Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Хотела сделать перерыв и заняться другими проектами, но некоторые нахальные навы так настойчиво требуют продолжения своей истории, что клинят всё остальное. Проще писать, чем тупить над пустыми окошками.
Пока только здесь, в других местах начну выкладывать позже.
Название: Десница Пращура (История с фотографией, часть 6)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Цель у нава-попаданца всё та же: выжить и вернуться домой. Но сил и средств — всё меньше. Или ему только так кажется?
Предупреждения: попаданец, ксенофилия, смерти второстепенных персонажей.
03.04.2018
Затянувшееся буйство стихий повергало охотников в непонятные недомогания, путало мысли, будоражило чувства. Старшая жена кузнеца Лембы, распорядительница Тунья маялась бессонницей. Она до отупения устала за эти дни, а уснуть не могла. Чтобы не страдать впустую, бродила по дому, проверяла, подпитывала колдовской силой амулеты и защитные знаки на стенах. Все одарённые домочадцы занимались тем же самым, по очереди… Все, кроме самого сильного колдуна дома, самого Лембы! Его призвали мудрые и готовят к посвящению. Думая об этом, Тунья может лишь зубами скрежетать да рычать от бессильного гнева!
Нет, хранительница Вилья пока жива, но получила нож в брюхо и некий урон колдовскому дару. Совет Мудрых очень спешит посвятить преемника, которого Вильяра выбрала сама, назвала при свидетелях. За это Тунья готова растерзать знахаркину дочь голыми руками и зубами, в мелкие клочья! И в то же время — отчаянно желает мудрой скорейшего выздоровления. Скорее, скорее, пока Лемба — ещё Лемба, а не Вильяра Младший! Дурёха Аю уже льёт по мужу слёзы, воет, как по мёртвому, а Тунья — надеется. А сама-то ведь — тоже дурёха! Думала, что не сильно привязалась к мужу. Уважает его, гордится, вовремя раздвигает ноги, а потом рожает детей, но не сходит по любезному с ума, как Аю… Не сходила, пока не дошло, что вот-вот потеряет его!
Наставления и подготовительные обряды займут четыре — пять дней. У Вильяры есть ещё время очухаться, встать на ноги и сказать своё веское слово Совету, вернуть лучшего кузнеца клана туда, где ему надлежит быть: в дом Кузнеца. Если только знахаркина дочь не воспользуется случаем забрать к себе того, кого называла женихом в юности, с кем кувыркается на шкурах всякий раз, когда приезжает в дом! Неужели, мудрая не пожелает сделать любезного равным себе, подарить ему бесконечную жизнь и новую судьбу? Уж сама-то Тунья, на её бы месте …
Охотница яростно рычит, потому что она — не на месте мудрой и никогда не будет! Слишком слаб её колдовской дар, даже если родовая ветвь хороша. Не выберут её никогда, и Лемба не выберет, когда станет мудрым, и задумается, в свой черёд, о преемнике. Сам-то он будет жить вечно: если не погибнет в схватке со стихиями… Но в схватке — почти на равных!
Тунью учили не завидовать мудрым: учили — не выучили. Охотница отлично понимает, почему её новые соседи искали беззаконного посвящения. Даруна и Нгуна рассказали ей об этом: и о цене — тоже. Нет, убивать и живоедствовать Тунья не желает. Но может быть, есть другие пути?
Обойдя дом снизу доверху, Тунья решила сходить к Зачарованному Камню: восполнить силы и поглядеть, как оно там, снаружи? Голкья уже не дрожит под ногами, не давит натужным нутряным гулом, от которого не спасают никакие чары. Вдруг, зарницы тоже погасли, и молнии не бьют с вершин холмов в небо?
Правда: морозная ночь светла и нежна. Воздух сладок, снег искрится радугой. Не нужно особого дара, чтобы понять: стихии, наконец, умиротворились… Умиротворили их те, кто от заката до полуночи пел песнь Равновесия. Рыжий Наритьяра и чужак Нимрин: тот самый чужак, которого Тунья послала выгребать навоз из-под шерстолапов, а он потом весь дом от беззаконников спас. А после, говорят, пел Великие песни с мудрыми, а закончил Величайшей из песен. Честь ему и хвала, и долгое эхо в сказках. Жаль, не вышел он из круга. Или не жаль?
Соседушка Нгуна, безъязыкая болтунья, головная боль для всех, кто не силён в мысленной речи, поведала о стычке своих охотников с мудрыми, которые подстерегали чужака у Камня. Нет, не с почестями встречали те мудрые благодетеля — убить желали, истребить тёмного с лица Голкья. Охотники попытались их прогнать, да куда там! И Вильяре не пожалуешься, и прошмыга Латира куда-то сгинул, не отвечает на безмолвную речь, будто умер. Значит, к лучшему, что Зачарованные Камни забрали себе чужака, что мудрые не совершили беззаконие, не запятнали снег невинной кровью… Мудрые — едва не свершили беззаконие: подумать-то страшно! Ох, и скверно же начинается зима…
Охотница миновала крутой подъём от верхней калитки, выбралась на ровное место — замерла под звёздами, наслаждаясь тишиной. Мысли всё ещё черны и тревожны, а тело ликует, в каждой жилочке звенит радость. Так бывает, когда на охоте разминёшься со смертью.
— Я жива! Мы живы и будем жить! — сказала Тунья вслух, неизвестно к кому обращаясь. Может, к Зачарованному Камню? Ну и что, что он никогда не отвечает… А ток силы от него уже ощутим… Но лучше подойти поближе.
Вспышка света у Камня — наподобие недавних зарниц — ударила по глазам. Тунья зажмурилась, прикрыла лицо ладонью. Выглянула из-под руки, проморгалась от плавающих в глазах разноцветных пятен — увидела: нескладно длинный, тощий, совершено голый двуногий с невообразимой скоростью мчится ей навстречу по тропе от Камня.
— Стой! — приказала охотница, вскидывая самострел, подарок Лембы.
Неизвестный, вроде, начал замедлять шаги, но всё равно приближался опасно быстро. Один удар сердца, и Тунья нажала на рычаг, спускающий тетиву…
— Тунья, не стреляй! — выкрикнул двуногий, ловко уходя от стрелы, и замер на месте. Выставил вперёд пустые руки. — Тунья, ты же меня знаешь. Ты же меня помнишь. Уголёк к углю, навоз…
— К навозу! — фыркнула охотница, жадно разглядывая выходца со щуровых троп. Конечно, теперь она узнала и голос, и общий облик. — Нимрин, какие кричавки тебя драли? Когда Лемба подобрал тебя на тракте, ты был гораздо целее.
— Целее. А если ты не впустишь меня в дом, я замёрзну совсем, — правда, он уже так стучал зубами, что речь стала неразборчивой.
— Беги туда скорее, калитка не заперта. Я догоню.
Не дослушал — сорвался с места. С той же невероятной скоростью ускакал вниз, сверкая голыми пятками и ягодицами. Тунья развернулась и припустила за ним быстрой охотничьей побежкой.
Она нашла Нимрина сразу за порогом. Чужак сидел на полу, скорчившись, и трясся, как прошмыгин хвост. Даром, что безошибочно выбрал место, где сильнее всего тянет тёплым сквозняком снизу.
Тунья закрыла и заперла калитку. Стянула с себя куртку и бросила ему.
— Надевай, а то смотреть на тебя зябко, — потом уже спросила. — Чего ты дальше-то в дом не пошёл? Тебя же этим путём водили. Забыл дорогу?
Он сцапал одежду на лету, нырнул руками — в рукава, головой — в ворот, натянул подол на поджатые ноги. Зябко передёрнул плечами, уставился на охотницу снизу вверх.
— Распорядительница Тунья, прежде, чем идти в дом, сначала выслушай меня. Меня могут разыскивать…
— Двадцатка мудрых, чтобы тебя убить, — закончила за него охотница. — Я знаю, Нгуна сказала мне. Эти беззаконные колдуны искали тебя у Камня над Синим фиордом, а потом куда-то ушли. Если они не потеряли твой след, если заявятся сюда, мы с Зуни тебя не выдадим. Поганцы легко разогнали от Камня охотников Даруны и Нгуны, но только потому, что те не желали зимнего кровопролития. Совсем другое дело — ломиться в дом. Нет, Нимрин, не бойся, отсюда они тебя не достанут.
— А изнанкой сна?
Тунья пожала плечами:
— Говорят, даже умелому сновидцу не легко пройти туда, где он ни разу не был наяву. Колдуны, которые тебя искали — они все дальние. Они наш дом не знают. Но главное, они не узнают, что ты здесь, никто им этого не расскажет. Никому пока лучше не знать, что ты здесь. Мало ли, кто кому чего сболтнёт… Ты ведь поэтому и сидишь на пороге, да?
— Да, поэтому. Кстати, Тунья, ты сказала, вы с Зуни меня не выдадите. Ты и Зуни. А Лемба?
— А Лембу собрались посвящать. В Вильяры Младшие, — охотница судорожно вздохнула, давя всхлип. — Он сейчас в Пещере Совета, готовится к обряду.
Нимрин тоже нахмурился:
— Хорошо, что хотя бы в Младшие. Но почему так быстро?
— Лемба сказал, у каждого клана теперь будет по двое мудрых, так решил Совет. Лучше бы они себе главного выбрали, да всякую погань поприжали! Ты ведь песнь Равновесия пел, а они? Убивать тебя явились! Ни закона в уме, ни благодарности в сердце! Что за мудрые такие? Скажи, ну зачем им дано всё, что им дано? Да извергнут их стихии посвящения!
Нимрин помолчал, потом тихо сказал:
— Это ваши мудрые, Тунья, вам и решать, зачем они вам — такие.
— Но наша Вильяра — не такая! — тут же вскинулась охотница. — И Лемба таким не будет.
Он улыбнулся, как-то очень грустно.
— Тунья, может, ты всё-таки проведёшь меня в дом, чтобы никто не видел? Имей в виду, сам я колдовать совсем не могу.
— Да тут и колдовать не надо, все спят. Вставай, пошли.
Однако пока спускались в жилую часть дома, «морозную дымку» она всё-таки спела. И провела чужака в свои покои, в закуток с отдельной лежанкой, где иногда ночует Рыньи. Сегодня-то племянничек внизу, у своих драгоценных шерстолапов. Видно уже: не выйдет из парня кузнеца! Зато скотник, наездник, скотский лекарь — прирождённый. Нет, придётся старому Рамуи ещё кого-нибудь из младшей родни на обучение присылать…
Тунья заперла дверь в коридор и зажгла яркий светильник — подарок Нгуны. В ответ на короткую песенку стеклянный пузырь вспыхнул, будто маленькое солнце. Нимрин невнятно ругнулся, прикрываясь от света рукой:
— Тунья! Предупреждать же надо!
— Прости, я не подумала… У тебя что, что-то с глазами?
— Ожог у меня там. Светом обожгло.
То-то он спотыкался, пока сюда шли!
— В темноте — не видишь, от яркого больно? — уточнила Тунья, поправляя фитиль старой масляной лампы. Солнышко она сразу погасила.
— Насмотрелся на яркое, больше не лезет.
— Может, принести тебе капли? От «снежной слепоты» хорошо помогают…
— Охотникам, — перебил он её на полуслове. — Спасибо тебе, Тунья, но лучше не надо. Я не знаю, как на меня подействуют ваши зелья, а проверять не хочу.
Тунья не стала настаивать: бывает, даже охотнику не впрок то, от чего другим хорошо. А Нимрин — чужак. Но всё-таки, как же хозяйке дома не беспокоиться, если гость явно не здоров? Он же с трудом сдерживает дрожь, и весь в каких-то струпьях, тёмных пятнах. Ожоги? Обморожения? Синяки и ссадины?
— Нимрин, скажи мне, какая помощь тебе нужна? Ты сам это знаешь?
— Давай, попробуем полумрак, тепло и покой. Если не поможет… Вильяра лечила меня песнями.
— А пить-есть ты хочешь?
— Есть — позже, а воды — сейчас.
— Холодную или согреть?
— Дай, как есть.
Тунья налила из большого кувшина в пиалу, подала ему и смотрела, как он пьёт, очень старательно держа посудину обеими руками, а всё равно постукивая краем о зубы. Допил и растянулся на лежанке. Охотница глянула на эту битую тушку — тяжело вздохнула и укрыла шкурами голые, тощие, лишаистые ноги. Куртку свою она у него заберёт потом. А взамен выдаст перешитый подарок Рыньи. Вот только добавит в узор кое-что от себя…
Пока только здесь, в других местах начну выкладывать позже.
Название: Десница Пращура (История с фотографией, часть 6)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Цель у нава-попаданца всё та же: выжить и вернуться домой. Но сил и средств — всё меньше. Или ему только так кажется?
Предупреждения: попаданец, ксенофилия, смерти второстепенных персонажей.
03.04.2018
«Чёрного кобеля не отмоешь добела»
Затянувшееся буйство стихий повергало охотников в непонятные недомогания, путало мысли, будоражило чувства. Старшая жена кузнеца Лембы, распорядительница Тунья маялась бессонницей. Она до отупения устала за эти дни, а уснуть не могла. Чтобы не страдать впустую, бродила по дому, проверяла, подпитывала колдовской силой амулеты и защитные знаки на стенах. Все одарённые домочадцы занимались тем же самым, по очереди… Все, кроме самого сильного колдуна дома, самого Лембы! Его призвали мудрые и готовят к посвящению. Думая об этом, Тунья может лишь зубами скрежетать да рычать от бессильного гнева!
Нет, хранительница Вилья пока жива, но получила нож в брюхо и некий урон колдовскому дару. Совет Мудрых очень спешит посвятить преемника, которого Вильяра выбрала сама, назвала при свидетелях. За это Тунья готова растерзать знахаркину дочь голыми руками и зубами, в мелкие клочья! И в то же время — отчаянно желает мудрой скорейшего выздоровления. Скорее, скорее, пока Лемба — ещё Лемба, а не Вильяра Младший! Дурёха Аю уже льёт по мужу слёзы, воет, как по мёртвому, а Тунья — надеется. А сама-то ведь — тоже дурёха! Думала, что не сильно привязалась к мужу. Уважает его, гордится, вовремя раздвигает ноги, а потом рожает детей, но не сходит по любезному с ума, как Аю… Не сходила, пока не дошло, что вот-вот потеряет его!
Наставления и подготовительные обряды займут четыре — пять дней. У Вильяры есть ещё время очухаться, встать на ноги и сказать своё веское слово Совету, вернуть лучшего кузнеца клана туда, где ему надлежит быть: в дом Кузнеца. Если только знахаркина дочь не воспользуется случаем забрать к себе того, кого называла женихом в юности, с кем кувыркается на шкурах всякий раз, когда приезжает в дом! Неужели, мудрая не пожелает сделать любезного равным себе, подарить ему бесконечную жизнь и новую судьбу? Уж сама-то Тунья, на её бы месте …
Охотница яростно рычит, потому что она — не на месте мудрой и никогда не будет! Слишком слаб её колдовской дар, даже если родовая ветвь хороша. Не выберут её никогда, и Лемба не выберет, когда станет мудрым, и задумается, в свой черёд, о преемнике. Сам-то он будет жить вечно: если не погибнет в схватке со стихиями… Но в схватке — почти на равных!
Тунью учили не завидовать мудрым: учили — не выучили. Охотница отлично понимает, почему её новые соседи искали беззаконного посвящения. Даруна и Нгуна рассказали ей об этом: и о цене — тоже. Нет, убивать и живоедствовать Тунья не желает. Но может быть, есть другие пути?
Обойдя дом снизу доверху, Тунья решила сходить к Зачарованному Камню: восполнить силы и поглядеть, как оно там, снаружи? Голкья уже не дрожит под ногами, не давит натужным нутряным гулом, от которого не спасают никакие чары. Вдруг, зарницы тоже погасли, и молнии не бьют с вершин холмов в небо?
Правда: морозная ночь светла и нежна. Воздух сладок, снег искрится радугой. Не нужно особого дара, чтобы понять: стихии, наконец, умиротворились… Умиротворили их те, кто от заката до полуночи пел песнь Равновесия. Рыжий Наритьяра и чужак Нимрин: тот самый чужак, которого Тунья послала выгребать навоз из-под шерстолапов, а он потом весь дом от беззаконников спас. А после, говорят, пел Великие песни с мудрыми, а закончил Величайшей из песен. Честь ему и хвала, и долгое эхо в сказках. Жаль, не вышел он из круга. Или не жаль?
Соседушка Нгуна, безъязыкая болтунья, головная боль для всех, кто не силён в мысленной речи, поведала о стычке своих охотников с мудрыми, которые подстерегали чужака у Камня. Нет, не с почестями встречали те мудрые благодетеля — убить желали, истребить тёмного с лица Голкья. Охотники попытались их прогнать, да куда там! И Вильяре не пожалуешься, и прошмыга Латира куда-то сгинул, не отвечает на безмолвную речь, будто умер. Значит, к лучшему, что Зачарованные Камни забрали себе чужака, что мудрые не совершили беззаконие, не запятнали снег невинной кровью… Мудрые — едва не свершили беззаконие: подумать-то страшно! Ох, и скверно же начинается зима…
Охотница миновала крутой подъём от верхней калитки, выбралась на ровное место — замерла под звёздами, наслаждаясь тишиной. Мысли всё ещё черны и тревожны, а тело ликует, в каждой жилочке звенит радость. Так бывает, когда на охоте разминёшься со смертью.
— Я жива! Мы живы и будем жить! — сказала Тунья вслух, неизвестно к кому обращаясь. Может, к Зачарованному Камню? Ну и что, что он никогда не отвечает… А ток силы от него уже ощутим… Но лучше подойти поближе.
Вспышка света у Камня — наподобие недавних зарниц — ударила по глазам. Тунья зажмурилась, прикрыла лицо ладонью. Выглянула из-под руки, проморгалась от плавающих в глазах разноцветных пятен — увидела: нескладно длинный, тощий, совершено голый двуногий с невообразимой скоростью мчится ей навстречу по тропе от Камня.
— Стой! — приказала охотница, вскидывая самострел, подарок Лембы.
Неизвестный, вроде, начал замедлять шаги, но всё равно приближался опасно быстро. Один удар сердца, и Тунья нажала на рычаг, спускающий тетиву…
— Тунья, не стреляй! — выкрикнул двуногий, ловко уходя от стрелы, и замер на месте. Выставил вперёд пустые руки. — Тунья, ты же меня знаешь. Ты же меня помнишь. Уголёк к углю, навоз…
— К навозу! — фыркнула охотница, жадно разглядывая выходца со щуровых троп. Конечно, теперь она узнала и голос, и общий облик. — Нимрин, какие кричавки тебя драли? Когда Лемба подобрал тебя на тракте, ты был гораздо целее.
— Целее. А если ты не впустишь меня в дом, я замёрзну совсем, — правда, он уже так стучал зубами, что речь стала неразборчивой.
— Беги туда скорее, калитка не заперта. Я догоню.
Не дослушал — сорвался с места. С той же невероятной скоростью ускакал вниз, сверкая голыми пятками и ягодицами. Тунья развернулась и припустила за ним быстрой охотничьей побежкой.
Она нашла Нимрина сразу за порогом. Чужак сидел на полу, скорчившись, и трясся, как прошмыгин хвост. Даром, что безошибочно выбрал место, где сильнее всего тянет тёплым сквозняком снизу.
Тунья закрыла и заперла калитку. Стянула с себя куртку и бросила ему.
— Надевай, а то смотреть на тебя зябко, — потом уже спросила. — Чего ты дальше-то в дом не пошёл? Тебя же этим путём водили. Забыл дорогу?
Он сцапал одежду на лету, нырнул руками — в рукава, головой — в ворот, натянул подол на поджатые ноги. Зябко передёрнул плечами, уставился на охотницу снизу вверх.
— Распорядительница Тунья, прежде, чем идти в дом, сначала выслушай меня. Меня могут разыскивать…
— Двадцатка мудрых, чтобы тебя убить, — закончила за него охотница. — Я знаю, Нгуна сказала мне. Эти беззаконные колдуны искали тебя у Камня над Синим фиордом, а потом куда-то ушли. Если они не потеряли твой след, если заявятся сюда, мы с Зуни тебя не выдадим. Поганцы легко разогнали от Камня охотников Даруны и Нгуны, но только потому, что те не желали зимнего кровопролития. Совсем другое дело — ломиться в дом. Нет, Нимрин, не бойся, отсюда они тебя не достанут.
— А изнанкой сна?
Тунья пожала плечами:
— Говорят, даже умелому сновидцу не легко пройти туда, где он ни разу не был наяву. Колдуны, которые тебя искали — они все дальние. Они наш дом не знают. Но главное, они не узнают, что ты здесь, никто им этого не расскажет. Никому пока лучше не знать, что ты здесь. Мало ли, кто кому чего сболтнёт… Ты ведь поэтому и сидишь на пороге, да?
— Да, поэтому. Кстати, Тунья, ты сказала, вы с Зуни меня не выдадите. Ты и Зуни. А Лемба?
— А Лембу собрались посвящать. В Вильяры Младшие, — охотница судорожно вздохнула, давя всхлип. — Он сейчас в Пещере Совета, готовится к обряду.
Нимрин тоже нахмурился:
— Хорошо, что хотя бы в Младшие. Но почему так быстро?
— Лемба сказал, у каждого клана теперь будет по двое мудрых, так решил Совет. Лучше бы они себе главного выбрали, да всякую погань поприжали! Ты ведь песнь Равновесия пел, а они? Убивать тебя явились! Ни закона в уме, ни благодарности в сердце! Что за мудрые такие? Скажи, ну зачем им дано всё, что им дано? Да извергнут их стихии посвящения!
Нимрин помолчал, потом тихо сказал:
— Это ваши мудрые, Тунья, вам и решать, зачем они вам — такие.
— Но наша Вильяра — не такая! — тут же вскинулась охотница. — И Лемба таким не будет.
Он улыбнулся, как-то очень грустно.
— Тунья, может, ты всё-таки проведёшь меня в дом, чтобы никто не видел? Имей в виду, сам я колдовать совсем не могу.
— Да тут и колдовать не надо, все спят. Вставай, пошли.
Однако пока спускались в жилую часть дома, «морозную дымку» она всё-таки спела. И провела чужака в свои покои, в закуток с отдельной лежанкой, где иногда ночует Рыньи. Сегодня-то племянничек внизу, у своих драгоценных шерстолапов. Видно уже: не выйдет из парня кузнеца! Зато скотник, наездник, скотский лекарь — прирождённый. Нет, придётся старому Рамуи ещё кого-нибудь из младшей родни на обучение присылать…
Тунья заперла дверь в коридор и зажгла яркий светильник — подарок Нгуны. В ответ на короткую песенку стеклянный пузырь вспыхнул, будто маленькое солнце. Нимрин невнятно ругнулся, прикрываясь от света рукой:
— Тунья! Предупреждать же надо!
— Прости, я не подумала… У тебя что, что-то с глазами?
— Ожог у меня там. Светом обожгло.
То-то он спотыкался, пока сюда шли!
— В темноте — не видишь, от яркого больно? — уточнила Тунья, поправляя фитиль старой масляной лампы. Солнышко она сразу погасила.
— Насмотрелся на яркое, больше не лезет.
— Может, принести тебе капли? От «снежной слепоты» хорошо помогают…
— Охотникам, — перебил он её на полуслове. — Спасибо тебе, Тунья, но лучше не надо. Я не знаю, как на меня подействуют ваши зелья, а проверять не хочу.
Тунья не стала настаивать: бывает, даже охотнику не впрок то, от чего другим хорошо. А Нимрин — чужак. Но всё-таки, как же хозяйке дома не беспокоиться, если гость явно не здоров? Он же с трудом сдерживает дрожь, и весь в каких-то струпьях, тёмных пятнах. Ожоги? Обморожения? Синяки и ссадины?
— Нимрин, скажи мне, какая помощь тебе нужна? Ты сам это знаешь?
— Давай, попробуем полумрак, тепло и покой. Если не поможет… Вильяра лечила меня песнями.
— А пить-есть ты хочешь?
— Есть — позже, а воды — сейчас.
— Холодную или согреть?
— Дай, как есть.
Тунья налила из большого кувшина в пиалу, подала ему и смотрела, как он пьёт, очень старательно держа посудину обеими руками, а всё равно постукивая краем о зубы. Допил и растянулся на лежанке. Охотница глянула на эту битую тушку — тяжело вздохнула и укрыла шкурами голые, тощие, лишаистые ноги. Куртку свою она у него заберёт потом. А взамен выдаст перешитый подарок Рыньи. Вот только добавит в узор кое-что от себя…
Вопрос: Прочитали?
| 1. Да | 3 | (100%) | |
| Всего: | 3 | ||
@темы: Тайный Город, тексты, навы, Ромига, десница пращура, Голкья
-
-
03.04.2018 в 20:49-
-
04.04.2018 в 00:27