Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
СетевойВладение ПК: сапер, косынка. * В том чате бот повесился от скуки. * Я восемь мышек сжег на порносайтах. * Застрелен при попытке копипаста. * Я помню все… А что не помню – скриню.
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Нечист на руку, сердце и портянки. * Пропил Грааль, сломал кольцо Всевластья... * Он был хорошим другом и закуской. * Ах, что ж ваш кол забит не по фэн-шую? * Скачу на всем клыкастом, без интима. * Нет чтобы просто трахнуть по башке! * Забрать её просили всей деревней. Дракон отбился. Подлый ящер. * Стоит за дверью Мэри. К счастью, Поппинс. * Боевка разбегалась с диким мявом * Как оснастить метлу мне ДжиПиЭсом? * "Кто начертал три руны на воротах?!" * Всего три руны, а как путь далек… * Уж конь упал, а он все скачет… скачет… * А начинался триллер так невинно - «Жили были…» * Он спас достоинство и не было счастливее конца… * Что значит - из кустов рояль украли?! * Они в гробу вертели Розенталя. * Давно приплыли, а на берег - страшно. *
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Прежде чем затащиться на Новый Арбат, я немного побродила по «Арсеналу». Ещё раз убедилась, что не умею хорошо делать три дела одновременно: смотреть, общаться и фотографировать. Не репортаж - зарисовки на ходу. Но вдруг, например, чьи знакомые в кадр попали?
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
После сомнительной приятности хлопот в первой половине дня, для восстановления душевного равновесия зашла на выставку «Арсенал» в Мерию. Полюбовалась на красивое: его там много! А унесла домой, как обычно, полезное. Поглядела, как кореец тоненьким лобзиком бодро выпиливает загогулины из толстой доски с гвоздями: прямо поперёк гвоздей. Тут же — перепиленные болты, дужка замка, керамика. Решила: в хозяйстве пригодится. Купила:
Дома опробовала на можжевелине и обрезке твёрдой тропической деревяшки: как по маслу! Согрел душу «идейный» цвет полотен. Хотя производство, конечно, корейское )
Дискуссия о том как воевали наши предки, плохо или хорошо, в ВОВ - бесконечна. Однозначно, что если у тебя есть толковый командир, твои шансы выжить неплохи, а с дураком пц всем. Давно уже, собутыльник моего дядьки рассказывал как его роту, усиленную "чужими" (чел. ~200), бросили затыкать какую-то дыру в нашей обороне в р-н Кривого Рога. Задача была держать "до последней капли крови" единственную дорогу, которой могли воспользоваться немецкие танки. Танки остановить и умере...читать дальше (еще 2121 символов) >>ть - благодать! Роту пригнали на место, отгрузили чуть не целую "полуторку" противотанковых гранат, сказали, что танков завтра наверное придет много и уехали. Жить им оставалось меньше суток. НИКАКИХ других противотанковых средств не обеспечили.
Командир осмотрел местность и приказал: - Стыдно, люди к нам в гости из Германии едут, а у нас дорога такая разбитая. "Свихнулся наверно от страха" - подумали многие. Командир продолжил: - Всем вытряхнуть все из вещмешков и за мной. Рота пошла к ближайшему от дороги холму шлака, с какой-то металургической фабрики неподалеку. Командир заставил набирать в мешки шлак и нести к насыпи. На саму дорогу шлак сыпался неравномерно, побольше там где дорога в горочку идет. - Чтоб им нескользко было - бубнил командир. Шлакозасып продолжался очень долго, все мешки были изорваны в лохмотья, лопатки сточились до черенков. Засыпали чуть не два километра дороги. Народ злой и усталый, теперь ведь еще и окапываться полночи. Утром с шлакогор подали сигнал: "Вижу танки". Сжимая свои почти бесполезные гранаты, солдаты знали, что жизнь закончилась. Наконец танки начали заходить на "благоустроенную" дорогу.
Третий танк колонны потерял гусеницу первым, а через минуту эта эпидемия охватила остальные машины, числом восемь. Стоячий танк, если его не злить, штука не опасная. Не совсем поняв, вас ис дас, немцы угробили и танк-эвакуатор. Пехота у немцев не дурная, вперед без танков не пойдет - затор. Нашим на них "За Сталина" нарываться, тоже нет резона. Командир, формально выполнивший боевое задание - остановить танки, посылает гонца найти хоть какое начальство и передать "Задача выполнена. Потерь нет" Гонец принес хорошую новость: Ночью можете уходить, сзади есть оборона. Будет возможность, накроем потом артиллерией.
Секрет командира в его образовании техника по холодной обработке металлов. Никельшлаки - отходы металлургии, страшный абразив, лишь немного уступающий корунду и оксиду алюминия. Никакие пальцы гусениц не выдержат издевательства такой дрянью, и что приятно - гусеница приходит в негодность целиком, забирая с собой большую часть всего привода.
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Интересно, насколько поговорка «Москва слезам не верит» старше летописной Москвы, и на каком языке она звучала изначально? На всякий случай пририсовала :-)
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Зашей свое лето как листовку в подклад телаги...Зашей свое лето как листовку в подклад телаги, Холодного мира подпиши въездные бумаги, Тебе поставит визу чиновник с глазами рыбы… Мы все давно бы ушли в герои, когда могли бы.
Постой на мосту, одинокий странник, Смотри, как льдины уходят в лето, И певчий дрозд разрезает воздух, Как пуля последнего пистолета, Смотри, как браво полки шагают На смерть, плетущуюся в обозе, А Пьер Менар улыбается тихо, Уже написав свой "Роман о Розе".
А дни как составы грохочут, в которых свинец и стронций, И в лед превращает остатки неба больное солнце. Твою дорогу прочертит иней по старой карте, Но вновь предатель-мотор заглохнет на вечном старте.
А ты улыбнешься и хлопнешь дверью, печальный странник – Тебе всегда везло на обломы и расстоянья, В упор понимающие глаза при случайной встрече И на исчезающий, как слеза, колыбельный вечер.
А там, на твоей далекой планете, легко и нежно Качает ветки нездешних сосен твоя надежда. Не обольщайся, ты никогда не узнаешь номер, Набрав который, ты будешь дома, а скажут – помер.
Считать гроши и патроны снова приходит время. На посошок! Еще один взгляд – и ногу в стремя, А за горизонтом твои следы лабиринтом странным, Как фотобумага, хранят без тебя скучавшие страны.
Постой на мосту, одинокий странник, Смотри, как льдины уходят в лето, И певчий дрозд разрезает воздух, Как пуля последнего пистолета, Смотри, как браво полки шагают На смерть, плетущуюся в обозе, А Пьер Менар улыбается тихо, Уже написав свой "Роман о Розе".
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Стандартная схема интриги Тёмного Двора. Появляется Сантьяга: как обычно, весь в белом. Смотрит на соседский бардак, морщится. Дарит мыло и верёвку в красивой упаковке с ленточками и бантиками: «Дорогие соседи, а не устроить ли вам банный день с постирушками? Вне очереди! Всё равно у нас сезонный спад мощности Источника нам сегодня недосуг.» К вечеру: «А чего это они все поперевешались?.. Так, эти сами дураки, и остыли уже. А этих, пожалуй, откачаем. Иначе скучно, некому будет в следующий раз подарки дарить. Да и неизвестно, кого новых вселят.»
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Предположим, тебе шесть лет. Вокруг закипает лето. На тебе голубое платьице и белые сандалеты. Дома ждут котлеты, кисель и повтор балета. Это здорово. Но занимает тебя не это: ты стоишь на крыше, туча вот-вот тебя краем тронет...
Платье всё в гудроне. Сандалики все в гудроне.
А внизу мальчишки присвистывают с уважением, Примеряются к крепким новеньким выражениям: проиграли малявке. Малявка взлетела вверх, проворная, как коза.
Ты стоишь и стараешься не реветь, а ведь нужно ещё слезать.
Ты не помнишь, куда ставить ногу, где держаться руками, и не знаешь, как показаться маме.
Предположим, тебе двадцать три. У тебя проекты, дедлайны, безразмерная майка, шампунь с ароматом киви и лайма, лето плавит асфальт, чтобы это сносить нужно сделаться далай-ламой или, может быть, саламандрой, виверной, ламией.
Ты стараешься выглядеть глупо, нелепо и неопрятно. Бесполезно. Они раскусили тебя: ты не помнишь путей обратно, не умеешь рассчитывать силы, никогда не отводишь взгляда и полезешь куда угодно ради пустой бравады.
Брось. Подумаешь, жарко... говорят, к обеду станет ненастно. Может быть, повезёт, и удастся прожить подольше -- вот так же, на спор.
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Ну что с того, что я там был. Я был давно, я все забыл. Не помню дней, не помню дат, ни тех форсированных рек. Я неопознанный солдат. Я рядовой, я имярек. Я меткой пули недолет. Я лед кровавый в январе. Я прочно впаян в этот лед. Я в нем как мушка в янтаре.
Ну что с того, что я там был. Я всё избыл. Я все забыл. Не помню дат, не помню дней, названий вспомнить не могу. Я топот загнанных коней. Я хриплый окрик на бегу. Я миг непрожитого дня, я бой на дальнем рубеже. Я пламя вечного огня, и пламя гильзы в блиндаже.
Ну что с того, что я там был. В том грозном быть или не быть. Я это все почти забыл, я это все хочу забыть. Я не участвую в войне, война участвует во мне. И пламя вечного огня дрожит на скулах у меня.
Уже меня не исключить из этих дней, из той войны. Уже меня не излечить от тех снегов, от той зимы. И с той зимой, и с той землей, уже меня не разлучить. До тех снегов, где вам уже моих следов не различить.
Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые. Война гуляет по России. А мы такие молодые.
Гудят накатанные рельсы, просторно, холодно, высоко, И погорельцы, погорельцы, кочуют с запада к востоку.
Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые. Война гуляет по России. А мы такие молодые.
А это я на белом свете, худой веселый и задорный, И у меня табак в кисете, и у меня мундштук наборный. И я с девчонкой балагурю, и больше нужного хромаю, И пайку на двое ломаю, и все на свете понимаю.
Как это было, как совпало: война, беда, мечта и юность. И это все в меня запало. И лишь потом во мне очнулось.
Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые. Война гуляет по России. А мы такие молодые.