрелся: в лучах нескольких «светляков» мерцала стеклянная крошка, которая постепенно выходила вместе с кровью, гноем и прочими телесными жидкостями, а теперь, ничем не связанная, осталась лежать на поверхности. Ромига аккуратно сдул опасную пыль на пол и велел пещерному известняку поглотить её. Воздействовать магией напрямую на обсидиан он не мог, зато на окружающие вещества — запросто. Очистив импровизированный «операционный стол», Ромига тщательно просканировал раненого. Определил участки полного некроза, очаги воспаления, островки здоровых тканей с невероятно мощной, даже по навским меркам, регенерацией. То есть, живого в Онге нашлось больше, чем казалось на первый взгляд, но всё равно — удручающе мало. Если срезать всю мертвечину, останется уродливый обрубок. Вероятно, жизнеспособный. Или нет… Любопытно, как он собирается лечиться дальше? Надо уточнить, прежде чем резать…
«Онга, скажи, сколько лет ты тут лежишь?»
«А сколько лет назад пала Империя?»
Ромига сказал, сколько, по земному счёту, и Онга заключил: «Значит, Камень искажает ход времени. Я прожил в этой пещере явно меньше, чем прошло снаружи. Но долго, очень долго.»
Ромига призвал свои инструменты, начал их раскладывать, и сразу же последовал строгий вопрос: «Ну, и за чем ты послал Тень? У тебя всё с собой. Будешь лгать, мои Тени накажут тебя!»
«Станешь заедаться, я забуду тебя обезболить. Благо, ты хорошо зафиксирован. А этот парень однажды уже воткнул в меня обсидиановый ножик. Может, в Тенях он присмирел, но я не хочу заниматься сложной работой, когда он за спиной. Пусть погуляет.»
«И после этого ты всё равно продолжаешь путаться с мохнатыми тварями?»
«А с чего ты взял, что я с ними путаюсь?»
«У тебя грязная аура, маленький Ромига. Ты магически связан с кем-то из них и когда-нибудь об этом пожалеешь, как жалею я. Польза от голки, конечно, бывает. Главное, не подставляй спину и убивай первым!»
Какой-то, прямо, день непрошенных советов! Латира советовал Ромиге быть осторожнее с Онгой. Онга — с охотниками, которых называл на имперский лад, по имени мира. Кстати, интересно, где этот Онга был, когда рушилась Империя?
«Какой я тебе маленький, старая образина? Но скажи-ка ты мне другое… У нас с тобой проблема! Твоя ведьма так старательно нашпиговала тебя обсидианом, что я его не выберу и не выведу. Пыль въелась слишком глубоко. Могу только срезать вместе с тканями.»
«Режь!» — спокойно ответил Онга, будто речь не о его теле.
«А ты понимаешь, сколько от тебя останется? Как ты собираешься лечиться дальше?»
«Увидишь, Ромига. Режь, давай, мне надоело ждать. Или ручки у юного, нежного навчика затряслись с перепугу? Комбинезон-то, вон как на тебе болтается! Похоже, не свой, а с плеча любимого гарки?»
Ромига решил не реагировать на дурацкие подначки. Бредит Онга, повредился в уме, или просто погань, по жизни — сейчас не определишь. Будет видно, когда поправится. Если…
«А скажи-ка мне, Онга, что будет со мной, если ты умрёшь у меня под скальпелем? Выйду ли я наружу?»
«А зачем тебе выходить? Тени уложат тебя на моё место… Шучу! Большую часть защитных арканов я завязал на себя. Умру — развеются. Меньшая — завязана напрямую на Источник. Если тебя нормально учили, расковыряешь и вылезешь. Начинай, не тяни! Обезболю я себя сам, не заботься об этом. Мне нужны только твои руки.»
И целитель поневоле, с не проходящими дурными предчувствиями, приступил к операции.
09.10.2017Большую часть внимания Ромига сосредоточил на сородиче, а именно, в операционном поле. Однако полностью отрешиться от всего внешнего не рискнул: ждал возвращения Стурши, да и любопытно было, куда в этот раз занесла нелёгкая. Эхо от звяканья инструментов гуляло по большой, гулкой природной пещере. Где-то далеко капала вода. Тянуло сквозняком… Гораздо интереснее, что место насквозь пропиталось магией, беспримесно тёмной. Алтарь-камень под Онгой щедро сочился магической энергией, и такого идеального Источника для своего генстатуса Ромига ещё не встречал на Голкья. А самое интересное: здесь обитали создания, напомнившие Ромиге родную Цитадель. Клочья и космы тьмы, чуть плотнее окружающего пещерного мрака, таились по углам. Пятна на потолке — на первый взгляд, просто копоть — были с ними одной природы. Пятна шевелились, медленно, плавно перетекая друг в друга. А ещё нав отчётливо ощущал их любопытство. Обитатели Дома Теней с пристрастием наблюдали, что Ромига делает?
Что умеет, то и делает! Инструмент острый, руки худо-бедно вспомнили былую науку, пациент ведёт себя смирно, не собирается помирать, и даже молчит… Ну, это Ромига напрасно размечтался!
«Ты недурно учён оперировать, маленький нав. Кто бы мог подумать! Или у вас перевелись эрли?»
«Семья эрли осталась с Навью,» — холодно сообщил Ромига. — «Я прошёл курс, но не практиковал как целитель. Поэтому лучше не отвлекай меня, Онга…»
«…А то отрежешь мне что-нибудь лишнее, да?»
«Именно, так. Вот, гадаю, как сохранить тебе тазовые кости и всё, что ниже. Твоя ведьма начала с того, что оскопила тебя и присыпала рану толчёным обсидианом, да? Скажи, Онга, за что она тебя так невзлюбила? После долгих лет совместной жизни?»
«Ещё и анамнез умеешь собирать, как настоящий целитель. А от любопытства я тебя вылечу, маленький Ромига. Незачем навчику быть таким любопытным. Встану и вылечу. Ах, да: смело удаляй всё, что вызывает у тебя сомнения.»
Но «ополовинивать» сородича Ромига всё-таки не стал, обошёлся.
«Большой разрез был чистый, без крошки. Несколько чешуй откололись от лезвия, я их все вынул,» — через некоторое время проинформировал он пациента. — «Но закрыть полости не смогу, нечем…»
«Я знаю свою историю и своё тело, можешь мне не рассказывать,» — грубо оборвал его Онга.
«А если знаешь, то объясни, как ты прожил столько времени? На одной энергии — не протянул бы так долго. И органы у тебя переплавились, асур знает, во что. То есть, я понимаю, как ты дышишь, как перестроилась кровеносная система. Но ты же явно как-то пил и чем-то питался? Как?»
«Так же, как я очень скоро встану на ноги. Ты сделал свою работу, Ромига. Сделал чисто, я чувствую. За это я окажу тебе милость и позволю наблюдать дальше. Собери свои инструменты, погаси свет и отойди в сторону.»
Собрать, спрятать… От голода и усталости Ромигу самого слегка повело… А может, уже не слегка! Внутренние часы безнадёжно сбились. Он не мог бы точно сказать, сколько длилась операция: знал, долго. Не чувствовал, день наверху или ночь? Здесь, в Доме Теней, царила вечная ночь. Ромига сел на холодный пол, привалился спиной к колонне из сросшихся сталактита и сталагмита… Смотрел, как над алтарём-камнем происходит нечто…
Тёмные пятна на своде пещеры слились вместе, начали слегка дымиться и капать вниз. Потом потолок будто прорвало, и на Онгу обрушился водопад Тьмы… Истёк, склубился вокруг лежащего нава плотным облаком… Ромига сморгнул, удивлённо отмечая про себя, что ему неприятно и даже не любопытно смотреть на это. Почему? С ним самим что-то не так? Или в буйных игрищах будто бы родной стихии есть нечто удручающе противоестественное?
Ромига с большим трудом отлип от колонны и поднялся на ноги… Кажется, куда-то подевалось ещё немало времени? Шагнул ближе, ближе к алтарю, стараясь разглядеть, что там? Потоки энергии текли сквозь него, энергия была, без сомнения, подлинная, тёмная, только слишком много её для «маленького нава»… Какой Ромига, к асурам, маленький?
Онга на алтаре — цел?! Все повреждения исчезли, не оставив даже шрамов. Поредевшая дымка впитывалась в иссохшее, костлявое тело, и оно наливалось, стремительно обретая идеальную форму. Ременные петли на запястьях и на щиколотках истлели, рассыпались в труху — Онга встал. Легко, будто не помирал тут несчётные года, а прилёг отдохнуть на минутку. Длинно потянулся, играя мышцами. Тряхнул головой. Сгрёб в жменю отросшие волосы, призвал нож, отхватил их и отбросил. Сделал несколько начальных движений разминки — замер. С ликующей улыбкой! Другого такого довольного нава не сыщешь во Вселенной!
В этой пещере — точно не сыщешь. Ромига приложил руки к невероятному исцелению, но радости почему-то не испытывал. Он, в самом деле, ощутил себя маленьким, жалким, хилым. Исцелившийся Онга снисходительно взирал сверху вниз. Этот нав оказался выше Сантьяги, крепче кузнеца Дэриги: пока лежал полускелетом, не так бросалось в глаза. А ещё здоровый Онга был красив, и знал это за собой. Он совершенно не стыдился наготы, ни того, что воспрял к жизни во всех аспектах. «Аспект», который первым пострадал от гнева Нарханы, теперь задорно торчал вверх, почти касаясь тёмной головкой поджарого, мускулистого живота. Онга перехватил Ромигин взгляд, и ликующая улыбка сразу стала насмешливой.
— Завидно, да? — голос тоже оказался красивый: мощный баритон.
Ромига пожал плечами: может, капельку и завидно, что теперь...
— Или мечтаешь отсосать? Давай, не стесняйся! Нежный навчик, хрупкий. Если не раздевать догола, за навью сойдёшь.
Время изменило Навь. Даже самые старые навы, знакомые Ромиге, менялись вместе с нею. Вместе! А Онга… Не поймёшь, шутит он, бросается оскорблениями всерьёз, или ему всё равно?
— Обойдёшься, Онга! Руки у тебя теперь свободны.
— Фу, какой грубиян… Ладно! Стурши, иди ко мне. Сумеешь доставить удовольствие повелителю?
Беззаконник прошёл мимо Ромиги, сильно толкнув плечом. Когда вернулся? Куда дел то, за чем посылали? Почему нав не почуял его за спиной? А Стурши встал на колени перед Онгой и приступил к делу, причём удовольствие, явно, получали оба. Смотреть на них — никакого желания, а вот жажда донимала Ромигу всерьёз. Голод — тоже, но еду в пещере вряд ли так просто найдёшь, а вода капает, слышно.
Вода капала с потолка в большую лужу на полу, или маленькое озеро, как посмотреть. Сверху капала, дальше текла ручейком. Вода чистейшая, ледяная. Ромига жадно напился, умыл лицо — замер, вновь теряя ощущение времени… Рука на плече: обернулся — Стурши. Беззаконник довольно лыбился, глядя сверху вниз на сидящего на полу нава, и Ромига теперь ощущал его совершенно живым, не то что в Пещере Совета. А вот себя — не очень.
— На, поешь, — Стурши бросил ему на колени белянку со свёрнутой шеей, но ещё тёплую. — Повелитель велел покормить тебя, пока ты тут не окочурился. Мне, правда, жаль, что я ранил тебя.
— Почему… Почему ты называешь его повелителем?
— Потому что он — Повелитель, по родству стихий и по силе! Ты бы тоже смог, но ты слабее. Ты сам сейчас больше похож на Тень.
— Ну, спасибо, дружок, обрадовал! — фыркнул Ромига, призывая нож и начиная свежевать белянку.
Нав слишком оголодал и устал, чтобы материализовать котелок, разводить огонь, ждать, пока сварится — но ещё не дошёл до того, чтобы рвать дичь зубами. Ел аккуратно и быстро. Стурши с интересом наблюдал за ним, и тёмные туманные клочья вились, струились вокруг, жадно слизывали слабо светящуюся в темноте кровь. Ромига отмахивался от них, как от мух, примерно с тем же чувством. Колдовать остерегался, ощущая вокруг мощные сторожевые арканы. Сделал лишь то, что уже делал в этой пещере: зажёг «светляка» — туманные сущности шарахнулись в стороны. Стурши недовольно фыркнул, жмуря глаза, но ничего не сказал. Ромига доел белянку, завернул несъедобные останки в шкурку, сунул свёрток Стурши.
— Спасибо. Хорошо, но мало. Выбрось это, куда у вас тут принято.
— Оставь на месте, они доедят. Пойдём, Повелитель желает видеть тебя.
Онга возлежал на чёрном Камне-алтаре, как визирь на диване. Казалось бы: встал с этой штуковины, и глаза б её больше не видели! Ан, нет…
— Ты бы хоть шкуру какую подстелил, жёстко же! — буркнул Ромига сородичу вместо приветствия.
— Я привык, — ухмыльнулся Онга. — А время для дел моих пока не настало, — произёс он нараспев. — Иди сюда, маленький Ромига, присядь рядом, чтобы я получше рассмотрел тебя.
Ромига поймал смутное, неприятное дежавю и остался стоять поодаль.
— Онга, асур тебя забери! Ну, какой я тебе «маленький»? Не называй меня так, мне не нравится.
Онга рассмеялся, будто славной шутке. Отсмеявшись — терпеливо пояснил:
— Ну, не большим же мне тебя звать? С какой стороны ни глянь: возраст, рост, вес, магические способности — со всех сторон маловат ты, братец! И был невелик, да ещё погрыз тебя кто-то. И заплатка, которую налепили голки, совершенно не красит дитя Тьмы. Ты хотя бы извлекаешь из неё пользу? Додумался, что можешь колдовать теперь всеми стихиями, как мохнатые твари?
— Наверное… Но я пока не очень умею, — прозвучало жалко, будто Ромига вернулся в самое начало учёбы и оправдывался за несделанный урок. — Онга, скажи, а ты мог бы найти и уничтожить того, кто меня погрыз? Смог бы вернуть меня на Землю?
— Войду в полную силу — смогу.
— А разве, ты ещё не? — удивлённо переспросил Ромига. Голова кружилась, в груди неприятно щемило, да и белянка была слишком мала, чтобы утолить голод. А Онга выглядел здоровяком, на зависть.
— Присмотрись к моей ауре, Ромига, что ты видишь?
Живой нав и… Несколько хвостов, корней или пуповин, как у Митаи и Стурши, плотно оплетают Камень?
— Я вижу, ты как-то очень хитро слипся с теми сущностями, которых охотники называют Тенями?
Онга звонко хлопнул в ладоши:
— Умница! Маленький, но голова варит! Ты, вероятно, заметил, что эти туманные создания легко обретают телесность и притворяются, кем угодно? Они мастера в этом деле, почти не отличишь от оригинала. Сейчас я принудил их временно восполнить мне недостаток плоти, пока регенерирую. Раньше у меня это не получалось. Обсидиан ранит их, как и нас с тобой. Тени не могли соединяться со мною надолго, лишь кое-как питали меня. Слыхал про внешнее пищеварение? Я посылал моих слуг охотиться вовне, они поглощали дичь, перерабатывали в удобоваримую форму… Если тебя, как целителя, интересуют подробности, я могу объяснить, — Онгу явно распирало похвастаться. — Кстати, Стурши отдал белянок, которых принёс, или сожрал их сам? Удивительно своевольный дух, забавный.
— Одну — отдал.
— Значит, двух белянок этот поганец сожрал, — перешёл Онга на язык охотников и прибавил громкости. — Стурши, я накажу тебя! Сходи, добудь ещё дичи.
— Я их не съел, я собираюсь готовить похлёбку, — с обидой в голосе возразил Стурши. — Принести её вам, как сварю, или отправляться на новую охоту?
— Принеси похлёбку, как будет готова.
Стурши отвесил поклон и убрёл в дальний угол пещеры, завозился там. А Ромига высмотрел себе сталагмит, похожий на табуретку, и сел.
— Ты боишься меня или Камня? — тут же усмехнулся Онга, переходя обратно на навский. — Зря! Мы не съедим тебя. Даже не станем хватать за задницу.
— Никого я не боюсь! — фыркнул Ромига. — Онга, скажи, а почему ты давным-давно не велел какой-нибудь Тени, вроде Стурши, сделать то, что сделал для тебя я?
Вопрос — явно неприятный, улыбка Онги мигом превратилась в оскал.
— Я же сказал тебе, Ромига, они не могут касаться обсидиана! А с инструментами в руках глупый Камень подпустил только тебя.
— Любопытно, почему?
Снова улыбка, почти ласковая:
— Мы — одной крови, Ромига. А ещё, у тебя целительский дар. Сырой, не вышколенный. Неуёмная, неутолимая жажда исцелять всё, что видишь, или, хотя бы, облегчать страдания… Мешает жить, правда?
Ромига потупил взгляд: Онга походя, одной фразой вскрыл то, что веками донимало гарку, шло вразрез воинским, потом — дознавательским функциям. Конечно, ему уже говорили примерно то же самое, разными словами. Но Онга-то знает Ромигу — всего ничего! Этот нав проницателен, а возможно, мудр. Почему Ромига до сих пор опасается полагаться на него?
— Молчишь, значит, мешает, — не насмешка, спокойная констатация факта. — Особенно тяжело, должно быть, когда ты рвёшься исцелять миры. В клочья рвёшься, правда?
— Чего?
— Что слышал. Ты способен быть и лекарем, и лекарством для того мира, который накладывает на тебя лапу. Спящий перевернулся с боку на бок, Тьма кутила со Светом, когда делала тебя… Хитрые шаманы голки уже выяснили про маленького нава всё, что им надо, прикормили мелкими подачками и пользуются. Я прав?
Ромига почувствовал, как приливает к щекам жар стыда, и совсем опустил голову. Сказал тихо:
— Не мелкими. Мне обещана помощь против врага и дорога домой.
— Как учила старая шаса своих дочурок и внучек, обещать — не значит, жениться, — Ромига не смотрел в лицо Онге, но слышал улыбку в его участливом голосе. — Ты убиваешься ради мохнатых тварей, а они — просто обещают?
— Мне уже не раз спасали жизнь.
— Которой ты рисковал ради них же?
Ромига вспомнил свою первую здешнюю пургу, сугроб на тракте, пробуждение в доме кузнеца… По крайней мере, в тот раз Вильяра возилась с чужаком совершенно бескорыстно… Ну да, сама потом призналась: от скуки, из любопытства, от зуда в известном месте… Или от той же неуёмной, неутолимой целительской жажды, которая роднит мудрую и нава, пуще всех колдовских заморок? Ромига вспомнил Вильярин жар и, улыбаясь воспоминанию, поднял взгляд на Онгу…
— Это величайшая страсть во Вселенной? — прищурил тот чёрное око. — Любишь свою ведьму? Уверен, что жизни без неё нет и не будет? Но ты же, наверняка, не первый раз влюблён, ты не настолько юный навчик. Самый обычный половой инстинкт. Ну, ладно, половой инстинкт и немного чар, что твоей Вильяре очков отнюдь не добавляет.
— Онга, откуда ты узнал это имя? Ты, что, исхитрился незаметно залезть ко мне в память?
— Не к тебе, у тебя — слишком хорошая защита. Зато Стурши читается, как раскрытая книга, а он много знает про твои шашни и похождения. Вообще, удивительно осведомлённый мохнатик.
— Ну, значит, Онга, ты уже достаточно знаешь и обо мне, и что сейчас творится на Голкья. А я о тебе — почти ничего. Кроме того, что ты умеешь делать протезы из Теней, а они признают тебя своим Повелителем.
— Это ужасно много, маленький нав! Кого другого я живым не отпустил бы с такими сведеньями о себе.
— А меня, значит, отпустишь? Какая великая милость!
— Величайшая. Но сначала — накормлю. Прости, Ромига, я разучился благодарить. Слишком давно не говорил с живыми, ещё дольше — с сородичами. Закрадывались мысли, что я — единственный нав, последний.
Ромигу передёрнуло от тоски, прозвучавшей в этих словах, и он поспешил утешить собеседника:
— Нет, Империя Навь пала, но Великий Дом Навь существует на Земле.
— Кто бы мог подумать! Я заглядывал на Землю, правда, чужими глазами. Никаких следов не обнаружил. Может, у вас по соседству и асуры до сих пор прячутся?
— Может, и прячутся, — оскалился Ромига. Упоминание асуров мигом разозлило его, и он задал заведомо неприятный вопрос. — Онга, ты однажды обозвал меня потомком неудачников, потерявших Империю. А сам-то ты где был, когда Империя пала?
— О, я ждал, когда ты спросишь, деликатный маленький навчик. В изгнании я был, в изгнании! Посмел разойтись с князем во мнениях о политике. О той самой политике открытой Земли, которая привела… Почти привела Навь к гибели! Я должен, я достоин был стать комиссаром провинции, но князь назначил другого. Сгоряча я высказался… Излишне резко. Князю донесли мои речи, он призвал меня и сказал, что не желает видеть меня среди живых. Тьма не воюет с Тьмой. Но ты сам знаешь, услышав такое, принято пронзать себя обсидиановым клинком и медитировать, пока не наступит смерть. Некоторые позёры устраивают целое представление, надеясь на помилование в последний миг. Но я просто склонился до земли и ответил, что покину Уратай, Землю, круг известных Внешних миров, и князь великой Империи не только не увидит меня больше, но никогда не услышит обо мне. Князь ответил, да будет так. Меня наказали на площади Глашатаев, взяли заклятие обещания и выдворили.
Онга замолчал, и Ромига не спешил нарушить тишину, лихорадочно соображая, что же сказать на всё это? Рассказ Онги не согласовался ни с поимённым списком магов, достаточно сильных, чтобы претендовать на озвученную должность. Ни с имперскими порядками, которые современная Навь кое в чём пересмотрела, но отнюдь не забыла. Ни с элементарным здравым смыслом! Бредовая фантазия спятившего «робинзона» — или ложь? Настолько грубая, наглая, что проглотить её молча — либо выставиться полнейшим идиотом, либо продемонстрировать собеседнику столь же полное недоверие. Весь рассказ Ромига терпеливо ждал: вдруг, за словами мелькнёт какое-нибудь видение? Однако Онга закрылся наглухо. Даже эмоции вовне не прорывались, не то что образы. Значит, скорее всего, лгал и знал, что лжёт. Изучал Ромигину реакцию, как Ромига изучал его, по давней привычке строя из себя дурачка? Более наивного и дружелюбного дурачка, чем есть…
— Позже до меня доходили известия, что второй князь Нави погиб вместе с Уратаем, — продолжил Онга. — Ромига, это правда?
— Правда. У Нави сейчас третий князь… А вот я пытаюсь отыскать хоть слово правды в той кучерявой лжи, которую ты на меня вывалил, и пока не преуспел. Конечно, я не жил в Уратае, но помню: памятью старших, страницами летописей.
— И что же тебя смутило, мой маленький навчик? — совершенно спокойно, с покровительственной улыбочкой осведомился обвинённый во лжи. — Давай разбирать по пунктам.
Ромига пропустил мимо ушей «моего маленького» и перечислил, что.
— Да, уел! — рассмеялся Онга. — Молодец, ловко счистил шелуху лжи с зёрнышка правды. Сам подведёшь итог, или подсказать?
— Ты ушёл в изгнание из-за несогласия со вторым князем Нави? Это — правда?
— Ну, наконец-то! А больше я тебе ничего не расскажу и, тем более, не покажу. У меня не больше причин доверять тебе, чем у тебя — мне.
— Я тебя лечил.
— А я собираюсь на Землю. Судя по тому, что ты рассказал, уже можно. Ты станешь моим попутчиком?
Ромига сглотнул внезапный ком в горле и ответил:
— Я не привык сомневаться в сородичах. Меня совершенно не радует, что между нами с тобой, Онга, нет доверия. Однако я пока не придумал причин для отрицательного ответа. Я хочу вернуться на Землю, и любой нав видится мне годным попутчиком. Только с врагом, который, как ты говоришь, меня погрыз, я должен разобраться прежде возвращения. Вернее, не я, а враг врага должен убить его.
— Это какое-то пророчество?
— Да, вроде пророчества: «Тот, кто Ромигу убьёт или всерьёз покалечит, встретит своего самого страшного врага и умрёт от его руки поганой смертью.»
Онга недовольно поморщился и отвёл взгляд в сторону, затем хмыкнул:
— Гляди-ка, на Стурши — исполнилось.
— Стурши умер, но не упокоился. Судя по запаху похлёбки…
— Он же не убил тебя, даже не особо покалечил. Однако нет врага, страшнее предателя, а жертвоприношение Теням — воистину, поганая смерть.
Ромигу продрало морозом по коже: Онга знал, о чём говорил.
17.10.2017***
Стурши был счастлив! Всё, что потерял он в лице Великого Безымянного, вновь обрёл теперь в лице Иули Онги. Не важно, что Солнечного Владыку и Повелителя Теней осеняют разные стихии: главное, какие они сами. Повелитель, достойный повелевать, что может быть лучше? Сильный Повелитель, которому нужен пройдоха-слуга, и ради этого он возродил к жизни почти развоплощённую Тень!
Удушливые чары Альдиры с Латирой начали развеиваться, едва Стурши привёл Иули Ромигу под своды Дома Теней. А когда Онга исцелился, когда встал с Камня, Стурши тоже вздохнул полной грудью.
Повелитель — нестерпимо прекрасен! Преклоняться перед ним, исполнять любую его волю — долг, честь и величайшее наслаждение. Кажется, глупый Ромига этого не понимает, ерепенится. Стурши сам любитель и умелец поерепениться, да только не с великими! Однако Стурши простил глупому чужаку многое, вспять и наперёд: за то, что тот помог Повелителю возродиться. За это Стурши не станет его убивать, и даже позволит отведать вкусной похлёбки… Очень вкусной, ха!
Белянок Стурши наловил в снегах, по поручению Повелителя. За утварью и приправами сам сообразил метнуться изнанкой сна в бывшее Скундарино логово, и Повелитель одобрил. Огонёк — начаровал. Славная вышла похлёбочка! А двое Иули как раз приумолкли. Закончили беседу? Любопытно, о чём говорили, до чего договорились? Жаль, язык чужой, ни словечка не разобрать.
Окрик:
— Стурши, ты там скоро?
— Несу, уже несу!
Сам Стурши не голоден, наелся на охоте. После того, что сделал с ним Скундара, вкусы его переменились: живое стало ему вкуснее убитого и приготовленного. Стурши ещё раз снял пробу, убедился, что похлёбка хороша, и понёс её Иули.
***
Онга вновь солгал! Сказал, не покажет ничего — и тут же вывалил на Ромигу всю полноту телесных ощущений, как его приносили в жертву, как уходил в недра Голкья вместе с алтарём. Нет бы, прорвалось случайно! Нет, явно поделился намерено — и наблюдал за реакцией. Ромига из чистого упрямства не показал, как его накрыло. Насколько смог, не показал: спрятал эмоции, закаменел лицом и телом.
А Стурши, тем временем, приволок еду. С почтительным поклоном поставил перед своим повелителем котелок, подал ложку. Онга зачерпнул бульона и принялся смаковать. Ложку, другую, третью: с невыносимо довольной рожей, подолгу перекатывая жидкость во рту, медленно глотая и облизываясь. При том, не отводил от Ромиги любопытного, лукавого взгляда. Сытный запах плыл по пещере, но Ромига даже есть почти расхотел. Ему было душно, тошно и больно: то ли чужой болью, то ли уже собственной. Сердце отказывалось работать, как следует. Кашлянул — сплюнул кровяной сгусток. Струйка тёмного тумана тут же завилась у чёрной кляксы на полу — разочарованно скользнула прочь.
— А ты, оказывается, гордый, маленький нав. Всегда закрываешься наглухо, когда тебе худо?
— Ага, — кивнул Ромига. — Дурная привычка, мне говорили. Онга, напоминаю, ты обещал накормить меня и отпустить.
— Так иди сюда, и ешь! Стурши, дай ему вторую ложку.
Ромига с трудом поднялся со своей сталагмитовой табуретки… Несколько шагов до Камня — под обморочный звон в ушах, с опорой на руку Стурши. Кажется, та же рука вложила в его ледяные пальцы черенок ложки. А к котелку он потянулся уже сам. Первый глоток — через «не могу», дальше — легче. Вообще, начало отпускать. Оценил: другие травы, но похлёбка — не хуже, чем у Латиры. И много: Онга почти не ел её, лишь наслаждался вкусом, слизывал с ложки буквально по капельке.
— Привыкаю заново, — сказал он Ромиге. — После эдаких ран и голодовки — даже мне нельзя много сразу. А ты налегай, не стесняйся. Тебе — можно и нужно. Кушай, маленький нав, расти большим, — ласковая улыбка, лукавые искры в чёрных глазах: близко-близко.
Бесстыжий Онга так и не озаботился — материализовать одежду, послать Стурши за какими-нибудь шкурами. Ему тепло в стылой пещере, его вызывающе прекрасное нагое тело пышет силой: даром, что наполовину, не пойми, из чего состоит!
Котелок пуст, и Ромигу от сытости клонит в сон. Свернуться клубком на горячем, будто печка Камне, рядом с сородичем… Чьи-то крепкие пальцы смыкаются на запястье, выщупывают пульс. При попытке стряхнуть — стискивают стальной хваткой.
— Не дёргайся! Ты же почти настоящий целитель, Ромига, ты знаешь, что с тобой. Твоя мохнатая тварь просто почистила рану, но не зашила то, что следовало зашить. Нет, она очень старалась. Сделала всё, что могла, я даже спорить не буду. Но теперь смотри, что вышло, — Онга создал подробное видение навской сердечнососудистой системы. — Понимаешь, что тебе нужна операция?
— Само пройдёт, — отмахнулся Ромига, закрывая глаза. — Вот сейчас полежу тут, и всё будет хорошо.
Язык заплетается. Уплывающее сознание отмечает: пьян до беспамятства. Энергией ли, текущей с Камня? Или травы в похлёбке были не простые? Или аркан пропустил? Впору испугаться, но страха нет… Тьма.
Продолжение: chorgorr.diary.ru/p214033619.htm
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: R
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: В холодном мире Голкья одна за другой оживают самые странные и страшные сказки. Неуёмные пассионарии расшатали давно устоявшийся порядок, попрали закон и обычаи. Выйдет ли из этого что-то хорошее, или все перемены — к худшему? Пока мудрые спорят о нужности и цене прогресса, охотники — зимуют зиму, наву Ромиге хорошо бы решить свои личные проблемы и вернуться домой живым.
Предупреждения: попаданец, амнезия, ксенофилия, каннибализм, смерти второстепенных персонажей.
Начало: chorgorr.diary.ru/p211900655.htm
Продолжения:
chorgorr.diary.ru/p212615649.htm
chorgorr.diary.ru/p212823584.htm
chorgorr.diary.ru/p213701926.htm
Всё вместе на Фикбуке: ficbook.net/readfic/5216239
На Самиздате: samlib.ru/editors/h/holinadzhemardxjan_t_j/ten_...
03.10.2017***
Звук падающего тела — и облегчение! Повелитель Теней отчаянно желал избавиться от воплощённого Стурши, загнать его во мрак, к бестелесным и бессловесным, позабывшим дневной мир Теням. Повелитель не высказал своё желание прямо, тянул. Видать, собирался, для верности, отдать приказ лицом к лицу. Однако желание давило, душило Стурши… Отпустило!
Стурши вылез из засады и хорошенько пнул Скундару по почкам. Тело на полу даже не дёрнулось. Сонное зелье оказалось сильно, и надышался его Скундара предостаточно. Теперь можно делать с ним, что угодно. Всё-всё-всё! Отволочь вниз за ноги, стукая башкой обо все пещерные неровности. Скормить Теням бесчувственного…
Нет! Праздничный стол должен быть накрыт, как следует, и блюдо приготовлено правильно. Стурши облизнулся. Стурши взвалил на плечи тяжёлое вялое тело и отбыл в Дом Теней изнанкой сна.
Алтарь-камень ждал, ремни в проушинах извивались, тянулись навстречу. Стурши поспешно вытряхнул свою добычу из одежды, уложил на Камень, привязал… Замер над алтарём, вспомнив всё, что Скундара велел ему забыть! Как сам тут лежал: голый, растянутый за руки, за ноги, и что было потом… Нет уж, «доброго зелья» Скундара от него не дождётся!
Пульсирующий алый свет уже сочился сквозь кожу жертвы, и Тени начали сгущаться под потолком. Они признавали Стурши за своего, потому не прятались, не прикидывались пятнами копоти.
Почти готово! Беззаконник ухмыльнулся и сделал то, за что дружок в сознании крепко его колотил: поцеловал Скундару в губы. Под зельем глухого сна Скундаре стало всё равно. Но и целовать его без отклика — никакой радости. Будто дохлого! Хотя дохлый тут, на самом деле, выходит, Стурши? Но он не ощущает же себя мертвяком? Не ощущает, правда?
Стурши брезгливо отёр рот, уселся рядом с алтарём и запел Скундаре песенку пробуждения, время от времени пощипывая жертву за чувствительные места. Сильная жертва, упитанная, вкусная! Тени, предвкушая, клубились вокруг, время текло. Наконец, на очередной щипок Скундара дёрнулся, замычал невнятно, протестующе…
Старый улу — уже в руке Стурши! Старый улу жжёт пальцы: «Пора!». Беззаконник заносит жертвенный нож над телом того, с кем вместе играл, слушал сказки, учился колдовать… Скундару прошлое не остановило — не остановит и… Ох, кажется, Стурши уже не сможет остановиться! Нож властно тянет руку за собой, обманчиво тупое лезвие проваливается в тело жертвы, даже грудная кость ему — не преграда. В единый миг Скундара вспорот от паха до горла. Края разреза расходятся — жертва открывает глаза: спросонок ещё мутные, уже дурные от боли и ужаса. Жертва разевает рот…
«Ну, Повелитель, чего теперь прикажешь? Или ты утратил власть, угодив на алтарь?» Стурши мог бы спросить напоследок, да не стал. И дальше смотреть не стал. И пить живой, тёплый свет… Превозмог отчаянную жажду, быстро нюхнул сонного порошка из склянки, зажатой во второй руке, осел на пол. Возможно, он перестраховался, но старые Тени лучше справятся без него. В этот раз — без него.
***
Хранитель знаний Нельмара и временный ученик его Наритьяра Младший совершали обход Зачарованных Камней. Начали они с круга на Ярмарочной горе и далее следовали, как заведено. По три круга на каждую из семи великих голкья, по одному на каждую из двадцати девяти средних. Мудрые скоро выяснили, в какой части обитаемого мира некто накормил Теней. Без сомнения, это произошло на Арха Голкья.
Там же, на пятом по счёту переходе, мудрым не повезло влететь в осквернённый круг. Нельмара сразу почуял неладное, но не испугался: в его долгой жизни — не впервой. А Наритьяра побледнел, закусил губу. Тревожно озираясь, спросил.
— Учитель, я не пойму, что с кругом?
— Снаружи у Камня пролилась кровь. Или её намеренно пролили. Альдира предупредил меня о двух осквернённых кругах, но мы не на Рыбьей горе и не на Зелёных холмах. Значит, уже третий в угодьях Альди… Погоди, сейчас…
Нельмара послал зов Альдире, но тот не откликнулся. Ни он, никто другой, кого хранитель знаний попытался звать. Даже Наритьяра, стоя плечом к плечу, не расслышал безмолвную речь учителя. Так бывает: мудрые обсудили это вслух, через слово поминая щуров. Но всё же Нельмара ещё не слишком беспокоился. Достаточно спеть песнь перехода и сменить осквернённый круг на любой из тех, что они собрались посетить.
Следующий круг тоже был осквернён, и хуже того: целились-то они в другой. Значит, их повело. А раз так — петь песни дальше опасно, нужно скорее бежать наружу.
Нужно! Да только Камни их не выпустили! Мудрые шли из круга — попадали обратно в его середину. Три раза подряд. Сдались. Спели переход, целясь на Ярмарочную гору: подальше от всей затенённой Арха Голкья, прямиком к месту Совета…
И, вместо Ярмарочной, здравствуйте, Зелёные холмы! Наритьяра пошатнулся, цепляясь за учителя, в лице — ни кровинки. Нельмара сам боролся с дурнотой. Известный мудрому дневной, весенний круг зримо и ощутимо темнел. Хранитель знаний, к стыду своему, даже не слыхал, что такое бывает. Только чуял, что оставаться в меняющемся круге — смертельно. Особенно, для меченного солнцем Наритьяры!
Они спели ещё раз, но лишь для того, чтобы увязнуть ещё глубже… Рыбья гора! Наритьяра молча закатил глаза и сполз под ноги Нельмаре. Нельмара пока держался, но дикая, поганая сила переполняла мудрого, мутила его разум. Не диво: здесь недавно родилась Тень! Альдира советовал обходить Камень на Рыбьей за двадцать перестрелов, а они — внутри.
Нельмара подхватил и прижал к груди бесчувственного ученика. Совсем мало в этот раз он пробыл учителем, но отступаться от своего долга не намерен. «Учитель бережёт ученика, встаёт между ним и стихией». Да будет так!
Трудно петь переход-развилку, когда тот, с кем надо отправиться в разные места, не помогает тебе. Но умелый колдун справится! Нельмара желает поскорее попасть туда, куда загоняют их обезумевшие круги. А обморочного Наритьяру слепая воля к жизни, свойственная всему живому, устремит в какое-нибудь безопасное место. Этого довольно!
Хранитель знаний пел, как в последний раз. Мудрый не знал, куда затягивает воронка, охватившая сразу несколько кругов. Бедствие — почти невозможное, но об этом он поразмыслит после, когда выберется…
Пещера. Видимо, тот самый, искомый Дом Теней. На алтаре-камне исходит последним светом жертва, однако песен над нею никто не поёт. Тени вершат свою жуткую трапезу в полном безмолвии. Тмисанара рассказывал, так бывает, когда Тени восстают на своего Повелителя…
Жертва… Жертву Нельмара узнал в лицо, хотя и с трудом. Молодой Скундара. Мудрый на алтаре… Слишком далеко зашёл обряд, чтобы спасать его. Тени, вспугнутые вторжением Нельмары, поспешили укрыться в теле жертвы: чёрным туманом втянулись в разверстую рану, в ноздри и уши, в перекошенный рот. Скундара задёргался, вздувая мышцы жгутами, запрокидывая голову, захрипел и забулькал, глаза полезли из орбит… Судороги ещё корёжили тело жертвы, а Камень-алтарь уже погружался в твердь Голкья, прочь от взгляда случайного свидетеля.
Миг, и в пещере темно. Нельмара не стал ждать, пока Тени, хранящие Дом, нападут на незваного гостя. Зажёг на ладонях ярчайший свет: такой, что сам едва не ослеп от сияния. Проморгался, пригляделся. Пещера пуста, лишь на полу кто-то спит-похрапывает. Ничего не видит, не слышит, да и не мудрено: из-под руки откатилась скляница, а на ярлыке её — знак глухого сна.
Нельмара заглянул в лицо соне. Кто-о-о, Стурши?! Мудрый помнил, как неуловимый беззаконник заманил в ловушку Латиру с Нимрином, потому был теперь предельно осторожен со своей находкой. Однако, Стурши в самом деле спал: глухо, беспробудно, надышавшись зелья, которое сделало его равно беззащитным в дневном мире и на изнанке сна. А ещё у Нельмары окончательно пропали сомнения, что перед ним — Тень. Эта Тень уложила на алтарь Скундару (больше некому!), но отказалась от участия в общей трапезе. Таким вот мудрёным способом Стурши отказался: нюхнул порошка, прилёг поспать…
А ещё любопытно, чем же он до невозможности чисто и ровно взрезал жертву? Нельмара с большой опаской разглядывал ножик улу, выпавший из руки Стурши. Грубая поделка из чёрного сланца выглядела безнадёжно тупой, не способной нанести малейшую рану. Но при том аура у неё — сродни Теням, и плотнее, чем у спящего беззаконника. Улу притягивал к себе взгляд, безмолвно звал: «Возьми! Возьми меня скорее!» До зуда в пальцах!
Мудрый оценил вкрадчивую силу зова. Тряхнул головой, спел пару песен для усмирения слишком живых вещей и перестал слышать щуров ножик, но не обольстился итогом своих усилий. Даже мыском сапога не тронул улу: пусть лежит, где упал.
А вот Стурши незачем дрыхнуть тут без присмотра. Нельмара, покряхтывая, опустился на пол рядом с неподвижным телом, обхватил его руками и утащил на изнанку сна: просто, как неодушевлённый предмет. Дом Теней их, по счастью, отпустил, а целью мудрого была Пещера Совета.
В дальней кладовке, куда Нельмара вышел сам и вынес свою ношу, пусто, тихо и темно. Нельмара утратил счёт времени, даже приблизительно не предполагал, сколько они с Наритьярой плутали по кругам? Выбрался ли ученик? Он, как учитель, сделал всё, что мог, дальше — Наритьярина удача… На безмолвную речь Наритьяра пока не отозвался, а вот Альдира — да! Альдира, наконец, услышал Нельмару и очень обрадовался его возвращению, о чём тут же сообщил. Сказал, пропали они почти на сутки, в Совете — грызня, потому временный глава Совета окажет много чести, если соизволит, наконец, явиться в Залу…
«Альдира, погоди! Послушай! Я побывал в Доме Теней. Я видел, как умер на алтаре-камне Скундара. Я приволок оттуда Стурши. Беззаконник — Тень, но, похоже, очень своевольная. Я хочу показать его тебе прежде, чем он проснётся, и мы снова его упустим...»
Нельмара не договорил — Альдира уже возник рядом. Мельком заглянул в глаза — Нельмару аж передёрнуло. А ученик Тмисанары мгновенно сцапал Стурши за обе руки и запел над ним жутковато звучащую, незнакомую Нельмаре песнь. Беззаконник продолжал спать, как ни в чём ни бывало, только аура его блекла, блекла и вот уже почти оторвалась от теневого корня.
— Теперь — рассказывай! — уставился Альдира на хранителя знаний, вцепившись теперь в его запястья, диковато поблескивая зрачками. — Быстро! У нас мало времени! Голкира погиб, ты пропал, мы с Латирой встали во главе, но не все с этим согласны.
Опешив от напора, Нельмара быстро и чётко расписал их с Наритьярой похождения. Ничего не утаил, хотя говорить Альдире про оставленный в Доме Теней нож ужасно не хотелось… Стихия велела помалкивать, но опытный колдун умел отделять подобные веления от собственных желаний. Об этом тоже сообщил Альдире. Тот, наконец, разжал стальную хватку, расслабил плечи, пригасил огонь глаз. Тяжело вздохнул:
— Мудрый Нельмара, я очень рад, что ты — не Тень. Я справился бы с тобой, но было б жаль! Надеюсь, ты не мыслишь стать Повелителем Теней. Ты молодец, что не тронул улу Нарханы! Очень скверно, что ты на него смотрел и знаешь, где он лежит. Если не желаешь разделить участь Скундары — поскорее забудь. Я не шучу! Песнь забвения спой, лишним не будет!
— Я сказал тебе правду, Альдира. Всю правду. Ты должен видеть это, ты способен это видеть, — склонил голову хранитель знаний. — Ты сейчас сильнее меня, твоё могущество растёт, моё истощается. Я вижу ясно, что ты достоин стать новым Голкирой. У тебя достаточно дара, воли и мудрости. А я устал, я не стану претендовать и откажусь, если предложат. Другу твоему Латире я уже это говорил, и тебе повторяю. Об одном прошу: не тронь ученика моего, Наритьяру Младшего.
— Я услышал тебя, о мудрый Нельмара, — холодно улыбнулся Альдира. — Младшего я не трону, если он не сотворит новых беззаконий. К сожалению, он не один такой. Вставай, о хранитель знаний! Пойдём скорее! Пока именно ты у нас — временный глава Совета. Раз ты позволил Наритьяре Старшему напосвящать стаю недомудрых, а Среднему — творить с ними солнечные обряды, то и укрощать их правильнее всего от твоего имени. Мы с Латирой, так и быть, постоим за твоими плечами.
Альдира легко встал и подал руку Нельмаре, помогая тому подняться с пола. Жест почтения старейшему и в то же время — признание некой доли его немощи, предложение покровительства. Нельмара принял руку, но опёрся едва-едва, обозначая, что ослаб лишь относительно. Ерунда, что тянет навалиться на опору всем весом или не вставать вовсе. Телесная слабость, как и зов стихий, не властна над мудрым!
— Стурши мы оставим здесь? — уточнил Нельмара.
— Да, Тень пока оставим. Прибережём.
— Он не сбежит?
— Нет.
Мудрые вышли в длинный, прямой, как стрела, коридор, давным-давно выстроенный чужаками Иули на их чуждый, но прочный и красивый лад. Альдира тщательно зачаровал не по-охотничьи устроенную дверь и всю кладовку. Нельмара так же старательно слушал и запоминал незнакомые песни. Всё-таки Тмисанара со своими охотничьими тайнами — щуров сын! А ученик его Альдира? Сейчас поглядим, чего он стоит. Не как колдун: в этом он безупречен, а как возможный будущий вожак.
06.10.2017***
Остаток ночи до утра Ромига терпеливо стерёг Вильярин сон. Ему было, чем занять разум, а тело нуждалось в покое, в отдыхе. Вроде, он был осторожен, а всё-таки перетренировался. Не привык быть слабым, не привык долго болеть и медленно восстанавливаться. То ли обсидиан на Голкья особо зловредный, то ли нав в чужом мире уязвимее, чем в родном… Думать об этом неприятно, а главное, бесполезно!
Полезнее разузнать обстановку и подготовиться к неожиданностям. Ромига тихо коснулся разума спящей рядом колдуньи. Арканом, опробованным на Митае, потянул из Вильяры воспоминания за прошедшие сутки. Мудрая безоглядно доверяла своему Нимрину, или сказалась их странная связь: сопротивления он почти не встретил. Однако новые знания не принесли радости — лишь понимание, почему Вильяра пришла такой разбитой, и опасения за собственную судьбу. Явки на Совет он не избежит, но хорошо бы подгадать правильное время…
Послал зов Латире, тот велел лечить рану и не высовываться.
За стенами иглу светало, шуршала снегом по снегу начинающаяся пурга. Ромига помнил прошлую, и ему не улыбалось коротать ненастье на голой вершине холма. Даже под защитой чар! Конечно, он ещё долго будет нуждаться в подпитке магической энергией. Но и еда необходима, запасы иссякают, а в непогоду вряд ли кто-то повезёт сюда новые. Хорошо бы укрыться в чьём-нибудь доме! К Лембе Ромига в состоянии построить портал сам, не полагаясь на мудрых. А если будет аккуратно тратить энергию, её хватит и на обратный портал, к проверенному Источнику. На крайний случай, Ромига ещё раз попытает удачи с Зачарованным Камнем у дома кузнеца. Камень поморочил тогда их с Вильярой, однако вреда не причинил…
Выплеск силы прервал ленивый ход Ромигиных мыслей. Что-то новенькое! Прошлые два раза были куда слабее и мягче. А ныне Тьма не просто насытилась — возликовала!
Вильяра тоже почуяла. Подскочила, будто не спала: хмурая, но бодрая, отдых пошёл ей впрок. Встретились взглядами.
— Нимрин, мне это не нравится!
— Мне тоже.
Самому трудно поверить, что сказал, да искренне. Однако нав достаточно проникся местными реалиями, чтобы считать благом — равновесие стихий. Даже удовольствие от мощной и «правильной» энергетической подпитки не перебивало дурных предчувствий.
Взгляд Вильяры стал отсутствующим, видимо, она вела с кем-то безмолвный диалог. Фыркнула.
— Старый сказал, чтобы мы с тобой пока не совались в Совет. Давай сюда твою спину, потом приготовлю нам поесть.
Ромига молча расстегнул комбинезон и улёгся лицом вниз. Ладони Вильяры сегодня почти обжигали, и жар шёл не по коже — вглубь. Колдунья пела, потом заставила его перевернуться на спину и долго выслушивала сердце, прижав ухо к груди, щекоча густой гривой. Ромига запустил в эту гриву пальцы, но Вильяра перехватила его руки и отвела от себя.
— Хочешь сказать, тебе не нравится? — спросил нав.
— Нравится, но не вовремя. Выздоровеешь, тогда поваляешь меня по шкурам, и по снегу в круге, и где захочешь. А пока я буду лечить тебя и откармливать. А то кости шкуру протирают, того гляди, прорвут насквозь.
— Не прорвут!
Колдунья скупо, сдержано улыбнулась и попросту усыпила его: сопротивляться Ромига не стал. Разбудила, чтобы накормить горячей похлёбкой. Готовила Вильяра похуже Латиры, но тоже вкусно, и главное, сытно. А когда котелок показал дно, огорошила новостью:
— Мудрый Нельмара поймал Стурши и приволок его в Пещеру Совета. Стурши — Тень, его изгонят. Но прежде беззаконник испросил встречи с тобой, Иули Нимрином.
— Любопытно! А если я не захочу видеть эту погань?
— Мудрый Латира говорит, лучше бы вам встретиться. Я думаю, старый знает больше, чем сказал мне.
«Мудрый Латира, ты, правда, советуешь мне поговорить со Стурши?» — переспросил Ромига напрямую, радуясь, что освоил мысленную речь.
«Да, Иули. И обязательно спой над ним песнь познания, как ты собирался. Попроси Вильяру провести тебя напрямую туда, где я сейчас. Не откладывайте. Жду вас.»
Дурное предчувствие вернулось и усилилось, но, увы, не стало отчётливее.
— Мудрая Вильяра, ты можешь отвести меня туда, где сейчас Латира?
Одна из малых кладовых бывшего навского форпоста на Голкья, ныне — Пещеры Совета. Пол, стены, свод из чёрного базальта. Никаких излишеств, вроде шкур или подушек. Двое охотников сидят на пятках друг против друга: один помельче, другой покрупнее, оба — редкой в этих краях серой масти. Аура крупного, как у Митаи: искажённая и тёмная, только бледнее.
Ромига приветствовал мудрого Латиру, подошёл ближе. Заглянул в лицо тому, кого пытался и не смог поймать, от чьей руки едва не погиб. Беззаконник Стурши вскинул голову, сверкнул пронзительно-синими глазами, хищно скривил тонкие губы — но за привычными жестами сильного, дерзкого существа не ощущалось внутреннего огня, вообще никаких эмоций, будто голем отрабатывал программу.
— Здравствуй, Стурши, — сказал Ромига. — Мне передали, ты хочешь мне что-то сказать?
— Наедине, — хрипло каркнул беззаконник. — Я скажу тебе наедине.
Латира отрицательно качнул головой. Ромига ответил вслух:
— Нет, — и церемонно обратился к мудрому, — О Латира, ты позволишь мне немного поворожить над твоею добычей?
— Позволю, о Нимрин из Иули. Присаживайся, ворожи.
Мудрый подвинулся в сторону, освобождая Ромиге место напротив Стурши.
Нав размял пальцы, готовясь творить сложный аркан. Поёрзал на жёстком, холодном полу в тщетной попытке умоститься поудобнее… До тоски не хотелось начинать то, что он намеревался сделать. И вроде, без причин: сканировал Митаю, сканировал Вильяру… Или предчувствие предупреждает об опасности знаний, которые он сейчас обретёт?
Стурши молча наблюдал за Ромигными приготовлениями. Глаза — яркие, как стеклянные пуговицы, и такие же пустые. Нав протянул руки к его вискам — охотник подался навстречу. Всё-таки эмоции в нём были, но задавлены почти намертво, и не поймёшь, что доносится из-под спуда: то ли яростный рык, то ли вопль о помощи.
«Иглу Инквизитора» Ромига строить не стал, даже не уточнил у Латиры, можно ли портить его добычу. Аркан мягкого сканирования, испытанный на двух охотницах, прекрасно сработал на Стурши. А предчувствие… Эсть'ейпнхар, оно всё-таки не обмануло!
***
Вильяра провела Нимрина в Пещеру Совета, к Латире и Стурши, и осталась в уголке, наблюдая за ними со стороны. Ей было тревожно, или это Нимрин тревожился, а она — разделяла его беспокойство? Латира клялся ей, что Стурши сейчас безопасен. Да и не Стурши это уже! Не вполне Стурши! Колдунья всеми обострёнными чувствами изучала вторую Тень и сравнивала с первой. Девочка-травница явно была слабее, но и выхолостили её не так сурово. Стурши укатали почти до развоплощения.
Нимрин колдовал теперь над ним по-своему: не пел, лишь губами шевелил да перебирал пальцами густую серую гриву. Со стороны похоже на ласку, до которой сама Вильяра лакома, аж укололо ревностью… Зря: с таким выражением не ласкают — лечат или губят. А ещё маленькие круглые уши чужака от чего-то стали острыми…
Закончена ворожба! Нимрин опустил руки, но остался сидеть неподвижно: с закрытыми глазами и совершенно ледяным лицом. Долго сидел — потом резко развернулся к Латире.
— Мудрый, ты знаешь, зачем он меня позвал?
Угрюмый Латира согласно склонил голову, а через пару вздохов пояснил:
— Забота мудрых — Тени, и Дома Теней, и бродячие алтари. Всё это наша забота. Но судьбу Иули на алтаре-камне никто не должен решать, кроме тебя, Нимрин. Ты — по праву соплеменника.
Нимрин зло прищурился и спросил:
— Латира, скажи, там лежит твой знакомый Иули?
— Нет, другой. Мой пришёл на Голкья через много зим после смерти Нарханы, первой Повелительницы Теней. Нимрин, тебе следует знать, что чужака, мужа Нарханы, у нас поминают не по доброму. Сказывают, именно он научил проклятую ведьму многим премудростям. А ещё говорят, ни один охотник не смел приблизиться к жилищу ведьмы и колдуна ближе, чем на день пути, а кто посмел — не вернулись назад. Лишь после расправы над мужем Нархана начала брать учеников… Это всё очень давно было. С Онги за прошлое никто уже не спросит. Не осталось живых, кто мог бы свидетельствовать против него. Сказки — посвист ветра в сухой траве. Но если ты примешь мой совет, Нимрин, будь осторожен с ним.
— Латира, а с чего ты решил, что я вообще туда пойду? — в тёмных глазах Нимрина сверкнули жёлтые искры.
— Но ты же пойдёшь.
Нимрин зарычал.
— Сейчас или потом, — мягко улыбнулся Латира, — Обязательно пойдёшь. Или однажды просто отправишься в круг за силой, а тебя вдруг затянет в Дом Теней. Лучше иди сам, сегодня! Тень проводит тебя к твоему сородичу и не причинит вреда.
— Мудрый Латира, ты, правда, в этом так уверен?
Может, старый и был уверен, а Вильяра опасалась беззаконника даже в пришибленном виде. Но пока она не встревала в разговор — слушала. Слишком много непонятного! Что за Онга? Откуда вдруг свалился? В угодьях Вилья про ведьму Нархану почти не сказывали, и учитель о ней едва обмолвился.
— Без приказа Онги — он не причинит, — спокойно, веско ответил Латира. — Мы с Альдирой очень крепко зачаровали эту Тень.
— Мудрый Латира, скажи, у тебя-то что за выгода в этом деле?
— Никто не должен пребывать в бесконечном мучении, между жизнью и смертью. Это — беззаконие, и нужно его пресечь. Но если уж говорить о выгоде… Чужак на алтаре-камне — ядовитая заноза в теле Голкья. Думается мне, с неудачного жертвоприношения Нарханы берут начало многие наши беды. И поэтому тоже — Онге не место на алтаре.
— Тебе так думается, Латира? А другим мудрым?
Нимрин беспокоился и злился всё сильнее, он даже не пробовал это скрыть. Старый был мрачен, но хранил неколебимый покой.
— Все, кто знают, согласны со мной в главном: занозу надо вынуть. А как именно, у нас возникли разногласия. Я уверен, что никто, кроме Иули, не проникнет в Дом Теней к этому Онге. Но даже если я ошибаюсь, вряд ли ты захочешь, Нимрин, чтобы твоего сородича добил кто-то из нас.
Казалось, ещё чуточку, и Нимрин начнёт метать из глаз молнии.
— Вильяра, а ты? Сидишь тут — язык проглотила! Что скажешь вот об этом, целительница?
Нимрин широким жестом соткал видение, удивительно чёткое и подробное. Извлёк из памяти Стурши? Ловко! По сути же… Вильяру передёрнуло. Она помедлила, подбирая слова…
— Ну? — грубо поторопил её Нимрин.
— Похоже, твоего сородича ранили «слезами голкья», и осколки остались в ранах, — тихо сказала мудрая. — Давно, очень давно. Как целительница, я не знаю, какой силой он до сих пор жив.
— Силой Камня и заботой Теней, — также негромко подсказал Латира.
— Чужак Онга жаждет смерти. Он просил меня помочь, но у меня не вышло. Он просил привести живого, — внезапно встрял Стурши, который весь разговор просидел, как замороженный. — Иули Нимрин, ты пойдёшь со мной? Пойдём, пока от меня хоть что-то осталось. Я прошу у тебя прощения за нож в спину. Я тогда был другим, и по-другому — прав. Но теперь мне жаль. Пойдём?
— Сейчас, — Нимрин взял Стурши за плечи, заглянул ему в глаза, едва заметно поёжился. — Мудрый Латира, ты желаешь, чтобы Стурши вернулся в Пещеру Совета, когда мы закончим с Онгой?
— Тень — твой проводник по изнанке сна. Сам решай, куда вы пойдёте. Если ты не вернёшься до заката и не будешь отвечать на безмолвную речь, мы призовём Тень сами и сделаем, что должно.
— Мудрая Вильяра, ты сможешь найти меня, если я позову? — обратился Нимрин уже к ней.
— Я попытаюсь. Если услышу тебя.
Колдунье было жутко и муторно. Мало она намаялась с ледяной ловушкой и мёртвецами?! Теперь ещё и Дом Теней, искалеченный чужак на алтаре, Стурши — проводник, надёжней некуда!
— Мудрая Вильяра, я постараюсь справиться сам. Но ты же целительница. Если Онге ещё можно помочь…
— То я приду и помогу! Готов идти — иди. И возвращайся скорее. Удачи тебе, Нимрин!
— Спасибо, пригодится.
А потом она отвернулась, чтобы не видеть, как Стурши обнимает её любезного чужака, и как они исчезают вдвоём. Смотреть — на удивление погано, хотя прежде мудрая не ведала ревности. Как ни мил ей Лемба, а она спокойно делила его с двумя жёнами…
Рука Латиры на плече, участливый взгляд и голос:
— Малая, ты же понимаешь, что связь с Нимрином тебе придётся разорвать? Сросшиеся близнецы долго не живут! Если не слишком затянешь, вы и после разделения останетесь друг другу радостью и опорой. А иначе, может выйти, как у Нарханы с Онгой…
— Старый, я назвала тебя учителем не для того, чтобы ты лез не в своё дело, да ещё предрекал всякую погань! — огрызнулась Вильяра.
— Дело станет не моим, когда между вами не останется ворожбы. А пока, уж прости, по праву учителя…
— Тогда помоги мне найти его врага и вернуть похищенное! Я обещала! Но я погано ищу следы по ту сторону звёзд. Я не справлюсь с матёрым душекрадом — а другой не взял бы нашего Нимрина…
Вильяра всхлипнула. Слёзы стояли близко-близко: чуть тронь, и хлынут, не остановишь. Латира ласково прижал её голову к своей груди, погладил, приминая мех шершавой ладонью. Потом легонько дёрнул за кончик уха, за серёжку мудрой.
— Я помогу вам, чем смогу. Обязательно помогу. Побудь здесь, малая, постереги пути сна, по которым ушли эти двое. А я — в Залу. Альдира зовёт меня.
— Щуровы пляски продолжаются?
— Ага. Радуйся, что про вас с Нимрином под шумок забыли. Чем позднее про него вспомнят, тем лучше. Удачи тебе!
— Спасибо, пригодится! — эхом повторила мудрая слова своего воина и подмигнула нахмурившемуся Латире. — Тебе, старый, тоже удачи! Чтоб не избрали Голкирой. А то кто станет наводить порядок на ярмарке?
Латира погрозил ей и ушёл.
***
С Онгой всё оказалось погано, как запомнил Стурши, и даже хуже. Ромига замер в шаге от распятого на Камне навского остова… Естественно, гарка не раз видал своих соплеменников раненными. Редко, но видел и безнадёжно порубленных, и попавших под смертельные арканы. Если оказывался рядом — без разбору отправлял в «дырку жизни». Эрли всегда лечат своих живучих сюзеренов до последнего шанса, и ещё чуть-чуть. В худшем случае, эрли принимают решение, что лечить уже некого… Здесь, очевидно, было, кого! Да только «дырка жизни» не унесёт отсюда в Обитель. Всё, что возможно сделать, Ромига должен — своими руками. И все решения — своей головой.
А на него, тем временем, обратили внимание: «Нав? Такой молоденький? Откуда?» Древний язык Тьмы странно сочетался с безмолвной речью, но говорить вслух Онга не мог. Приоткрыл глаза, кое-как сфокусировал взгляд, а больше на его костлявом лице ничего не шевелилось.
«Меня зовут Ромига. Я с Земли,» — ответил Ромига тоже по-навски. Язык практически не изменился с доземных, доимперских времён. Лишь некоторые слова приходили и уходили по мере того, как менялись миры вокруг.
«Какие ещё навы на Земле?! Империя Навь пала, белобрысые варвары убили всех. Остались единицы, в рассеянии, и за ними идёт охота.»
Безрадостная картина, но правда — лишь отчасти! «Онга, люды убили не всех, но это долго объяснять. Я пришёл помочь тебе,» — сказал Ромига.
«Любопытно, чем поможет мне потомок неудачников, которые утратили великую Империю в самом лучшем из миров?»
У детей Тьмы острый язык, тяжёлый характер. А уж как портит характер долгая болезнь и безысходный плен… Однако Ромига тоже был навом, и поворот беседы ему совершенно не понравился! Он ответил вопросом на вопрос, жёстче, чем собирался. «Онга, Тень передала, будто ты просил снять тебя с Камня, дабы ты принял желанную смерть?»
«Я приказал это Тени, потому что давно убедился: помочь они не способны, а мне надоело мучиться. Но раз пришёл ты, живой, ты освободишь меня от обсидиановой крошки в ранах. Сделай это, а дальше я знаю, как исцелиться. Едва я исцелюсь, Камень отпустит меня, и ремни не удержат. О, глупый, верный Камень! Я приручил его прежде мохнатой твари, я сделал его своим Источником. Глупый Камень решил спасти меня, когда почуял мою кровь. До сих пор спасает, как умеет.»
«Если ты желал умереть, почему ты просто не остановил сердце?» — уточнил Ромига. Он уже не был уверен в здравом рассудке собрата, в его способности принимать решения и твёрдо следовать им.
«Ты задаёшь умные вопросы, молодой Ромига. Не сомневайся, мой разум ясен, а воля тверда. Это всё Камень. Он лишает меня сознания прежде, чем я успеваю нанести себе непоправимый урон. Реанимирует, потом приводит в чувство. Не помню, на которой попытке мне надоело. Я сбился со счёта… Хватит болтать, приступай. Освободи меня от проклятых «слёз голкья»! У тебя руки — из настоящей плоти, и не связаны. Ты сможешь!»
«Онга, давай, пригласим целительницу? Она справится лучше меня.»
«Что за целительница? Откуда?»
«Местная, она…»
«Нет! Никаких голки! Ни одна мохнатая тварь меня больше не коснётся! А ты не уйдёшь отсюда, покуда не закончишь.»
«А если у меня другие планы?» — оскалился Ромига. Конечно, он не собирался бросать нава без помощи в таком состоянии. Но как-то уж слишком нагло этот нав распоряжался Ромигиным временем!
«Планы? Ты оставил их вовне. А здесь — моя власть, моя воля. Приступай!»
Больные навы бывают несносны, это не повод их не лечить. Ромига смирил свой норов, тоже не самый мирный, и улыбнулся пациенту.
«Хорошо, Онга. Но мне понадобятся хирургические инструменты, позволь мне сходить за ними?»
«Пошли за ними Тень. Я наглухо закрыл свою пещеру от живых голки. От их безмолвной речи — тоже. Они не найдут нас, не придут к тебе ни через Камни, ни изнанкой сна. Даже если ты как-нибудь исхитришься их позвать! Но я не советую! И порталы отсюда тоже не строятся, я позаботился. Так что делай своё дело и не дёргайся, иначе будет плохо.»
Ромига привык принимать подобные угрозы всерьёз. Даже если грозит ему полутруп… Которому, однако, хватило могущества выживать с такими повреждениями тысячи лет!
— Стурши, вернись в Пещеру Совета. Попроси целительский набор у Вильяры и принеси его сюда. Скажи ей, что я тут надолго. Что пещера закрыта от безмолвной речи. Вообще закрыта.
Стурши кивнул и скрылся. Не только идеальный проводник, но и отлично вышколенный посыльный!
«Онга, прикрой глаза, я сделаю «светляка», чтобы осмотреть тебя.»
Ромига в очередной раз благодарил Тьму-прародительницу за то, что прошёл полный курс обучения у дознавателя Идальги. Помимо техники допросов, научился диагностировать повреждения живой и мёртвой плоти, наносить их и латать. Идальга учил молодого помощника не брезговать и не бояться грязи, крови, боли. С тех же самых пор Ромига таскал с собой, кроме «дырки жизни», набор хирургических инструментов, упакованный с уменьшением объёма и веса, прямо в теле. Пользовался ими редко, навыки простыли, однако набор — лучше, чем он видел у Вильяры. Стурши-то Ромига услал, чтобы беззаконник не маячил за спиной, и чтобы передал мудрым весточку.
Работа предстояла кропотливая и муторная. Первым делом, целитель арканами очистил воздух от миазмов и убрал грязные потёки с пациента и вокруг него. Присмотрелся: в лучах нескольких «светляков» мерцала стеклянная крошка, которая постепенно выходила вместе с кровью, гноем и прочими телесными жидкостями, а теперь, ничем не связанная, осталась лежать на поверхности. Ромига аккуратно сдул опасную пыль на пол и велел пещерному известняку поглотить её. Воздействовать магией напрямую на обсидиан он не мог, зато на окружающие вещества — запросто. Очистив импровизированный «операционный стол», Ромига тщательно просканировал раненого. Определил участки полного некроза, очаги воспаления, островки здоровых тканей с невероятно мощной, даже по навским меркам, регенерацией. То есть, живого в Онге нашлось больше, чем казалось на первый взгляд, но всё равно — удручающе мало. Если срезать всю мертвечину, останется уродливый обрубок. Вероятно, жизнеспособный. Или нет… Любопытно, как он собирается лечиться дальше? Надо уточнить, прежде чем резать…
«Онга, скажи, сколько лет ты тут лежишь?»
«А сколько лет назад пала Империя?»
Ромига сказал, сколько, по земному счёту, и Онга заключил: «Значит, Камень искажает ход времени. Я прожил в этой пещере явно меньше, чем прошло снаружи. Но долго, очень долго.»
Ромига призвал свои инструменты, начал их раскладывать, и сразу же последовал строгий вопрос: «Ну, и за чем ты послал Тень? У тебя всё с собой. Будешь лгать, мои Тени накажут тебя!»
«Станешь заедаться, я забуду тебя обезболить. Благо, ты хорошо зафиксирован. А этот парень однажды уже воткнул в меня обсидиановый ножик. Может, в Тенях он присмирел, но я не хочу заниматься сложной работой, когда он за спиной. Пусть погуляет.»
«И после этого ты всё равно продолжаешь путаться с мохнатыми тварями?»
«А с чего ты взял, что я с ними путаюсь?»
«У тебя грязная аура, маленький Ромига. Ты магически связан с кем-то из них и когда-нибудь об этом пожалеешь, как жалею я. Польза от голки, конечно, бывает. Главное, не подставляй спину и убивай первым!»
Какой-то, прямо, день непрошенных советов! Латира советовал Ромиге быть осторожнее с Онгой. Онга — с охотниками, которых называл на имперский лад, по имени мира. Кстати, интересно, где этот Онга был, когда рушилась Империя?
«Какой я тебе маленький, старая образина? Но скажи-ка ты мне другое… У нас с тобой проблема! Твоя ведьма так старательно нашпиговала тебя обсидианом, что я его не выберу и не выведу. Пыль въелась слишком глубоко. Могу только срезать вместе с тканями.»
«Режь!» — спокойно ответил Онга, будто речь не о его теле.
«А ты понимаешь, сколько от тебя останется? Как ты собираешься лечиться дальше?»
«Увидишь, Ромига. Режь, давай, мне надоело ждать. Или ручки у юного, нежного навчика затряслись с перепугу? Комбинезон-то, вон как на тебе болтается! Похоже, не свой, а с плеча любимого гарки?»
Ромига решил не реагировать на дурацкие подначки. Бредит Онга, повредился в уме, или просто погань, по жизни — сейчас не определишь. Будет видно, когда поправится. Если…
«А скажи-ка мне, Онга, что будет со мной, если ты умрёшь у меня под скальпелем? Выйду ли я наружу?»
«А зачем тебе выходить? Тени уложат тебя на моё место… Шучу! Большую часть защитных арканов я завязал на себя. Умру — развеются. Меньшая — завязана напрямую на Источник. Если тебя нормально учили, расковыряешь и вылезешь. Начинай, не тяни! Обезболю я себя сам, не заботься об этом. Мне нужны только твои руки.»
И целитель поневоле, с не проходящими дурными предчувствиями, приступил к операции.
09.10.2017Большую часть внимания Ромига сосредоточил на сородиче, а именно, в операционном поле. Однако полностью отрешиться от всего внешнего не рискнул: ждал возвращения Стурши, да и любопытно было, куда в этот раз занесла нелёгкая. Эхо от звяканья инструментов гуляло по большой, гулкой природной пещере. Где-то далеко капала вода. Тянуло сквозняком… Гораздо интереснее, что место насквозь пропиталось магией, беспримесно тёмной. Алтарь-камень под Онгой щедро сочился магической энергией, и такого идеального Источника для своего генстатуса Ромига ещё не встречал на Голкья. А самое интересное: здесь обитали создания, напомнившие Ромиге родную Цитадель. Клочья и космы тьмы, чуть плотнее окружающего пещерного мрака, таились по углам. Пятна на потолке — на первый взгляд, просто копоть — были с ними одной природы. Пятна шевелились, медленно, плавно перетекая друг в друга. А ещё нав отчётливо ощущал их любопытство. Обитатели Дома Теней с пристрастием наблюдали, что Ромига делает?
Что умеет, то и делает! Инструмент острый, руки худо-бедно вспомнили былую науку, пациент ведёт себя смирно, не собирается помирать, и даже молчит… Ну, это Ромига напрасно размечтался!
«Ты недурно учён оперировать, маленький нав. Кто бы мог подумать! Или у вас перевелись эрли?»
«Семья эрли осталась с Навью,» — холодно сообщил Ромига. — «Я прошёл курс, но не практиковал как целитель. Поэтому лучше не отвлекай меня, Онга…»
«…А то отрежешь мне что-нибудь лишнее, да?»
«Именно, так. Вот, гадаю, как сохранить тебе тазовые кости и всё, что ниже. Твоя ведьма начала с того, что оскопила тебя и присыпала рану толчёным обсидианом, да? Скажи, Онга, за что она тебя так невзлюбила? После долгих лет совместной жизни?»
«Ещё и анамнез умеешь собирать, как настоящий целитель. А от любопытства я тебя вылечу, маленький Ромига. Незачем навчику быть таким любопытным. Встану и вылечу. Ах, да: смело удаляй всё, что вызывает у тебя сомнения.»
Но «ополовинивать» сородича Ромига всё-таки не стал, обошёлся.
«Большой разрез был чистый, без крошки. Несколько чешуй откололись от лезвия, я их все вынул,» — через некоторое время проинформировал он пациента. — «Но закрыть полости не смогу, нечем…»
«Я знаю свою историю и своё тело, можешь мне не рассказывать,» — грубо оборвал его Онга.
«А если знаешь, то объясни, как ты прожил столько времени? На одной энергии — не протянул бы так долго. И органы у тебя переплавились, асур знает, во что. То есть, я понимаю, как ты дышишь, как перестроилась кровеносная система. Но ты же явно как-то пил и чем-то питался? Как?»
«Так же, как я очень скоро встану на ноги. Ты сделал свою работу, Ромига. Сделал чисто, я чувствую. За это я окажу тебе милость и позволю наблюдать дальше. Собери свои инструменты, погаси свет и отойди в сторону.»
Собрать, спрятать… От голода и усталости Ромигу самого слегка повело… А может, уже не слегка! Внутренние часы безнадёжно сбились. Он не мог бы точно сказать, сколько длилась операция: знал, долго. Не чувствовал, день наверху или ночь? Здесь, в Доме Теней, царила вечная ночь. Ромига сел на холодный пол, привалился спиной к колонне из сросшихся сталактита и сталагмита… Смотрел, как над алтарём-камнем происходит нечто…
Тёмные пятна на своде пещеры слились вместе, начали слегка дымиться и капать вниз. Потом потолок будто прорвало, и на Онгу обрушился водопад Тьмы… Истёк, склубился вокруг лежащего нава плотным облаком… Ромига сморгнул, удивлённо отмечая про себя, что ему неприятно и даже не любопытно смотреть на это. Почему? С ним самим что-то не так? Или в буйных игрищах будто бы родной стихии есть нечто удручающе противоестественное?
Ромига с большим трудом отлип от колонны и поднялся на ноги… Кажется, куда-то подевалось ещё немало времени? Шагнул ближе, ближе к алтарю, стараясь разглядеть, что там? Потоки энергии текли сквозь него, энергия была, без сомнения, подлинная, тёмная, только слишком много её для «маленького нава»… Какой Ромига, к асурам, маленький?
Онга на алтаре — цел?! Все повреждения исчезли, не оставив даже шрамов. Поредевшая дымка впитывалась в иссохшее, костлявое тело, и оно наливалось, стремительно обретая идеальную форму. Ременные петли на запястьях и на щиколотках истлели, рассыпались в труху — Онга встал. Легко, будто не помирал тут несчётные года, а прилёг отдохнуть на минутку. Длинно потянулся, играя мышцами. Тряхнул головой. Сгрёб в жменю отросшие волосы, призвал нож, отхватил их и отбросил. Сделал несколько начальных движений разминки — замер. С ликующей улыбкой! Другого такого довольного нава не сыщешь во Вселенной!
В этой пещере — точно не сыщешь. Ромига приложил руки к невероятному исцелению, но радости почему-то не испытывал. Он, в самом деле, ощутил себя маленьким, жалким, хилым. Исцелившийся Онга снисходительно взирал сверху вниз. Этот нав оказался выше Сантьяги, крепче кузнеца Дэриги: пока лежал полускелетом, не так бросалось в глаза. А ещё здоровый Онга был красив, и знал это за собой. Он совершенно не стыдился наготы, ни того, что воспрял к жизни во всех аспектах. «Аспект», который первым пострадал от гнева Нарханы, теперь задорно торчал вверх, почти касаясь тёмной головкой поджарого, мускулистого живота. Онга перехватил Ромигин взгляд, и ликующая улыбка сразу стала насмешливой.
— Завидно, да? — голос тоже оказался красивый: мощный баритон.
Ромига пожал плечами: может, капельку и завидно, что теперь...
— Или мечтаешь отсосать? Давай, не стесняйся! Нежный навчик, хрупкий. Если не раздевать догола, за навью сойдёшь.
Время изменило Навь. Даже самые старые навы, знакомые Ромиге, менялись вместе с нею. Вместе! А Онга… Не поймёшь, шутит он, бросается оскорблениями всерьёз, или ему всё равно?
— Обойдёшься, Онга! Руки у тебя теперь свободны.
— Фу, какой грубиян… Ладно! Стурши, иди ко мне. Сумеешь доставить удовольствие повелителю?
Беззаконник прошёл мимо Ромиги, сильно толкнув плечом. Когда вернулся? Куда дел то, за чем посылали? Почему нав не почуял его за спиной? А Стурши встал на колени перед Онгой и приступил к делу, причём удовольствие, явно, получали оба. Смотреть на них — никакого желания, а вот жажда донимала Ромигу всерьёз. Голод — тоже, но еду в пещере вряд ли так просто найдёшь, а вода капает, слышно.
Вода капала с потолка в большую лужу на полу, или маленькое озеро, как посмотреть. Сверху капала, дальше текла ручейком. Вода чистейшая, ледяная. Ромига жадно напился, умыл лицо — замер, вновь теряя ощущение времени… Рука на плече: обернулся — Стурши. Беззаконник довольно лыбился, глядя сверху вниз на сидящего на полу нава, и Ромига теперь ощущал его совершенно живым, не то что в Пещере Совета. А вот себя — не очень.
— На, поешь, — Стурши бросил ему на колени белянку со свёрнутой шеей, но ещё тёплую. — Повелитель велел покормить тебя, пока ты тут не окочурился. Мне, правда, жаль, что я ранил тебя.
— Почему… Почему ты называешь его повелителем?
— Потому что он — Повелитель, по родству стихий и по силе! Ты бы тоже смог, но ты слабее. Ты сам сейчас больше похож на Тень.
— Ну, спасибо, дружок, обрадовал! — фыркнул Ромига, призывая нож и начиная свежевать белянку.
Нав слишком оголодал и устал, чтобы материализовать котелок, разводить огонь, ждать, пока сварится — но ещё не дошёл до того, чтобы рвать дичь зубами. Ел аккуратно и быстро. Стурши с интересом наблюдал за ним, и тёмные туманные клочья вились, струились вокруг, жадно слизывали слабо светящуюся в темноте кровь. Ромига отмахивался от них, как от мух, примерно с тем же чувством. Колдовать остерегался, ощущая вокруг мощные сторожевые арканы. Сделал лишь то, что уже делал в этой пещере: зажёг «светляка» — туманные сущности шарахнулись в стороны. Стурши недовольно фыркнул, жмуря глаза, но ничего не сказал. Ромига доел белянку, завернул несъедобные останки в шкурку, сунул свёрток Стурши.
— Спасибо. Хорошо, но мало. Выбрось это, куда у вас тут принято.
— Оставь на месте, они доедят. Пойдём, Повелитель желает видеть тебя.
Онга возлежал на чёрном Камне-алтаре, как визирь на диване. Казалось бы: встал с этой штуковины, и глаза б её больше не видели! Ан, нет…
— Ты бы хоть шкуру какую подстелил, жёстко же! — буркнул Ромига сородичу вместо приветствия.
— Я привык, — ухмыльнулся Онга. — А время для дел моих пока не настало, — произёс он нараспев. — Иди сюда, маленький Ромига, присядь рядом, чтобы я получше рассмотрел тебя.
Ромига поймал смутное, неприятное дежавю и остался стоять поодаль.
— Онга, асур тебя забери! Ну, какой я тебе «маленький»? Не называй меня так, мне не нравится.
Онга рассмеялся, будто славной шутке. Отсмеявшись — терпеливо пояснил:
— Ну, не большим же мне тебя звать? С какой стороны ни глянь: возраст, рост, вес, магические способности — со всех сторон маловат ты, братец! И был невелик, да ещё погрыз тебя кто-то. И заплатка, которую налепили голки, совершенно не красит дитя Тьмы. Ты хотя бы извлекаешь из неё пользу? Додумался, что можешь колдовать теперь всеми стихиями, как мохнатые твари?
— Наверное… Но я пока не очень умею, — прозвучало жалко, будто Ромига вернулся в самое начало учёбы и оправдывался за несделанный урок. — Онга, скажи, а ты мог бы найти и уничтожить того, кто меня погрыз? Смог бы вернуть меня на Землю?
— Войду в полную силу — смогу.
— А разве, ты ещё не? — удивлённо переспросил Ромига. Голова кружилась, в груди неприятно щемило, да и белянка была слишком мала, чтобы утолить голод. А Онга выглядел здоровяком, на зависть.
— Присмотрись к моей ауре, Ромига, что ты видишь?
Живой нав и… Несколько хвостов, корней или пуповин, как у Митаи и Стурши, плотно оплетают Камень?
— Я вижу, ты как-то очень хитро слипся с теми сущностями, которых охотники называют Тенями?
Онга звонко хлопнул в ладоши:
— Умница! Маленький, но голова варит! Ты, вероятно, заметил, что эти туманные создания легко обретают телесность и притворяются, кем угодно? Они мастера в этом деле, почти не отличишь от оригинала. Сейчас я принудил их временно восполнить мне недостаток плоти, пока регенерирую. Раньше у меня это не получалось. Обсидиан ранит их, как и нас с тобой. Тени не могли соединяться со мною надолго, лишь кое-как питали меня. Слыхал про внешнее пищеварение? Я посылал моих слуг охотиться вовне, они поглощали дичь, перерабатывали в удобоваримую форму… Если тебя, как целителя, интересуют подробности, я могу объяснить, — Онгу явно распирало похвастаться. — Кстати, Стурши отдал белянок, которых принёс, или сожрал их сам? Удивительно своевольный дух, забавный.
— Одну — отдал.
— Значит, двух белянок этот поганец сожрал, — перешёл Онга на язык охотников и прибавил громкости. — Стурши, я накажу тебя! Сходи, добудь ещё дичи.
— Я их не съел, я собираюсь готовить похлёбку, — с обидой в голосе возразил Стурши. — Принести её вам, как сварю, или отправляться на новую охоту?
— Принеси похлёбку, как будет готова.
Стурши отвесил поклон и убрёл в дальний угол пещеры, завозился там. А Ромига высмотрел себе сталагмит, похожий на табуретку, и сел.
— Ты боишься меня или Камня? — тут же усмехнулся Онга, переходя обратно на навский. — Зря! Мы не съедим тебя. Даже не станем хватать за задницу.
— Никого я не боюсь! — фыркнул Ромига. — Онга, скажи, а почему ты давным-давно не велел какой-нибудь Тени, вроде Стурши, сделать то, что сделал для тебя я?
Вопрос — явно неприятный, улыбка Онги мигом превратилась в оскал.
— Я же сказал тебе, Ромига, они не могут касаться обсидиана! А с инструментами в руках глупый Камень подпустил только тебя.
— Любопытно, почему?
Снова улыбка, почти ласковая:
— Мы — одной крови, Ромига. А ещё, у тебя целительский дар. Сырой, не вышколенный. Неуёмная, неутолимая жажда исцелять всё, что видишь, или, хотя бы, облегчать страдания… Мешает жить, правда?
Ромига потупил взгляд: Онга походя, одной фразой вскрыл то, что веками донимало гарку, шло вразрез воинским, потом — дознавательским функциям. Конечно, ему уже говорили примерно то же самое, разными словами. Но Онга-то знает Ромигу — всего ничего! Этот нав проницателен, а возможно, мудр. Почему Ромига до сих пор опасается полагаться на него?
— Молчишь, значит, мешает, — не насмешка, спокойная констатация факта. — Особенно тяжело, должно быть, когда ты рвёшься исцелять миры. В клочья рвёшься, правда?
— Чего?
— Что слышал. Ты способен быть и лекарем, и лекарством для того мира, который накладывает на тебя лапу. Спящий перевернулся с боку на бок, Тьма кутила со Светом, когда делала тебя… Хитрые шаманы голки уже выяснили про маленького нава всё, что им надо, прикормили мелкими подачками и пользуются. Я прав?
Ромига почувствовал, как приливает к щекам жар стыда, и совсем опустил голову. Сказал тихо:
— Не мелкими. Мне обещана помощь против врага и дорога домой.
— Как учила старая шаса своих дочурок и внучек, обещать — не значит, жениться, — Ромига не смотрел в лицо Онге, но слышал улыбку в его участливом голосе. — Ты убиваешься ради мохнатых тварей, а они — просто обещают?
— Мне уже не раз спасали жизнь.
— Которой ты рисковал ради них же?
Ромига вспомнил свою первую здешнюю пургу, сугроб на тракте, пробуждение в доме кузнеца… По крайней мере, в тот раз Вильяра возилась с чужаком совершенно бескорыстно… Ну да, сама потом призналась: от скуки, из любопытства, от зуда в известном месте… Или от той же неуёмной, неутолимой целительской жажды, которая роднит мудрую и нава, пуще всех колдовских заморок? Ромига вспомнил Вильярин жар и, улыбаясь воспоминанию, поднял взгляд на Онгу…
— Это величайшая страсть во Вселенной? — прищурил тот чёрное око. — Любишь свою ведьму? Уверен, что жизни без неё нет и не будет? Но ты же, наверняка, не первый раз влюблён, ты не настолько юный навчик. Самый обычный половой инстинкт. Ну, ладно, половой инстинкт и немного чар, что твоей Вильяре очков отнюдь не добавляет.
— Онга, откуда ты узнал это имя? Ты, что, исхитрился незаметно залезть ко мне в память?
— Не к тебе, у тебя — слишком хорошая защита. Зато Стурши читается, как раскрытая книга, а он много знает про твои шашни и похождения. Вообще, удивительно осведомлённый мохнатик.
— Ну, значит, Онга, ты уже достаточно знаешь и обо мне, и что сейчас творится на Голкья. А я о тебе — почти ничего. Кроме того, что ты умеешь делать протезы из Теней, а они признают тебя своим Повелителем.
— Это ужасно много, маленький нав! Кого другого я живым не отпустил бы с такими сведеньями о себе.
— А меня, значит, отпустишь? Какая великая милость!
— Величайшая. Но сначала — накормлю. Прости, Ромига, я разучился благодарить. Слишком давно не говорил с живыми, ещё дольше — с сородичами. Закрадывались мысли, что я — единственный нав, последний.
Ромигу передёрнуло от тоски, прозвучавшей в этих словах, и он поспешил утешить собеседника:
— Нет, Империя Навь пала, но Великий Дом Навь существует на Земле.
— Кто бы мог подумать! Я заглядывал на Землю, правда, чужими глазами. Никаких следов не обнаружил. Может, у вас по соседству и асуры до сих пор прячутся?
— Может, и прячутся, — оскалился Ромига. Упоминание асуров мигом разозлило его, и он задал заведомо неприятный вопрос. — Онга, ты однажды обозвал меня потомком неудачников, потерявших Империю. А сам-то ты где был, когда Империя пала?
— О, я ждал, когда ты спросишь, деликатный маленький навчик. В изгнании я был, в изгнании! Посмел разойтись с князем во мнениях о политике. О той самой политике открытой Земли, которая привела… Почти привела Навь к гибели! Я должен, я достоин был стать комиссаром провинции, но князь назначил другого. Сгоряча я высказался… Излишне резко. Князю донесли мои речи, он призвал меня и сказал, что не желает видеть меня среди живых. Тьма не воюет с Тьмой. Но ты сам знаешь, услышав такое, принято пронзать себя обсидиановым клинком и медитировать, пока не наступит смерть. Некоторые позёры устраивают целое представление, надеясь на помилование в последний миг. Но я просто склонился до земли и ответил, что покину Уратай, Землю, круг известных Внешних миров, и князь великой Империи не только не увидит меня больше, но никогда не услышит обо мне. Князь ответил, да будет так. Меня наказали на площади Глашатаев, взяли заклятие обещания и выдворили.
Онга замолчал, и Ромига не спешил нарушить тишину, лихорадочно соображая, что же сказать на всё это? Рассказ Онги не согласовался ни с поимённым списком магов, достаточно сильных, чтобы претендовать на озвученную должность. Ни с имперскими порядками, которые современная Навь кое в чём пересмотрела, но отнюдь не забыла. Ни с элементарным здравым смыслом! Бредовая фантазия спятившего «робинзона» — или ложь? Настолько грубая, наглая, что проглотить её молча — либо выставиться полнейшим идиотом, либо продемонстрировать собеседнику столь же полное недоверие. Весь рассказ Ромига терпеливо ждал: вдруг, за словами мелькнёт какое-нибудь видение? Однако Онга закрылся наглухо. Даже эмоции вовне не прорывались, не то что образы. Значит, скорее всего, лгал и знал, что лжёт. Изучал Ромигину реакцию, как Ромига изучал его, по давней привычке строя из себя дурачка? Более наивного и дружелюбного дурачка, чем есть…
— Позже до меня доходили известия, что второй князь Нави погиб вместе с Уратаем, — продолжил Онга. — Ромига, это правда?
— Правда. У Нави сейчас третий князь… А вот я пытаюсь отыскать хоть слово правды в той кучерявой лжи, которую ты на меня вывалил, и пока не преуспел. Конечно, я не жил в Уратае, но помню: памятью старших, страницами летописей.
— И что же тебя смутило, мой маленький навчик? — совершенно спокойно, с покровительственной улыбочкой осведомился обвинённый во лжи. — Давай разбирать по пунктам.
Ромига пропустил мимо ушей «моего маленького» и перечислил, что.
— Да, уел! — рассмеялся Онга. — Молодец, ловко счистил шелуху лжи с зёрнышка правды. Сам подведёшь итог, или подсказать?
— Ты ушёл в изгнание из-за несогласия со вторым князем Нави? Это — правда?
— Ну, наконец-то! А больше я тебе ничего не расскажу и, тем более, не покажу. У меня не больше причин доверять тебе, чем у тебя — мне.
— Я тебя лечил.
— А я собираюсь на Землю. Судя по тому, что ты рассказал, уже можно. Ты станешь моим попутчиком?
Ромига сглотнул внезапный ком в горле и ответил:
— Я не привык сомневаться в сородичах. Меня совершенно не радует, что между нами с тобой, Онга, нет доверия. Однако я пока не придумал причин для отрицательного ответа. Я хочу вернуться на Землю, и любой нав видится мне годным попутчиком. Только с врагом, который, как ты говоришь, меня погрыз, я должен разобраться прежде возвращения. Вернее, не я, а враг врага должен убить его.
— Это какое-то пророчество?
— Да, вроде пророчества: «Тот, кто Ромигу убьёт или всерьёз покалечит, встретит своего самого страшного врага и умрёт от его руки поганой смертью.»
Онга недовольно поморщился и отвёл взгляд в сторону, затем хмыкнул:
— Гляди-ка, на Стурши — исполнилось.
— Стурши умер, но не упокоился. Судя по запаху похлёбки…
— Он же не убил тебя, даже не особо покалечил. Однако нет врага, страшнее предателя, а жертвоприношение Теням — воистину, поганая смерть.
Ромигу продрало морозом по коже: Онга знал, о чём говорил.
17.10.2017***
Стурши был счастлив! Всё, что потерял он в лице Великого Безымянного, вновь обрёл теперь в лице Иули Онги. Не важно, что Солнечного Владыку и Повелителя Теней осеняют разные стихии: главное, какие они сами. Повелитель, достойный повелевать, что может быть лучше? Сильный Повелитель, которому нужен пройдоха-слуга, и ради этого он возродил к жизни почти развоплощённую Тень!
Удушливые чары Альдиры с Латирой начали развеиваться, едва Стурши привёл Иули Ромигу под своды Дома Теней. А когда Онга исцелился, когда встал с Камня, Стурши тоже вздохнул полной грудью.
Повелитель — нестерпимо прекрасен! Преклоняться перед ним, исполнять любую его волю — долг, честь и величайшее наслаждение. Кажется, глупый Ромига этого не понимает, ерепенится. Стурши сам любитель и умелец поерепениться, да только не с великими! Однако Стурши простил глупому чужаку многое, вспять и наперёд: за то, что тот помог Повелителю возродиться. За это Стурши не станет его убивать, и даже позволит отведать вкусной похлёбки… Очень вкусной, ха!
Белянок Стурши наловил в снегах, по поручению Повелителя. За утварью и приправами сам сообразил метнуться изнанкой сна в бывшее Скундарино логово, и Повелитель одобрил. Огонёк — начаровал. Славная вышла похлёбочка! А двое Иули как раз приумолкли. Закончили беседу? Любопытно, о чём говорили, до чего договорились? Жаль, язык чужой, ни словечка не разобрать.
Окрик:
— Стурши, ты там скоро?
— Несу, уже несу!
Сам Стурши не голоден, наелся на охоте. После того, что сделал с ним Скундара, вкусы его переменились: живое стало ему вкуснее убитого и приготовленного. Стурши ещё раз снял пробу, убедился, что похлёбка хороша, и понёс её Иули.
***
Онга вновь солгал! Сказал, не покажет ничего — и тут же вывалил на Ромигу всю полноту телесных ощущений, как его приносили в жертву, как уходил в недра Голкья вместе с алтарём. Нет бы, прорвалось случайно! Нет, явно поделился намерено — и наблюдал за реакцией. Ромига из чистого упрямства не показал, как его накрыло. Насколько смог, не показал: спрятал эмоции, закаменел лицом и телом.
А Стурши, тем временем, приволок еду. С почтительным поклоном поставил перед своим повелителем котелок, подал ложку. Онга зачерпнул бульона и принялся смаковать. Ложку, другую, третью: с невыносимо довольной рожей, подолгу перекатывая жидкость во рту, медленно глотая и облизываясь. При том, не отводил от Ромиги любопытного, лукавого взгляда. Сытный запах плыл по пещере, но Ромига даже есть почти расхотел. Ему было душно, тошно и больно: то ли чужой болью, то ли уже собственной. Сердце отказывалось работать, как следует. Кашлянул — сплюнул кровяной сгусток. Струйка тёмного тумана тут же завилась у чёрной кляксы на полу — разочарованно скользнула прочь.
— А ты, оказывается, гордый, маленький нав. Всегда закрываешься наглухо, когда тебе худо?
— Ага, — кивнул Ромига. — Дурная привычка, мне говорили. Онга, напоминаю, ты обещал накормить меня и отпустить.
— Так иди сюда, и ешь! Стурши, дай ему вторую ложку.
Ромига с трудом поднялся со своей сталагмитовой табуретки… Несколько шагов до Камня — под обморочный звон в ушах, с опорой на руку Стурши. Кажется, та же рука вложила в его ледяные пальцы черенок ложки. А к котелку он потянулся уже сам. Первый глоток — через «не могу», дальше — легче. Вообще, начало отпускать. Оценил: другие травы, но похлёбка — не хуже, чем у Латиры. И много: Онга почти не ел её, лишь наслаждался вкусом, слизывал с ложки буквально по капельке.
— Привыкаю заново, — сказал он Ромиге. — После эдаких ран и голодовки — даже мне нельзя много сразу. А ты налегай, не стесняйся. Тебе — можно и нужно. Кушай, маленький нав, расти большим, — ласковая улыбка, лукавые искры в чёрных глазах: близко-близко.
Бесстыжий Онга так и не озаботился — материализовать одежду, послать Стурши за какими-нибудь шкурами. Ему тепло в стылой пещере, его вызывающе прекрасное нагое тело пышет силой: даром, что наполовину, не пойми, из чего состоит!
Котелок пуст, и Ромигу от сытости клонит в сон. Свернуться клубком на горячем, будто печка Камне, рядом с сородичем… Чьи-то крепкие пальцы смыкаются на запястье, выщупывают пульс. При попытке стряхнуть — стискивают стальной хваткой.
— Не дёргайся! Ты же почти настоящий целитель, Ромига, ты знаешь, что с тобой. Твоя мохнатая тварь просто почистила рану, но не зашила то, что следовало зашить. Нет, она очень старалась. Сделала всё, что могла, я даже спорить не буду. Но теперь смотри, что вышло, — Онга создал подробное видение навской сердечнососудистой системы. — Понимаешь, что тебе нужна операция?
— Само пройдёт, — отмахнулся Ромига, закрывая глаза. — Вот сейчас полежу тут, и всё будет хорошо.
Язык заплетается. Уплывающее сознание отмечает: пьян до беспамятства. Энергией ли, текущей с Камня? Или травы в похлёбке были не простые? Или аркан пропустил? Впору испугаться, но страха нет… Тьма.
Продолжение: chorgorr.diary.ru/p214033619.htm
@темы: Тайный Город, тексты, навы, Ромига, тень ищет своё место, Голкья
-
-
03.10.2017 в 22:10-
-
03.10.2017 в 22:42-
-
06.10.2017 в 22:50-
-
07.10.2017 в 10:23-
-
07.10.2017 в 17:10-
-
09.10.2017 в 00:14ещё добавила)убрала пока, на переделку.-
-
09.10.2017 в 16:44-
-
13.10.2017 в 00:57-
-
13.10.2017 в 01:13-
-
13.10.2017 в 01:14-
-
13.10.2017 в 01:15-
-
17.10.2017 в 15:52-
-
28.10.2017 в 16:58