Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Название: Из-под снега (История с фотографией, часть 4), продолжение
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: R
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Так куда же всё-таки занесло Ромигу?
Предупреждения: попаданец, амнезия, сомнительное согласие... Список будет пополняться, поскольку текст в процессе.
Начало тут: chorgorr.diary.ru/p203760149.htm Перешла в новый пост, потому что там уже не влезает.
Всё вместе на Фикбуке: ficbook.net/readfic/3144874
14.06.16В Рыньи как начальнике Нимрин разочаровывался всё больше. Чем там довольна Тунья, ей видней. Но сколько бы парнишка не напускал на себя важный вид, а подчинённые помыкали им, как хотели. Он поставил задачу, они не выполнили. Плюнул, спустил на тормозах. И ладно бы потому, что забоялся настаивать на своём. Понятно, что пятёрка Арайи сожрёт его, не морщась, и хорошо, если не в буквальном смысле. То есть, это Нимрину понятно, а Рыньи, кажется, нет. Даже после откровенного наезда, свидетелем которого Нимрин был, парень не начал их всерьёз бояться или опасаться. Считает «своими» и не ожидает подлянки? В принципе, доверчив? А зря!
Арайя встал из-за стола, следом потянулись его громилы. Нимрин тоже направился на выход, но Рыньи велел ему задержаться. Девочки шустро убрали со стола. Они сверлили чужака любопытными взглядами с начала ужина и вот, похоже, дозрели до расспросов. Если начнут допытываться, кто он, и откуда, он их точно покусает!
— Нимрин, а правда, что мастер Лемба нашёл тебя на тракте? — спросила одна из девочек, более старшая и серьёзная на вид.
— Мне так сказали, сам я этого не помню.
— А ты совсем-совсем ничего не помнишь, до того, как очнулся в доме мастера Лембы?
Воспоминание сохранилось единственное, и не из приятных. Нимрин поёжился. Прочёл во взглядах всех трёх подростков любопытство и сочувствие. Собственно, почему бы не рассказать им немножко безвредной, бесполезной правды?
— Ночь, метель, накатанная колея… Наверное, это был тракт. Только не спрашивайте, куда я шёл. Я не помню.
— А вокруг ты не видел ничего странного? — спросил Рыньи.
— А что я должен был видеть? Снег до окоёма, и с неба снег, — Нимрин прикрыл глаза, вздохнул поглубже, пережидая внезапную дурноту. — Знаете, помню ещё кое-что, только очень смутно. То ли наяву, то ли в бреду уже… Будто я кого-то спрашиваю, как бы мне найти мудрого. А мне отвечают, мол, ищи в неведомом клане, в бездомном доме.
Младшая девочка всплеснула руками:
— Ой, кто ж тебя к беззаконникам-то послал? Или ты сам вне закона?
Горестный вздох:
— Да не помню я!
Тут старшая девочка пихнула локтём младшую с таким видом, будто сделала невероятное открытие:
— Слушай, я поняла! Не просто дикая стая, а двуногая дикая стая. Беззаконники.
— Зимой?
Подростки переглянулись, на лицах — изумление, с примесью ужаса и восторга. Хоть бы объяснили убогому пришельцу, в чём тут дело. Но Рыньи погрузился в глубочайшую задумчивость, что-то высчитывая на пальцах, а девочки быстро сложили утварь на тележку и укатили прочь почти бегом. Рыньи на миг отвлёкся от подсчётов, буркнул раздражённо:
— Иди, работай, Нимрин. Сосульку в зад и снежок вам всем в рот, как тяжело с двуногими! Когда уже Дюран вернётся с ярмарки!
Нимрин мог бы дать парнишке совет, предупредить кое о чём. Но сам ещё не решил, на какой стороне назревающей заварухи встать, или же тихо пересидеть её в сторонке.
— Ты где застрял? — попытался ухватить его за шкирку Арайя. — О чём трепался с хозяйскими щенками?
Нимрин, ускользнув от загребущих лап, ответил:
— Любопытные дети допытывались, не видал ли я чего странного на тракте, где меня нашли.
— И?
— Снег до окоёма, и с неба снег. Что ещё, по-твоему, я мог там увидеть?
Арайя прожёг его суровым, пристальным взглядом, но отстал.
Навоз до вечера всё-таки убрали. Судя по тому, что работники не завалились сразу на боковую, никто из них особо не перетрудился. Расстелили несколько шкур в центре жилой пещеры, разложили доску для игры, уселись в кружок. Нимрин обживал свою спальную нишу, зябко кутаясь в облезлые шкуры. Мышцы ныли от непривычной работы и всепроникающего промозглого холода, но спать он пока не хотел, да и опасался. Дремал с полуоткрытыми глазами, прислушивался к разговорам, наблюдал сквозь ресницы за чужой игрой.
Игра странным образом оказалась знакомой. Подбросить камушек с ладони. Пока летит, подобрать ещё несколько. Поймать подброшенный… Игровая доска — лишняя, вместо неё должен быть горячий песок! И тёплое море неподалёку, и солнце в зените вместо свода пещеры. А самое главное, для правильной игры в камушки нужна весёлая рыжая девчонка, которая, сколько ты её ни обыгрывай, не бросает игру, упорно тренируется, надеясь на реванш.
Нимрин застонал сквозь зубы, когда всплывшая в памяти картинка померкла, не оставив почти никаких подробностей. Лишь зыбкое тепло и твёрдую уверенность, что когда-нибудь он вспомнит всё. Стряхнул дремоту, устроился поудобнее и стал разбираться, по каким правилам играют в камушки здесь. Играли на еду, на что-то вроде орехов, а он был очень голоден. Стылый камень пещер тянул из тела слишком много тепла, или он до конца не оттаял после того сугроба.
На очередном круге Нимрин подошёл и попросился в игру. Арайя пихнул в бок Руо, тот подвинулся, давая место. В общем, можно было не учить правила. Арайя показывал расклад, который нужно собрать с доски, и начинал первым. Остальные повторяли, передвигая доску по кругу. Нимрин оказался последним в очереди.
Пока фигуры были простые — Нимрин присоединился на пяти камнях в центре доски — никто не выбывал из игры. Здоровенные лапищи ловко подбрасывали, сгребали, ловили. Нимрин приглядывался к игрокам, как прежде к работникам, а пятёрка точно так же приглядывалась к нему.
Число камней на доске дошло до дюжины, и теперь их раскладывали всё дальше от центра. На тридцать втором круге Литсу не поймал подброшенный камушек и выбыл из игры, огласив пещеру обиженным рёвом.
— Это потому, что я мозоли натёр!
— Это потому, что ты спишь на ходу не только за навозной тележкой, — подколол его Арайя. — Поспи лёжа, полегчает.
На тридцать девятом круге отвалился Руо и молча утопал в свою нишу. На сороковом — рассыпал камни Фарна, но остался сидеть, наблюдая за игрой. Быстрый и резкий Му выбыл на сорок пятом круге и тоже остался смотреть. Два игрока сидели теперь друг против друга. Руки мелькали над доской со страшной скоростью: обе руки Арайи, одна — Нимрина. Он не выделывался, просто следовал памяти тела. Может, в забытых им сейчас правилах только так и можно было?
Пятидесятый круг, все камни по периметру доски. Арайя собрал их, Нимрин повторил. Настороженно замер, уставился на противника, ожидая следующего расклада. Потный, азартно блестящий глазами Арайя откинулся назад и облегчённо выдохнул:
— Фу! Ничья. Закончили. Ну, ты и шустрый!
Нимрин гибко потянулся, разминая руки и плечи. Сказал с улыбкой:
— Мне совсем нечего было вам проигрывать, а жрать хочется. Сколько твои ребята должны мне в общей сложности? Восемнадцать орехов с Литсу, одиннадцать с Руо, десять с Фарны, пять с Му. Всего сорок четыре.
— В уме сосчитал? — в голосе Арайи послышалось нечто вроде уважения.
— Ну, да.
— Сейчас я тебе отдам за всех, а потом мы сами между собой разберёмся. Пошли в кладовку.
Нашёл предлог поговорить наедине?
Двое стояли друг против друга, глаза в глаза. Арайя только что отсчитал выигрыш и передал Нимрину из рук в руки туго набитый орехами мешочек. Невзначай воспользовался неровностью пола, чтобы глядеть на собеседника сверху вниз:
— Ты понимаешь, что если бы ты обыграл меня, я бы тебя убил?
Нимрин ответил с самой безмятежной улыбкой:
— Думаю, ты попытался бы, а дальше — вопрос везения. Но у меня не было выхода. Я не поддаюсь тем, кто имеет шанс оказаться сильнее.
Арайя расхохотался, хлопая себя руками по бёдрам. Выдавил сквозь смех:
— Ну, ты и умник! Как я понимаю того, кто закинул тебя в сугроб!
15.06.16Повеселиться бы за компанию, да как-то не смешно.
— Эх… Мне бы только узнать, кто это был! Вильяра не смогла или не захотела разбираться. Может быть, ты, Арайя, знаешь мудрого посильнее? Я больше ничего не хочу, только отомстить и вернуться домой. Сам, один не справлюсь, нужен мудрый.
— А правда, что тебе колдовством всю память отшибло? — прищурился Арайя.
— Правда. Так как насчёт мудрого?
— Когда я возьму дом под свою руку, я спрошу мудрого, захочет ли он тебя видеть.
— И долго мне ждать?
— Если не станешь путаться под ногами, доживёшь.
Нимрин согласно склонил голову:
— Договорились.
Рыньи был в смятении. Страшная догадка обрушилась на него, как снег на голову. Купцы пропали примерно в то время, когда Арайя с дружками ходили на охоту. Возвращались пустыми, хотя в начале зимы даже одиночки легко добывают дичь. Тогда Рыньи подумал, что ничего крупного горе-охотникам не попалось, а мелкое они сожрали на месте.
Но что, если слуги, присягнувшие хозяину дома, вовсе не охотятся, а беззаконно убивают и грабят на тракте? На тёплых, сытых землях клана Вилья такого не случалось уже давным-давно. Беззаконниками честили ярмарочных плутов и воришек. Конечно, бывали летние усобицы, иногда довольно кровавые. Но после первого большого снега охотники заключали Зимнее перемирие, когда все двуногие встают спина к спине против мороза, голода и диких стай. Те, кто поступал иначе, перевелись, не оставив потомства, а только страшные сказки. По крайней мере, так учили Рыньи. Потому даже высказать своё подозрение казалось ему чудовищным. Вдруг он ошибся? За такую напраслину даже родная тётка съест живьём!
Он старательно высчитал дни: сначала по пальцам, потом по календарю, и вздохнул с облегчением. Отлучки пятерых младших слуг вроде бы не попадали на то время, когда купцы должны были ехать от дома кузнеца до ярмарки. Первая охота Арайи случилась на шестой день после отъезда мастера Нгу, вторая — через три дня после отъезда мастера Усси. Нет, никак не догнали бы! Думать дальше Рыньи не стал, голова гудела от умственных усилий и схлынувшего волнения. Он ушёл в загон к шерстолапам, забрался на спину Корноухой, растянулся вдоль хребта и уснул, уткнувшись лицом в жёсткую шерсть. Матуха лишь вздыхала и двигалась осторожнее, чтобы не растрясти тёплый живой груз.
Дом Лембы готовился к большой охоте. Все понимали, что пропавших давно нет в живых, пурга замела следы, искать придётся долго. Потому охотники не спешили. Проверяли оружие, снаряжение, паковали съестные припасы. Исчертили планами побережья несколько стен. Оплевали пол, споря о тактике охоты и повадках диких стай. Снежные звери с моря или горные с материка? Белые или чёрные?
Беззаконные! Тунья расслышала слово во взволнованном перешёптывании молодняка, обдумала и повторила во весь голос на совете охотников. От гвалта чуть своды не рухнули! Но от души прооравшись, большинство согласилось, что очень даже может быть! Решили ускорить сборы и выйти не через два дня, когда Дюран приведёт обоз с ярмарки, а наутро. Двигаться основной группой по тракту навстречу Дюрану. Если нужно, прикрыть.
А ночью Дюран прислал зов, что он с обозом уже на Высоком мысу, и на них напали. Лемба с Вильярой услышали родича и друга детства, подняли дом по тревоге. Хорошо, полнолуние, и ясно. Охотники с грозным кличем уносились в ночь на лыжах, держась за постромки зверей. К рассвету добегут на Высокий мыс, лишь бы обозники там продержались. Вильяра, Лемба и Тунья летели впереди взбудораженной толпы, которая на ходу подбиралась, обретая опасное спокойствие.
Нимрин съел часть орехов и улёгся на своё место. Лежал тихо, дышал ровно, как спящий, но не спал. Он взвесил все известные факты и принял решение. Осталось дождаться, когда уснут Арайя с компанией.
К досаде Нимрина, Арайя не спал. Снова сидел над доской, хмурил лоб, бурчал, чесался, задумчиво передвигал камни по линиям разметки. Играл сам с собой в какую-то другую игру? Или, может, гадал?
Через некоторое время к вожаку, мягко, почти неслышно ступая, подошёл Руо:
— Что-то плохо спится. Давай, покараулю?
Арайя сделал отрицательный жест, указал ему на шкуры рядом с собой. Сидели, молчали. В массивных неподвижных фигурах читалась настороженность, будто оба ждали чего-то.
Нимрин тоже умел ждать, чутко балансируя между явью и дрёмой. Наверное, полночи прошло, когда он уловил шёпот:
— Лёд тронулся. Вильгрин прислал зов с Высокого мыса. Там всё по плану.
— Бужу наших?
— Сначала убедимся, что Вильяра услышала Дюрана и рванула на помощь.
— А если нет?
— Придётся вызывать и ждать нашего колдуна, сами с колдуньей в доме не справимся.
Время тянулось. Арайя, Руо и Нимрин терпеливо ждали.
— Хо-ро-шо! Вильяра повела всех сильных охотников дома к Высокому мысу. Они уже достаточно далеко… Иди-ка, Руо, глянь, где Рыньи? Ушёл наверх, или спит у шерстолапов? Не возвращайся, просто пришли мне зов. Получится, убей щенка или запри. Потом иди к нижним воротам и жди сигнала снаружи. По сигналу отворишь.
Руо ушёл. Арайя сложил доску, убрал её к себе и направился в кладовку. Услыхав оттуда приглушённый металлический лязг, Нимрин вспомнил, что видел, когда ходили за орехами. Пять длинных копий для охоты на крупного зверя, что-то вроде ледорубов, тесаки…
Прикрывшись мороком, Нимрин взметнулся со своего места. Одним рывком задвинул каменную дверь кладовки, подпёр булыжником-стопором… Хорошо бы ещё «пастуший якорь»… Да, без него никак! Арайя шарахнулся в дверь изнутри, изрыгая проклятья. Морок должен был глушить все звуки, но Нимрин недооценил противников. Они проснулись, они видели его, они шли на него с ножами в руках. Стальные клинки у Фарны и Му, обсидиановый у Литсу. Миг на оценку расклада, и завертелось. Бзынькнул о потолок, разлетаясь в осколки, обсидиановый нож. Литсу с перебитым кадыком рухнул под ноги Му. Тот запнулся о тело, прозевал захват, влетел в стену башкой и лёг. Нимрин забрал его нож и встретил Фарну. Услышал шорох за спиной. Вовремя Руо вернулся! Словил за руку, тоже с обсидианом, и буквально насадил на клинок Фарны. Распутаться им не дал, прирезал обоих. Проверил, жив ли Му? Странно, жив. Крепкая черепушка! Связал за руки и вокруг горла вздёржкой от штанов, ноги спутал штанинами. Литсу доходил в конвульсиях — добить. Арайя продолжал бушевать в кладовке, но «якорь» держал крепко.
— Тебе конец, погань! Думаешь, удержите со щенком нижние ворота?
Интересно: не видит, а сразу понял, что здесь его ребятам конец.
— Благодарю за подсказку, Арайя, я бы сам не догадался. Сядь и не дёргайся, эту дверь ты не откроешь.
Ответную ругань Нимрин слушать не стал — время не ждёт.
Корноухая шарахнулась так, что Рыньи спросонок едва не слетел наземь. Вытянула хобот, затрубила. Детёныши вставали на ноги, стадо сбивалось в защитный круг. Рыньи изо всех сил вцепился в шерсть, кое-как проморгался — увидил Нимрина на верхней галерее. Тот был в крови и какой-то чёрной дряни, в руке — нож. Часто дышал после драки и бега, но проговорил до невозможности чётко:
— Рыньи, тревога! Беззаконники в доме! Арайя и все его. Я их остановил. Другие беззаконники будут прорываться в нижние ворота. Нам надо предупредить старших и задержать врагов. Где эти ворота?
Рыньи вспомнил свои домыслы и поверил сразу. Шепнул Корноухой ласковое слово, пробежал по спинам шерстолапов, перескочил на галерею. Еле допрыгнул, рассадил коленку о край — ерунда. Махнул рукой Нимрину, мол, беги следом.
— Нижние ворота — за пещерой, которую вы чистили.
Ворота пока стояли, как ни в чём не бывало. Для разнообразия, не каменная заслонка, а деревянные створы на кованых петлях, заложенные мощным засовом. Высотой и шириной под размер шерстолапа, с небольшим запасом. Открываются вовнутрь. В одной из створок — калитка, тоже на засове. Нимрин прикинул, что без магии, хорошего тарана или взрывчатки эту конструкцию не вышибешь. Магией можно было и укрепить, однако морок и «якорь» на кладовке почти исчерпали его возможности. Подержать бы в руках чёрный брусок… Некое очень важное воспоминание едва не проклюнулось, но увы, ловить его было некогда.
— Рыньи, ты сможешь перегнать шерстолапов в эту пещеру? Они задержат, если кто-нибудь выбьет ворота? Эй, Рыньи?
Мальчишка сидел на полу и был, кажется, в отключке. Стеклянный взгляд, испарина на лбу, отсутствующее лицо.
— Рыньи?!
Парень сморгнул, раздражённо дёрнул углом губ:
— Я пытаюсь послать зов кому-нибудь из наших, не мешай. Сейчас докричусь, и пойду перегонять шерстолапов… Тунья, Лемба, Вильяра — они далеко, им сейчас не до нас. Аю не слышит, сосульки ей во все места!
— А девочек, которые привозили ужин, можешь позвать? Пусть они передадут Аю. Пусть поднимают тревогу в доме.
— Попробую…
Насью только начала задрёмывать после проводов большой охоты, после того, как подростки вволю нажаловались друг другу, что взрослые, как всегда, не взяли их с собой. Ладно, утром можно отпроситься и настрелять белянок у самого порога…
Мысленный крик Рыньи едва не расколол девочке голову. «Тревога! Беззаконники у нижних ворот! Мы караулим тут с Нимрином и шерстолапами. Поднимай всех взрослых, кто остался в доме!» Слова забились в висках Насью внезапной болью. Девочка сползла с лежанки, пошатнулась, но устояла. Повторила, что услышала, в полный голос, для всех. Побежала искать Аю или ещё кого из взрослых.
Зарлис перестал ходить на охоту с тех пор, как лишился ноги ниже колена. Он разъелся и стал почти круглым, зато с таким слоем жира не замёрзнешь, сидя на дозорной площадке. Он и сидел там обычно, кроме самой поганой погоды, когда вообще ни зги не видать. Кроме самых сильных холодов, когда плевок мёрзнет на лету.
Лунная, ясная, не слишком морозная ночь. Глаза привыкли к мерцающему сумраку и различают каждую снежинку отчётливо, будто днём. Исчезли за перегибом склона охотники и их звери, быстро промелькнули по ровной поверхности залива, ушли за Толстый мыс. Тишина: шорох дыхания, шёпот звёзд. Зарлис любит подолгу смотреть на звёзды. Он с удовольствием дарит имена самым маленьким, безымянным звёздочкам. Изучает во всех подробностях созвездия и сочиняет новые… Не сейчас. Тревожно!
Дозорный ещё раз вгляделся в озарённое луной пространство у подножия обжитой горы. Никто не помнит, сколько тысячелетий назад охотники заселили здесь самую первую самородную пещеру. И кому впервые стало тесно, кто придумал долбить мягкий камень, расширяя и углубляя, прокладывая новые ходы, возводя залы. За долгие века выдолбили целый лабиринт, со многими входами и выходами. С дозорной площадки все они — как на ладони, специально так построено. И вот у одного из входов Зарлису померещилась какая-то подозрительная возня. Вроде никого, но дымка мутноватая стелется, снег блестит как-то не так… И вроде, поскрипывает снег под чьими-то то ли ногами, то ли лапами, тихонько, на пределе слышимости. Зарлис встал, перегнулся через парапет, чтобы лучше видеть и слышать. Что там творится у нижних ворот? Движение выдало его, прежде незаметного на фоне скал. Тихий свист, тихий вскрик. Дозорный ещё пытался вырвать из глазницы стрелу, но послать зов, предупредить жителей дома уже не успел.
Аю горько плакала. Её оставили дома как малую или старую! Нет, она сама не рвалась на большую охоту. Она и диких стай побаивалась, а уж беззаконников… Да, боялась и стыдилась своего страха. И от облегчения, что осталась, ей тоже было стыдно. И мучительно беспокоилась она за всех, кто без оглядки канул в ночь. За любезного мужа, кузнеца Лембу. За его двоюродного братца Дюрана, весёлого и шумного, который где-то там сражается, ожидая подмоги. За мрачную зануду Тунью. Даже за Вильяру! Хотя, кто беспокоится о мудрых? Они на то и есть, чтобы лезть в лёд и пекло. А всё равно! Аю было страшно, стыдно, жалко всех, и тоскливо, хоть в голос вой. Она и завыла Зимнюю Песнь Умиротворения. Привычка сильна: умирять любые страсти этими звуками. Аю успокоилась, прилегла и нырнула в глухой, мёртвый сон. Ничего не слышала, пока Насью не тряхнула её за плечо.
Старые, малые, калечные толпились по коридорам с оружием. Дом быстро вставал по тревоге. Старик Зуни, дед Лембы и Дюрана, собрал полтора десятка более-менее справных бойцов, чтобы идти к нижним воротам и вообще, проверить нижние ярусы. Остальным, под началом Аю, велел запереться в жилых покоях и держать осаду. Снова обида и облегчение вперемежку…
Удалых охотников Лембы встретили за Толстым мысом. Встретили длинными оперёнными стрелами из мощных луков. Вильяра успела выставить щит, как от града над всходами сыти. Стрелы тяжелее градин, щит забирал силу и внимание, но позволил уцелеть ей самой, большинству охотников и зверей. Два залпа, а потом на них пошли в рукопашную. Кровь смешалась со снегом. Вильяра успела заметить, что нападающих в полтора раза меньше, чем охотников Лембы, обрадоваться… А потом снег обратился в лезвия и ударил в лицо. Кто-то истошно взвизгнул:
— Колдун!
Вильяра кое-как отбила атаку, сама ударила в средоточие чужой силы. Её мало учили колдовскому бою, говорили: «Мудрые едины, сражения колдунов — сказки». Мелькнуло воспоминание, и больше ни единой связной мысли. Сила ломит силу, молнии лупят сквозь снежный смерч. Не сломали: ни она, ни её, но вычерпали разом до дна. Колдун отступил, скрылся — был ли он тут во плоти? Остервенелая схватка на разбитом, расползающемся льду продолжалась. Охотники Лембы медленно брали верх.
— Отступаем к дому! На дом напали! — Крикнули одновременно два голоса, мужской и женский, Лембы и Туньи. Живы, хорошо.
Дом — самое главное. Может, и выманили оттуда специально… Вильяра послала зов — захолодела сердцем от пустоты. Когда выходили на помощь, Дюран был жив, сейчас уже нет. И те, кто с ним… Ладно, отомстить можно позже, или зима отомстит.
— Отступаем! — крикнула Вильяра.
Со скал издевательским эхом скомандовали то же самое нападавшим.
15.06.16 ещёУчастники схватки разбегались в разные стороны, огрызаясь, оглядываясь. Забрать все тела не смогли. Даже проверить, кто дышит… Люди и звери утащили с поля битвы только раненых, которые подавали явные признаки жизни. Мало кто обошёлся без царапины, многие искупались в ледяной воде. Сюда летели, обратно ползли. И что ещё ждёт дома?
Лемба посылал зов пастухам и заготовщикам дров, срочно созывал всех к дому, объясняя расклад. Многие не откликались. Хочется верить, потому, что плохо владеют мысленной речью. Он сам не шибко преуспел в этом искусстве. Некоторые мудрые способны болтать без языка и слушать без ушей днями напролёт, а у него голова болит. Даже у Вильяры болит.
Сейчас болело многое, помимо головы, и голову-то, счастье, что не снесли. Если бы не Вильяра, все они сразу полегли бы под стрелами. Ну, или колдун вывернул бы наизнанку. Жутко думать, как погиб Дюран… Как не хочется верить, что Дюран погиб! Родич, друг, подмастерье… Он, и ещё пятеро обозников… И пока не сосчитались сами… Лемба скрипнул зубами, невольно ускоряя шаг, но сразу сдерживая себя. Нет, растягиваться, делиться на условно целых и сильно битых они не будут! Большой соблазн рвануть вперёд налегке. Но если у дома столько же беззаконников, сколько было за мысом, или больше…
Рыньи не удержался и высказал Нимрину, что жалко ставить живым заслоном на пути у беззаконников матух с детёнышами, а прочие шерстолапы сейчас на пастбище. Предложил вместо шерстолапов нагнать к воротам рогачей. Они размером помельче и гораздо тупее: для мяса, шкур, шерсти. Но если хорошенько пугнуть, стадо снесёт всё. Растопчет в лепёшку, измочалит острыми копытами.
— А если беззаконники расступятся, пропустят стадо, потом вломятся? Я бы так поступил на их месте. Ты сможешь поставить ближе к воротам рогачей, а в резерве — шерстолапов?
— Попробую.
Рыньи мимолётно удивился, что воспринимает Нимрина, младшего слугу, вчерашнего чужака, как уважаемого старшего. Но тот, правда, держался с такой заразительной, спокойной уверенностью! Будто оборонять дом, вдвоём против множества врагов, для него совершенно в порядке вещей. При том он внимательно слушает Рыньи, и объясняет свои команды, будто учит.
Они с Рыньи успели провернуть половину плана, когда крепкие ворота вдруг стремительно заросли инеем и распались в снежную пыль. Кому-то надоело дожидаться на морозе, или Арайя отчаялся вылезти из кладовки и скомандовал атаку? Безмолвная речь охотников очень изумляла Нимрина. Прежде он не сталкивался с подобным колдовством. Были у него когда-то артефакты и другие штуки для дальней связи, совсем без магии…
Двое здоровенных охотников с длинными луками осторожно заглянули в открывшийся проём. Упёрлись в тесный ряд размеренно жующих рогатых морд, которым совершенно без разницы: были ворота, нету… Тихо залёгших на верхней галерее Нимрина и Рыньи пришельцы пока не заметили. Протолкнулись вглубь, скотина спокойно расступалась, пропуская двуногих и продолжая невозмутимо пережёвывать жвачку. Осмотрелись, снова ничего не заметили, дали отмашку наружу. Оттуда шустро набежало полтора десятка громил, вроде покойных дружков Арайи. На этот раз обоего пола, но женщины не уступали мужчинам ни габаритами, ни оружием. Они тихо переговаривались, распределяя боевые задачи, а Нимрин высматривал вожака, чтобы нечаянно не оставить его в живых.
Пришельцы ещё не протолкались сквозь стадо ко входам во внутренние коридоры, когда Нимрин вдруг приподнялся, набрал в грудь воздуха и зарычал так, что Рыньи едва не сиганул вниз с галереи. Был пойман за шиворот железной рукой, догадался, что у поганого оборотня всё предусмотрено! Обречённо обмяк, зажал уши руками, а звук всё нарастал.
Громовой рык — эхо — топот копыт по каменному полу. Паника охватила стадо, будто пожар — сухую траву. Рогачи снесли и вынесли пришельцев вон, будто вешняя вода — мусор. Из глаз Нимрина сверкнули две молнии, снеся голову одному из беззаконников, видимо, для пущего страху.
Рыньи спросил с благоговейным ужасом:
— Ты оборотень или колдун?
— Колдун. Бывший. Но кое-что пока могу, — Нимрин ответил сипло, и тут же закашлялся, уткнувшись лбом в пол. Кое-как отдышался. — Вот погань, упражняться надо чаще… Так, а теперь быстро, по пластунски, к коридору и вниз, пока нас тут стрелами не забросали. Кстати, ты умеешь стрелять из такого лука, как у них?
— Нет. Я его не натяну.
— А копьё поднимешь?
— Да.
— Ладно. Пошли, надо проверить и добить вон тех, — три потоптанные тела остались лежать на полу пещеры, одно из них постанывало и вяло шевелилось.
Рыньи слегка передёрнуло, никогда прежде он не отнимал жизнь у двуногого. Беззаконники, дикая стая, а всё же… Нимрин заметил его заминку, ободряюще хлопнул по спине.
— Не убивал раньше? Не бойся, я сам. Подбери копьё. Так, осторожно, вдоль стены. И встань сбоку от проёма, чтоб случайно не подстрелили. Смотри наружу в оба!
Рыньи взял большое охотничье копьё, которое ему по возрасту и статусу не полагалось, прокрался к притолоке и стал глазеть наружу. Что-что, а быть засаде он умел. И отлично понимал по звукам за спиной, что сначала там было трое живых, потом двое, потом один. Наконец, Нимрин с трофейным луком в руках и колчаном на боку скользнул вдоль стены и подпёр вторую притолоку. Стоял молча, неподвижно и, кажется, почти не дышал.
Довольно долго ничего не происходило. К выбитым воротам уцелевшие беззаконники не вернулись. Судя по шуму за выступом скалы, кто-то отчаянно дрался с ними, но кто именно, от ворот было не видно. А потом из внутренних коридоров в зал выкатились вооружённые, чем попало, старики и подростки. Командовал Зуни, переживший не одну и не две летние усобицы. Сил у старика осталось не слишком много, зато голова ясная, и вряд ли кто-то лучше него знает, как берут и как защищают дома. Рыньи облегчённо вздохнул, обменялся взглядами с Нимрином, тот улыбнулся и сказал тихо-тихо:
— Вот и смена пришла.
Зуни услышал. С большим интересом принялся рассматривать Нимрина. Спросил:
— Это ты сделал трупы в жилой комнате?
Нимрин подтвердил.
— Ловко. А в кладовой ты запер Арайю?
— Да, и почти всё их оружие. Нужно будет потом снять чары с двери…
— Уже не надо. Дверь выглядит в точности, как эти ворота. «Ледяной таран», чисто, красиво, рука мастера! И придётся теперь быстро чинить эту погань!
Рыньи охнул:
— Арайя сбежал?
Зуни охотно ответил подростку:
— Да, колдун его выпустил. Арайя ушёл сам и попытался вытащить Му, но тот издох.
Нимрин спросил важное:
— Мудрая и кузнец с женой вернулись?
— Возвращаются. Близко. Думаю, первую атаку общими усилиями мы сегодня отбили, — глаза старика сверкнули азартом.
Нимрин пошатнулся.
— Разреши нам с Рыньи немного привести себя в порядок?
Зуни рассмеялся:
— На то, чтобы перебить десяток врагов дома Лембы, ты разрешения не спросил, так?
— Вроде, было меньше. Хотя я их не считал. А вообще, я стараюсь быть вежливым.
Нимрин удалялся к умывальне под радостный смех охотников, которые выжили и отстоял свой дом. Он шёл и очень старался не мотыляться от стены к стене. Следом шлёпал Рыньи и, конечно, не смог промолчать.
— Нимрин, ты что, ранен?
— Царапины — ерунда. Жрать хочу, сейчас упаду. И погреться бы у огня хоть немного.
Рыньи заглянул ему в лицо.
— Слушай, сейчас отмоемся, и пойдём наверх, в хозяйские покои. Я тебя покормлю и дам другую одежду. Эту всё равно уже не отчистишь. А лучше было выкинуть это хлам до того, как тётка его тебе дала.
— Как скажешь, начальник. Слушаю и повинуюсь.
Нимрина всё сильнее лихорадило. Царапины-то царапины, но в них засела ядовитая дрянь, осколки разбитого обсидианового клинка. Брызнуло во все стороны, знатно прилетело по голове, спине, плечам. В умывальне Нимрин, ёжась от озноба, смыл с себя чужую и свою кровь. Где смог достать, выковырял, вырезал с мясом обсидиановую отраву. Где не смог, попросил Рыньи. Объяснил:
— Если оставлю, ранки будут гнить годами. А если вырезать, их быстро затянет, потом даже шрамов не останется. Видишь, здесь уже затягивает.
Рыньи нерешительно взял нож, прикусил губу…
— Эй, не слишком ли ты трепетный для охотника? Или боишься чёрной крови? Ну вот, бывает такая. Редкость, а встречается. Если не употреблять внутрь, совершенно безвредна. Разве что отмывается плохо.
Рыньи фыркнул:
— Просто я пытаюсь представить, что ты — шерстолап или рогач. Они вечно ранятся, а потом я чищу и уговариваю, чтоб не дёргались. А тут ты меня уговариваешь, неправильно.
— Давай наоборот. Ой больно! Ой, боюсь-боюсь-боюсь! Ой, уговаривай меня. Только, пожалуйста, не упрашивай обрасти шерстью…
Под этот бредовый трёп Рыньи, наконец, повеселел и занялся занозами. Рука у него оказалась лёгкая. Сделал всё быстро, аккуратно, Нимрину почти сразу полегчало.
Когда Тунья, сильно припадая на перебинтованную ногу, зашла в свои покои, она обнаружила на кучке шкур крепко спящих племянника и Нимрина. Две жаровни накалили воздух, как на вулкане, всюду плошки из-под еды, а на чучеле — запасная куртка и штаны Рыньи. Само собой, чучелу всё неприлично широко и коротко, зато в старые прорези новым узором наскоро продёрнут чёрный шнурок. Тунья пригляделась, читая: пережитая вместе опасность, уважение, благодарность… Она тяжело вздохнула и без сил рухнула на свою лежанку. Чуть-чуть покоя, потом она пойдёт считать потери дома. А одежду под размер эти балбесы пусть перешивают сами!
26.06.16Вильяра взбегала, брела, карабкалась по косогору. Задыхалась, оскальзывалась на снегу, смаргивала талую воду, пот и слёзы. Внизу охотники Лембы гнали от дома беззаконную стаю. Она, колдунья, сейчас была бесполезна для своих и безвредна для чужих. Пока не восполнит силы, она даже зов никому не могла послать! Ни тем, кого хотела предупредить об опасности, ни тем, у кого надеялась спросить совета и помощи. Двое охотников провожали мудрую к Заклятым Камням. Она даже не посмотрела, кого послал с нею Лемба, она летела, как стрела к цели… Передёрнуло от воспоминания о стрелах, отражённых возле Толстого мыса. Кажется, она начала строить щит раньше, чем стрелки спустили тетивы. Почуяла опасность… Но всё-таки, поздно почуяла… Не время думать об этом, время спешить! И глядеть по сторонам, чтобы не нарваться на засаду и здесь… Ещё немного, почти дошли…
Заклятые Камни — сами по себе защита. Источник колдовской силы для всех одарённых дома Лембы, для мудрой клана Вилья, для любого из мудрых, кому Вильяра позволит, или кто сможет взять сам… Серый валун, торчащий из снега на полтора охотничьих роста, от прикосновения мудрой превратился в ворота из двух менгиров, а когда она шагнула внутрь, стал кромлехом. Колдунья шла к центру круга, и всё меньше проваливалась в снег, а ограждённое камнями пространство становилось всё обширнее. Стоп! Она крутанулась на месте, узнавая силуэты всех тридцати Заклятых Камней, напевая приветствие. Раскинула руки и упала навзничь. Небо над кругом камней было очень близким, мерцали звёзды, тихо разгорался рассвет, и так же тихо, исподволь потекла к колдунье сила.
Вильяра давно, очень давно, никогда с посвящения не была такой пустой. И дня-то не прошло, как она маялась и чудила от избытка. Одна затея с Нимрином… От воспоминания о той шалости улыбка скользнула по обветренным до кровавых трещин губам. А ещё кто-то жаловался на зимнюю скуку… Вильяра вздохнула глубоко, до ломоты в рёбрах. Запрокинула голову, расправила плечи и спину, вытянула в струнки руки и ноги — снег послушно проминался под её телом. Задержала воздух, пока искры не заплясали под зажмуренными веками, и медленно выдохнула, расслабляясь. Любые мысли, воспоминания, любое телесное напряжение были сейчас остро лишними. Заклятые Камни непременно вернут мудрой Вилья колдовскую силу, но чтобы это произошло быстро, очень быстро, как можно быстрее, она должна предельно раскрыться.
Едва дыша, Вильяра вбирала в себя вечный холод льдов и негасимый жар вулканов, текучую упругость воды, надёжную твёрдость камней и ныне затаённую под снегами буйную силу зелёной жизни — всё, чем богат мир охотников. Жутко, сладко и больно принимать в себя мир полной мерой, почти утрачивая разум и память, почти переставая быть…
Когда колдунья немного насытилась, поток силы ослаб, и вернулась способность мыслить. Не двигаясь с места, Вильяра чуть перевела дыхание и тут же послала зов Лембе. Узнала, что беззаконников частью перебили, частью прогнали от дома, но преследовать их по горячим следам кузнец не решился. Тогда она позвала ближайшую соседку Лембы, Зейри и сообщила крайне недовольной внезапной побудкой главе дома: «В угодьях клана Вилья — беззаконники. Большая стая, и с ними сильный колдун. Убивают путников на тракте, нападают на дома. Берегите себя! Я сейчас в доме Лембы, мы отразили первое нападение. Позже расскажем подробности. Если нападут на вас, зовите, я постараюсь прийти.» Зейри подтвердила, что услышала и поняла, а главное, что в её угодьях пока тишина и покой. Вильяра тут же повторила то же самое главе следующего дома, и следующего, и следующего… Солнце ещё не вышло из-за окоёма, когда мудрая оповестила весь клан о беззаконной дикой стае и убедилась, что удар по дому Лембы — действительно первый удар.
Теперь она достаточно собралась с мыслями и силами, чтобы поговорить с наставником. Смежила веки, соскользнула в тонкий сон, желая увидеть себя у него в гостях… Провалилась в ледяной лабиринт, где невозможно сделать ни шагу, только скользить по ледяной кишке куда-то вниз, всё быстрее и быстрее, под издевательский хохот, эхом гуляющий между стен. Она попыталась вцепиться в неровности льда, но только изранила руки. Увидела, куда её несёт: на оскал сосулек, длиной с охотника, в руку толщиной. Поняла, что с разлёту нанижется на них насмерть. Завизжала, до звона под черепом, пошире распахнула глаза и вырвалась из сна. Села, тяжело дыша, ошеломлённо разглядывая сорванные ногти. Сунула пальцы в снег, и он сразу окрасился розовым. Вильяра чуть не заплакала: от боли, от обиды, от пережитого ужаса. Со смертью она разминулась на волосок, никаких сомнений. Второй или третий раз за сутки!
Колдунья кое-как отдышалась и послала наставнику обычный зов. Мудрый Наритьяра ответил. Сам не пришёл, но долго, внимательно слушал сбивчивый рассказ ученицы. Когда Вильяра изложила в подробностях кошмар с ледяным лабиринтом, его возмущённое удивление сквозило даже в мысленной речи. Поймать мудрую в такую ловушку?! Самоучка-колдун редкостной, небывалой силы, или отступник, беззаконник среди мудрых? В итоге Наритьяра сказал ученице примерно то же, что она говорила главам домов: «Береги себя. Я буду выяснять подробности среди мудрых. Если станет совсем туго, зови, постараюсь прийти.»
Первые лучи красили снег во все оттенки розового и пурпурного, когда Вильяра вышла из круга Зачарованных Камней. Погладила по шершавому боку серый валун, снова один-единственный на голой, плоской макушке обжитой горы. Пропела особое заклятие-замок. Теперь беззаконный колдун вряд ли доберётся до этого источника силы. А если сможет взломать замок, Вильяра об этом сразу узнает.
Конечно, это не единственное сильное место. Свои Зачарованные Камни есть у большинства жилых домов. А кто упомнит все руины, все запечатанные или просто заброшенные круги возле них…
Лемба со своими охотниками отстоял дом, беззаконники бежали. Вернее, отступили, сохранив боевой порядок и даже исхитрившись угнать часть стада, которое кто-то на них пустил из нижних ворот… При ближайшем рассмотрении, начисто снесённых заклятием ворот… А дерева-то на новые нету, придётся клепать из железных листов. Материала хватит, но работа не на один день, даже с подручными… Дюран, братец, где ты? Поддавшись мгновенной слабости, кузнец привалился к стенке у пустого проёма и тихо, тоскливо завыл.
— А вот я тебе сейчас, на правах деда, да по загривку! — старый Зуни подкатился к понурившемуся Лембе, подпрыгивая от возмущения, размахивая прочной клюкой. — Знал бы я, что у меня такое дурное потомство, не передал бы дом твоему отцу, держал бы сам! Я думал, вы умные, зверей пустите вперёди себя. А вы, как рогачи, с разбега в яму… То есть под стрелы! Если б не знахаркина дочь… Слушать тошно!
Лемба давно и намного перерос деда, унаследовав мощное сложение от материнского рода. Однако вжал голову в плечи, протянул по-детски жалобно:
— Ну, деда! — и тут же вспомнил, кто он в этом доме, встряхнулся, приосанился. — Не ворчи, старый! Сам понимаю, великого дурака я сегодня понюхал. Лучше скажи, что ты думаешь про нынешний расклад? Как нам теперь зиму зимовать?
— Собирай совет, поговорим. Думаю, всем, кто ходил на большую охоту, всем, кто оставался в доме и вокруг него, всем есть что рассказать и послушать. Такого, как сегодня, очень, очень давно не было ни в этом доме, ни на всём Нари Голкья.
Вероятно, Нимрин должен был чувствовать себя счастливым: переоделся в чистое, наелся досыта, согрелся. Выспаться, правда, не дали. Вернувшаяся из рейда Тунья — мальчишку понесло греться-кормиться в тётушкины покои — прогрохотала дверью, потом зашуршала по комнате, ворча и вздыхая себе под нос. Нимрину не нужно было совсем просыпаться, чтобы понять: охотница ранена, очень расстроена и сердита. Нимрин уже приготовился вскочить от пинка в бок и не ударить в ответ. Однако, пронесло. Тунья долго смотрела на них с Рыньи, потом особенно тяжело вздохнула и ухромала отлёживаться. Жаль, ненадолго!
Рокот двери. Встревоженный голосок:
— Тунья, ты спишь?
Протяжный стон-зевок:
— Уже нет. Чего тебе, Аю?
— Любезный и Зуни собирают общий совет. Ты пойдёшь?
Тунья рыкнула, вставая:
— Как же иначе? Можно подумать, ты не пойдёшь.
— Ещё Зуни сказал, привести Рыньи и этого чужого, Нимрина. Хорошо, что оба у тебя, а то я не знала, где искать.
Прошелестели шаги, и Нимрин получил таки свой пинок в бок. Вернее, его очень деликатно, с опаской, потрогали мысочком.
— Эй, просыпайся!
Он резко перекатился и тоже деликатно поймал пнувшую его ногу за щиколотку. Заглянул снизу вверх в ярко-голубые, расширенные испугом глаза.
— Прекрасная Аю, ты так больше не делай, я могу ударить. И зовут меня в этом доме Нимрин, а не Эй. Запомни, пожалуйста!
Женщина даже не попыталась вырваться, сразу попросила:
— Нимрин, прости, я больше не буду! Отпусти меня, пожалуйста!
Тунья за спиной Аю зажала рот ладонью, сдерживая смех. Её Нимрин не рискнул бы хватать ни за какие части тела. А если когда-нибудь придётся бить, то сразу насмерть, как подручных Арайи. Он разжал пальцы, Аю отшагнула назад, спряталась за Тунью. От шума, наконец, проснулся Рыньи, сел, захлопал глазами.
— Чего? Куда?
Тунья сразу ответила:
— Тебя и Нимрина призвали на общий совет. Вставайте, идём.
Дарёные штаны заканчивались немногим ниже колен и не заправлялись в сапоги. Рукава кое-как прикрывали запястья, но куртка широка, гуляй, ветер. Перед тем, как отвалиться спать, Рыньи объяснял, что и как Нимрину надо перекроить по фигуре, но до практического урока шитья они не добрались, обоих сморило. Теперь Нимрину предстояло идти на совет изрядным пугалом. Нет, точно не хуже, чем в прежних обносках! Но он привык — это брезжило из прошлого — выглядеть безупречно. Подтянул вздёржку штанов, отряхнул куртку. Тунья поморщилась:
— Чужак, ты зря ходишь в тёплых покоях одетым, будто малое дитя. Так труднее согреться с мороза, и вообще, неприлично.
Нимрин скользнул заинтересованным взглядом по тяжёлым, налитым грудям обеих женщин, вообще никак не прикрытым. Аю не среагировала, только ресницами хлопнула. Тунья слегка повела плечами, мол, чего уставился? Обнажённые торсы, хоть мужские, хоть женские, местных приличий явно не нарушали. Нимрин улыбнулся, глядя теперь в жёлтые глаза хозяйки дома:
— А я и есть малое дитя. Всего-то день от роду. Что было раньше, то пурга слизнула. Какой с меня спрос?
— Да я всё забываю! — Тунья осклабилась в ответ. — Болтаешь ты слишком бойко для суточного. Пошли уже!
27.06.16На совет охотники собирались в зале, размерами и высотой почти не уступавшей загонам для шерстолапов, но отделанной с любовью и немалым искусством. Правильный квадрат под красиво выведенным сводом, гладко отёсанный камень, яркие масляные светильники в резных нишах. Нимрин уцепился мыслью за слово «анахронизм». Диковатые охотники, сообразно своему обличью, жили в пещерах и ходили в шкурах собственноручно убитых зверей, но при том знали золото, стекло и сталь, были умелыми каменотёсами.
Нимрин впервые наблюдал их столько сразу. Обитатели дома Лембы чинно рассаживались на принесённых с собой маленьких деревянных табуретках, сплочённых из досок или долблёных из чурбачков, на войлочных подушках, на свёрнутых валиком или свободно расстеленных шкурах. Они располагались тремя группами по трём сторонам залы, оставляя свободным середину и проход от двери. Самая большая группа, двадцать шесть взрослых мужчин и девятнадцать женщин, привольно расселись напротив входа. Там уже был Лемба, туда же прошествовали Тунья и Аю. Четырнадцать подростков обоего пола и дюжина взрослых в потрёпанной одежде, видимо, младших слуг, устроились тесной кучкой по правую руку от них. Рыньи утянул в ту сторону Нимрина, и они сели рядом на одну шкуру. Напротив оказалась самая малочисленная группа: семеро стариков и двенадцать взрослых, некоторые из которых выглядели больными, а кое-кто щеголял увечьями, которые совершенно точно не позволяли им охотиться. Про двоих не ясно было, как выжили? Но не калеки бросились в глаза в первую очередь, а странная диспропорция возрастного состава присутствующих. Нимрин наклонился к уху Рыньи и шепотом попросил.
— Разреши позадавать глупые вопросы?
Рыньи кивнул, мол, задавай.
— Сколько длится год?
Подросток сочувственно покосился на беспамятного и ответил:
— Восемьдесят четыре луны.
— А зима?
— Если по календарю, то шестьдесят три луны. А если от первого большого снега до зелени, то год на год не приходится.
— А луна — это сколько дней?
— Двадцать один.
По ощущениям, местные сутки были немного длиннее привычных Нимрину. Он ещё ни разу не видел здешнего солнца, но чуял колебания тьмы и доверял своим ощущениям. Колдунья разбудила его утром, и сейчас снова утро. Часов двадцать восемь от восхода до восхода. Ничто не мешало произвести в уме дальнейшие подсчёты, но Нимрина обуяла сперва досада, потом апатия. Календарь своей родины он вспомнил, даже несколько вариантов календарей, а саму родину — практически нет. Сообразил, что теперь ему год будет за шесть, и дальше что?
Переговаривались не только Нимрин и Рыньи, залу наполнял ропот множества голосов. Сам Лемба тихо беседовал с Туньей, Аю и какими-то двумя пожилыми мужчинами. При желании, Нимрин мог бы вслушаться или прочитать по губам, но предпочёл задать мальчишке ещё один глупый вопрос.
— Мы кого-то ждём?
— Мудрую Вильяру. Странно, что её нет.
— Она пошла в Зачарованному Камню, чтобы восполнить силу после сражения, — сказала девочка рядом.
— Откуда ты знаешь, Ньями? — переспросил Рыньи.
— Мама сказала. На них напали, там был сильный колдун в снежном вихре, Вильяра с ним билась.
Мальчишка пренебрежительно фыркнул:
— Да ну, только в сказках колдуны бьются друг с другом!
— А вот и не в сказках…
Нимрин настроился послушать перепалку подростков, но тут сама Вильяра вошла — нет, влетела — в зал. Пронеслась до середины. Повела по сторонам дико блеснувшими глазами, вскинула руки и коротко взвыла. Подошла к Лембе и плюхнулась рядом. Кузнец заботливо подсунул ей свободную табуретку. Потом сам встал и зычно возгласил:
— Говорите и слушайте, о, родичи, слуги старшие и слуги младшие, отроки, старцы и калеки! Говорите в свой черёд всё, кому есть что сказать о беззаконной стае, посягнувшей на наш дом. Первое слово — моё слово, главы дома.
Нимрин тихонько спросил:
— А Вильяра?
Рыньи ответил одними губами:
— Мудрая, если будет говорить, то в конце. Помолчи, сейчас наше время слушать.
Лемба тяжело вздохнул, дождался полной тишины в зале и заговорил тише:
— Родичи и домочадцы, горе моё и вина перед вами глубоки как море. Худшей охоты не было в этом доме с тех пор, как дикие шерстолапы затоптали моего отца, дядю и ещё четверых охотников. Сегодня я оставил на льду пятерых, ещё двое умерли от ран. Из тех, кого я призвал сражаться на пороге дома, погибли четверо. Из пятерых, кто шёл обозом с ярмарки, никто не откликается на зов, и сердце моё леденеет, когда я их зову, и мудрая подтвердила смерть. За одну ночь дом потерял шестнадцатерых. Их имена умерли, и да не прозвучат отныне вслух, только в памяти. Оплачем же наше горе, родичи и домочадцы, прежде чем я продолжу мою речь, и мы продолжим совет.
Охотник с силой провёл руками по лицу, вскинул голову и взвыл, истошно и протяжно, без намёка на напев или слова. Весь зал откликнулся таким же горестным воплем-воем. Нимрин вплёл свой голос в этот дикий хор не для соблюдения ритуала — его по-настоящему накрыло вдруг чужой болью потери, тоской и яростью. Когда-то с ним уже бывало так: чужое, будто своё, драло нервы. Благо, охотники быстро провылись, и его тоже отпустило. Рядом Рыньи шмыгнул носом, Ньями украдкой вытерла мокрые глаза. Кое-кто из взрослых охотников ещё прятал лицо в ладонях, но шквал эмоций миновал.
Лемба откашлялся:
— Упомяну ещё не горе, но большую беду. Тяжело ранены Нари, Ио, Лайсанна. Неизвестно, поправятся ли они, войдут ли снова в силу, но для них хотя бы есть надежда.
Кузнец сделал паузу, охотники пришибленно молчали, и он продолжил.
— Теперь я расскажу о том, с чего всё началось, и как происходило. Все помнят, как мы с моим ныне погибшим кузеном взяли товар и передвижную мастерскую и отбыли на ярмарку по второму снегу. Ехали без спешки, трижды заночевали в прибрежных гротах. На тракте тогда было спокойно, никто нас не тронул. После нашего отъезда в доме останавливались ещё два обоза с юга. Тунья приняла их оба, оба проводила и прислала мне зов. Я ждал старых друзей на ярмарке, но не дождался. Мудрый Латира погадал на них, позвал и сказал, что ждать некого. Других больших обозов по нашей ветви тракта ни в ту, ни в другую сторону не проходило, но одиночки без препятствий сновали налегке туда-сюда. Никто не заметил ничего странного или опасного, но я решил проверить сам, разведать дорогу. Шарить по всем возможным местам стоянок в одиночку я всё-таки не рискнул. Выехал с ярмарки утром, долетел домой к вечеру, кое-кого подобрал по дороге. Его мы ещё послушаем, но к обозам моих друзей и к их пропаже он вряд ли имеет отношение.
Лемба нашёл глазами Нимрина, легко кивнул ему. Нимрин склонил голову в ответ.
— Я вернулся домой и стал собирать облаву на дикие стаи. Тунья предположила, что дикая стая может оказаться двуногой, беззаконной. Совет охотников принял её доводы. Мы все тогда решили поспешить со сборами и быть осторожнее. Но когда ночью кузен прислал мне и Вильяре отчаянный зов с Высокого мыса, разум мой помрачился. Кузен должен был отбыть с ярмарки не раньше завтрашнего дня. Мы договорились, что он сообщит мне о точном времени выезда через мудрого Латиру, так как моему кузену и остальным обозникам плохо давалась мысленная речь. Чем объяснить их молчание и ранний выезд? Я не знаю, ответ нужно искать на ярмарке. Что произошло на Высоком мысу? Кузен смог передать только чувство смертельной опасности и образ места. Мы помчались туда, не глядя по сторонам. Мне даже в голову не пришло, что беззаконная стая разделится натрое, что их так много, что с ними сильный колдун. Я был уверен, что тракт огибает скалы Толстого мыса на безопасном расстоянии, что никто не застигнет нас врасплох, не достанет на открытом льду. А нас ждало два десятка стрелков с такими дальнобойными луками, каких я в жизни не видал. Они перестреляли бы нас, как белянок, если бы не Вильяра. Она прикрыла от стрел и взяла на себя колдуна. В рукопашной враги уступали нам и числом, и силой, мы могли победить. Но тут я услышал зов из дома, что там тоже неладно. Мы отступили с потерями, они тоже оставили на льду шестерых. Когда мы вернулись, то сразу присоединились к пастухам и дровосекам, которых я призвал к дому. Мы вместе прогнали другую часть этой погани. Здесь беззаконников было особенно много, не меньше сорока. В зале у нижних ворот и в снегу они оставили тринадцать. Живых мы преследовать не стали из опасения новой засады. Но след есть, хороший след. Собравшись с силами, по нему можно найти логово… Итак, я всё сказал о том, что было. Тунья, Мыни, Нгле, Аю, вам есть, что добавить?
Кузнец обвёл взглядом четверых, с кем беседовал перед советом. Все дружно ответили отрицательными жестами.
— Тогда дальше пусть скажет слово старый Зуни.
Бодрый старичок, которому Нимрин и Рыньи сдали пост у выбитых ворот, подскочил со своего места, будто на пружинке.
— А и скажу! Внучку-наследнику я уже высказал наедине, ибо негоже позорить при всех главу дома. А тебе, знахаркина дочь, я сейчас скажу. Боевая ты девка, одарённая ведьма, сильная мудрая, а дурёха! И ты, Тунья, голову дома забыла. Лучше бы сама осталась, да расставила побольше дозорных. А то блаженный наш звездочёт стрелу словил и даже вякнуть не успел. Успел ли кого заметить, одни щуры ведают. Осталась бы ты дома, как полагается при твоей гривне, и не пришлось бы мне стариной трясти, малолеток пасти!
Нимрин наблюдал, как мнутся, жмутся и прячут глаза упомянутые стариком персоны. Не упомянутая Аю затаилась за широкой спиной кузнеца. Формальной власти у Зуни в доме, может, и не было, зато авторитета — хоть отбавляй!
Лемба всё-таки не выдержал, глухо рыкнул:
— Старый, хватит ругаться! Излагай по прядку.
— Могу и по порядку. Разбудил меня кто-то из молодняка, они бегали по дому и всех поднимали на ноги. Передавали зов Рыньи: «Тревога! Беззаконники у нижних ворот! Мы караулим тут с Нимрином». Я никак не мог спросонок сообразить, что за Нимрин? Подростки объяснили, что это твой вчерашний найдёныш. Зря ты мне его не показал, Лемба!
Многие в зале теперь с интересом посматривали в сторону Нимрина. Ничего, небось, дырку не проглядят. Зуни продолжал говорить.
— Надежды на тот караул у меня не было. Я кое-как дозвался Нгле и Мыни, они уже спешили к дому, но могли не успеть. Побитая большая охота тоже возвращалась, от Туньи я это узнал, только они были ещё дальше. Они не могли спешить из-за раненных и взялись за ум, не захотели разделяться. Потому я собрал всех, кто способен был держать оружие, и пошёл к нижним воротам сам. Молодняк разослал дозором по всему дому. Они быстро нашли труп младшего слуги в коридоре на заброшенном хозяйственном ярусе и выбитую ворожбой калитку. Позвали, я пришёл проверить следы. Понял, что кто-то один тайком бежал из дома. Второго, битого, он нёс на себе, но не дотащил живым, бросил. В пещерке для слуг при скотном дворе мы нашли ещё три трупа и следы бойни. Честно скажу, у меня шерсть встала дыбом! Сразу видно: воин убивал, а не охотник дрался. Трупы я рассмотрел, узнал рожи. Потом обратил внимание на кладовую без двери, зато с целым арсеналом внутри. Кое-чем оттуда мы даже сами разжились… По следам выходило, что троих, а то и четверых, уложил кто-то один. Либо тот, кто сбежал и пытался унести товарища, либо этот непонятный Нимрин. Ну, либо Рыньи вдруг проглотил буйного духа. Нимрина и Рыньи я, как было обещано, нашёл у нижних ворот. Вернее, у того, что от ворот осталось. Нимрин спокойно признался, что убил троих младших слуг, четвёртого оглушил и связал, а в кладовке с арсеналом запер Арайю и попытался зачаровать дверь. Позже Нимрин вдвоём с Рыньи пустили стадо на беззаконников, когда те пытались проскользнуть в дом через выбитые ворота. Одному из лазутчиков Нимрин снёс башку какими-то чарами, двух потоптанных добил, зарезал своею рукой.
Взгляды охотников из заинтересованных стали откровенно опасливыми. Ближайшие соседи заёрзали, отодвигаясь. Только Рыньи фыркнул и прижался горячим плечом плотнее. Нимрин легонько пихнул его в ответ, и во все зубы ухмыльнулся Зуни. Тот выскалил в ответ истёртые жёлтые клыки, сделал рукой какой-то жест, вроде, одобрительный. Но обратился не к Нимрину.
— Рыньи, расскажи нам, что ты видел.
Мальчишка быстро глянул на главу дома, Лемба подтвердил:
— Слушаем слово старшего слуги Рыньи.
Рыньи икнул и неловко завозился, поднимаясь на ноги. Что, не доводилось раньше говорить на большом совете? Выпрямился, набрал побольше воздуху, заметно покраснел.
— Да будет слово моё — правда! Да не исказится моё свидетельство по недомыслию или кривомыслию! — голос мальчишки напряжённо звенел под сводом зала.
Тунья и Лемба переглянулись, кузнец мягко притормозил говорящего:
— Эй, малец, не лезь в сказку! Просто расскажи по порядку, как было дело.
Рыньи осёкся и продолжил на полтона ниже:
— Мастер Лемба, распорядительница Тунья, я общался с Арайей и его дружками больше всех в доме. Эти младшие слуги очень плохо работали, шастали туда-сюда без дела, пытались меня пугать, зло шутили, но ни разу не переходили край, чтобы я побежал просить у вас помощи. Вчера я всё-таки заподозрил неладное. Когда Дини рассказала про исчезнувших и погибших купцов, я вдруг подумал, что это Арайя ходил на такую охоту из нашего дома. Я тогда ужасно испугался. Но по календарю не сошлось. Пятеро никак не догнали бы купцов, и я очень обрадовался, что зря возвёл в своих мыслях такую жуткую напраслину. Мне всё равно было не по себе, и я лёг спать не в каморке, а на спине у Корноухой. Потому я не видел, что было в жилой пещере. Глубокой ночью Нимрин разбудил меня криком, велел поднимать тревогу и бежать к нижним воротам. Мне даже в голову не пришло ему перечить. Я видел, что он после драки. Он сказал, мол, пятеро младших слуг — беззаконники, и он остановил их. А ещё, что другие беззаконники будут прорываться снаружи. Я поверил сразу, так всё сходилось одно к одному. Я позвал подмогу, а для надёжности мы выставили рогачей живым заслоном. Когда ворота рассыпались, я понял, как вовремя мы это сделали. По-моему, Нимрин совсем не ладит со скотиной, но отлично понимает в обороне дома. Если бы не он, беззаконники ворвались бы, и мне страшно подумать, что было бы со всеми нами. Я рад, что слушался Нимрина как старшего. Я подарил ему свою одежду вместо лохмотьев младшего слуги, которые он замарал кровью, защищая дом от дикой стаи. Двуногих зверей убивать… Непривычно. Я даже не знаю, смог бы я сегодня? Нет, пусть мой первый зверь будет правильный, четвероногий. И мне не пришлось… Своими руками… За это я Нимниру тоже благодарен. Я, старший слуга Рыньи, всё сказал.
Лемба кивнул, принимая свидетельство, и велел Рыньи сесть. Тунья хищно блеснула глазами и что-то шепнула мужу на ухо. Лемба ещё раз кивнул и вперил в Нимрина тяжёлый, неотрывный, испытующий взгляд. Даже не верилось, что увалень кузнец так умеет. С другой стороны, он же, правда, глава дома?
— А теперь послушаем слово чужака, именуемого Нимрином, младшего слуги дома.
Нимрин легко встал, озираясь по сторонам. Большинство охотников отводили глаза, но не Лемба. Взгляд кузнеца оставался тяжёлым, выражение лица — непроницаемым, голос — ровным.
— Прежде, чем сказать слово, выслушай меня внимательно, чужак. Любому здесь я повелеваю говорить правду, и никто этой власти не оспаривает. Кроме беззаконников, с которыми ты поступил, в общем-то, правильно. Да, я в своём доме властен повелевать любым. Но я понимаю, что по другую сторону звёзд, откуда ты пришёл, законы и обычаи Голкья не имеют силы. Поэтому я прошу, а не приказываю. Нимрин, пожалуйста, расскажи без утайки всё, что ты видел, слышал и делал после того, как Тунья отвела тебя к Рыньи. И объясни, почему ты действовал именно так, как ты действовал. Это важно! Чтобы я знал, кем тебя назвать в своём доме, и как отблагодарить.
Нимрин передёрнул плечами от повисшего в воздухе напряжения. Странно, что куртка ещё не дымится на перекрестье множества взглядов. Явной враждебности охотники не проявляли, однако чувствовал он себя не на совете — на суде. Вспомнил внезапно: те, кто проливал чёрную кровь, умирали, даже если имели на своей стороне правду. Вдруг, охотники ценят свою красную кровь не дешевле? Бояться Нимрин почти не умел, и всё же... Вильяра вдруг залихватски ему подмигнула и облизнула губы остреньким розовым язычком. Споткнувшееся время выровнялось и пошло, заминка продлилась не более вздоха.
— Мастер Лемба, ты подобрал, отогрел и накормил меня. Мудрая Вильяра обещала защиту. В том виде, как меня нашли, я не мог претендовать на более высокое место. Я благодарен вам, я согласился быть младшим слугой, и верен дому. Я делал всё, что велел мне Рыньи, так хорошо, как мог. Я видел, что другие младшие слуги не столь усердны, и Рыньи с ними не справляется. В миг нашего знакомства мне показалось, что за одно замечание они готовы, самое малое, поколотить нас обоих. Я запел Песнь Умиротворения, они угомонились и подпели. Потом Руо толкнул меня в колодец, вроде бы в шутку…
Лемба поднял руку предостерегающим жестом:
— Нимрин, не называй вслух имена мёртвых!
— Я не боялся этого навозного выползка живым и не убоюсь его мёртвого. Но не стану поминать, раз таков обычай. Позже я разговаривал с главарём, которого, увы, пока ещё можно именовать вслух. Арайя не скрывал, что собирается устроить бунт и взять этот дом под свою руку. Говорил, что у него есть сообщники за пределами дома. В том числе, колдун, или даже кто-то из мудрых. На мой счёт Арайя до самого конца колебался. Так и не решил, привлечь на свою сторону или гнать из-под ног, чтоб не путался? Я строил дурачка и подыгрывал ему, хотел разузнать побольше об их планах. Ещё любопытно было, что за бездомный дом, неведомый клан, в котором есть всё, как сказал Арайя? Со слов подростков, я понял, что так называют у вас объявленных вне закона. Знаешь, мастер Лемба, я очень хочу вспомнить себя, вернуться домой, отомстить врагу. В какой угодно последовательности! Я приму помощь от любого, за почти любую цену. Но связываться с предателями, надеяться что-то получить от них… Нет, я беспамятный, но не дурак.
Нимрин сделал паузу, ожидая от кузнеца каких-то слов или проявления эмоций, но тот был нем и бесстрастен как камень.
— Ночью они спокойно обсуждали при мне свои делишки. Думали, я сплю, или им было всё равно. Сначала Арайя сообщил подручному, что некий Вильгрин прислал зов с Высокого мыса, мол, там всё идёт по плану. Они терпеливо ждали, когда Вильяра, услышав зов о помощи, уведёт туда охотников. Через некоторое время кто-то сообщил им, что так и произошло. Арайя упомянул ещё одно имя: Чунк. Этот Чунк должен был перехватить вас по дороге. А своему подручному Арайя велел убить или запереть Рыньи, потом, по сигналу, отворить нижние ворота. Подручный ушёл, остальные трое спали. Арайя загремел оружием в кладовке. Лучшего мига, чтобы остановить их, я вряд ли бы дождался. Я подкрался и запер Арайю, он поднял шум, трое мгновенно подскочили и напали на меня с ножами. Тот, кого Арайя отослал, тоже прибежал назад. Я видел, что они готовы убивать, и не остановятся на мне и Рыньи. Только они недооценили меня, я успел первым. Одного недобитого связанного и Арайю в кладовке я оставил, чтобы позже допросить. Потом отыскал и разбудил Рыньи. Удача его любит, или чутьё хорошее, выбрал себе наилучшее место для ночёвки. Ну а дальше мне нечего добавить к его рассказу… Нет, с учётом того, что Арайя сбежал, а второй сдох, я сожалею, что добил двоих потоптанных стадом. Один всё равно умирал, а второй был отлично подготовлен для допроса. Это моя ошибка. Я, Нимрин, сказал всё.
Здесь опять не помещается. Продолжение: chorgorr.diary.ru/p209618700.htm
Пожалуйста, плюшки и тапки в комменты)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: R
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Так куда же всё-таки занесло Ромигу?
Предупреждения: попаданец, амнезия, сомнительное согласие... Список будет пополняться, поскольку текст в процессе.
Начало тут: chorgorr.diary.ru/p203760149.htm Перешла в новый пост, потому что там уже не влезает.
Всё вместе на Фикбуке: ficbook.net/readfic/3144874
14.06.16В Рыньи как начальнике Нимрин разочаровывался всё больше. Чем там довольна Тунья, ей видней. Но сколько бы парнишка не напускал на себя важный вид, а подчинённые помыкали им, как хотели. Он поставил задачу, они не выполнили. Плюнул, спустил на тормозах. И ладно бы потому, что забоялся настаивать на своём. Понятно, что пятёрка Арайи сожрёт его, не морщась, и хорошо, если не в буквальном смысле. То есть, это Нимрину понятно, а Рыньи, кажется, нет. Даже после откровенного наезда, свидетелем которого Нимрин был, парень не начал их всерьёз бояться или опасаться. Считает «своими» и не ожидает подлянки? В принципе, доверчив? А зря!
Арайя встал из-за стола, следом потянулись его громилы. Нимрин тоже направился на выход, но Рыньи велел ему задержаться. Девочки шустро убрали со стола. Они сверлили чужака любопытными взглядами с начала ужина и вот, похоже, дозрели до расспросов. Если начнут допытываться, кто он, и откуда, он их точно покусает!
— Нимрин, а правда, что мастер Лемба нашёл тебя на тракте? — спросила одна из девочек, более старшая и серьёзная на вид.
— Мне так сказали, сам я этого не помню.
— А ты совсем-совсем ничего не помнишь, до того, как очнулся в доме мастера Лембы?
Воспоминание сохранилось единственное, и не из приятных. Нимрин поёжился. Прочёл во взглядах всех трёх подростков любопытство и сочувствие. Собственно, почему бы не рассказать им немножко безвредной, бесполезной правды?
— Ночь, метель, накатанная колея… Наверное, это был тракт. Только не спрашивайте, куда я шёл. Я не помню.
— А вокруг ты не видел ничего странного? — спросил Рыньи.
— А что я должен был видеть? Снег до окоёма, и с неба снег, — Нимрин прикрыл глаза, вздохнул поглубже, пережидая внезапную дурноту. — Знаете, помню ещё кое-что, только очень смутно. То ли наяву, то ли в бреду уже… Будто я кого-то спрашиваю, как бы мне найти мудрого. А мне отвечают, мол, ищи в неведомом клане, в бездомном доме.
Младшая девочка всплеснула руками:
— Ой, кто ж тебя к беззаконникам-то послал? Или ты сам вне закона?
Горестный вздох:
— Да не помню я!
Тут старшая девочка пихнула локтём младшую с таким видом, будто сделала невероятное открытие:
— Слушай, я поняла! Не просто дикая стая, а двуногая дикая стая. Беззаконники.
— Зимой?
Подростки переглянулись, на лицах — изумление, с примесью ужаса и восторга. Хоть бы объяснили убогому пришельцу, в чём тут дело. Но Рыньи погрузился в глубочайшую задумчивость, что-то высчитывая на пальцах, а девочки быстро сложили утварь на тележку и укатили прочь почти бегом. Рыньи на миг отвлёкся от подсчётов, буркнул раздражённо:
— Иди, работай, Нимрин. Сосульку в зад и снежок вам всем в рот, как тяжело с двуногими! Когда уже Дюран вернётся с ярмарки!
Нимрин мог бы дать парнишке совет, предупредить кое о чём. Но сам ещё не решил, на какой стороне назревающей заварухи встать, или же тихо пересидеть её в сторонке.
— Ты где застрял? — попытался ухватить его за шкирку Арайя. — О чём трепался с хозяйскими щенками?
Нимрин, ускользнув от загребущих лап, ответил:
— Любопытные дети допытывались, не видал ли я чего странного на тракте, где меня нашли.
— И?
— Снег до окоёма, и с неба снег. Что ещё, по-твоему, я мог там увидеть?
Арайя прожёг его суровым, пристальным взглядом, но отстал.
Навоз до вечера всё-таки убрали. Судя по тому, что работники не завалились сразу на боковую, никто из них особо не перетрудился. Расстелили несколько шкур в центре жилой пещеры, разложили доску для игры, уселись в кружок. Нимрин обживал свою спальную нишу, зябко кутаясь в облезлые шкуры. Мышцы ныли от непривычной работы и всепроникающего промозглого холода, но спать он пока не хотел, да и опасался. Дремал с полуоткрытыми глазами, прислушивался к разговорам, наблюдал сквозь ресницы за чужой игрой.
Игра странным образом оказалась знакомой. Подбросить камушек с ладони. Пока летит, подобрать ещё несколько. Поймать подброшенный… Игровая доска — лишняя, вместо неё должен быть горячий песок! И тёплое море неподалёку, и солнце в зените вместо свода пещеры. А самое главное, для правильной игры в камушки нужна весёлая рыжая девчонка, которая, сколько ты её ни обыгрывай, не бросает игру, упорно тренируется, надеясь на реванш.
Нимрин застонал сквозь зубы, когда всплывшая в памяти картинка померкла, не оставив почти никаких подробностей. Лишь зыбкое тепло и твёрдую уверенность, что когда-нибудь он вспомнит всё. Стряхнул дремоту, устроился поудобнее и стал разбираться, по каким правилам играют в камушки здесь. Играли на еду, на что-то вроде орехов, а он был очень голоден. Стылый камень пещер тянул из тела слишком много тепла, или он до конца не оттаял после того сугроба.
На очередном круге Нимрин подошёл и попросился в игру. Арайя пихнул в бок Руо, тот подвинулся, давая место. В общем, можно было не учить правила. Арайя показывал расклад, который нужно собрать с доски, и начинал первым. Остальные повторяли, передвигая доску по кругу. Нимрин оказался последним в очереди.
Пока фигуры были простые — Нимрин присоединился на пяти камнях в центре доски — никто не выбывал из игры. Здоровенные лапищи ловко подбрасывали, сгребали, ловили. Нимрин приглядывался к игрокам, как прежде к работникам, а пятёрка точно так же приглядывалась к нему.
Число камней на доске дошло до дюжины, и теперь их раскладывали всё дальше от центра. На тридцать втором круге Литсу не поймал подброшенный камушек и выбыл из игры, огласив пещеру обиженным рёвом.
— Это потому, что я мозоли натёр!
— Это потому, что ты спишь на ходу не только за навозной тележкой, — подколол его Арайя. — Поспи лёжа, полегчает.
На тридцать девятом круге отвалился Руо и молча утопал в свою нишу. На сороковом — рассыпал камни Фарна, но остался сидеть, наблюдая за игрой. Быстрый и резкий Му выбыл на сорок пятом круге и тоже остался смотреть. Два игрока сидели теперь друг против друга. Руки мелькали над доской со страшной скоростью: обе руки Арайи, одна — Нимрина. Он не выделывался, просто следовал памяти тела. Может, в забытых им сейчас правилах только так и можно было?
Пятидесятый круг, все камни по периметру доски. Арайя собрал их, Нимрин повторил. Настороженно замер, уставился на противника, ожидая следующего расклада. Потный, азартно блестящий глазами Арайя откинулся назад и облегчённо выдохнул:
— Фу! Ничья. Закончили. Ну, ты и шустрый!
Нимрин гибко потянулся, разминая руки и плечи. Сказал с улыбкой:
— Мне совсем нечего было вам проигрывать, а жрать хочется. Сколько твои ребята должны мне в общей сложности? Восемнадцать орехов с Литсу, одиннадцать с Руо, десять с Фарны, пять с Му. Всего сорок четыре.
— В уме сосчитал? — в голосе Арайи послышалось нечто вроде уважения.
— Ну, да.
— Сейчас я тебе отдам за всех, а потом мы сами между собой разберёмся. Пошли в кладовку.
Нашёл предлог поговорить наедине?
Двое стояли друг против друга, глаза в глаза. Арайя только что отсчитал выигрыш и передал Нимрину из рук в руки туго набитый орехами мешочек. Невзначай воспользовался неровностью пола, чтобы глядеть на собеседника сверху вниз:
— Ты понимаешь, что если бы ты обыграл меня, я бы тебя убил?
Нимрин ответил с самой безмятежной улыбкой:
— Думаю, ты попытался бы, а дальше — вопрос везения. Но у меня не было выхода. Я не поддаюсь тем, кто имеет шанс оказаться сильнее.
Арайя расхохотался, хлопая себя руками по бёдрам. Выдавил сквозь смех:
— Ну, ты и умник! Как я понимаю того, кто закинул тебя в сугроб!
15.06.16Повеселиться бы за компанию, да как-то не смешно.
— Эх… Мне бы только узнать, кто это был! Вильяра не смогла или не захотела разбираться. Может быть, ты, Арайя, знаешь мудрого посильнее? Я больше ничего не хочу, только отомстить и вернуться домой. Сам, один не справлюсь, нужен мудрый.
— А правда, что тебе колдовством всю память отшибло? — прищурился Арайя.
— Правда. Так как насчёт мудрого?
— Когда я возьму дом под свою руку, я спрошу мудрого, захочет ли он тебя видеть.
— И долго мне ждать?
— Если не станешь путаться под ногами, доживёшь.
Нимрин согласно склонил голову:
— Договорились.
Рыньи был в смятении. Страшная догадка обрушилась на него, как снег на голову. Купцы пропали примерно в то время, когда Арайя с дружками ходили на охоту. Возвращались пустыми, хотя в начале зимы даже одиночки легко добывают дичь. Тогда Рыньи подумал, что ничего крупного горе-охотникам не попалось, а мелкое они сожрали на месте.
Но что, если слуги, присягнувшие хозяину дома, вовсе не охотятся, а беззаконно убивают и грабят на тракте? На тёплых, сытых землях клана Вилья такого не случалось уже давным-давно. Беззаконниками честили ярмарочных плутов и воришек. Конечно, бывали летние усобицы, иногда довольно кровавые. Но после первого большого снега охотники заключали Зимнее перемирие, когда все двуногие встают спина к спине против мороза, голода и диких стай. Те, кто поступал иначе, перевелись, не оставив потомства, а только страшные сказки. По крайней мере, так учили Рыньи. Потому даже высказать своё подозрение казалось ему чудовищным. Вдруг он ошибся? За такую напраслину даже родная тётка съест живьём!
Он старательно высчитал дни: сначала по пальцам, потом по календарю, и вздохнул с облегчением. Отлучки пятерых младших слуг вроде бы не попадали на то время, когда купцы должны были ехать от дома кузнеца до ярмарки. Первая охота Арайи случилась на шестой день после отъезда мастера Нгу, вторая — через три дня после отъезда мастера Усси. Нет, никак не догнали бы! Думать дальше Рыньи не стал, голова гудела от умственных усилий и схлынувшего волнения. Он ушёл в загон к шерстолапам, забрался на спину Корноухой, растянулся вдоль хребта и уснул, уткнувшись лицом в жёсткую шерсть. Матуха лишь вздыхала и двигалась осторожнее, чтобы не растрясти тёплый живой груз.
Дом Лембы готовился к большой охоте. Все понимали, что пропавших давно нет в живых, пурга замела следы, искать придётся долго. Потому охотники не спешили. Проверяли оружие, снаряжение, паковали съестные припасы. Исчертили планами побережья несколько стен. Оплевали пол, споря о тактике охоты и повадках диких стай. Снежные звери с моря или горные с материка? Белые или чёрные?
Беззаконные! Тунья расслышала слово во взволнованном перешёптывании молодняка, обдумала и повторила во весь голос на совете охотников. От гвалта чуть своды не рухнули! Но от души прооравшись, большинство согласилось, что очень даже может быть! Решили ускорить сборы и выйти не через два дня, когда Дюран приведёт обоз с ярмарки, а наутро. Двигаться основной группой по тракту навстречу Дюрану. Если нужно, прикрыть.
А ночью Дюран прислал зов, что он с обозом уже на Высоком мысу, и на них напали. Лемба с Вильярой услышали родича и друга детства, подняли дом по тревоге. Хорошо, полнолуние, и ясно. Охотники с грозным кличем уносились в ночь на лыжах, держась за постромки зверей. К рассвету добегут на Высокий мыс, лишь бы обозники там продержались. Вильяра, Лемба и Тунья летели впереди взбудораженной толпы, которая на ходу подбиралась, обретая опасное спокойствие.
Нимрин съел часть орехов и улёгся на своё место. Лежал тихо, дышал ровно, как спящий, но не спал. Он взвесил все известные факты и принял решение. Осталось дождаться, когда уснут Арайя с компанией.
К досаде Нимрина, Арайя не спал. Снова сидел над доской, хмурил лоб, бурчал, чесался, задумчиво передвигал камни по линиям разметки. Играл сам с собой в какую-то другую игру? Или, может, гадал?
Через некоторое время к вожаку, мягко, почти неслышно ступая, подошёл Руо:
— Что-то плохо спится. Давай, покараулю?
Арайя сделал отрицательный жест, указал ему на шкуры рядом с собой. Сидели, молчали. В массивных неподвижных фигурах читалась настороженность, будто оба ждали чего-то.
Нимрин тоже умел ждать, чутко балансируя между явью и дрёмой. Наверное, полночи прошло, когда он уловил шёпот:
— Лёд тронулся. Вильгрин прислал зов с Высокого мыса. Там всё по плану.
— Бужу наших?
— Сначала убедимся, что Вильяра услышала Дюрана и рванула на помощь.
— А если нет?
— Придётся вызывать и ждать нашего колдуна, сами с колдуньей в доме не справимся.
Время тянулось. Арайя, Руо и Нимрин терпеливо ждали.
— Хо-ро-шо! Вильяра повела всех сильных охотников дома к Высокому мысу. Они уже достаточно далеко… Иди-ка, Руо, глянь, где Рыньи? Ушёл наверх, или спит у шерстолапов? Не возвращайся, просто пришли мне зов. Получится, убей щенка или запри. Потом иди к нижним воротам и жди сигнала снаружи. По сигналу отворишь.
Руо ушёл. Арайя сложил доску, убрал её к себе и направился в кладовку. Услыхав оттуда приглушённый металлический лязг, Нимрин вспомнил, что видел, когда ходили за орехами. Пять длинных копий для охоты на крупного зверя, что-то вроде ледорубов, тесаки…
Прикрывшись мороком, Нимрин взметнулся со своего места. Одним рывком задвинул каменную дверь кладовки, подпёр булыжником-стопором… Хорошо бы ещё «пастуший якорь»… Да, без него никак! Арайя шарахнулся в дверь изнутри, изрыгая проклятья. Морок должен был глушить все звуки, но Нимрин недооценил противников. Они проснулись, они видели его, они шли на него с ножами в руках. Стальные клинки у Фарны и Му, обсидиановый у Литсу. Миг на оценку расклада, и завертелось. Бзынькнул о потолок, разлетаясь в осколки, обсидиановый нож. Литсу с перебитым кадыком рухнул под ноги Му. Тот запнулся о тело, прозевал захват, влетел в стену башкой и лёг. Нимрин забрал его нож и встретил Фарну. Услышал шорох за спиной. Вовремя Руо вернулся! Словил за руку, тоже с обсидианом, и буквально насадил на клинок Фарны. Распутаться им не дал, прирезал обоих. Проверил, жив ли Му? Странно, жив. Крепкая черепушка! Связал за руки и вокруг горла вздёржкой от штанов, ноги спутал штанинами. Литсу доходил в конвульсиях — добить. Арайя продолжал бушевать в кладовке, но «якорь» держал крепко.
— Тебе конец, погань! Думаешь, удержите со щенком нижние ворота?
Интересно: не видит, а сразу понял, что здесь его ребятам конец.
— Благодарю за подсказку, Арайя, я бы сам не догадался. Сядь и не дёргайся, эту дверь ты не откроешь.
Ответную ругань Нимрин слушать не стал — время не ждёт.
Корноухая шарахнулась так, что Рыньи спросонок едва не слетел наземь. Вытянула хобот, затрубила. Детёныши вставали на ноги, стадо сбивалось в защитный круг. Рыньи изо всех сил вцепился в шерсть, кое-как проморгался — увидил Нимрина на верхней галерее. Тот был в крови и какой-то чёрной дряни, в руке — нож. Часто дышал после драки и бега, но проговорил до невозможности чётко:
— Рыньи, тревога! Беззаконники в доме! Арайя и все его. Я их остановил. Другие беззаконники будут прорываться в нижние ворота. Нам надо предупредить старших и задержать врагов. Где эти ворота?
Рыньи вспомнил свои домыслы и поверил сразу. Шепнул Корноухой ласковое слово, пробежал по спинам шерстолапов, перескочил на галерею. Еле допрыгнул, рассадил коленку о край — ерунда. Махнул рукой Нимрину, мол, беги следом.
— Нижние ворота — за пещерой, которую вы чистили.
Ворота пока стояли, как ни в чём не бывало. Для разнообразия, не каменная заслонка, а деревянные створы на кованых петлях, заложенные мощным засовом. Высотой и шириной под размер шерстолапа, с небольшим запасом. Открываются вовнутрь. В одной из створок — калитка, тоже на засове. Нимрин прикинул, что без магии, хорошего тарана или взрывчатки эту конструкцию не вышибешь. Магией можно было и укрепить, однако морок и «якорь» на кладовке почти исчерпали его возможности. Подержать бы в руках чёрный брусок… Некое очень важное воспоминание едва не проклюнулось, но увы, ловить его было некогда.
— Рыньи, ты сможешь перегнать шерстолапов в эту пещеру? Они задержат, если кто-нибудь выбьет ворота? Эй, Рыньи?
Мальчишка сидел на полу и был, кажется, в отключке. Стеклянный взгляд, испарина на лбу, отсутствующее лицо.
— Рыньи?!
Парень сморгнул, раздражённо дёрнул углом губ:
— Я пытаюсь послать зов кому-нибудь из наших, не мешай. Сейчас докричусь, и пойду перегонять шерстолапов… Тунья, Лемба, Вильяра — они далеко, им сейчас не до нас. Аю не слышит, сосульки ей во все места!
— А девочек, которые привозили ужин, можешь позвать? Пусть они передадут Аю. Пусть поднимают тревогу в доме.
— Попробую…
Насью только начала задрёмывать после проводов большой охоты, после того, как подростки вволю нажаловались друг другу, что взрослые, как всегда, не взяли их с собой. Ладно, утром можно отпроситься и настрелять белянок у самого порога…
Мысленный крик Рыньи едва не расколол девочке голову. «Тревога! Беззаконники у нижних ворот! Мы караулим тут с Нимрином и шерстолапами. Поднимай всех взрослых, кто остался в доме!» Слова забились в висках Насью внезапной болью. Девочка сползла с лежанки, пошатнулась, но устояла. Повторила, что услышала, в полный голос, для всех. Побежала искать Аю или ещё кого из взрослых.
Зарлис перестал ходить на охоту с тех пор, как лишился ноги ниже колена. Он разъелся и стал почти круглым, зато с таким слоем жира не замёрзнешь, сидя на дозорной площадке. Он и сидел там обычно, кроме самой поганой погоды, когда вообще ни зги не видать. Кроме самых сильных холодов, когда плевок мёрзнет на лету.
Лунная, ясная, не слишком морозная ночь. Глаза привыкли к мерцающему сумраку и различают каждую снежинку отчётливо, будто днём. Исчезли за перегибом склона охотники и их звери, быстро промелькнули по ровной поверхности залива, ушли за Толстый мыс. Тишина: шорох дыхания, шёпот звёзд. Зарлис любит подолгу смотреть на звёзды. Он с удовольствием дарит имена самым маленьким, безымянным звёздочкам. Изучает во всех подробностях созвездия и сочиняет новые… Не сейчас. Тревожно!
Дозорный ещё раз вгляделся в озарённое луной пространство у подножия обжитой горы. Никто не помнит, сколько тысячелетий назад охотники заселили здесь самую первую самородную пещеру. И кому впервые стало тесно, кто придумал долбить мягкий камень, расширяя и углубляя, прокладывая новые ходы, возводя залы. За долгие века выдолбили целый лабиринт, со многими входами и выходами. С дозорной площадки все они — как на ладони, специально так построено. И вот у одного из входов Зарлису померещилась какая-то подозрительная возня. Вроде никого, но дымка мутноватая стелется, снег блестит как-то не так… И вроде, поскрипывает снег под чьими-то то ли ногами, то ли лапами, тихонько, на пределе слышимости. Зарлис встал, перегнулся через парапет, чтобы лучше видеть и слышать. Что там творится у нижних ворот? Движение выдало его, прежде незаметного на фоне скал. Тихий свист, тихий вскрик. Дозорный ещё пытался вырвать из глазницы стрелу, но послать зов, предупредить жителей дома уже не успел.
Аю горько плакала. Её оставили дома как малую или старую! Нет, она сама не рвалась на большую охоту. Она и диких стай побаивалась, а уж беззаконников… Да, боялась и стыдилась своего страха. И от облегчения, что осталась, ей тоже было стыдно. И мучительно беспокоилась она за всех, кто без оглядки канул в ночь. За любезного мужа, кузнеца Лембу. За его двоюродного братца Дюрана, весёлого и шумного, который где-то там сражается, ожидая подмоги. За мрачную зануду Тунью. Даже за Вильяру! Хотя, кто беспокоится о мудрых? Они на то и есть, чтобы лезть в лёд и пекло. А всё равно! Аю было страшно, стыдно, жалко всех, и тоскливо, хоть в голос вой. Она и завыла Зимнюю Песнь Умиротворения. Привычка сильна: умирять любые страсти этими звуками. Аю успокоилась, прилегла и нырнула в глухой, мёртвый сон. Ничего не слышала, пока Насью не тряхнула её за плечо.
Старые, малые, калечные толпились по коридорам с оружием. Дом быстро вставал по тревоге. Старик Зуни, дед Лембы и Дюрана, собрал полтора десятка более-менее справных бойцов, чтобы идти к нижним воротам и вообще, проверить нижние ярусы. Остальным, под началом Аю, велел запереться в жилых покоях и держать осаду. Снова обида и облегчение вперемежку…
Удалых охотников Лембы встретили за Толстым мысом. Встретили длинными оперёнными стрелами из мощных луков. Вильяра успела выставить щит, как от града над всходами сыти. Стрелы тяжелее градин, щит забирал силу и внимание, но позволил уцелеть ей самой, большинству охотников и зверей. Два залпа, а потом на них пошли в рукопашную. Кровь смешалась со снегом. Вильяра успела заметить, что нападающих в полтора раза меньше, чем охотников Лембы, обрадоваться… А потом снег обратился в лезвия и ударил в лицо. Кто-то истошно взвизгнул:
— Колдун!
Вильяра кое-как отбила атаку, сама ударила в средоточие чужой силы. Её мало учили колдовскому бою, говорили: «Мудрые едины, сражения колдунов — сказки». Мелькнуло воспоминание, и больше ни единой связной мысли. Сила ломит силу, молнии лупят сквозь снежный смерч. Не сломали: ни она, ни её, но вычерпали разом до дна. Колдун отступил, скрылся — был ли он тут во плоти? Остервенелая схватка на разбитом, расползающемся льду продолжалась. Охотники Лембы медленно брали верх.
— Отступаем к дому! На дом напали! — Крикнули одновременно два голоса, мужской и женский, Лембы и Туньи. Живы, хорошо.
Дом — самое главное. Может, и выманили оттуда специально… Вильяра послала зов — захолодела сердцем от пустоты. Когда выходили на помощь, Дюран был жив, сейчас уже нет. И те, кто с ним… Ладно, отомстить можно позже, или зима отомстит.
— Отступаем! — крикнула Вильяра.
Со скал издевательским эхом скомандовали то же самое нападавшим.
15.06.16 ещёУчастники схватки разбегались в разные стороны, огрызаясь, оглядываясь. Забрать все тела не смогли. Даже проверить, кто дышит… Люди и звери утащили с поля битвы только раненых, которые подавали явные признаки жизни. Мало кто обошёлся без царапины, многие искупались в ледяной воде. Сюда летели, обратно ползли. И что ещё ждёт дома?
Лемба посылал зов пастухам и заготовщикам дров, срочно созывал всех к дому, объясняя расклад. Многие не откликались. Хочется верить, потому, что плохо владеют мысленной речью. Он сам не шибко преуспел в этом искусстве. Некоторые мудрые способны болтать без языка и слушать без ушей днями напролёт, а у него голова болит. Даже у Вильяры болит.
Сейчас болело многое, помимо головы, и голову-то, счастье, что не снесли. Если бы не Вильяра, все они сразу полегли бы под стрелами. Ну, или колдун вывернул бы наизнанку. Жутко думать, как погиб Дюран… Как не хочется верить, что Дюран погиб! Родич, друг, подмастерье… Он, и ещё пятеро обозников… И пока не сосчитались сами… Лемба скрипнул зубами, невольно ускоряя шаг, но сразу сдерживая себя. Нет, растягиваться, делиться на условно целых и сильно битых они не будут! Большой соблазн рвануть вперёд налегке. Но если у дома столько же беззаконников, сколько было за мысом, или больше…
Рыньи не удержался и высказал Нимрину, что жалко ставить живым заслоном на пути у беззаконников матух с детёнышами, а прочие шерстолапы сейчас на пастбище. Предложил вместо шерстолапов нагнать к воротам рогачей. Они размером помельче и гораздо тупее: для мяса, шкур, шерсти. Но если хорошенько пугнуть, стадо снесёт всё. Растопчет в лепёшку, измочалит острыми копытами.
— А если беззаконники расступятся, пропустят стадо, потом вломятся? Я бы так поступил на их месте. Ты сможешь поставить ближе к воротам рогачей, а в резерве — шерстолапов?
— Попробую.
Рыньи мимолётно удивился, что воспринимает Нимрина, младшего слугу, вчерашнего чужака, как уважаемого старшего. Но тот, правда, держался с такой заразительной, спокойной уверенностью! Будто оборонять дом, вдвоём против множества врагов, для него совершенно в порядке вещей. При том он внимательно слушает Рыньи, и объясняет свои команды, будто учит.
Они с Рыньи успели провернуть половину плана, когда крепкие ворота вдруг стремительно заросли инеем и распались в снежную пыль. Кому-то надоело дожидаться на морозе, или Арайя отчаялся вылезти из кладовки и скомандовал атаку? Безмолвная речь охотников очень изумляла Нимрина. Прежде он не сталкивался с подобным колдовством. Были у него когда-то артефакты и другие штуки для дальней связи, совсем без магии…
Двое здоровенных охотников с длинными луками осторожно заглянули в открывшийся проём. Упёрлись в тесный ряд размеренно жующих рогатых морд, которым совершенно без разницы: были ворота, нету… Тихо залёгших на верхней галерее Нимрина и Рыньи пришельцы пока не заметили. Протолкнулись вглубь, скотина спокойно расступалась, пропуская двуногих и продолжая невозмутимо пережёвывать жвачку. Осмотрелись, снова ничего не заметили, дали отмашку наружу. Оттуда шустро набежало полтора десятка громил, вроде покойных дружков Арайи. На этот раз обоего пола, но женщины не уступали мужчинам ни габаритами, ни оружием. Они тихо переговаривались, распределяя боевые задачи, а Нимрин высматривал вожака, чтобы нечаянно не оставить его в живых.
Пришельцы ещё не протолкались сквозь стадо ко входам во внутренние коридоры, когда Нимрин вдруг приподнялся, набрал в грудь воздуха и зарычал так, что Рыньи едва не сиганул вниз с галереи. Был пойман за шиворот железной рукой, догадался, что у поганого оборотня всё предусмотрено! Обречённо обмяк, зажал уши руками, а звук всё нарастал.
Громовой рык — эхо — топот копыт по каменному полу. Паника охватила стадо, будто пожар — сухую траву. Рогачи снесли и вынесли пришельцев вон, будто вешняя вода — мусор. Из глаз Нимрина сверкнули две молнии, снеся голову одному из беззаконников, видимо, для пущего страху.
Рыньи спросил с благоговейным ужасом:
— Ты оборотень или колдун?
— Колдун. Бывший. Но кое-что пока могу, — Нимрин ответил сипло, и тут же закашлялся, уткнувшись лбом в пол. Кое-как отдышался. — Вот погань, упражняться надо чаще… Так, а теперь быстро, по пластунски, к коридору и вниз, пока нас тут стрелами не забросали. Кстати, ты умеешь стрелять из такого лука, как у них?
— Нет. Я его не натяну.
— А копьё поднимешь?
— Да.
— Ладно. Пошли, надо проверить и добить вон тех, — три потоптанные тела остались лежать на полу пещеры, одно из них постанывало и вяло шевелилось.
Рыньи слегка передёрнуло, никогда прежде он не отнимал жизнь у двуногого. Беззаконники, дикая стая, а всё же… Нимрин заметил его заминку, ободряюще хлопнул по спине.
— Не убивал раньше? Не бойся, я сам. Подбери копьё. Так, осторожно, вдоль стены. И встань сбоку от проёма, чтоб случайно не подстрелили. Смотри наружу в оба!
Рыньи взял большое охотничье копьё, которое ему по возрасту и статусу не полагалось, прокрался к притолоке и стал глазеть наружу. Что-что, а быть засаде он умел. И отлично понимал по звукам за спиной, что сначала там было трое живых, потом двое, потом один. Наконец, Нимрин с трофейным луком в руках и колчаном на боку скользнул вдоль стены и подпёр вторую притолоку. Стоял молча, неподвижно и, кажется, почти не дышал.
Довольно долго ничего не происходило. К выбитым воротам уцелевшие беззаконники не вернулись. Судя по шуму за выступом скалы, кто-то отчаянно дрался с ними, но кто именно, от ворот было не видно. А потом из внутренних коридоров в зал выкатились вооружённые, чем попало, старики и подростки. Командовал Зуни, переживший не одну и не две летние усобицы. Сил у старика осталось не слишком много, зато голова ясная, и вряд ли кто-то лучше него знает, как берут и как защищают дома. Рыньи облегчённо вздохнул, обменялся взглядами с Нимрином, тот улыбнулся и сказал тихо-тихо:
— Вот и смена пришла.
Зуни услышал. С большим интересом принялся рассматривать Нимрина. Спросил:
— Это ты сделал трупы в жилой комнате?
Нимрин подтвердил.
— Ловко. А в кладовой ты запер Арайю?
— Да, и почти всё их оружие. Нужно будет потом снять чары с двери…
— Уже не надо. Дверь выглядит в точности, как эти ворота. «Ледяной таран», чисто, красиво, рука мастера! И придётся теперь быстро чинить эту погань!
Рыньи охнул:
— Арайя сбежал?
Зуни охотно ответил подростку:
— Да, колдун его выпустил. Арайя ушёл сам и попытался вытащить Му, но тот издох.
Нимрин спросил важное:
— Мудрая и кузнец с женой вернулись?
— Возвращаются. Близко. Думаю, первую атаку общими усилиями мы сегодня отбили, — глаза старика сверкнули азартом.
Нимрин пошатнулся.
— Разреши нам с Рыньи немного привести себя в порядок?
Зуни рассмеялся:
— На то, чтобы перебить десяток врагов дома Лембы, ты разрешения не спросил, так?
— Вроде, было меньше. Хотя я их не считал. А вообще, я стараюсь быть вежливым.
Нимрин удалялся к умывальне под радостный смех охотников, которые выжили и отстоял свой дом. Он шёл и очень старался не мотыляться от стены к стене. Следом шлёпал Рыньи и, конечно, не смог промолчать.
— Нимрин, ты что, ранен?
— Царапины — ерунда. Жрать хочу, сейчас упаду. И погреться бы у огня хоть немного.
Рыньи заглянул ему в лицо.
— Слушай, сейчас отмоемся, и пойдём наверх, в хозяйские покои. Я тебя покормлю и дам другую одежду. Эту всё равно уже не отчистишь. А лучше было выкинуть это хлам до того, как тётка его тебе дала.
— Как скажешь, начальник. Слушаю и повинуюсь.
Нимрина всё сильнее лихорадило. Царапины-то царапины, но в них засела ядовитая дрянь, осколки разбитого обсидианового клинка. Брызнуло во все стороны, знатно прилетело по голове, спине, плечам. В умывальне Нимрин, ёжась от озноба, смыл с себя чужую и свою кровь. Где смог достать, выковырял, вырезал с мясом обсидиановую отраву. Где не смог, попросил Рыньи. Объяснил:
— Если оставлю, ранки будут гнить годами. А если вырезать, их быстро затянет, потом даже шрамов не останется. Видишь, здесь уже затягивает.
Рыньи нерешительно взял нож, прикусил губу…
— Эй, не слишком ли ты трепетный для охотника? Или боишься чёрной крови? Ну вот, бывает такая. Редкость, а встречается. Если не употреблять внутрь, совершенно безвредна. Разве что отмывается плохо.
Рыньи фыркнул:
— Просто я пытаюсь представить, что ты — шерстолап или рогач. Они вечно ранятся, а потом я чищу и уговариваю, чтоб не дёргались. А тут ты меня уговариваешь, неправильно.
— Давай наоборот. Ой больно! Ой, боюсь-боюсь-боюсь! Ой, уговаривай меня. Только, пожалуйста, не упрашивай обрасти шерстью…
Под этот бредовый трёп Рыньи, наконец, повеселел и занялся занозами. Рука у него оказалась лёгкая. Сделал всё быстро, аккуратно, Нимрину почти сразу полегчало.
Когда Тунья, сильно припадая на перебинтованную ногу, зашла в свои покои, она обнаружила на кучке шкур крепко спящих племянника и Нимрина. Две жаровни накалили воздух, как на вулкане, всюду плошки из-под еды, а на чучеле — запасная куртка и штаны Рыньи. Само собой, чучелу всё неприлично широко и коротко, зато в старые прорези новым узором наскоро продёрнут чёрный шнурок. Тунья пригляделась, читая: пережитая вместе опасность, уважение, благодарность… Она тяжело вздохнула и без сил рухнула на свою лежанку. Чуть-чуть покоя, потом она пойдёт считать потери дома. А одежду под размер эти балбесы пусть перешивают сами!
26.06.16Вильяра взбегала, брела, карабкалась по косогору. Задыхалась, оскальзывалась на снегу, смаргивала талую воду, пот и слёзы. Внизу охотники Лембы гнали от дома беззаконную стаю. Она, колдунья, сейчас была бесполезна для своих и безвредна для чужих. Пока не восполнит силы, она даже зов никому не могла послать! Ни тем, кого хотела предупредить об опасности, ни тем, у кого надеялась спросить совета и помощи. Двое охотников провожали мудрую к Заклятым Камням. Она даже не посмотрела, кого послал с нею Лемба, она летела, как стрела к цели… Передёрнуло от воспоминания о стрелах, отражённых возле Толстого мыса. Кажется, она начала строить щит раньше, чем стрелки спустили тетивы. Почуяла опасность… Но всё-таки, поздно почуяла… Не время думать об этом, время спешить! И глядеть по сторонам, чтобы не нарваться на засаду и здесь… Ещё немного, почти дошли…
Заклятые Камни — сами по себе защита. Источник колдовской силы для всех одарённых дома Лембы, для мудрой клана Вилья, для любого из мудрых, кому Вильяра позволит, или кто сможет взять сам… Серый валун, торчащий из снега на полтора охотничьих роста, от прикосновения мудрой превратился в ворота из двух менгиров, а когда она шагнула внутрь, стал кромлехом. Колдунья шла к центру круга, и всё меньше проваливалась в снег, а ограждённое камнями пространство становилось всё обширнее. Стоп! Она крутанулась на месте, узнавая силуэты всех тридцати Заклятых Камней, напевая приветствие. Раскинула руки и упала навзничь. Небо над кругом камней было очень близким, мерцали звёзды, тихо разгорался рассвет, и так же тихо, исподволь потекла к колдунье сила.
Вильяра давно, очень давно, никогда с посвящения не была такой пустой. И дня-то не прошло, как она маялась и чудила от избытка. Одна затея с Нимрином… От воспоминания о той шалости улыбка скользнула по обветренным до кровавых трещин губам. А ещё кто-то жаловался на зимнюю скуку… Вильяра вздохнула глубоко, до ломоты в рёбрах. Запрокинула голову, расправила плечи и спину, вытянула в струнки руки и ноги — снег послушно проминался под её телом. Задержала воздух, пока искры не заплясали под зажмуренными веками, и медленно выдохнула, расслабляясь. Любые мысли, воспоминания, любое телесное напряжение были сейчас остро лишними. Заклятые Камни непременно вернут мудрой Вилья колдовскую силу, но чтобы это произошло быстро, очень быстро, как можно быстрее, она должна предельно раскрыться.
Едва дыша, Вильяра вбирала в себя вечный холод льдов и негасимый жар вулканов, текучую упругость воды, надёжную твёрдость камней и ныне затаённую под снегами буйную силу зелёной жизни — всё, чем богат мир охотников. Жутко, сладко и больно принимать в себя мир полной мерой, почти утрачивая разум и память, почти переставая быть…
Когда колдунья немного насытилась, поток силы ослаб, и вернулась способность мыслить. Не двигаясь с места, Вильяра чуть перевела дыхание и тут же послала зов Лембе. Узнала, что беззаконников частью перебили, частью прогнали от дома, но преследовать их по горячим следам кузнец не решился. Тогда она позвала ближайшую соседку Лембы, Зейри и сообщила крайне недовольной внезапной побудкой главе дома: «В угодьях клана Вилья — беззаконники. Большая стая, и с ними сильный колдун. Убивают путников на тракте, нападают на дома. Берегите себя! Я сейчас в доме Лембы, мы отразили первое нападение. Позже расскажем подробности. Если нападут на вас, зовите, я постараюсь прийти.» Зейри подтвердила, что услышала и поняла, а главное, что в её угодьях пока тишина и покой. Вильяра тут же повторила то же самое главе следующего дома, и следующего, и следующего… Солнце ещё не вышло из-за окоёма, когда мудрая оповестила весь клан о беззаконной дикой стае и убедилась, что удар по дому Лембы — действительно первый удар.
Теперь она достаточно собралась с мыслями и силами, чтобы поговорить с наставником. Смежила веки, соскользнула в тонкий сон, желая увидеть себя у него в гостях… Провалилась в ледяной лабиринт, где невозможно сделать ни шагу, только скользить по ледяной кишке куда-то вниз, всё быстрее и быстрее, под издевательский хохот, эхом гуляющий между стен. Она попыталась вцепиться в неровности льда, но только изранила руки. Увидела, куда её несёт: на оскал сосулек, длиной с охотника, в руку толщиной. Поняла, что с разлёту нанижется на них насмерть. Завизжала, до звона под черепом, пошире распахнула глаза и вырвалась из сна. Села, тяжело дыша, ошеломлённо разглядывая сорванные ногти. Сунула пальцы в снег, и он сразу окрасился розовым. Вильяра чуть не заплакала: от боли, от обиды, от пережитого ужаса. Со смертью она разминулась на волосок, никаких сомнений. Второй или третий раз за сутки!
Колдунья кое-как отдышалась и послала наставнику обычный зов. Мудрый Наритьяра ответил. Сам не пришёл, но долго, внимательно слушал сбивчивый рассказ ученицы. Когда Вильяра изложила в подробностях кошмар с ледяным лабиринтом, его возмущённое удивление сквозило даже в мысленной речи. Поймать мудрую в такую ловушку?! Самоучка-колдун редкостной, небывалой силы, или отступник, беззаконник среди мудрых? В итоге Наритьяра сказал ученице примерно то же, что она говорила главам домов: «Береги себя. Я буду выяснять подробности среди мудрых. Если станет совсем туго, зови, постараюсь прийти.»
Первые лучи красили снег во все оттенки розового и пурпурного, когда Вильяра вышла из круга Зачарованных Камней. Погладила по шершавому боку серый валун, снова один-единственный на голой, плоской макушке обжитой горы. Пропела особое заклятие-замок. Теперь беззаконный колдун вряд ли доберётся до этого источника силы. А если сможет взломать замок, Вильяра об этом сразу узнает.
Конечно, это не единственное сильное место. Свои Зачарованные Камни есть у большинства жилых домов. А кто упомнит все руины, все запечатанные или просто заброшенные круги возле них…
Лемба со своими охотниками отстоял дом, беззаконники бежали. Вернее, отступили, сохранив боевой порядок и даже исхитрившись угнать часть стада, которое кто-то на них пустил из нижних ворот… При ближайшем рассмотрении, начисто снесённых заклятием ворот… А дерева-то на новые нету, придётся клепать из железных листов. Материала хватит, но работа не на один день, даже с подручными… Дюран, братец, где ты? Поддавшись мгновенной слабости, кузнец привалился к стенке у пустого проёма и тихо, тоскливо завыл.
— А вот я тебе сейчас, на правах деда, да по загривку! — старый Зуни подкатился к понурившемуся Лембе, подпрыгивая от возмущения, размахивая прочной клюкой. — Знал бы я, что у меня такое дурное потомство, не передал бы дом твоему отцу, держал бы сам! Я думал, вы умные, зверей пустите вперёди себя. А вы, как рогачи, с разбега в яму… То есть под стрелы! Если б не знахаркина дочь… Слушать тошно!
Лемба давно и намного перерос деда, унаследовав мощное сложение от материнского рода. Однако вжал голову в плечи, протянул по-детски жалобно:
— Ну, деда! — и тут же вспомнил, кто он в этом доме, встряхнулся, приосанился. — Не ворчи, старый! Сам понимаю, великого дурака я сегодня понюхал. Лучше скажи, что ты думаешь про нынешний расклад? Как нам теперь зиму зимовать?
— Собирай совет, поговорим. Думаю, всем, кто ходил на большую охоту, всем, кто оставался в доме и вокруг него, всем есть что рассказать и послушать. Такого, как сегодня, очень, очень давно не было ни в этом доме, ни на всём Нари Голкья.
Вероятно, Нимрин должен был чувствовать себя счастливым: переоделся в чистое, наелся досыта, согрелся. Выспаться, правда, не дали. Вернувшаяся из рейда Тунья — мальчишку понесло греться-кормиться в тётушкины покои — прогрохотала дверью, потом зашуршала по комнате, ворча и вздыхая себе под нос. Нимрину не нужно было совсем просыпаться, чтобы понять: охотница ранена, очень расстроена и сердита. Нимрин уже приготовился вскочить от пинка в бок и не ударить в ответ. Однако, пронесло. Тунья долго смотрела на них с Рыньи, потом особенно тяжело вздохнула и ухромала отлёживаться. Жаль, ненадолго!
Рокот двери. Встревоженный голосок:
— Тунья, ты спишь?
Протяжный стон-зевок:
— Уже нет. Чего тебе, Аю?
— Любезный и Зуни собирают общий совет. Ты пойдёшь?
Тунья рыкнула, вставая:
— Как же иначе? Можно подумать, ты не пойдёшь.
— Ещё Зуни сказал, привести Рыньи и этого чужого, Нимрина. Хорошо, что оба у тебя, а то я не знала, где искать.
Прошелестели шаги, и Нимрин получил таки свой пинок в бок. Вернее, его очень деликатно, с опаской, потрогали мысочком.
— Эй, просыпайся!
Он резко перекатился и тоже деликатно поймал пнувшую его ногу за щиколотку. Заглянул снизу вверх в ярко-голубые, расширенные испугом глаза.
— Прекрасная Аю, ты так больше не делай, я могу ударить. И зовут меня в этом доме Нимрин, а не Эй. Запомни, пожалуйста!
Женщина даже не попыталась вырваться, сразу попросила:
— Нимрин, прости, я больше не буду! Отпусти меня, пожалуйста!
Тунья за спиной Аю зажала рот ладонью, сдерживая смех. Её Нимрин не рискнул бы хватать ни за какие части тела. А если когда-нибудь придётся бить, то сразу насмерть, как подручных Арайи. Он разжал пальцы, Аю отшагнула назад, спряталась за Тунью. От шума, наконец, проснулся Рыньи, сел, захлопал глазами.
— Чего? Куда?
Тунья сразу ответила:
— Тебя и Нимрина призвали на общий совет. Вставайте, идём.
Дарёные штаны заканчивались немногим ниже колен и не заправлялись в сапоги. Рукава кое-как прикрывали запястья, но куртка широка, гуляй, ветер. Перед тем, как отвалиться спать, Рыньи объяснял, что и как Нимрину надо перекроить по фигуре, но до практического урока шитья они не добрались, обоих сморило. Теперь Нимрину предстояло идти на совет изрядным пугалом. Нет, точно не хуже, чем в прежних обносках! Но он привык — это брезжило из прошлого — выглядеть безупречно. Подтянул вздёржку штанов, отряхнул куртку. Тунья поморщилась:
— Чужак, ты зря ходишь в тёплых покоях одетым, будто малое дитя. Так труднее согреться с мороза, и вообще, неприлично.
Нимрин скользнул заинтересованным взглядом по тяжёлым, налитым грудям обеих женщин, вообще никак не прикрытым. Аю не среагировала, только ресницами хлопнула. Тунья слегка повела плечами, мол, чего уставился? Обнажённые торсы, хоть мужские, хоть женские, местных приличий явно не нарушали. Нимрин улыбнулся, глядя теперь в жёлтые глаза хозяйки дома:
— А я и есть малое дитя. Всего-то день от роду. Что было раньше, то пурга слизнула. Какой с меня спрос?
— Да я всё забываю! — Тунья осклабилась в ответ. — Болтаешь ты слишком бойко для суточного. Пошли уже!
27.06.16На совет охотники собирались в зале, размерами и высотой почти не уступавшей загонам для шерстолапов, но отделанной с любовью и немалым искусством. Правильный квадрат под красиво выведенным сводом, гладко отёсанный камень, яркие масляные светильники в резных нишах. Нимрин уцепился мыслью за слово «анахронизм». Диковатые охотники, сообразно своему обличью, жили в пещерах и ходили в шкурах собственноручно убитых зверей, но при том знали золото, стекло и сталь, были умелыми каменотёсами.
Нимрин впервые наблюдал их столько сразу. Обитатели дома Лембы чинно рассаживались на принесённых с собой маленьких деревянных табуретках, сплочённых из досок или долблёных из чурбачков, на войлочных подушках, на свёрнутых валиком или свободно расстеленных шкурах. Они располагались тремя группами по трём сторонам залы, оставляя свободным середину и проход от двери. Самая большая группа, двадцать шесть взрослых мужчин и девятнадцать женщин, привольно расселись напротив входа. Там уже был Лемба, туда же прошествовали Тунья и Аю. Четырнадцать подростков обоего пола и дюжина взрослых в потрёпанной одежде, видимо, младших слуг, устроились тесной кучкой по правую руку от них. Рыньи утянул в ту сторону Нимрина, и они сели рядом на одну шкуру. Напротив оказалась самая малочисленная группа: семеро стариков и двенадцать взрослых, некоторые из которых выглядели больными, а кое-кто щеголял увечьями, которые совершенно точно не позволяли им охотиться. Про двоих не ясно было, как выжили? Но не калеки бросились в глаза в первую очередь, а странная диспропорция возрастного состава присутствующих. Нимрин наклонился к уху Рыньи и шепотом попросил.
— Разреши позадавать глупые вопросы?
Рыньи кивнул, мол, задавай.
— Сколько длится год?
Подросток сочувственно покосился на беспамятного и ответил:
— Восемьдесят четыре луны.
— А зима?
— Если по календарю, то шестьдесят три луны. А если от первого большого снега до зелени, то год на год не приходится.
— А луна — это сколько дней?
— Двадцать один.
По ощущениям, местные сутки были немного длиннее привычных Нимрину. Он ещё ни разу не видел здешнего солнца, но чуял колебания тьмы и доверял своим ощущениям. Колдунья разбудила его утром, и сейчас снова утро. Часов двадцать восемь от восхода до восхода. Ничто не мешало произвести в уме дальнейшие подсчёты, но Нимрина обуяла сперва досада, потом апатия. Календарь своей родины он вспомнил, даже несколько вариантов календарей, а саму родину — практически нет. Сообразил, что теперь ему год будет за шесть, и дальше что?
Переговаривались не только Нимрин и Рыньи, залу наполнял ропот множества голосов. Сам Лемба тихо беседовал с Туньей, Аю и какими-то двумя пожилыми мужчинами. При желании, Нимрин мог бы вслушаться или прочитать по губам, но предпочёл задать мальчишке ещё один глупый вопрос.
— Мы кого-то ждём?
— Мудрую Вильяру. Странно, что её нет.
— Она пошла в Зачарованному Камню, чтобы восполнить силу после сражения, — сказала девочка рядом.
— Откуда ты знаешь, Ньями? — переспросил Рыньи.
— Мама сказала. На них напали, там был сильный колдун в снежном вихре, Вильяра с ним билась.
Мальчишка пренебрежительно фыркнул:
— Да ну, только в сказках колдуны бьются друг с другом!
— А вот и не в сказках…
Нимрин настроился послушать перепалку подростков, но тут сама Вильяра вошла — нет, влетела — в зал. Пронеслась до середины. Повела по сторонам дико блеснувшими глазами, вскинула руки и коротко взвыла. Подошла к Лембе и плюхнулась рядом. Кузнец заботливо подсунул ей свободную табуретку. Потом сам встал и зычно возгласил:
— Говорите и слушайте, о, родичи, слуги старшие и слуги младшие, отроки, старцы и калеки! Говорите в свой черёд всё, кому есть что сказать о беззаконной стае, посягнувшей на наш дом. Первое слово — моё слово, главы дома.
Нимрин тихонько спросил:
— А Вильяра?
Рыньи ответил одними губами:
— Мудрая, если будет говорить, то в конце. Помолчи, сейчас наше время слушать.
Лемба тяжело вздохнул, дождался полной тишины в зале и заговорил тише:
— Родичи и домочадцы, горе моё и вина перед вами глубоки как море. Худшей охоты не было в этом доме с тех пор, как дикие шерстолапы затоптали моего отца, дядю и ещё четверых охотников. Сегодня я оставил на льду пятерых, ещё двое умерли от ран. Из тех, кого я призвал сражаться на пороге дома, погибли четверо. Из пятерых, кто шёл обозом с ярмарки, никто не откликается на зов, и сердце моё леденеет, когда я их зову, и мудрая подтвердила смерть. За одну ночь дом потерял шестнадцатерых. Их имена умерли, и да не прозвучат отныне вслух, только в памяти. Оплачем же наше горе, родичи и домочадцы, прежде чем я продолжу мою речь, и мы продолжим совет.
Охотник с силой провёл руками по лицу, вскинул голову и взвыл, истошно и протяжно, без намёка на напев или слова. Весь зал откликнулся таким же горестным воплем-воем. Нимрин вплёл свой голос в этот дикий хор не для соблюдения ритуала — его по-настоящему накрыло вдруг чужой болью потери, тоской и яростью. Когда-то с ним уже бывало так: чужое, будто своё, драло нервы. Благо, охотники быстро провылись, и его тоже отпустило. Рядом Рыньи шмыгнул носом, Ньями украдкой вытерла мокрые глаза. Кое-кто из взрослых охотников ещё прятал лицо в ладонях, но шквал эмоций миновал.
Лемба откашлялся:
— Упомяну ещё не горе, но большую беду. Тяжело ранены Нари, Ио, Лайсанна. Неизвестно, поправятся ли они, войдут ли снова в силу, но для них хотя бы есть надежда.
Кузнец сделал паузу, охотники пришибленно молчали, и он продолжил.
— Теперь я расскажу о том, с чего всё началось, и как происходило. Все помнят, как мы с моим ныне погибшим кузеном взяли товар и передвижную мастерскую и отбыли на ярмарку по второму снегу. Ехали без спешки, трижды заночевали в прибрежных гротах. На тракте тогда было спокойно, никто нас не тронул. После нашего отъезда в доме останавливались ещё два обоза с юга. Тунья приняла их оба, оба проводила и прислала мне зов. Я ждал старых друзей на ярмарке, но не дождался. Мудрый Латира погадал на них, позвал и сказал, что ждать некого. Других больших обозов по нашей ветви тракта ни в ту, ни в другую сторону не проходило, но одиночки без препятствий сновали налегке туда-сюда. Никто не заметил ничего странного или опасного, но я решил проверить сам, разведать дорогу. Шарить по всем возможным местам стоянок в одиночку я всё-таки не рискнул. Выехал с ярмарки утром, долетел домой к вечеру, кое-кого подобрал по дороге. Его мы ещё послушаем, но к обозам моих друзей и к их пропаже он вряд ли имеет отношение.
Лемба нашёл глазами Нимрина, легко кивнул ему. Нимрин склонил голову в ответ.
— Я вернулся домой и стал собирать облаву на дикие стаи. Тунья предположила, что дикая стая может оказаться двуногой, беззаконной. Совет охотников принял её доводы. Мы все тогда решили поспешить со сборами и быть осторожнее. Но когда ночью кузен прислал мне и Вильяре отчаянный зов с Высокого мыса, разум мой помрачился. Кузен должен был отбыть с ярмарки не раньше завтрашнего дня. Мы договорились, что он сообщит мне о точном времени выезда через мудрого Латиру, так как моему кузену и остальным обозникам плохо давалась мысленная речь. Чем объяснить их молчание и ранний выезд? Я не знаю, ответ нужно искать на ярмарке. Что произошло на Высоком мысу? Кузен смог передать только чувство смертельной опасности и образ места. Мы помчались туда, не глядя по сторонам. Мне даже в голову не пришло, что беззаконная стая разделится натрое, что их так много, что с ними сильный колдун. Я был уверен, что тракт огибает скалы Толстого мыса на безопасном расстоянии, что никто не застигнет нас врасплох, не достанет на открытом льду. А нас ждало два десятка стрелков с такими дальнобойными луками, каких я в жизни не видал. Они перестреляли бы нас, как белянок, если бы не Вильяра. Она прикрыла от стрел и взяла на себя колдуна. В рукопашной враги уступали нам и числом, и силой, мы могли победить. Но тут я услышал зов из дома, что там тоже неладно. Мы отступили с потерями, они тоже оставили на льду шестерых. Когда мы вернулись, то сразу присоединились к пастухам и дровосекам, которых я призвал к дому. Мы вместе прогнали другую часть этой погани. Здесь беззаконников было особенно много, не меньше сорока. В зале у нижних ворот и в снегу они оставили тринадцать. Живых мы преследовать не стали из опасения новой засады. Но след есть, хороший след. Собравшись с силами, по нему можно найти логово… Итак, я всё сказал о том, что было. Тунья, Мыни, Нгле, Аю, вам есть, что добавить?
Кузнец обвёл взглядом четверых, с кем беседовал перед советом. Все дружно ответили отрицательными жестами.
— Тогда дальше пусть скажет слово старый Зуни.
Бодрый старичок, которому Нимрин и Рыньи сдали пост у выбитых ворот, подскочил со своего места, будто на пружинке.
— А и скажу! Внучку-наследнику я уже высказал наедине, ибо негоже позорить при всех главу дома. А тебе, знахаркина дочь, я сейчас скажу. Боевая ты девка, одарённая ведьма, сильная мудрая, а дурёха! И ты, Тунья, голову дома забыла. Лучше бы сама осталась, да расставила побольше дозорных. А то блаженный наш звездочёт стрелу словил и даже вякнуть не успел. Успел ли кого заметить, одни щуры ведают. Осталась бы ты дома, как полагается при твоей гривне, и не пришлось бы мне стариной трясти, малолеток пасти!
Нимрин наблюдал, как мнутся, жмутся и прячут глаза упомянутые стариком персоны. Не упомянутая Аю затаилась за широкой спиной кузнеца. Формальной власти у Зуни в доме, может, и не было, зато авторитета — хоть отбавляй!
Лемба всё-таки не выдержал, глухо рыкнул:
— Старый, хватит ругаться! Излагай по прядку.
— Могу и по порядку. Разбудил меня кто-то из молодняка, они бегали по дому и всех поднимали на ноги. Передавали зов Рыньи: «Тревога! Беззаконники у нижних ворот! Мы караулим тут с Нимрином». Я никак не мог спросонок сообразить, что за Нимрин? Подростки объяснили, что это твой вчерашний найдёныш. Зря ты мне его не показал, Лемба!
Многие в зале теперь с интересом посматривали в сторону Нимрина. Ничего, небось, дырку не проглядят. Зуни продолжал говорить.
— Надежды на тот караул у меня не было. Я кое-как дозвался Нгле и Мыни, они уже спешили к дому, но могли не успеть. Побитая большая охота тоже возвращалась, от Туньи я это узнал, только они были ещё дальше. Они не могли спешить из-за раненных и взялись за ум, не захотели разделяться. Потому я собрал всех, кто способен был держать оружие, и пошёл к нижним воротам сам. Молодняк разослал дозором по всему дому. Они быстро нашли труп младшего слуги в коридоре на заброшенном хозяйственном ярусе и выбитую ворожбой калитку. Позвали, я пришёл проверить следы. Понял, что кто-то один тайком бежал из дома. Второго, битого, он нёс на себе, но не дотащил живым, бросил. В пещерке для слуг при скотном дворе мы нашли ещё три трупа и следы бойни. Честно скажу, у меня шерсть встала дыбом! Сразу видно: воин убивал, а не охотник дрался. Трупы я рассмотрел, узнал рожи. Потом обратил внимание на кладовую без двери, зато с целым арсеналом внутри. Кое-чем оттуда мы даже сами разжились… По следам выходило, что троих, а то и четверых, уложил кто-то один. Либо тот, кто сбежал и пытался унести товарища, либо этот непонятный Нимрин. Ну, либо Рыньи вдруг проглотил буйного духа. Нимрина и Рыньи я, как было обещано, нашёл у нижних ворот. Вернее, у того, что от ворот осталось. Нимрин спокойно признался, что убил троих младших слуг, четвёртого оглушил и связал, а в кладовке с арсеналом запер Арайю и попытался зачаровать дверь. Позже Нимрин вдвоём с Рыньи пустили стадо на беззаконников, когда те пытались проскользнуть в дом через выбитые ворота. Одному из лазутчиков Нимрин снёс башку какими-то чарами, двух потоптанных добил, зарезал своею рукой.
Взгляды охотников из заинтересованных стали откровенно опасливыми. Ближайшие соседи заёрзали, отодвигаясь. Только Рыньи фыркнул и прижался горячим плечом плотнее. Нимрин легонько пихнул его в ответ, и во все зубы ухмыльнулся Зуни. Тот выскалил в ответ истёртые жёлтые клыки, сделал рукой какой-то жест, вроде, одобрительный. Но обратился не к Нимрину.
— Рыньи, расскажи нам, что ты видел.
Мальчишка быстро глянул на главу дома, Лемба подтвердил:
— Слушаем слово старшего слуги Рыньи.
Рыньи икнул и неловко завозился, поднимаясь на ноги. Что, не доводилось раньше говорить на большом совете? Выпрямился, набрал побольше воздуху, заметно покраснел.
— Да будет слово моё — правда! Да не исказится моё свидетельство по недомыслию или кривомыслию! — голос мальчишки напряжённо звенел под сводом зала.
Тунья и Лемба переглянулись, кузнец мягко притормозил говорящего:
— Эй, малец, не лезь в сказку! Просто расскажи по порядку, как было дело.
Рыньи осёкся и продолжил на полтона ниже:
— Мастер Лемба, распорядительница Тунья, я общался с Арайей и его дружками больше всех в доме. Эти младшие слуги очень плохо работали, шастали туда-сюда без дела, пытались меня пугать, зло шутили, но ни разу не переходили край, чтобы я побежал просить у вас помощи. Вчера я всё-таки заподозрил неладное. Когда Дини рассказала про исчезнувших и погибших купцов, я вдруг подумал, что это Арайя ходил на такую охоту из нашего дома. Я тогда ужасно испугался. Но по календарю не сошлось. Пятеро никак не догнали бы купцов, и я очень обрадовался, что зря возвёл в своих мыслях такую жуткую напраслину. Мне всё равно было не по себе, и я лёг спать не в каморке, а на спине у Корноухой. Потому я не видел, что было в жилой пещере. Глубокой ночью Нимрин разбудил меня криком, велел поднимать тревогу и бежать к нижним воротам. Мне даже в голову не пришло ему перечить. Я видел, что он после драки. Он сказал, мол, пятеро младших слуг — беззаконники, и он остановил их. А ещё, что другие беззаконники будут прорываться снаружи. Я поверил сразу, так всё сходилось одно к одному. Я позвал подмогу, а для надёжности мы выставили рогачей живым заслоном. Когда ворота рассыпались, я понял, как вовремя мы это сделали. По-моему, Нимрин совсем не ладит со скотиной, но отлично понимает в обороне дома. Если бы не он, беззаконники ворвались бы, и мне страшно подумать, что было бы со всеми нами. Я рад, что слушался Нимрина как старшего. Я подарил ему свою одежду вместо лохмотьев младшего слуги, которые он замарал кровью, защищая дом от дикой стаи. Двуногих зверей убивать… Непривычно. Я даже не знаю, смог бы я сегодня? Нет, пусть мой первый зверь будет правильный, четвероногий. И мне не пришлось… Своими руками… За это я Нимниру тоже благодарен. Я, старший слуга Рыньи, всё сказал.
Лемба кивнул, принимая свидетельство, и велел Рыньи сесть. Тунья хищно блеснула глазами и что-то шепнула мужу на ухо. Лемба ещё раз кивнул и вперил в Нимрина тяжёлый, неотрывный, испытующий взгляд. Даже не верилось, что увалень кузнец так умеет. С другой стороны, он же, правда, глава дома?
— А теперь послушаем слово чужака, именуемого Нимрином, младшего слуги дома.
Нимрин легко встал, озираясь по сторонам. Большинство охотников отводили глаза, но не Лемба. Взгляд кузнеца оставался тяжёлым, выражение лица — непроницаемым, голос — ровным.
— Прежде, чем сказать слово, выслушай меня внимательно, чужак. Любому здесь я повелеваю говорить правду, и никто этой власти не оспаривает. Кроме беззаконников, с которыми ты поступил, в общем-то, правильно. Да, я в своём доме властен повелевать любым. Но я понимаю, что по другую сторону звёзд, откуда ты пришёл, законы и обычаи Голкья не имеют силы. Поэтому я прошу, а не приказываю. Нимрин, пожалуйста, расскажи без утайки всё, что ты видел, слышал и делал после того, как Тунья отвела тебя к Рыньи. И объясни, почему ты действовал именно так, как ты действовал. Это важно! Чтобы я знал, кем тебя назвать в своём доме, и как отблагодарить.
Нимрин передёрнул плечами от повисшего в воздухе напряжения. Странно, что куртка ещё не дымится на перекрестье множества взглядов. Явной враждебности охотники не проявляли, однако чувствовал он себя не на совете — на суде. Вспомнил внезапно: те, кто проливал чёрную кровь, умирали, даже если имели на своей стороне правду. Вдруг, охотники ценят свою красную кровь не дешевле? Бояться Нимрин почти не умел, и всё же... Вильяра вдруг залихватски ему подмигнула и облизнула губы остреньким розовым язычком. Споткнувшееся время выровнялось и пошло, заминка продлилась не более вздоха.
— Мастер Лемба, ты подобрал, отогрел и накормил меня. Мудрая Вильяра обещала защиту. В том виде, как меня нашли, я не мог претендовать на более высокое место. Я благодарен вам, я согласился быть младшим слугой, и верен дому. Я делал всё, что велел мне Рыньи, так хорошо, как мог. Я видел, что другие младшие слуги не столь усердны, и Рыньи с ними не справляется. В миг нашего знакомства мне показалось, что за одно замечание они готовы, самое малое, поколотить нас обоих. Я запел Песнь Умиротворения, они угомонились и подпели. Потом Руо толкнул меня в колодец, вроде бы в шутку…
Лемба поднял руку предостерегающим жестом:
— Нимрин, не называй вслух имена мёртвых!
— Я не боялся этого навозного выползка живым и не убоюсь его мёртвого. Но не стану поминать, раз таков обычай. Позже я разговаривал с главарём, которого, увы, пока ещё можно именовать вслух. Арайя не скрывал, что собирается устроить бунт и взять этот дом под свою руку. Говорил, что у него есть сообщники за пределами дома. В том числе, колдун, или даже кто-то из мудрых. На мой счёт Арайя до самого конца колебался. Так и не решил, привлечь на свою сторону или гнать из-под ног, чтоб не путался? Я строил дурачка и подыгрывал ему, хотел разузнать побольше об их планах. Ещё любопытно было, что за бездомный дом, неведомый клан, в котором есть всё, как сказал Арайя? Со слов подростков, я понял, что так называют у вас объявленных вне закона. Знаешь, мастер Лемба, я очень хочу вспомнить себя, вернуться домой, отомстить врагу. В какой угодно последовательности! Я приму помощь от любого, за почти любую цену. Но связываться с предателями, надеяться что-то получить от них… Нет, я беспамятный, но не дурак.
Нимрин сделал паузу, ожидая от кузнеца каких-то слов или проявления эмоций, но тот был нем и бесстрастен как камень.
— Ночью они спокойно обсуждали при мне свои делишки. Думали, я сплю, или им было всё равно. Сначала Арайя сообщил подручному, что некий Вильгрин прислал зов с Высокого мыса, мол, там всё идёт по плану. Они терпеливо ждали, когда Вильяра, услышав зов о помощи, уведёт туда охотников. Через некоторое время кто-то сообщил им, что так и произошло. Арайя упомянул ещё одно имя: Чунк. Этот Чунк должен был перехватить вас по дороге. А своему подручному Арайя велел убить или запереть Рыньи, потом, по сигналу, отворить нижние ворота. Подручный ушёл, остальные трое спали. Арайя загремел оружием в кладовке. Лучшего мига, чтобы остановить их, я вряд ли бы дождался. Я подкрался и запер Арайю, он поднял шум, трое мгновенно подскочили и напали на меня с ножами. Тот, кого Арайя отослал, тоже прибежал назад. Я видел, что они готовы убивать, и не остановятся на мне и Рыньи. Только они недооценили меня, я успел первым. Одного недобитого связанного и Арайю в кладовке я оставил, чтобы позже допросить. Потом отыскал и разбудил Рыньи. Удача его любит, или чутьё хорошее, выбрал себе наилучшее место для ночёвки. Ну а дальше мне нечего добавить к его рассказу… Нет, с учётом того, что Арайя сбежал, а второй сдох, я сожалею, что добил двоих потоптанных стадом. Один всё равно умирал, а второй был отлично подготовлен для допроса. Это моя ошибка. Я, Нимрин, сказал всё.
Здесь опять не помещается. Продолжение: chorgorr.diary.ru/p209618700.htm
Пожалуйста, плюшки и тапки в комменты)
@темы: Тайный Город, тексты, навы, Ромига, из-под снега, Голкья
-
-
14.06.2016 в 18:19-
-
14.06.2016 в 18:33-
-
14.06.2016 в 19:32*ждет проду. много проды* :-)
-
-
15.06.2016 в 09:27*присоединяется*
-
-
15.06.2016 в 10:47-
-
15.06.2016 в 10:48-
-
15.06.2016 в 11:00Суверенная Канифоль, Я только защитилась. Поздравлям)))
Дарга, ох, я кому-то потом вычитывать подсуну...
Tashka_, Lorenzo Russo, аффтрар залил новый кусок, чувствует себя стахановцем и уползает передохнУть, чтобы не передОхнуть. Возможно, перечитав, ужаснётся и прибежит обратно править)
-
-
15.06.2016 в 11:08-
-
15.06.2016 в 11:31-
-
15.06.2016 в 11:40-
-
15.06.2016 в 12:03Ох, кто-то ж ведь кааак вЫчитает! )
-
-
15.06.2016 в 13:26-
-
15.06.2016 в 14:53прикольно это от вас слышать
-
-
15.06.2016 в 14:59Дарга, устал, упал... Скоро продолжу.
Идальга, и всё-то вам мало, господин дознаватель!
-
-
15.06.2016 в 15:16Я и к остальным привыкнуть успела....
-
-
15.06.2016 в 15:26Хорошего текста всегда мало.
-
-
15.06.2016 в 15:42Идальга, Хорошего текста всегда мало. Вот даже не могу не согласиться (-:
-
-
15.06.2016 в 15:57-
-
15.06.2016 в 15:58Зараза по прозвищу Нимрин, так или иначе, доживёт до конца истории
Интересно, так или все-таки иначе?
-
-
16.06.2016 в 00:12-
-
16.06.2016 в 09:53-
-
16.06.2016 в 11:45отлично что все отлично.
чтобы что то внятно сказать позитивное кусочки...маловаты
-
-
24.06.2016 в 21:01серьезно, не помню было ли это в ТГ (если было, то нечасто), так что за это отдельное спасибо)
и в целом только восторг от текста!
-
-
25.06.2016 в 01:04В ТГ, насколько я помню, Нур порезал Богу обсидианом, и тот едва не помер. Потом у эрли отлёживался недели две.
Так что здесь нав разумно предпочёл мелкие дребезги по шкурке - клинку в бок.
Сейчас выложу ещё немного проды)
-
-
25.06.2016 в 11:53*притащила еще плюшек и пушистые тапки с мишками*
-
-
27.06.2016 в 01:40Автор прожевал плюшки, почесал мишек за ушками и пошёл выкладывать новую проду.
-
-
27.06.2016 в 10:37-
-
27.06.2016 в 10:59-
-
28.06.2016 в 09:50У вас то прям про влияние обсидиана говориться, более конкретно, так сказать. Люблю такие подробности)
не из кровожадности хдИ я все пытаюсь собраться с силами и набросать расу этого мира, но не могу найти описание (хотя оно где-то было). У меня память ужасная, тыкните меня носом в описание их внешности пожалста
-
-
29.06.2016 в 00:47Дарга, э?
SquirrelR, мы это, мы просто знать хотим Так и запишем
Цитат из канона про обсидиан я как-нибудь надёргаю. Мне кажется, там было не меньше, чем у меня.
А вот об охотниках. Ромига-Нимрин спотрит на Вильяру и Лембу:
Восприятие двоилось. Нимрин видел перед собой двух существ, не слишком-то похожих на него самого. Их массивные фигуры производили впечатление несокрушимой мощи и некоторой неповоротливости, пока не начинали двигаться. А когда начинали… Драться с такими врукопашную, без магии и оружия, будет скверной идеей. Пока незачем, он просто прикинул по привычке… А лица — или морды? Нет, всё-таки лица, гармоничные по-своему. Мощные надбровья и челюсти, крупные, широкие носы с вывернутыми по-звериному ноздрями, большие заострённые уши. Волосы — искристый белый мех. Самый густой и длинный мех на голове и вокруг шеи, эдакая грива. При том лица женщины и мужчины одинаково открытые, у обоих чистая, упругая, атласно-белая кожа, признак здоровья и благополучной жизни
А вот тут я уже выложила один скетчик и скоро выложу ещё 3 новых: chorgorr.diary.ru/p209494724.htm