Кооперация

myrngwaur.livejournal.com/815146.html?nc=21#com...

---

Любопытства псто...

...и акция — покорми Писца)

Вопрос: Кто здесь ждёт новой истории про Ромигу?

1. Жду с нетерпением		10	(83.33%)
2. Когда-нибудь потом прочитаю		2	(16.67%)
3. Нет, надоело		0	(0%)
4. Другое в комментах		0	(0%)
Всего:		12

---

Чтоб не потерять много прекрасного

Иногда встретишь кого-то, и с первого взгляда, с первого момента понимаешь — вот тот человек, без которого ты хочешь прожить всю свою жизнь...

@темы: ссылки

---

"История с фотографией": немного статистики

Самую-самую первую запись о двух фотографах я выложила 25 октября 2009: chorgorr.diary.ru/p83759140.htm
И нет, мне до сих пор не надоело!

Отчёт о проделанной работе в удавах и попугаях по подсчётам Ворда...

«Десница Пращура» («История с фотографией» — 6)
Апрель 2018 — апрель 2019
Страниц — 114
Слов — 43960
Знаков (без пробелов) — 240348
Знаков (с пробелами) — 284878

«Тень ищет своё место» («История с фотографией» — 5)
Февраль 2017 — март 2018
Страниц — 175
Слов — 69063
Знаков (без пробелов) — 380002
Знаков (с пробелами) — 450768

«Из-под снега» («История с фотографией» — 4)
Апрель 2015 — декабрь 2016
Страниц — 220
Слов — 86948
Знаков (без пробелов) — 476407
Знаков (с пробелами) — 564206

«Диссертация и прочие хлопоты» («История с фотографией» — 3)
Январь 2012 — январь 2013
Страниц — 73
Слов — 35280
Знаков (без пробелов) — 205811
Знаков (с пробелами) — 241729

«Подворотня» («История с фотографией» — 2)
Июль 2011 — декабрь 2012
Страниц — 79
Слов — 38819
Знаков (без пробелов) — 223182
Знаков (с пробелами) — 262583

«Два фотографа» («История с фотографией» — 1)
Октябрь 2009 — июнь 2011
Страниц — 105
Слов — 53162
Знаков (без пробелов) — 306167
Знаков (с пробелами) — 360799

@темы: Тайный Город, жисть, вокруг текстов, Ромига, Голкья

---

Ромига & Со

Десяти лет не прошло — день рождения «Истории с фотографией» будем праздновать 25 октября 2019 — как я завела именной тег для её главного приключенца. По тегу Ромига — части текстов по мере выкладки, черновики и прочее рабочее. Для себя и особо любопытных: там, местами, самое прикольное — комментарии.

Тег снежное — по миру Голкья, где наш приключенец в данный момент приключается.

Тексты целиком лежат в двух местах:
ficbook.net/authors/685963
samlib.ru/editors/h/holinadzhemardxjan_t_j/
1-3 части в PDF можно скачать здесь: yadi.sk/i/vDV0ANNs3HHgeq

@темы: тексты, вокруг текстов, Ромига, Голкья

---

Десница Пращура (История с фотографией, часть 6): вторая апрельская прода

Вот и подошла к концу ещё одна история из похождений нава Ромиги по Внешним Мирам

Название: Десница Пращура (История с фотографией, часть 6)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Цель у нава-попаданца та же: выжить и вернуться домой. Но сил и средств — всё меньше. Или ему только так кажется?
Предупреждения: попаданец, ксенофилия, смерти второстепенных персонажей.

Начало:
chorgorr.diary.ru/p215183319.htm
chorgorr.diary.ru/p215696258.htm
chorgorr.diary.ru/p216639571.htm
chorgorr.diary.ru/p216639668.htm
chorgorr.diary.ru/p216947733.htm
chorgorr.diary.ru/p217217129.htm
chorgorr.diary.ru/p217394776.htm
chorgorr.diary.ru/p217442035.htm

17.04.2019, с эпилогом

...— А я — в Пещеру Совета. Туда быстрее всего стекаются новости. Дальше — по обстоятельствам.
На том они и расстались.


Альдира ушёл сразу, Вильяра задержалась в логове. Убрала гадательные принадлежности. Поправила поленницу. Заварила в котелке зёрна приречника с мелко настроганным вяленым мясом. Пока похлёбка доходила на углях, колдунья осматривала жилую комнату и кладовые: как и что она здесь переиначит под себя, а что оставит по-старому.
Стала есть — начало размаривать: резко, неудержимо. Осознав, насколько устала и обессилела, Вильяра даже не стала взбадривать себя травами. Просто решила, что не пойдёт в таком состоянии на Ярмарочную, к Стире и ученикам, а сперва немного отоспится в иглу у серого Камня.
Перебираясь туда изнанкой сна, колдунья настойчиво думала о Пращуре, то есть, об Асми. Желала перемолвиться с ним хоть словечком, спросить, зачем он так с ней обошёлся? Увы, на сонных тропах она своего хитрого собеседника так и не встретила. А пробудилась — с ясным сознанием, что даже искать и звать его бесполезно: его там больше нет. И хотя ей это досадно, но на самом деле, очень хорошо и правильно. Всей Голкья хорошо, и охотникам, и даже одной знахаркиной дочери.
Куда уж лучше? Зачарованный Камень рядом: тёплое, уютное присутствие. Стихии ластятся, как сытые звери. Она сама выспалась, отдохнула, полна сил. Впору поверить, что ужас и безумие зимней усобицы, все эти беззакония, предательства и убийства примерещились ей в пустом сне! Только шрам на животе тянет, и в горле — ком невыплаканных слёз… Пусть прольются: здесь, в тихом, безопасном и уединённом месте. А потом она ещё немного поспит…

***
Даже удивительно, какой камень свалился у Лембы с плеч после разговора с Вильярой! Как легко стала даваться кузнецу любая ворожба! Мудрый Стира изумлённо приподнимает брови, мол, раньше бы так, но вслух не ворчит. Скупо хвалит за удачи и объясняет то, что нуждается в пояснениях.
Хорошо учиться у мудрого! Вообще, хорошо жить! Скоро, скоро кузнец вернётся домой, и наперекор всем бедам и потерям, дела у него пойдут — лучше прежнего!

***
Мудрый Альдира допустил ошибку. Не как хранитель Альди, не как глава Совета — как наставник. Увлёкся поиском решения, не произнёс вовремя нужных слов — отразился в глазах ученицы беззаконником. Заметил её мгновенный испуг, замешательство — сразу же пояснил ход своих мыслей, но прежнее доверие к себе не вернул. Запоздало понял это, когда Вильяра отказалась гадать при нём.
А впрочем, возможно, дело не в его словах: высказанных или не высказанных. Вильяра умна, осторожна и скрытна, кто бы что про неё ни говорил. Она уже никогда не забудет, как один из её наставников, Наритьяра Старший, оказался беззаконной поганью, предателем и убийцей. Да ещё вот только что она пережила, что Пращур — не пращур, а какой-то Асми, и без спросу занял её тело. Конечно, она ждёт теперь подвоха ото всех и в чём-то даже права. Альдира сам сказал бы ей: «Верить в наше время нельзя никому!» — и тут же добавил с улыбкой, — «Мне — можно!» Наверное, она посмеялась бы шутке. Может быть, ещё посмеётся.
Отправляясь за новостями в Пещеру Совета, Альдира привычно оставил на ученице паутинку своей силы. Вильяра, как обычно, то ли не заметила, то ли не стала стряхивать следящую нить. Но намерения, высказанные вслух, она пересмотрела: вместо Ярмарочной горы завалилась отсыпаться в иглу на безымянном холме, у серого Камня. Впрочем, здравая поправка! Ему самому бы выспаться, да пока некогда.

Пещера Совета гудит, словно кричавкино логово по весне. Большинство мудрых уловили некое веяние, некое колебание стихий. Большинство из большинства оценили изменение как бесспорно благое. Многие заявились в Залу Совета: возбуждённо-радостные, с лакомыми гостинцами, словно на праздник. На Альдирин вопрос, где и что произошло, никто не дал внятного ответа. До Солнцестояния — три дня, пора начинать праздновать, вот и всё.
В предвечерье явился Джунира и принёс, наконец, первую содержательную новость. С утра и до полудня густые тучи на вершинах Дикой Стаи сияли серебром, и у всех, кто взглянул в ту сторону, стало на сердце так легко и отрадно, что Джуни растеряли извечный страх перед горами — стояли, смотрели. Альдира прикинул ход солнца по небосводу: сиять там начало примерно тогда же, когда расклад слетел с доски. Видимо, что-то произошло в заоблачном чертоге Асми. Чужак то ли освободился и вернулся к живым, то ли умер и ушёл к щурам. Скорее, первое, но в любом случае, хорошо бы как-то разъяснить подробности и последствия.
Вопреки заботам и тревожным мыслям, Альдире тоже легко, тепло и радостно: как всем. Именно так и должна ощущаться близость к истинному равновесию стихий, так она и ощущается. Однако глава Совета помнит чёрный камушек в итоговом раскладе, потому не станет безоглядно ликовать и праздновать.

Старейший Нельмара слушает Альдирин рассказ про явление Асми и гадание — молча кивает головой. Хранитель знаний сдал, ужасно сдал. Нелепая и жуткая гибель Наритьяры Младшего подкосила Нельмару так, что наставник едва не отправился к щурам вслед за убитым учеником. Удержался, но до сих пор напоминает печальный призрак: это особенно заметно посреди всеобщего оживления. И всё же Нельмара — один из самых влиятельных мудрых, хранитель знаний, бывший временный глава Совета. Ум его по-прежнему остр и ясен, к слову его прислушиваются и старейшие, и зрелые, и бестолковая молодёжь. Альдира не то, чтобы ожидает услышать от Нельмары нечто такое, до чего не додумался сам, но слегка надеется… Увы, хранитель знаний лишь слушает и запоминает.
А сновидцы Ркайра и Тринара, чьё мнение о происходящем Альдира тоже желал бы услышать, погрязли в тяжбе между домами Наритья. Их собственные кланы — Ркай и Трина — присоединились к Наритья совсем недавно, на памяти ныне живущих охотников. А теперь, когда самый мощный и многочисленный клан Марахи Голкья остался без мудрых и почти вне закона, бывшие Ркай и Трина воззвали к старейшим, чтобы те взяли их обратно под свою руку. Наследники ещё одного малого клана — Мганса — тоже припомнили и призвали своего старейшего. Следом за ними потянулись некоторые исконные Наритья, рассудив, что любой опытный мудрый лучше новопосвящённого. Другие же упорно желают остаться Наритья, чего бы им это ни стоило: таких довольно много, но по размышлении — всё меньше… То есть, клан раскалывается то ли на четыре, то ли на три, с дележкой домов и угодий. Ждать лета, когда обычно происходит межевание, взбудораженные охотники не желают. Чтобы не допустить ещё одной зимней усобицы, мудрые посредничают в переговорах между главами домов, жёстко осаживая самых нетерпеливых и жадных. Альдира искренне пожелал Ркайре, Тринаре и Мгансаре побольше терпения. Он не станет отвлекать их от дел вновь обретённых кланов без крайней нужды. Оба сновидца обещали явиться в Пещеру Совета, как только смогут. Ведь из угодий Наритья тоже заметно было зарево над Дикой Стаей. Мудрым крайне любопытно, что там так сияло, но подглядеть они не смогли.

***
Вильяра вылезла из иглу и старательно умылась снегом. Постояла, щуря глаза на предзакатное солнце: ощущение времени спуталось, она не могла сказать, сколько проспала, проплакала, а потом ещё проспала. Никто не тревожил её безмолвной речью, или она не слышала? Сутки — те же, когда они с Альдирой гадали, или уже следующие?
Она спела приветственную песнь серому Камню и попробовала войти в круг: увы, здесь для неё без перемен. Значит, на Ярмарочную — изнанкой сна.
Стира с учениками — на горе: ворожат ветер. Вильяра сразу же прячется, чтобы ненароком не отвлечь их, не сбить.
Лемба… Сегодня у кузнеца такое же довольное лицо, как у парня с девчонкой, песнь его звучит безупречно, привольно струится, вьёт позёмку весёлыми вихрями. Танец снежных искр в последних лучах солнца радует не только душу, чуткую к стихиям, но и глаза — красотой. Не всякий мудрый выплетет такой узор… Именно потому, что он хранитель, а не мастер: немного разный дар и разная судьба. Может, хорошенько поразмыслив, Вильяра скажет разницу словами — или подслушает у какого-нибудь сказителя. А сейчас она просто любуется своим кузнецом и рада, что решила отпустить его домой.
«Не сегодня!» — отвечает Стира на её вопрос, не пора ли уже отпускать. — «Пусть хорошенько натешится, наиграется с ласковыми и послушными стихиями. Пусть запомнит вкус успеха, а не прежних неудач. Пусть они все трое запомнят, и мы их отпустим. Вильяра, ты ещё не выбрала себе настоящего напарника?»
«Я думаю, я его выбрала, о мудрый Стира. Только он ещё слишком молод. Он ещё не прошёл охотничьего посвящения. Мне — и всем нам — придётся немного обождать.»

***
Однажды Рыньи едва не затоптали шерстолапы. Когда он только-только начинал с ними знакомиться и плоховато понимал их, а они — его, случилась такая неприятность. Конечно, захоти шерстолапы его убить, мигом оставили бы от мальчишки мокрое место. Они не захотели, пожалели глупого детёныша, но изрядно помяли его, покатали по полу загона хоботами и бивнями.
Вот кажется, с ним опять произошло нечто подобное! Всё тело болит, и мышцы тянет, как после судороги. Рыньи заворочался на лежанке, стараясь умоститься поудобнее — не умостился, начал пробуждаться и вспоминать.
Вспомнил подслушанный разговор мудрых, своё отчаяние и ярость. Решимость — и принятое решение! Первое путешествие по изнанке сна во плоти. Сразу же второе, с Нимрином: по его следу, в чертог Асми. Ослепительная вспышка света и боли — пустота… И путь в полу-беспамятстве от Зачарованного Камня к верхней калитке. Да, они брели, спотыкаясь и падая в снег, тоже вдвоём с Нимрином. Но что до этого, после вспышки?
Потянулся — не сдержал стона. Открыл глаза — тётка Тунья тут как тут: сидит на краю лежанки, сердитая донельзя.
— Проснулся? Ну, рассказывай! Куда тебя с Нимрином носило?
Рыньи открыл рот — закрыл без звука. Сел, скрипнув зубами на жалобы тела. Глянул на соседнюю лежанку: Нимрин — там, в коробе с морским мхом, и выглядит погано. На стене висит одежда, которую Рыньи ему подарил, Тунья с Аю перешили, а потом Рыньи пожелал увидеть её на Нимрине в их совместном путешествии в чертог Асми…
Тунья сцапала за ухо и принялась пребольно выкручивать:
— Рыньи, ты, что, онемел? Где вы были?
— Нет, тётушка, я не онемел! Пожалуйста, отпусти меня, я всё расскажу! — ухо обрело свободу, Рыньи поспешно прикрыл его рукой, заодно и второе.
— Рассказывай!
— Я расскажу. Всё-всё-всё… Мудрой Вильяре!
Подзатыльника он ждал и заранее сжался, но тётка придержала руку, смазала лишь для виду, слегка. Судорожно вздохнула, подсунув пальцы под гривну распорядительницы, будто золотой обруч душил её:
— Вот и Нимрин так, слово в слово! Всё, мол, расскажу мудрой Вильяре. И слёг, и худо ему опять. Горячий весь, как уголь в горне. А мудрая наша полдня на безмолвную речь не отвечает.
— А мудрый Альдира?
— А не нашего мудрого я не стала звать.
Тут уже Рыньи едва не ругнулся на тётку, да вовремя прикусил язык. Встал, похромал к подопечному. Прежде, чем тревожить кого-то из мудрых, он проверит сам. Вильяра же ему поручила, уходя: позаботиться о Нимрине…
Ой-хо! Забота-то пока выходит совсем не впрок! Голову и шею, кисти рук — всё, что обычно торчит из одежды — Нимрину заново обожгло до волдырей. А особенно нехорошо у него с глазами: веки затекли густой чёрной смолой, совсем наглухо затекли.
Рыньи тихонько запел, как учила мудрая Вильяра: приводя в порядок сначала себя самого. Песенку пришлось повторить четырежды, пока его тело перестало ныть, а пальцы — дрожать. Вот теперь можно и целительскую… Тяжело далась. И не ясно, принесла ли хоть какую-то пользу сгорающему в лихорадке Нимрину?
«Вильяра мудрая, слышишь ли ты помощника твоего — Рыньи?»

***
Зов Рыньи ворвался в безмолвную беседу Вильяры с Альдирой. Наставник уже поделился с ученицей основными новостями, а теперь велеречивым сказительским слогом излагал ей, какое нынче в Пещере Совета веселье и пиршество, и уговаривал присоединиться. Вильяра с улыбкой внимала его словоблудию, лениво пила силу от черного Камня, любовалась догорающим закатом и никуда не спешила. Лембе, Анте и Раске она так и не показалась, только Стира знал, что она рядом: в тени Камня, под «морозной дымкой». Ночной холод прогонит её отсюда, и заботы ждут — не дождутся, но пока небо не погасло, она желает ещё чуточку покоя… Желала, да!
«Прости, о мудрый Альдира, у нас тут тоже какие-то новости. Я надеюсь, не слишком поганые. Да, как только я выясню, что случилось в доме Кузнеца, я непременно тебе перескажу!» — «Да, Рыньи, я слышу тебя. Что у вас произошло?»
«Мудрая Вильяра, я водил Нимрина в сияющий чертог Асми. Водил его изнанкой сна, теперь я тоже так умею! Мы уже вернулись домой, оба. Только Нимрину опять сильно худо!»
«Так, погоди, Рыньи! Это не для безмолвной речи беседа!»

Вильяра шагнула с изнанки сна в знакомую комнату — чуть не сбила с ног Тунью. Женщины уцепились друг за друга, претворив неловкое столкновение в объятия радостной встречи. Хозяйка дома протараторила приветствие и, еле дослушав ответ мудрой, всплеснула руками:
— Вильяра, ты только посмотри на этих бродяг! Их же на миг нельзя оставить без присмотра! А где были, один молчит, второй…
Спокойная, рассудительная Тунья причитает так, будто поменялась языками с Аю? Лишь бы не умом!
— Тунья, погоди! Ты совершенно права, оставлять их без присмотра нельзя. А теперь, пожалуйста, выйди и запри дверь. Я должна осмотреть обоих и выслушать того, кто может говорить. Потом я послушаю тебя.
Быстрый взгляд на Нимрина, короткая песнь — вздох облегчения. Выглядит он плохо, однако жизнь — вне опасности.
Вторая песнь: с подростком тоже не совсем ладно, но он скорее здоров, чем нет. Смотрит насторожено, словно ожидает взбучки.
— Итак, Рыньи, что у вас произошло? С самого начала — и до конца, ничего не пропуская, как ты сказки сказываешь!

Удачно она его подтолкнула: сказитель Рыньи мигом избавляется от своего обыденного косноязычия! Беседа Альдиры с Нимрином и Вильярой, а после — с Пращуром-Асми, подслушанная через дверь и пересказанная в лицах, расцветает подробностями, которые мудрый Альдира опустил. А память у подростка цепкая, и враки он не привносит, убеждается Вильяра, выслушивая пересказ своего разговора с наставником.
О кратких раздумьях и принятом решении Рыньи повествует, как излагал бы мысли сказочного героя. Ну правда же, кто из тех героев тратил время на какие-то гадания? Вот и Рыньи не стал! Услыхал, как надо — увидел возможность — ринулся спасать друга и мир…
Но вот же сказочка: без самого любопытного! Что произошло с друзьями в сияющем чертоге Асми? Что они там делали? Рыньи, судя по состоянию здоровья, и немногому, что он запомнил, лежал где-то в уголке без сознания. А Нимрин? Пока не очнётся, не расскажет. А хочешь разузнать поскорее, лечи!
Прежде целительских песен Вильяра, по обещанию, поделилась новостями с Альдирой. Тот сказал, что позже сам выслушает молодого сказителя и споёт над ним.
«Я надеюсь, не песнь Познания?» — как бы в шутку, но с некоторой внутренней дрожью переспросила Вильяра.
Альдира ответил сурово: «Хватит с балбеса и разделённой памяти. А ты, Вильяра, лечи своего Нимрина и радуйся, что никого больше в жертву приносить не надо.»
«О мудрый Альдира, ты уверен?»
«Да! Как в снеге зимой. Мы с хранителем знаний ещё немного погадали. Но если ты желаешь уберечь своего воина от других бед и опасностей, продолжай его прятать. Нельмара, Тринара, Ркайра и Стира знают, что он жив и не покинул Голкья, а больше не говори никому. И охотникам своим языки приморозь.»

***
Наву уютно во Тьме, первородной и вечной. После озноба и жара, после полчищ бредовых видений, Тьма ему — долгожданный отдых. Но что-то мешает почивать в объятиях родной стихии… Звуки и запахи. Телесные ощущения — неприятные!
Ну, да: правильная, здоровая регенерация именно такими обычно и сопровождается, он помнит. Он сосредоточивает внимание, где сильнее всего печёт, давит, дёргает… Едва не срывается в панику, понимая, отчего ему так темно: глаз-то у него, в данный момент практически нет. Если верить ощущениям, через некоторое время — снова будут. Но это время ему предстоит как-то прожить.
Не подавая виду, что очнулся, Ромига ловит и анализирует все доступные ему сигналы внешнего мира. Он по-прежнему в доме Кузнеца, в комнате Туньи: лежит, зарытый в россыпи морского мха. Рядом — двое знакомых голки, и они мирно беседуют о делах целительских.
— Мудрая Вильяра, скажи, а Нимрин точно теперь выздоровеет? — спрашивает Рыньи. Судя по речи, сам он уже вполне оклемался после визита к асуру.
Колдунья со вздохом отвечает:
— Эх, Рыньи! Вмазала бы я тебе подзатыльника! Ума-то всё равно нет, не отшибу. Но боюсь, спугну наиневозможнейшую твою удачу! Вы же с Нимрином сунулись, куда даже мудрым ходу нет! Да ты сам же любишь сказывать, какие гибельные чары оберегают такие запретные места. Вас же могло расплющить, вывернуть наизнанку, загнать живьём к щурам. Но вы оба отделались, считай, испугом!
— Нимрин — испугом? — голос подростка звенит возмущённо.
— Да, и Нимрин — тоже испугом. Иули в чертоге Асми досталось хуже, чем тебе. Но ты посмотри, как заживает обожжённое. Сравни с тем, что ты наблюдал раньше.
— Да, я вижу. Быстрее и без рубцов. Мудрая, скажи, а почему так?
— Да знала бы я, Рыньи! Иули покалечился в Светлейшем круге и едва не помер. Потом он поранился о солнечные чары ещё раз — и быстро выздоравливает. Причём, заживают у него не только новые, но и старые повреждения. Ты, наверное, слыхал: некоторые знахари лечат подобное подобным. Обычно выходит у них ерунда, но возможно, иногда такое лечение всё-таки помогает? Или дух Иули перестал стыдиться своей стихии, а тело — враждовать само с собой? Или истинное равновесие целительно для всех живых, а не только для охотников? Я не знаю, Рыньи. Но я уверена, скоро наш Нимрин очнётся и попросит еды. И прожорлив он будет, как дикая стая.
— И попрошу. И буду. Как три дикие стаи!
Два радостных возгласа слились в один: возвращения больного со щуровых троп здесь нетерпеливо ждали.
— Нимрин! Нимрин! Сейчас я принесу тебе вкусной похлёбки! — мальчишка подхватывается и убегает.
А Вильяра берёт Ромигины руки в свои и говорит ему тихо, проникновенно:
— Иули Ромига, прозываемый Нимрином! Прости, что мы с Альдирой напугали тебя. Знай! Асми на алтаре больше нет, и на жизнь твою ради равновесия мы не покусимся, не совершим такого беззакония. Я, Вильяра мудрая, верна словам и клятвам, которые я прежде давала тебе. Когда ты сможешь и захочешь, я отправлюсь с тобой на ту сторону звёзд: искать твоего врага-душекрада и твой дом. А пока я помогаю тебе исцелиться.
— Я услышал тебя, о Вильяра мудрая. Пожалуйста, дай мне воды.
Колдунья начинает поить его, как, наверное, поила в беспамятстве. Но он уже сам в состоянии сесть, он берёт в руки посудину и мимо рта не промахивается. Сперва глотает жадно, потом смакует, растягивает удовольствие.
Вильяра дождалась, пока он допьёт — спросила:
— Нимрин, ты расскажешь мне, что было с тобой в чертоге Асми? Что ты там делал? Что видел и слышал?
— Нет, Вильяра, не расскажу. Это тайна: между мной и моим кровным врагом. Но ты верно сказала, что Асми на алтаре больше нет. Это я свидетельствую и подтверждаю.
К Ромигиной радости, мудрая принимает его нежелание вдаваться в подробности, как должное. То есть, ей любопытно, но с расспросами она не лезет, с ворожбой не приступает. Просто продолжает разговор.
— Альдира уверен, нашего Асми и на Голкья больше нет. Он ушёл от нас и запер за собою дверь, но ключ не выбросил. Иными словами, твой кровник вернётся в обжитое логово, если захочет.
Ромига пожимает плечами, находя подобный образ действия совершенно разумным… И тут же трогает кончики ушей, убеждаясь, что они не заострились на разговор о враге.
Отыщет ли асур путь в тайное убежище себе подобных? Как его там примут? Пожелает ли он остаться со своими? Приживётся ли? Мысли об асурах — асурах вообще — таки вызвали привычную реакцию организма!
Заодно с ушами, нав ощупал всю голову и лицо. На глазах — повязка с примочками: по ощущениям, полезными. Зрение восстановится, обязательно восстановится, нужно только подождать…
— Мы, мудрые, не замуруем дверь Асми, — продолжает, между тем, Вильяра. — Даже если старейшие объединят усилия, нам не по зубам тот, кто был Пращуром. Но мы и не станем изгонять его. Мудрый Нельмара говорит, мол, Асми — не родня нам по крови, но по разуму — истинный прародитель. С незапамятных времён хранил он Голкья и учил охотников песням… Хотя я по-прежнему зла на него! Если я встречу его во плоти, я выскажу, что думаю — от себя, и плюну ему под ноги. А ты, Нимрин?
Нет, никаких комментариев о хитрой асурской бестии Вильяра от Ромиги не дождётся! Решил, что тайна — значит, тайна. Возможно, когда-нибудь он переменит своё решение, но пока — так.
— А я, Вильяра, посмотрю, что он станет делать, освободившись, — говорит нав. — Дальше — по обстоятельствам. Великого Безымянного я изгнал. Иули Онгу мы тоже изгнали. Понадобится, изгоним и Пращура… Или вы сами справитесь, без меня.
Ромига безошибочно, по памяти примостил посудину из-под воды в стенную нишу и лёг. Он всё-таки чувствует себя скверно, а из-за слепоты — вдвойне. Но если он не поспешил принять желаемое за действительное, то некое смутное подобие магической чувствительности к нему возвращается.

Эпилог
Мастер Лемба, глава дома Кузнеца, обходит своё жилище после долгого отсутствия. По левую руку бодро семенит старый Зуни, по правую — скользит-плывёт, посверкивая золотыми очами и белыми клыками, любезная Тунья. Понурая, обиженная на всех Аю плетётся следом…
У ворот дома Лемба одарил обеих жён, как мечталось ему во время учёбы: наворожил и вручил им огромные узорчатые снежинки. Тунья рассмеялась от радости и бережно опустила хрупкий подарок на снег, любуясь им со всех сторон. Аю стояла, дула губки и хлопала глазами, пока талая вода не побежала меж пальцев. Тогда красавица брезгливо отряхнулась, шагнула навстречу мужу, глянула снизу вверх, как балованное дитя:
— Любезный Лемба, неужели, это все твои гостинцы?
Он облапил её, подхватил на руки, закружил:
— Главный мой гостинец — я сам! Я вернулся, жена! Радуйся!
— А зеркальце? Ты обещал мне зеркальце? — голубые глаза набухли слезами.
Лемба осушил бы их поцелуями, но Аю старательно уворачивалась. Дурёха! Ведь беседовал же с нею по дороге домой, безмолвно. Объяснял, что мастер распродал те зеркала, а новых не наделал, нужно подождать. Не до ремёсел, не до торговли было во дни усобицы и беспокойных стихий. В ярмарочном поселении до сих пор не мирно, по словам Груны. Мудрые не велели Лембе туда ходить, гулять по лавкам, тем более — задерживаться. И домой он отчаянно спешил! По ней же скучал, по Аю… Да, Лемба повторил бы то же самое ещё раз, вслух. Но толку: объяснять, что понимают сеголетки, а жёнушка пропускает мимо ушей и ума, сколько ей ни тверди? Лемба с горьким смешком поставил Аю на ноги и отстранил, почти отпихнул от себя.
Обнял Тунью, крепко поцеловал и шепнул ей на ухо:
— Драгоценная моя! Прости, я мало являл тебе своё благорасположение. Но беспокойные стихии промыли мне глаза, продули уши и ноздри. Мудрые научили меня видеть то, на что я смотрю. Ты — тепло моего дома и пламя моего горна, радость моя и надёжа! Тунья моя любезная!
Впервые он назвал её любезной: старшую жену, мать трёх своих дочерей, распорядительницу дома. Ожидал услышать в ответ сердитое бурчание, но Тунья на миг отстранилась, заглянула ему в лицо — глаза полыхнули ярче золотой гривны — обхватила руками-ногами, повисла на нём, прижалась, зашептала горячо.
— Я тоже не баловала тебя благорасположением, мой любезный мастер Лемба. А ныне луна моя посветлела, радуясь возвращению твоему! Идём же, Лемба, обойдём скорее дом, а после отпразднуем…
Не отпуская его, она обернулась с шальной улыбкой:
— Аю, чего ты плачешь? Приходи третьей на мягкие шкуры, тебе же так нравится!
— Вам бы только шкуры мять! — замахнулся на них клюкой старый Зуни. — Лемба, дом-то без тебя ещё кое-как стоит, не рушится, а вот кузница грустит. Заказов мы накопили луны на три. Металл есть, уголь есть, а ковать некому. Хоть чёрного оборотня к наковальне зови!
— А он здесь? — вскинулся Лемба.
— Да куда же он денется, наш дорогой гость! Вильяра сказала, слаб он ещё — провожать его на ту сторону звёзд. Но хорохорится, бродит в снегах вместе с подростками, стреляет белянок. Из шкурок что-то собирается мастерить, выделывает их, как на барабан.

Лемба не ищет чужака нарочно, но обходя дом снизу доверху, заглядывает в покои Туньи, где теперь обитает гость. Нимрин — там: поправляет узор на разложенной на коленях куртке. Оборачивается на рокот двери, встаёт навстречу хозяину дома, приветствует его церемонно, честь по чести. Лемба отвечает таким же церемонным пожеланием здоровья — и тут же добавляет от себя.
— Мне сказывали, Нимрин, тебя потрепало, едва не до смерти. А я смотрю, каким я тебя нашёл, такой ты и есть. Только отощал, рёбра торчат, брюхо к спине прилипло. Неужели распорядительница Тунья плохо тебя кормила?
Чужак скалит мелкие острые зубы, зажигает искры в зрачках… Лемба не обратил бы внимания, да мудрый Стира научил подмечать мелочи. Кажется, раньше чёрные глаза Нимрина в полумраке посверкивали жёлтым, сейчас — бело-голубым, словно снег на солнце.
— Тунья кормит меня досыта, о кузнец. Но тебе не соврали, я побывал на пороге смерти и пока не вполне здоров. А ты-то, Лемба, чего так похудел? Нелегка учёба у мудрых?
— Нелегка, но я доволен. А отъедаться мы будем вместе. Вся зима впереди!
Нимрин кривится, но тут же переводит гримасу в улыбку:
— Да, Лемба. Вся зима — и вся жизнь.

Апрель 2018 — апрель 2019

Вопрос: Дочитали?

1. Да!		5	(100%)
Всего:		5

@темы: Тайный Город, тексты, навы, Ромига, десница пращура, Голкья, асуры

---

Иногда хорошо быть слоупоком...

...и узнавать плохие новости тогда, когда самая острота их уже миновала. А даже если не миновала, или не совсем миновала, то некоторое количество сбережённых нервов, а также время и внимание, в неведении мирно потраченное на кое-что личное — бесценно.

Но день вчера выдался хреновый, что говорить!

Собор Парижской Богоматери я видела только на фото. Вопреки происшедшему, я всё-таки надеюсь увидеть его сама, и даже не в строительных лесах!
О работе пожарных, по-моему, отлично написала некая обитательница фейсбука: www.facebook.com/zoya.zv/posts/1021308785562411...
Хотя план — планом, а без раздолбайства там тоже наверняка не обошлось, но скорее — при реставрационных работах. Я предпочитаю думать о раздолбайстве, а не сознательном паскудстве — поджоге. В любом случае, информации недостаточно, она противоречивая. Поглядываю в новости. Потряхивает.

@темы: жисть, челы

---

И о своём, о женском

Женщина в моём нынешнем ареале обитания как-то слишком уж часто ощущает себя кошкой из анекдота: «Мало того, что наступят, так ещё нехорошим словом обзовут!»

Если совсем не повезёт, становится ягнёнком: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать.»

«Истинные леди», «мудроженщины» и прочие «хорошие девочки» предпочитают не думать, что весь их рост над собой не гарантирует им счастья в личной и семейной жизни, ни просто жизни. Возможно, иногда их усилия по умиротворению агрессоров капельку облегчают им выживание во враждебной и опасной среде то ли больного, то ли уже дохлого, разлагающегося патриархата. Возможно, капельку облегчают — но скорее, наоборот, делают их милыми, вежливыми, удобными для поедания ягнятками, которые не бодаются, даже если их совершенно недвусмысленно волокут в тёмный лес.

@темы: жисть, челы

---

Хамло, как оно есть

Любой постоянный пользователь общественного транспорта умеет перемещаться в толпе, избегая грубых столкновений. На автопилоте, не включая мозги! Неподвижные препятствия мы огибаем, не особо различая, колонна это или человек. Если толпа слишком плотная, и обогнуть невозможно, по отношению к человеку включаются опции: окликнуть, попросить подвинуться, мягко отстранить с дороги. Всё это работает в 99% случаев, а в оставшемся 1% можно на несколько секунд притормозить.

Если кто-то кого-то грубо толкнул, это либо случайный сбой автопилота, тогда говорят: «Извините!» и, как правило, расходятся миром.

Либо – целенаправленная агрессия. Причём более сильный агрессор заведомо в выигрыше. Как минимум, он включил носорога, прошёл, толкнул. Если жертва что-то сказала или сделала в ответ – не важно, что – он с удовольствием эскалирует конфликт до драки и отмутузит более слабую жертву. Ещё и одобрение получит от таких же …удаков, но из-за трусости – чуть более законопослушных. А разумнее было бы остановить «трамвайное хамло» прежде, чем оно скинет кого-то на рельсы или забьёт до смерти. Безопаснее, если останавливать будут уполномоченные законом, специально обученные люди. Кнопка связи с машинистом – чуть в стороне от эпицентра событий, чтобы не затянуло, сообщение о драке в таком-то вагоне, просьба вызвать полицию... Старшее поколение знает, умеет, практикует (при желании) и другие варианты.

Половая принадлежность участников конфликта лично для меня мало что меняет в оценке ситуации: хамло ведёт себя опасно, неадекватно и должно быть остановлено! Если представить на месте агрессора – бывшую шпалоукладчицу, а на месте жертвы – офисного мальчика-зайчика, моё сочувствие останется на стороне жертвы. Но такой расклад встречается гораздо реже и больше шокирует зрителей именно потому, что мужчины, в среднем, сильнее и агрессивнее женщин. И не смотря на кое-какие успехи феминизма, М продолжают считать себя привилегированным первым сортом, которому прочие «унтерменши» должны уступать дорогу, молча утираться и не провоцировать.

Мерзкая история и довольно много мерзких комментариев: metroelf.livejournal.com/979312.html?view=26642...

@темы: жисть, челы

---

Мартышка и очки

Вроде, привыкаю, тьфу-тьфу-тьфу! Вблизи в очках всё равно не вижу, потому дома — бЭз них. Зато вне дома любуюсь подробностями мира, которые давно перестала различать: птицами на ветках, вывесками на другой стороне улицы, картинами на выставке, ночными огнями и звёздами. Но до хорошего окулиста всё-таки дойду, на всякий случай.

@темы: жисть

---

Все побежали, и я побежал!

Долго держалась, облизывалась — не выдержала, купила. Пробую. Теперь мало цветофф! Сплошное разорение (:

Может, когда-нибудь оно снова заработает...

A photo posted by Instagram

@темы: маркеры, почеркушки

---

Купила себе очки

Теперь читаю вывески мелким шрифтом, но не вижу то, что перед носом %ь
А ещё, очкарики со стажем, скажите: это нормально, когда на краю очков предметы как бы двоятся?

@темы: жисть

---

Десница Пращура (История с фотографией, часть 6): апрельская прода

Чуточку не успела с выкладкой на 1 число

Название: Десница Пращура (История с фотографией, часть 6)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Цель у нава-попаданца та же: выжить и вернуться домой. Но сил и средств — всё меньше. Или ему только так кажется?
Предупреждения: попаданец, ксенофилия, смерти второстепенных персонажей.

Начало:
chorgorr.diary.ru/p215183319.htm
chorgorr.diary.ru/p215696258.htm
chorgorr.diary.ru/p216639571.htm
chorgorr.diary.ru/p216639668.htm
chorgorr.diary.ru/p216947733.htm
chorgorr.diary.ru/p217217129.htm
chorgorr.diary.ru/p217394776.htm

2.04.2019

...Ромига, забывшись, чуть не пожелал удачи в ответ, но сверкнуло, ослепило, и вот уже нав летит из асурского портала — мордой в сугроб.

Кое-как проморгался, огляделся. Асур вышвырнул его там же, где в прошлый раз. Его и Рыньи.
На холоду, возле родного Зачарованного Камня мальчишка начал быстро приходить в себя. По крайней мере, удалось поднять его на ноги. И встать самому. И добрести до калитки, держась друг за друга. Калитку Рыньи благополучно открыл и закрыл, а где-то на середине второй лестницы снова скис. Пока Ромига собирался с силами, чтобы взвалить его на спину и тащить дальше, на них наскочил один из старших слуг дома Кузнеца. Этим приключение, в общем-то, и завершилось.
Брань Туньи Ромига, по большей части, пропустил мимо ушей. На вопрос, где были, ответил, что расскажет об этом мудрой Вильяре. Дошёл до комнаты, упал на лежанку и отключился: тоже, как в прошлый раз. Ощущаешь ты вредоносную магию или нет, а она вредит! И не только она — общие условия. Когда и так-то не слишком здоров… Нав понимал: в хрустальном чертоге было слишком много света, чтобы обошлось без последствий. Но ущерб он станет оценивать, когда отлежится. Об асуре — живом и на свободе — тоже поразмыслит позже. Скорее всего, ужаснётся. Но сейчас, уплывая в горячечный бред, он знает, что поступил единственно верно, и нéчего об этом — пора птичек кормить.
Хор-рошие птички: белоснежный павлин и облезлый одноглазый индюк. Ромига отрывает от себя куски плоти и бросает им… Да ни капельки не больно! Зато птички либо подавятся, либо отравятся, либо — шутка Спящего — прикормятся и станут ему служить… Конечно же, дурь несусветная! Наву смешно с самого себя, как с клоуна на арене… Мало ли, что не похож? Зато арена — что надо! Круг из постаментов, а на них картинно, будто сторожевые львы, возлежат белые звери Голкья. Лежат — наблюдают за кормлением птиц. А постаменты-то под зверями не простые: Камни-алтари. И не те ли самые, что запомнили вкус Ромигиной крови? Но сейчас они не претендуют, довольствуются зрелищем. Ромиге же почему-то кажется жизненно важным: сосчитать их. Он считает, а птицы, знай, требуют своего — жрать! Хлопают крыльями, щиплют клювами, отвлекают. Он раз за разом сбивается, не досчитав до трёх десятков. Забывает, откуда начал, слишком уж всё одинаковое: и Камни, и звери на них… Нет, один Камень почему-то белый, в Пещере Совета такого не было. Ромига начинает новый подсчёт с него, заметного, однако птички совсем обнаглели! Индюк сшиб с ног и целит клювом в глаза, павлин налетает на индюка сбоку — драка, вопли, когти, пух и перья кружат в воздухе. Одно перо, невообразимо громадное, опускается Ромиге на лицо, загораживая обзор. Оно, внезапно, тяжелее свинцовой плиты, и под гнётом нав проваливается куда-то глубже, где нет зримых образов, вообще ничего нет…
Совсем ничего и никого! Ромига не ощущает даже присутствия поганца, который прежде обитал в этом нигде. А и правильно: сам же поганца отпустил. Зато внезапно вспоминает, что сквозь подобное нигде можно пронырнуть в любой из миров: хоть к душекраду в гости, хоть домой. Нав уже проделывал этот фокус, не отдавая себе отчёта. А когда-нибудь проделает — сознательно и целеустремлённо. Но пока ему не хватает то ли духу, то ли дыхания, то ли чего-то ещё. Пустота выталкивает из себя, словно глубокая вода, и снова арена, алтари, птицы, звери…
Птицы насытились, отстали, исчезли. Ромига смотрит в глаза твари, сторожащей белый Камень. Взгляд её — не по-звериному осмысленный, а морда — уже не совсем морда. Звериные черты плавно и красиво — на удивление! — перетекли в черты голки. Мудрая Вильяра взирает на Ромигу высокомерно и загадочно, будто статуя сфинкса… Сфинкс и есть, с поправкой на местные реалии: звериное тело, лицо разумной. Убьёт, сожрёт — или сперва станет загадки загадывать? Молчит, смотрит…

***
Вильяра задыхается от гнева и обиды. Любимая сказка обернулась вракой! Мало того, что Пращур — вовсе не пращур, а самозванец, чужак из Асми! Так ещё он по-погански воспользовался Вильярой! Вышвырнул её из её же собственного тела, говорил её устами с Альдирой и Нимрином, а она всё-всё-всё пропустила. Теперь, как последняя дура: в слезах, с битым лицом и больной головой, жмётся к Альдире. Но злое любопытство берёт верх над прочими чувствами: Вильяра жаждет знать, что именно она пропустила?
По мере того, как мудрый пересказывает ей беседу с Асми, шерсть у неё снова встаёт дыбом.
— Альдира, я не хочу исцеления такой ценой! — голос дрожит, ей ужасающе жалко себя, жалко Нимрина и до одурения страшно.
Мудрый прижимает её к себе, гладит по голове, как маленькую:
— Я тоже не рад. Но мы должны обдумать всё сказанное и погадать на разные расклады.
А Нимрин вовсе не подаёт голоса. Вот кому сейчас хуже всех! Удивительно, что он молчит… А впрочем, не удивительно: от потрясения сбежал побродить по щуровым тропам. Ну и пусть пока оттуда не возвращается.
«Альдира, нужно хорошенько усыпить Нимрина. Я не хочу, чтобы он слышал, как мы обсуждаем его судьбу.»
«Так побеседуем же безмолвно, ученица?»
«Нет, о наставник! Я собираюсь браниться вслух, рычать и метаться по стенам!»
«Ладно. Тогда пой колыбельную своему воину, а я подпою.»

Вильяра не просто насылает на чужака глухой сон, она продолжает его лечить. Она превосходит себя в осторожности: довольно ему боли на сегодня. Ласка и покой, покой и ласка! Что бы потом ни порешили…
Пока она поёт, старательно гонит прочь лишние мысли и чувства, но песнь закончена — они возвращаются гурьбой.
— Альдира, послушай, а ведь Асми предложил нам сущее беззаконие! Кровавая жертва на алтаре… Смертельная жертва разумного! Даже Наритьяры до такого не докатились!
— Не успели докатиться, — хладнокровно уточняет мудрый. — Но Скундару вдохновили.
— И где сейчас тот Скундара? Скажи мне, а? Мудрые не режут на алтарях никого, это закон!
— Да, закон. Основополагающий. Из первых наших законов, заповеданных Одиннадцатью, — подтверждает Альдира.
Как, почему, зачем он сохраняет этот каменный покой, говоря о беззаконии, которое собирается — или всё-таки не собирается — совершить? Вильяра не понимает! Вообще перестаёт понимать своего временного наставника и немного его боится. Спрашивает с надеждой.
— Так ты тоже против? Ты не хочешь этого делать? Ты не хочешь, чтобы я сделала это с Нимрином?
Он хмурит брови:
— Ученица моя Вильяра, выслушай меня внимательно! Я не стану вводить тебя в заблуждение, будто желания не важны. Наши желания всегда имеют значение! Следуем ли мы им, идём ли наперекор — во благо кланов, во благо Голкья — мы должны ясно сознавать, чего мы хотим, чего из этого добиваемся, а чем поступаемся. Итак, мы с тобой: и ты, и я, сознаём, что не желаем приносить твоего воина в жертву. В этом мы единодушны. А теперь давай отложим в сторону то, что не вызывает сомнения, и поглядим на прочий расклад. Что мы имеем, что способны сделать, а чего не способны? Я расскажу тебе, что разузнал с того дня, когда Наритьяра и Нимрин спели песнь Равновесия. А ты спрашивай меня, ищи противоречия, спорь… Или сначала споём тебе Зимнюю песенку?
— Спасибо, я обойдусь! — фыркает Вильяра. — Альдира, скажи, ты собираешься принять решение сейчас, между нами двоими, или вынесешь на Совет?
Он взирает на неё с ласковой полуулыбкой:
— Мы обсуждаем это с тобой, потому что ты помогаешь мне думать. Ты помогаешь, как никто из ныне живущих, о мудрая Вильяра! А решение, конечно же, из тех, которые следует принимать всем Советом. Но если я пойму, что время нас поджимает, я злоупотреблю властью Голкиры.
— Время?
— Асми сказал, за несколько дней не произойдёт ничего существенного. Не лун, не годов — дней.
— Альдира, насколько ты веришь его словам?
Улыбка мудрого становится шире:
— О Вильяра прекрасная, вспомни сказки! Сказители называют советы Пращура счастьем разумных и бедой дураков. Он же вечно не договаривает, а иногда и врёт в мелочах: таких, которые получатель совета можешь сам проверить и уточнить.
В тех сказках, которые слушала Вильяра, вовсе не поминали беду дураков! И снова она чувствует себя жестоко обманутой.
— Альдира, он солгал в самом главном: он не Пращур, не предок нам! Он — поганая тварь из-за звёзд! Самозванец, которому непонятно, чего здесь надо!
— Тише, Вильяра! Он сказал, что возвращает свой долг нашему миру, и Нимрин это подтвердил. Свидетельству двух заклятых врагов я верю. Я много расспрашивал Нельмару и внимал сказителям разных кланов. Я почти уверен, что Асми собирался повоевать нашими руками с Иули, когда они строили здесь Дом Иули. Собирался, но что-то у него пошло не так. Не знаю, почему он задержался здесь после того, как те Иули навсегда покинули Голкья. Однако он остался, стал нашим хранителем и продолжает им быть. Пойми, Вильяра, он же не попусту назвал себя Пращуром — или принял это прозвище. Именно он, а не кто-то другой, делал всё, что о нём сказывают. Да, он однобокий колдун, странно зависший между живыми и щурами. Его присутствие, отчасти, вредило нам, но до недавних времён польза превышала вред.
Так говорят о лекарствах: кому, как ни знахаркиной дочери, понимать. Но она всё ещё не смирилась, что Пращур из её любимых сказок — какой-то чужак.
— Польза превышала вред? А сейчас?
— Мы спорили об этом с Нельмарой, Тринарой и Ркайрой, но не пришли к единому мнению. Зато теперь, когда я узнал, где и как пребывает Асми, мне понятнее и польза, и вред. Чтобы избежать вреда, нам нужны два чужака на двух алтарях — или ни одного. Либо снять Асми с его Камня, либо уложить на второй Камень Иули. Вернее, уговорить Иули лечь туда добровольно. Если мы принудим Иули, соблюдая видимость ритуала, мы дадим опору Зачарованным Камням, однако щуры нас не поблагодарят. И сами мы не обрадуемся, если ни живой, ни мёртвый Иули проклянёт наши сны.
Стоит Вильяре вообразить, как она уговаривает Нимрина на добровольную жертву, и в каких выражениях отвечает ей недавний близнец по духу, её пробивает яростным хохотом. А при мысли, что она своего воина принуждает…
— Проклянёт сны? Ты знаешь, Альдира, я бы тоже прокляла сны убийц, которые ищут хорошей жизни за мой счёт! Да не просто приносят меня в жертву, а самым изуверским способом! Хуже Нарханы! Я же резала себя по чужому велению, я знаю, каково это!
Альдира наблюдает, как она смеётся и как ярится. Кивает ей:
— Я знаю, что ты знаешь. Я помню о твоём увечье, Вильяра. Однако я думаю, Асми верно наметил один из путей твоего исцеления. Тебе бы помогло: перенести неисцелимую рану на другого, подобного тому, кто её причинил. Помогло бы, но…
— Нет, Альдира! Ради своей шкуры я на беззаконие не пойду! Ты мне этого не прикажешь! Ни как наставник! Ни как Голкира! А и так ли уж нужны эти жертвы для благополучия Голкья!? Скажи мне, о мудрый?
Альдира горестно кривит губы, качает головой.
— Ты, Вильяра, всё ещё не поняла главного. Эти жертвы нужны не для благополучия — для существования Голкья, — он умолкает, давая ей время осознать услышанное.
Да, кажется, до неё постепенно доходит, какой неподъёмный груз они сейчас взваливают на себя…
Наставник продолжает:
— Если мы ошибёмся, мы рискуем увидеть своими глазами, как наш мир умирает. Как Голкья становится непригодной для жизни. Возможно, мы найдём охотникам новый дом и переселим их туда. Но потеряем многих, многое, и преступим наши законы гораздо хуже, чем на жизнь одного чужака.
Она поняла? Поняла. Ужаснулась? Ужаснулась. Но ещё Наритьяра Старший вбивал в неё, что страх, ужас, паника — дурные советчики. Вбивал и вбил.
— О мудрый Альдира, давай, мы всё-таки пока отложим в сторону добровольное или недобровольное жертвоприношение Иули. Ты сказал, либо два чужака на двух алтарях, либо ни одного. Давай же подумаем, как снять оттуда Асми. Это будет и по закону, и по нашим желаниям!
Альдира разводит руками:
— Ты права, о мудрая Вильяра! Да только никто из нас не знает, как добраться до убежища Асми. Мы со старейшими догадались про горы Дикой Стаи, и догадались верно. Однако как ни разыскивали мы само убежище наяву, как ни старались увидеть его во сне, а никто не преуспел.
— Зато моему Нимрину — удалось! Как ты думаешь, о наставник, почему?
— Иули и Асми связывает древняя кровная вражда, а возможно, и некое единство судьбы. Но скорее, Асми сам открыл Нимрину путь. Позволил увидеть и показать нам. Теперь, если кто-то сможет проникнуть в Солнечный Чертог и сделает для Асми то, что Нимрин сделал для жертвы Нарханы… Как ты думаешь, целительница, легко ли исцелить рану Асми? — Альдира подпитал силой рисунок на стене, чтобы Вильяра получше рассмотрела подробности.
Знахаркина дочь неуверенно пожала плечами:
— На вид, этот Асми выглядит гораздо, гораздо лучше, чем Иули — жертва Нарханы. Он даже целее, чем Нимрин после нападения Стурши. Рана Асми — небольшая и чистая, ничем не растравленная. Но ты же понимаешь, Альдира! Сложность лечения зависит от того, что именно повредил нож. Если бы подобная рана была на ком-то из нас, я бы прикинула, как её латать. Но я понятия не имею, как устроено тело Асми, и насколько они живучи…
— Предположим, как Иули? Дальше?
— В лучшем случае, достаточно вытащить нож, чтобы Камень довершил исцеление. В худшем — придётся вскрывать рёбра и зашивать повреждённые органы. В самом худшем, это не поможет, и он умрёт. На алтаре, Альдира!
— Я услышал твоё слово, целительница. Но давай исходить из того, что Асми сам нанёс себе эту рану. О Пращуре сказывают, он изворотливее сотни прошмыг! Он возлёг на алтарь обдуманно и хладнокровно. Он исхитрился задержаться на полпути между живыми и щурами. Возможно, он предусмотрел и своё возвращение к живым. Я не удивлюсь, если клинок в его груди не руками создан, а чарами, и попросту исчезнет в то самый миг, когда отпадёт нужда в жертве.
— Однако Асми так и не дождался своего счастливого мига и тянет за собой к щурам Иули.
— Он хитроумен и могуществен, но не всесилен и ошибается в мелочах. Пращур — хранитель, а не божество.
— Не… Кто?
— Прости, ученица, сейчас не время морочить тебя чужими сказками.
— А потом ты расскажешь мне? Любопытно!
— Потом — расскажу… Ладно, давай, подведём итоги. Будь выбор за нами двоими, и не встреть мы на пути непреодолимых препятствий, мы проникли бы в чертог Асми и вынули нож.
— Да, о мудрый Альдира. А если что-то пойдёт не так, я приложу все свои целительские умения, чтобы Асми выжил.
— Итак, мы с тобой отыскали возможное решение, которое нам по сердцу, по уму и не против закона. А теперь идём в логово старого прошмыги, будем гадать на все расклады. Цена ошибки слишком высока, а мы могли сгоряча упустить не только мелочи, но и нечто существенное. Фишки и камушки укажут несоответствия, помогут уточнить наши пути и выбрать среди них истинно верный. А потом — на Совет.
Обычно Вильяре нравится гадать: обдумывать и перебирать вопросы, задавая их самой судьбе, кропотливо сравнивать, толковать ответы. Но сейчас ей невтерпёж — действовать! Она ринулась бы в чертог Асми наобум, по свежему следу Нимрина, но помнит, как однажды угодила в ловушку в Доме Теней и едва не погибла. Мерзкие воспоминания остужают пыл: слегка остужают.
— Долго ли ты собираешься гадать, о мудрый Альдира?
— Ровно столько, сколько понадобится, о мудрая Вильяра. А чтоб выходило быстрее, ты, ученица, мне поможешь. Зря я, что ли, столько тебя учил? Идём! — он грозит ей пальцем. — И никуда не сворачиваем!
— Да, наставник.
«Рыньи, мы с мудрым Альдирой уходим. Я пока не знаю, когда мы вернёмся. Пригляди за Нимрином.»
«Мудрая Вильяра, что ты велишь… Что мне с ним делать, о мудрая?» — безмолвная речь подростка сбивчива и невнятна, будто Вильяра застала его врасплох за важным делом, размышлением, или попросту разбудила.
«Как обычно. Спит — не тревожь. Проснётся — покорми. Заметишь, что нужно спеть, пой. Я доверяю тебе, мой верный помощник.»
«Благодарю тебя, о мудрая, я стараюсь… Очень постараюсь, чтобы всё, как надо!»

В логове Латиры — без перемен.
Вильяру впервые посещает мысль, что старый не обрадовался бы такой неизменности. Он завещал ей жилище, чтобы она обустроилась и принимала здесь обитателей Ярмарки: как хранительница, как целительница. Мудрые не обременяют себя имуществом, это закон. Но у каждого найдутся колдовские принадлежности, оружие и снаряжение для охоты, орудия ремесла, одежда и обувь на разные времена года, бытовая утварь, запас продовольствия, мелкие памятные вещицы… Сейчас Вильярины пожитки хранятся в доме Кузнеца. Но с Лембой-то у неё — ой, не просто! Так что она перенесёт сюда основную часть, оставив там лишь то, что нужно для лечения Нимрина. Ему-то пока лучше в доме, чем в логове. А потом… Сердце стынет при мысли о некоторых возможных «потом», но Альдира прав: в эту реку вообще не следует соваться, не разведав все броды.
Мудрый растапливает очаг, мудрая набирает снегу в котёл: сидеть им долго, пригодится и тепло, и вода, и еда — позже.
Доски для раскладов, разноцветные резные фишки, мешочки с белыми, чёрными и серыми камушками, любимая Латирина металка и пара запасных — всё разложено на полу, всё готово к использованию. Альдира с Вильярой устраиваются на шкурах и приступают. Общую канву гадания они наметили беседой. Теперь Альдира скрупулёзно вычленяет вопросы, на которые судьба способна дать один из трёх простых ответов: «истина», «ложь», «неопределённость». Каждый вопрос — фишка на доске. Мудрые поют, метают камушки и постепенно заполняют ячейки напротив фишек белыми, чёрными или серыми гальками-ответами. Судя по тому, что белых пока выпадает большинство, обстоятельства прошлого Альдира оценил верно. Первая доска заполнена, изначальный расклад они прояснили.
Вильяра встаёт, разминает затёкшие ноги, проверяет, растопился ли снег в котле? Отливает воды в маленький котелок, ворожбой помогает ей закипеть и заваривает травы: для ясности ума, для бестревожной бодрости. Альдира принёс ещё дров, часть сразу подложил в очаг, часть — в поленницу у дальней стены, чтобы грелись и сохли.
Следующая череда вопросов — о настоящем. По ходу, белых камушков опять выпадает больше половины, подтверждая проницательность мудрого и мастерство гадателя. Вильяре становится скучно: как в засаде, когда и расслабиться толком нельзя, и прямо сейчас добычу не ждёшь…
Грохот! Альдира подскакивает, Вильяра тоже вздрагивает, хотя видит, что это всего-навсего рухнула часть поленницы за очагом. Мудрый бранит вертлявые сучки помахайки, которые тянутся к теплу даже порубленными. Неласковых слов достаётся и прежнему хозяину логова, который счёл помахайку за дрова. Вильяра-то знает, что вокруг Ярмарки лучше не найти: они хотя бы горят жарко, а не как водяника с бережковицей. Но вступиться за помахайку и Латиру мудрая не успевает — заметила, что вскинувшись на шум, нечаянно сбили с доски почти готовый расклад.
— Альдира, смотри!
Мудрый выдыхает резко, как от удара под ложечку. Смотрит на рассыпанные фишки, камушки — молчит. Долго молчит. Достаточно долго для того, чтобы Вильяра перестала ждать его слов, а прислушалась к стихиям. Вроде бы, ничего не происходит… Ой!
— Альдира? Ты тоже это чувствуешь? Солнце… И Тени…
— Да Вильяра, произошло нечто… Существенное. Мир изменился так, что наши вопросы к судьбе утратили смысл, и расклад сметён с доски.
— Мы… Больше не станем гадать сегодня?
— Нет, мы побежим выяснять, что произошло. Хотя… Давай зададим судьбе ещё пару-тройку вопросов. Положи-ка в металку не по одному, а по десять камушков.

Мудрые пропели гадательную песнь, и Альдира вопросил, стала ли Голкья ближе к истинному равновесию в миг недавнего изменения? Вильяра, затаив дыхание, смотрела, как он выщёлкивает из металки камушки: белый, белый, серый, ещё один белый… Восемь белых, два серых, ни одного чёрного! Мудрые дружно перевели дух, Альдира широко, радостно улыбнулся.
— Редко судьба даёт более однозначный ответ… А теперь ещё раз!
Снова спели, и мудрый вопросил, близко ли сейчас истинное равновесие? Судя по девяти белым на один серый, близко, как никогда!
Следующий вопрос: способны ли жители Голкья сохранить достигнутое без помощи Асми, Иули и прочих чужаков? Семь белых на три серых.
И следующий: сохранится ли равновесие стихий в ближайший год? Пять белых, три серых, два чёрных.
Ещё один вопрос, главный, а потому — напоследок. Останется ли Голкья в ближайшие четыреста лет пригодной для жизни охотников? Шесть белых, три серых, один чёрный.
Альдира грозно взрыкнул и ссыпал камушки в мешочки по цветам. Остановился, не затянув завязку на вместилище неопределённостей.
— Вильяра, у меня закончились вопросы к судьбе. Судьба подсказывает, что мы способны хранить равновесие стихий без посторонней помощи. А сохраним ли мы наш мир пригодным для себя, от нас же и зависит. Расклад неплох, осталось прояснить, кто или что его портит? Об этом я спрошу живых… А ты, ученица, не желаешь ли вопросить судьбу?
Она желает, да только не при Альдире.
— Нет, наставник, у меня уже маловато колдовской силы. Себе я погадаю как-нибудь в другой раз. А сейчас пойду-ка я поскорее на Ярмарочную гору, посижу под Камнем, полюбуюсь, как Стира гоняет учеников. Потом вернусь к Нимрину.
— А я — в Пещеру Совета. Туда быстрее всего стекаются новости. Дальше — по обстоятельствам.
На том они и расстались.

Окончание истории, но не цикла: chorgorr.diary.ru/p217523649.htm

Вопрос: Прочитали?

1. Да!		4	(100%)
Всего:		4

@темы: Тайный Город, тексты, навы, Ромига, десница пращура, Голкья, асуры

---

Два диалога

Один — вымышленный, другой я слышала сегодня на улице. Предлагаю поиграть в угадайку.

1:
— ...прожила 124 года. Пила, курила...
— А на что она вообще жила?
— Вела развратный образ жизни.

2:
— Слушай, ну почему ты такой лентяй?
— Вовсе я не лентяй! Я трудоголик в завязке.

Думаю, пора раскрыть карты) Но спрячу под море: для тех, кто ещё захочет проголосовать.

Как же было дело?

Первый диалог произошёл во дворе моего дома, между парнями 20-30 лет, по пути от машины к подъезду. Возможно, они на два голоса пересказывали анекдот, но звучало, как живой разговор. Второй я придумала сама, лично про себя, и озвучила знакомым в порядке хохмы. То есть, правы и те, кто голосовал за п.2, и те, кто за п.4.

запись создана: 29.03.2019 в 03:12

Вопрос: Как вы думаете?

1. Первый диалог вымышленный, второй реальный.		4	(18.18%)
2. Первый реальный, второй вымышленный.		8	(36.36%)
3. Враньё, оба вымышленные.		2	(9.09%)
4. Оба реальные, люди ещё и не такое несут.		8	(36.36%)
Всего:		22

@темы: жисть, челы

---

Leonard Cohen — The Partisan

Ещё в ту же копилку: на этот раз — именно слушать, именно в этом исполнении.

vk.com/audio-2001348995_3348995

Слова на английском и французском, примерный перевод на русский

When they poured across the border
I was cautioned to surrender,
this I could not do;
I took my gun and vanished.

I have changed my name so often,
I've lost my wife and children
but I have many friends,
and some of them are with me.

An old woman gave us shelter,
kept us hidden in the garret,
then the soldiers came;
she died without a whisper.

There were three of us this morning
I'm the only one this evening
but I must go on;
the frontiers are my prison.

Oh, the wind, the wind is blowing,
through the graves the wind is blowing,
freedom soon will come;
then we'll come from the shadows.

Les Allemands e'taient chez moi,
ils me dirent, "Signe toi,"
mais je n'ai pas peur;
j'ai repris mon arme.

J'ai change' cent fois de nom,
j'ai perdu femme et enfants
mais j'ai tant d'amis;
j'ai la France entie`re.

Un vieil homme dans un grenier
pour la nuit nous a cache',
les Allemands l'ont pris;
il est mort sans surprise.

Oh, the wind, the wind is blowing,
through the graves the wind is blowing,
freedom soon will come;
then we'll come from the shadows.

(последний куплет тоже есть на французском, но Коэн его не поет, завершая английским. Вот он:
Le vent passe sur les tombes
Et la liberté reviendra
On nous oubliera!
Nous rentrerons dans l'ombre)

Видела несколько вариантов перевода на русский — ни один мне не понравился, но пусть будет этот:

Когда они сюда ввалились,
Мне было велено сдаваться,
Только я не стал.
Я взял ружье и смылся…

Я имена менял бессчетно,
Я семью свою утратил,
Но нашел друзей.
Мои друзья со мною.

Нас было трое этим утром,
Я один остался к ночи.
Мне пора идти.
Границы – как застенки.

Нам помогла одна старуха,
На чердаке у ней мы жили.
Потом они пришли...
Она погибла молча.

О, ветер вдаль и вдаль несется,
Над могилами несется.
Свобода к нам придёт.
Мы к ней шагнём из тени...

Подробнее об авторе песни, переводах, исполнителях: tikkey.livejournal.com/522701.html

@темы: музычка, пути ассоциаций

---

Куда-то в ту же сторону...

...играло фоном, когда я писала мартовскую порцию проды.

Ольга Орефьева — Станция Дно

Ольга Орефьева — Станция Дно

Я жил на станции Дно
И было мне всё равно.
На станцию Дно не идут поезда,
Оборваны провода.

Над станцией Дно — вода,
На мили и годы вода, о да,
И ежели кто-то приходит сюда —
Останется здесь навсегда.

Я жил на станции Дно
И твёрдо знал лишь одно:
Ниже чем Дно — горизонта предел,
Там нет ни времён, ни дел.

Билеты в один конец
Тяжёлые как свинец,
Когда идёшь ты ко Дну, в глубину —
Сходятся точки в одну.*

И я не стремился в путь,
Мне некуда дальше тонуть,
А всплыть невозможно тоже, мой брат, —
Дно тянет сильней во сто крат.

А там наверху тепло
И солнце светит зело,
А здесь — только мрак и протяжное зло
И те, кому не повезло.

На станции Дно темно,
Вокруг не вода, а говно,
И только лишь раз в эон словно сон
Сюда приходит вагон.

Вагон, увозящий наверх —
Он мог бы вместить нас всех,
Вагон уходящий на волю прочь, —
Никто в него сесть не хочет.

Никто не желает в путь,
Хоть здесь только муть и жуть...
Я взял — и пошел вразрез, и залез,
И в этом вагоне воскрес.

И ныне я здесь, среди вас,
Грязен, вонюч и чумаз,
Бездомный, больной и с дурной головой,
Но всё-таки я живой!

* Я ни разу не слышала эти куплеты в исполнении, но они есть в ЖЖ автора: olga-arefieva.livejournal.com/426346.html

@темы: музычка, пути ассоциаций, Голкья

---

Ноосфера принесла...

...музыкальную тему для одного хитровывернутого асурского разведчика.
Аудио с разных плееров то встраивается, то нет. Видео мне вставлять неохота. Поэтому ограничусь указанием автора и названия: для желающих погуглить-послушать, и текстом.

Кирилл Комаров — Беспозвоночный блюз

Кирилл Комаров — Беспозвоночный блюз

В этот ветреный город я вошёл без плаща.
Он обвил моё горло наподобье плюща.
Змеиные кольца сковали душу мою.
Я вижу чёрное солнце. Под ним я ни слезы не пролью.

Я выпадаю из роли. Я обнаглел и неправ.
На что надеется кролик, которого глотает удав? --
Змеиные кольца лишь поначалу тесны,
Я вижу чёрное солнце и такие же сны.

Припев:
Пороков от добродетелей мне не отличить, хоть убей.
Похоже, кто-то убирает свидетелей, превращая нас в змей.
И я согласен гнить под любым флагом,
Я готов скользить по земле зигзагом,
И даже петь о любви по кадык в рвоте,
Если так нужно моей Родине.

Мой мозг — это улей, где вместо пчёл — муравьи.
Центр тяжести пули смещён в направленьи любви.
Но змеиные кольца — это броня.
Я вижу чёрное солнце. Солнце ненавидит меня.

Я мог бы сдаться без боя, попав к дьяволу в пасть.
Но я умру стоя, — кольца не дадут мне упасть.
Змеиные кольца — мой корсет и каркас.
Я вижу чёрное солнце. Это вредно для глаз.

Припев.

Люди любят деньги, деньги не любят людей.
Сядь ко мне на колени, детка, у меня масса идей.
Змеиные кольца — татуировка души.
Я вижу чёрное солнце. Его туши — не туши.

Я не за и не против. Я не добро и не зло.
Тебе со мной, моя Родина, до фига повезло!
Твои змеиные кольца — мой дом, моя западня.
Я буду ползать под солнцем,
Под этим чёртовым солнцем,
Отсюда-досюда, отсюда-досюда,
Отсюда до Судного дня.

По фактической стороне — далеко от 100% попадания. Но настрой — очень подходящий. И в случае данного персонажа «чёрное солнце» звучит особой иронией!

@темы: музычка, пути ассоциаций, Голкья, асуры

---

Десница Пращура (История с фотографией, часть 6): мартовская прода

Бывают в жизни неожиданности! Например, прода от потонувшего в реале аффтыря (:

Название: Десница Пращура (История с фотографией, часть 6)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: Цель у нава-попаданца та же: выжить и вернуться домой. Но сил и средств — всё меньше. Или ему только так кажется?
Предупреждения: попаданец, ксенофилия, смерти второстепенных персонажей.

Начало:
chorgorr.diary.ru/p215183319.htm
chorgorr.diary.ru/p215696258.htm
chorgorr.diary.ru/p216639571.htm
chorgorr.diary.ru/p216639668.htm
chorgorr.diary.ru/p216947733.htm
chorgorr.diary.ru/p217217129.htm

25.03.2019

***
Вильяра с Альдирой не слишком торопились на зов Рыньи. Ромига как раз дорисовывал Онгу в Доме Теней: уж марать стену, так марать.
Хрустальный чертог и асура на алтаре он изобразил ещё раньше, сам удивляясь, как ярко врезалась в память картинка, и как легко, уверено ложатся угольные штрихи на шершавый песчаник. Будто некий более умелый рисовальщик слегка направляет руку нава… Или померещилось?
Уж Онгу-то — точно сам! Ромига запечатлел древнего нава таким, каким первый раз его увидел: во всём безобразии распада. И тут же, рядом — исцелившегося, торжествующего. Рисовал — снова думал, могла ли та история завершиться иначе, чем она завершилась? Нет, ни в одном из своих действий Ромига не раскаивается: ни что кинулся сородича лечить, ни что убил Повелителя Теней. Но пока рисовал, окончательно уложил в голове, что любой нав, который прожил вне Дома слишком долго, может оказаться уже не совсем навом — или совсем не навом. Вести себя с такими бродягами, будто с товарищами по арнату — опасная привычка, подлежащая искоренению. Вытравляя безусловное доверие к представителям своего генстатуса, Ромига сам идёт по пути неприкаянных, непредсказуемых одиночек. Единство с Навью больно трещит по очередному шву… Или он просто становится осторожнее и рассудительнее, чего всю жизнь желали ему старшие товарищи? Боль — роста, а не разрыва?
Так или иначе, неизвестно, встретит ли он в своих скитаниях других навов. Встретит — поглядит, кто или что они такое. А в данный момент на повестке дня — асур. С поправкой на возможную ложь, светлый тоже очень давно не бывал дома. То есть, ожидать от него можно всего, чего угодно: даже вменяемости, дружелюбия и сотрудничества… Придёт же такое в голову! Нет, разумеется, разумнее ждать от светлой твари смертельного подвоха. Но пока Ромига нужен асуру больше, чем он — Ромиге… Увы, это тоже не точно.
Нав стряхнул с пальцев раздавленный в пыль уголёк и попросил у Рыньи другой, но мальчишки в комнате не оказалось. Ромига так увлёкся рисованием и своими мыслями, что не заметил, как тот вышёл… Плохо! Но лучше, чем вчера, гораздо лучше, чем позавчера. Короткая медитация — самодиагностика…
— Нимрин?
Ну, вот и Вильяра! Ромига со вздохом открыл глаза: Вильяра и Альдира.
Мудрая, первым делом, принялась проверять состояние пациента и тоже одобрила динамику.
А мудрый уставился на рисунки, как шас — на налоговую декларацию. Да, именно с таким сложносочинённым выражением лица, способным впечатлить даже нава!

— Рыньи передал, ты хотел показать нам с Вильярой это?
— В первую очередь, вот это, — Ромига обвёл рукой пейзаж. — Знакомы ли тебе, о мудрый, эти горы?
Альдира нахмурился сильнее. Молча переглянулся с Вильярой и запел. Провёл ладонью над рисунком, потом у Ромиги перед лицом — нав тихо, угрожающе зарычал на такую бесцеремонность — снова над рисунком. Старательный, но далёкий от совершенства набросок обрёл фотографическую точность, цвет и глубину. Словно распахнулось окно в стене. Да, именно такой образ Ромига явил бы мудрым, если бы мог. Три пары глаз некоторое время созерцали горные пики над пеленой облаков.
А потом и асур на алтаре стал во всём подобен настоящему… Ромигины уши заострились не столько на объект генетической ненависти, сколько на ворожбу Альдиры. Так легко и непринуждённо голки вывернул наизнанку память нава!
Заметив Ромигину реакцию, Альдира не стал проявлять Онгу. Спросил:
— Иули, объясни, чем ты недоволен? Ты желал нам это показать. Ты приложил немалую смекалку, сноровку и упорство, чтобы мы это увидели. Мне осталось лишь наполнить образы, которые ты создал, колдовской силой, и мы их увидели. Что не так?
Ромига зарычал — теперь уже от досады, чувствуя себя идиотом. Конечно, он сам выложил им эти картинки: на блюдечке с голубой каёмочкой, как говорил один знакомый чел. Но не ощущать магию, не сознавать и не контролировать глубину вторжения в свой разум — невыносимо.
— Альдира, много ли ты видел калек, которые рады напоминанию о своих увечьях?
Вильяра ласково коснулась его руки:
— Ты не калека, Нимрин. Ты ранен, ты болеешь, но ты идёшь на поправку. Ты поправишься.
Ему бы её уверенность!
— Ладно, возвращаемся к началу. Мудрые, вы узнали эти горы?
— Это не наши Небесные, — первой ответила Вильяра. — У нас голкья другой породы, и вершины не такие острые. Может, только на севере, за угодьями Сти и Руни…
— Такие зубцы могут быть там. Или ещё в трёх-четырёх местах на Голкья, — сказал Альдира и тут же недовольно поморщился. — Если бы Повелитель Теней не уничтожил образ Голкья в Пещере Совета, мы прямо сейчас посмотрели бы и узнали наверняка, где это.
— Вы не можете повторить то, что создали ваши предшественники? — ехидно осведомился всё ещё злой нав.
— Мы можем, — спокойно ответил ему Альдира. — Мы уже спели зрячие песни. Но прежний образ Голкья жил и обрастал подробностями сотни лет, а новый едва народился. Ему нужна дюжина лун, чтобы отразить основные черты мира. А потому сейчас мы станем искать это место иначе… Мы найдём, не сомневайся.
Мудрый снова запел над изображением асура, начавшим, было, затуманиваться. Вернул картинке ясность — буркнул себе под нос.
— Белый Камень-алтарь! И где же у нас обитали такие затейники?
Ромига уточнил:
— Цвет имеет значение?
— И цвет, и порода. Вот такую — не часто встретишь. Я догадываюсь, откуда эта глыба. Камень — бродячий: мог убрести далеко от места, где его добыли и зачаровали. Но обычно Камни не пересекают моря. Я почти уверен, что белый Камень — родом с Марахи Голкья. И подходящие горы там одни: Дикая Стая.
Вильяра как-то по-детски ойкнула, Альдира усмехнулся:
— Да, горы Дикой Стаи высоки, круты и опасны. Там никто не живёт, никто не дерзает объявлять их своими угодьями. Джуни туда, мало, что не ходят, так стараются лишний раз не глядеть в ту сторону. Сказывают, те горы — не для живых. Будто бы само Солнце присаживается отдохнуть на заоблачные пики и беседует со щурами, а звери и стихии сторожат их покой. Любому незваному гостю — смерть. Но то Джуни! Наритья давным-давно добывают в предгорьях Дикой Стаи медь, золото и яркие камушки для украшений. Считают их благословением самого Пращура.
Ромига заметил, как мудрая вздрогнула и опустила глаза, а мудрый очень старательно не обратил на это внимания. Асур ведает, что между ними творится! Нав переспросил Альдиру.
— Что за Пращур?
Альдира чуть пожал плечами.
— Мы, мудрые, знаем о нём гораздо меньше, чем нам следовало бы знать. Он — единственный хранитель снов, кто не лишился голоса после заклятья Одиннадцати. Он — даритель новых, неслыханных песен, добрый советчик и надежда отчаявшихся. Сказывают, будто он обладает особой властью над жизнью, смертью и удачей тех, кого касаются его длани. Многие считают его первопредком всех охотников. Но чем дальше, тем сильнее я сомневаюсь, что это действительно так, — мудрый сделал многозначительную паузу. — Уж не почивает ли некто, именуемый Пращуром, на белом Камне-алтаре, на высочайшей из гор Дикой Стаи? Отзовись мне, о Асми!
Вильяра охнула и прижала ладони к щекам. Расширенные зрачки полыхнули не обычным её звериным огнём — отблеском Света вековечного. Ромига сморгнул и уставился на мудрую, пытаясь понять: правда, или показалось? А Вильяра пялилась на Альдиру, как пришибленная, потом вдруг встрепенулась и заговорила… Никогда её глубокий, богатый обертонами голос не звучал столь чарующе!
— Ты прав, о мудрейший из мудрых. Из всех, рождённых под солнцем Голкья, ты один догадался верно. И как ты поступишь теперь, о Голкира Великий?
Нав узнал эти вкрадчивые интонации! Асур явился на зов Альдиры, превратив Вильяру в своего медиума. Как? Почему? Не время разбираться! Только надеяться, что это ей не слишком повредит, и слушать. Очень внимательно слушать! Не упустить возможности: вовремя ввернуть своё веское слово. И так уже светлый поганец перехватил инициативу.
Альдира склонился перед Вильярой, то есть перед тем, кто говорил через неё. Склонился почтительно, но не слишком низко.
— Я поступлю, как должно, а прежде выслушаю тебя, о Асми. Почему ты, пришелец, чужак, лежишь на нашем Камне-алтаре, ни жив, ни мёртв? Кто уложил тебя туда? Зачем?
Вильяра ответила, горделиво вскинув голову, сияя глазами и улыбкой. Никогда прежде она так не улыбалась, не выглядела такой величественной, ошеломляюще красивой — и чужой.
— Никто не властен надо мною, о Голкира. Я сам возлёг на этот алтарь, сам пронзил себе сердце, чтобы спасти твой мир от ужасной, неминуемой гибели.
Мудрый глядел теперь исподлобья, угрожающе:
— А что тебе за дело до нашего мира, о чужак?
Улыбка Вильяры из ослепительной стала печальной:
— Я отдаю старый долг.
— Он подразумевает, что однажды едва не угробил Голкья, а теперь будто бы исправляет содеянное, — вклинился Ромига.
Альдира приоткрыл рот, собираясь что-то сказать…
— В словах Иули есть доля истины, — без тени смущения перебил его асур. — Но если бы не я, не моя жертва, Иули давно отравили бы Голкья своим присутствием и разрушили. Я храню равновесие.
Альдира больше не гнул шею перед собеседником, ухмыльнулся дерзко:
— Не слишком-то у тебя получается, Асми! Или ты скажешь, что миру не хватает второй, равной тебе опоры во Тьме? Ведьма Нархана случайно подсобила, но её изуверство над Иули Онгой — не совсем тот обряд, который нам всем нужен?
Вильярин голос прозвенел сталью о лёд:
— Я восхищён твоей мудростью, о Голкира! Ты снова догадался сам. А ты уже придумал, как достичь искомого?
Мудрый расхохотался, сцапал Ромигу за плечи и встряхнул так, что у того зубы лязгнули.
— Асми, ты считаешь, эта дохлятина ещё на что-то годится? Или ты знаешь, где взять другого Иули? Ты, правда, уболтаешь кого-то из них на добровольное жертвоприношение?
Вильяра посмотрела на Ромигу… Нет, это асур в силе смотрел на подранка-нава. Смотрел Вильяриными глазами, однако спутать невозможно! Ощущение присутствия ярче, чем в круге, ярче, чем во сне — и сразу же дурнотный, парализующий страх. Всё, на что Ромига оказался способен — выдержать взгляд, не зажмуриться. И то, возможно, зря.
— Он пока не убалтывается, — издевательски протянул асур. — Однако соблюдения внешней стороны ритуала будет довольно. Вильяра поможет ему лечь на алтарь и не промахнуться ножом. Заодно, она проделает с Иули то, что Иули сделал с ней самой, и тем исцелит свою рану.
— Звучит заманчиво, — хмыкнул Альдира. — Но ты не договорил чего-то важного. Ты бы не явился на мой зов и не почтил беседой, если бы не рассчитывал получить нечто от меня. Не от Иули, не от Вильяры — именно от меня. Что тебе нужно, Асми?
— Твоя догадливость продолжает восхищать меня, о Голкира! Призови алтарь Нарханы. Моя Тень подсказывает мне, что Вильяра уже пробовала, и у неё не вышло.
— Время имеет значение? — деловито уточнил мудрый, не вдаваясь в подробности.
— Для меня — уже почти не имеет. Для твоего мира — чем скорее, тем лучше. Ты же не хочешь, чтобы снова началась кутерьма с Повелителями Теней и Солнечными Владыками?
— А она начнётся?
— Непременно. Одной лишь Солнечной опоры мало для истинного равновесия.
— Я услышал и понял тебя, Асми, — сказал мудрый. — Мне нужно несколько дней, чтобы подготовиться.
— Хорошо, Голкира. За несколько дней не произойдёт ничего существенного. Я подожду.

Альдира смотрит на Ромигу: долго, пристально. У мудрого мучительно тяжёлый взгляд — и совершенно не читаемый. Лицо, тело тоже не дают никаких подсказок. Нав ждёт приговора. Ну, а чего ему остаётся ждать? Конечно, он попробует увильнуть от жертвоприношения: с Онгой же получилось. Но тогда он был в лучшей форме, и мудрые — на его стороне, а не против…
Альдира, безо всяких прелиминарий, отвешивает Вильяре мощную оплеуху. Колдунья отлетает, спотыкается, падает на лежанку. Тут же вскакивает, рыча, кидается на обидчика. Альдира больше не бьёт её, просто отшвыривает — раз, другой, третий — и что-то истошно вопит… Поёт? Вильяра останавливается посреди комнаты, пьяно пошатываясь. Трясёт головой, хлопает глазами. Опасливо проверяет, на месте ли скула и челюсть?
— Альдира, я не поняла! Что? Здесь? Сейчас? Произошло?
— Что произошло? А… Мы тут славно побеседовали с тем, кого сказители именуют Пращуром. Вильяра, ты совсем ничего не помнишь?
Колдунья берётся за голову и со стоном садится на лежанку. Альдира присаживается рядом и обнимает её за плечи: жестом, единым для всех миров и рас. Она приникает к нему так же недвусмысленно.
Ромиге убил бы их обоих, если бы мог. Не из ревности: ревновать он так и не выучился. Да и самочка голки в любовницах у нава — тот ещё анекдот. Но ядовитый сплав ярости, безнадёги, страха хочется на кого-то выплеснуть, чтобы не жёг изнутри! Больное тело едва держит накал: в ушах — звон, в глазах — круги… Ого! Здравствуй, обморок.
Он ещё слышит голоса голки, но смутно. Вильяра жалуется, что не хочет исцеления такой ценой. Альдира отвечает, мол, тоже не рад, однако нужно погадать на все возможные расклады.
И песня — на два голоса. Чьи-то ласковые пальцы гладят Ромигин лоб и виски. Нет сил отстраниться, а потом желание пропадает. Мягкие подушечки медленно обводят дуги бровей и переносицу. Скользят по скулам, вдоль челюсти — к подбородку. Касаются губ и век. Массируют уши. Безошибочно находят, где нажать, чтобы уши стали острыми, а нав подскочил, как встрёпанный… Не нажимают, плавно водят кругами, и трудно придумать что-то более расслабляющее. Он не доверяет ни голосам, ни рукам мохнатых тварей. Ещё больше опасается того, кто может явиться в сон. Но передышка не просто нужна, а жизненно необходима. И он выравнивает дыхание, замедляет суматошный стук сердца, успокаивается — засыпает.

Чья-то рука на запястье: ужасно знакомым хватом, знакомо волочит его по каким-то кочкам. Куда? Зачем? Почему?
— Рыньи?!
— Да, это я, Нимрин. Ты не просыпайся, пожалуйста! То есть, у тебя не получится. Мудрые крепко тебя усыпили, а я добавил. Но ты и не старайся. Сначала выслушай меня.
— Да, Рыньи, я тебя очень внимательно слушаю.
— Нимрин, они не зачаровали комнату! Мудрые, то есть, Вильяра с Альдирой, её не зачаровали. Забыли зачаровать, а я нарочно сел под дверью и всё подслушал. Всё-всё-всё! Как Асми говорил через Вильяру. И как мудрые потом совещались. Они, двое, убрались из тёткиной комнаты в какое-то логово. Они собираются там гадать, но я уже всё понял и всё решил. Ты, Нимрин, мой друг! Я никому не отдам тебя в жертву! Альдира объяснял Вильяре: либо две жертвы на двух алтарях, либо ни одной. Вот, пусть будет — ни одной! Ты же знаешь хрустальный чертог Асми, ты видел его во сне. А я научился ходить изнанкой сна. Я протащу туда нас обоих. Мы ведь сможем снять этого Асми с алтаря? Ну, как ты снял другого Иули?
— Рыньи, откуда ты знаешь про того Иули?
— Так Альдира же спорил с Вильярой! Говорил, что наше с тобой дело гораздо проще. Просто вынуть из Асми нож, и Камень вылечит его, а потом отпустит. Асми ранил себя чисто, не как злая ведьма — Иули.
Полёт мысли малолетнего сновидца ошеломляет нава. Тем более, Ромига сам думал о таком варианте. Но прямо сейчас, с наскоку, без подготовки?
— Ох, Рыньи, как же у тебя всё просто!
— А чего сложнить-то? — смеётся.
— Не сложнить, а усложнять.
— Да какая разница! Главное, мы уже на месте. Вот теперь, давай, Нимрин, просыпайся… У-у-у-юй!

Мальчишка заорал, и было с чего: неистово-алый, яростный свет выжигал глаза даже сквозь веки. Солнце едва взошло над облачным горизонтом, но мириады хрустальных граней множили сияние до нестерпимого. Что же будет в полдень?
Помня, как тут всё проваливается, нав откатился подальше от скорчившегося на полу Рыньи. Сел. С третьей попытки встал на шаткие ноги. Попутно обнаружил, что одет во что-то охотничье, и оно болтается на нём, как на пугале, а штаны норовят сползти. Стянул вздёржку и пояс, оправил подол куртки, тут-то и глаза немного притерпелись к свету: можно озираться, изучать обстановку.
С ночи — без перемен. Та же башенка, те же горы вокруг. Асур как лежал на своём алтаре, так и лежит. Рассветное пламя тщится перекрасить его в чуда, но увы, не тянет: само уже перецвело из алого в соломенно-жёлтый, а там и до белого недалеко. Глаза болят, слезятся… Хватит тянуть время! Если что-то делать, то сейчас.
Ромига подошёл вплотную к алтарю. Потрогал холодный мрамор, не ощущая ни следа магии. Заглянул в лицо врага. Одно в нём, пожалуй, поистине прекрасно: вот эта его каменная неподвижность. Если бы поганец спал и не отсвечивал… Смиряя отвращение и страх, нав проверил жизненные показатели твари. Напоминает окоченелый труп, но к сожалению, только напоминает.
И снова нечего тянуть время! Либо решиться, совершить то, что Ромига пообещал асуру, и зачем Рыньи привёл его сюда… Либо отступать и принимать то, что с ним самим скоро сделают мудрые. Как лучше для Голкья? Да честно говоря, уже плевать! Этот мир вымотал из нава всё, что не забрал душекрад. Всё, кроме жизни, и на неё посягает. Так пусть подавится!
Ромига вдохнул и выдохнул, размял руки. Попробовал призвать набор инструментов — впустую. Ну и ладно. Рана аккуратная, можно ничего не чистить, не шить. Регенерируют асуры почти так же хорошо, как навы. И Камень ему в помощь!
Осторожно, бережно Ромига разжал холодные пальцы асура, стиснутые на рукояти. Взялся за неё и плавно потянул вверх. Кинжал вышел, почти не оставив следа. Крохотный надрез с припухлостью по краям, да пара капель серебристой крови… Кровь! Запах! Выпустить её всю, растерзать врага, добить… Не здесь и не сейчас. Не на алтаре!
Нав глянул на клинок, пытаясь понять, из чего он? Не золото, не лунный сплав — что-то полупрозрачное, светящееся изнутри… Истаявшее вместе с рукоятью, при попытке проверить остроту на ногте. Вот же погань! Но клинок — ерунда, важнее состояние врага: пока без перемен. Убраться бы прочь, пока он не очухается, а то благодарности можно не пережить.
— Рыньи!
Нет ответа: мальчишка лежит, не шевелится. Не поворачиваясь спиной к алтарю с асуром, Ромига отступил к своему проводнику. Позвал его ещё раз, потрогал ногой, всё без толку. Сел рядом, вытеребил из комка шкур вялую, холодную и влажную руку, нащупал пульс-ниточку — ругнулся отчаянно. На это они с Рыньи не рассчитывали. То есть, Ромига не успел спросить, на что рассчитывает малолетний балбес. Например, что он думает про магическую защиту, которой в хрустальном чертоге не может не быть? Удивительно, что обоих не испепелило… Нет, вопреки здравому смыслу, в своей безопасности Ромига не сомневался. И мальчишку своей уверенностью заразил: вместо того, чтобы подумать и предостеречь.
Хорошо, что не насмерть! По крайней мере, не сразу. Возможно, юный сновидец даже оклемается без последствий. Но увы, он не уведёт нава из башенки быстро и незаметно. Ромига его тоже не утащит: выхода для не магов асурская архитектура не предусматривает.
Разве, что аварийный? Нав приник к узорчатому витражному полу, высматривая, далеко ли лететь, если тот снова провалится под ногами? Нет, совершенно не вдохновляет: с милю до облаков и неизвестно, сколько под ними. Скальные отвесы — мечта альпиниста, ветер развевает снежные шлейфы. Короче, ни зацепиться, ни пережить спуск.
Ладно! Ромига ещё раз проверил состояние Рыньи: не ухудшилось. Уложил мальчишку поудобнее, больше-то помочь нечем. Проверил асура: этому пациенту явно лучше. Даже любопытно наблюдать, как светлые выходят из регенерационного анабиоза…
Любопытно, только очень уж долго. Дело к полудню, свет режет глаза, ноги подкашиваются. Опираться на Камень-алтарь — дурная идея, хотя Ромига по-прежнему ничего не ощущает. Отошёл, сел рядом с Рыньи, облокотившись о хрустальную стенку. Усталость обволакивает, сковывает тело и разум…

Полыхнуло над алтарём, и асур встал: словно птица взлетела. Всплеснул руками-крыльями — белоснежные, струящиеся одежды облекли стройную фигуру. Коснулся волос — они сами собой перевились в жгуты, косы, и улеглись вокруг головы. Лишь после этого асур с видимым удовольствием потянулся. Посмотрел на свои руки. Огладил лицо. Расправил складочку на одежде… Полуденный свет слепит, скрадывая подробности, но такое ликование, наслаждение собственной телесностью ни с чем не перепутаешь!
И немного дежавю… Ромига зарычал, взвился на ноги, хотя минуту назад казалось, пальцем не шевельнёт. Стена лучей выросла перед ним, отрезая от хозяина чертога.
Тот, наконец, перестал охорашиваться и обратил внимание на своего гостя:
— Осторожно, нав! Будь последователен. Не пытайся испортить свою же великолепную работу. Я тебе этого не позволю, но ты поранишься.
Нав смирил инстинкты и замер в полушаге от сияющей решётки. На всякий случай, загородил собой бесчувственного Рыньи. Асур тоже подошёл вплотную: подплыл, величественно ступая, высоко держа голову. Из-за сложной причёски светлый казался выше нава, но смотрели они — враг врагу — точно в лицо. Мерили взглядами, изучали враг врага ненавистно и жадно. Удовлетворили первое любопытство — сцепились в самом бескровном из поединков, глаза в глаза. Увы, Ромиге слишком жгло, чтобы выиграть в «гляделки» у светлого. Да и жутко: страшнее, чем когда асур смотрел через Вильяру. Уж насколько нав сейчас не ощущает магию, не видит ауры, а мощь этого присутствия пробирает до печёнок!
Вытерпел, сколько смог, и отступил, признавая превосходство противника. Асур принял такую реакцию без торжества, но как должное. Позволил наву проморгаться, потом заговорил. Возможно, кто-то вечно бы наслаждался переливами его голоса, даже не вникая в слова — Ромиге генетическая ненависть мешает…
— Ты исполнил своё обещание, нав. И даже быстрее, чем я рассчитывал. Но скажи мне, зачем ты привёл в мой дом этого мохнатика? Тебе известно, что он умрёт, если останется здесь ещё немного? — в мелодичном голосе светлого прозвучала словно бы лёгкая печаль, сожаление.
— Немного — это сколько? — уточнил нав, всеми силами сохраняя нейтрально-вежливый тон.
— До заката. Может быть, до полуночи.
Нехорошо! Но просить асура отпустить их? Просить? Асура? Напускная вежливость норовила осыпаться с Ромиги, но он кое-как держался.
— Вообще-то, в наши планы не входило гостить у тебя так долго. Мы уже сделали всё, что намеревались: помогли тебе слезть с алтаря.
— Мы? — асур удивлённо приподнял белоснежную бровь.
В отличие от нава, он ни капельки не злился. Он был спокоен, как чистая стихия: ясная, совершенная, беспримесная. Заразительно спокоен, и Ромига вдруг тоже поймал этот настрой. Иметь дело со стихией, даже враждебной, легко. Опасно, жутко, но легко. Ромиге — не впервой.
— Я обещал сковырнуть тебя с алтаря, и я это сделал. Но без мохнатика я не попал бы в твой чертог во плоти. Я не настолько хороший сновидец. А вот он — достаточно хороший. Он первым предложил мне свою помощь и помог. Поэтому я говорю о нас.
— Ну что же, поговорим о вас. Или всё-таки о тебе, нав?
Ромига пожал плечами:
— А что ты желаешь сказать нам? Или мне? Что ещё, кроме: благодарю, вот ваш портал?
Асур рассмеялся. Не обидно, не оскорбительно — ему просто было весело, и реплика нава его позабавила, и он не таил это в себе.
— Благодарю. А неужели, нав, ты ни о чём не хочешь меня расспросить?
— А неужели, асур, твоя благодарность простирается так далеко, что ты ответишь мне правду, и она пойдёт мне впрок?
Глаза-солнца вспыхнули гневом: таким же мгновенным, как веселье, и таким же искренним.
— Пойдёт ли тебе впрок хоть что-то, зависит лишь от тебя самого! Или тебя этому не учили, нав?
Гнев асура подавлял. Однако Ромига нашёл в себе силы не обмереть со страху, не сгореть со стыда — ухмыльнуться:
— Жизнь учит.
Асур поморщился, будто вспомнил что-то мерзкое.
— Некоторых — не учит, — взмахом руки, словно крылом, отмёл воспоминание. — Тебе есть, чему учиться, нав. Однако ты мне нравишься. Поэтому я тоже исполню своё обещание. Я не стану вредить тебе на Голкья… Пожалуй, вовсе не стану. Моя Тень подсказывает, это слишком нездоровое занятие. А мне моя жизнь ещё пригодится: нужно предотвратить одну войну.
— Твоя Тень?
Асур указал себе под ноги:
— Конечно, я тоже отбрасываю тени. Из-за нестабильности мира, на Голкья это имеет любопытные последствия. Но ты разбираешься в них лучше меня, о ПовелительТеней. Я уверен, ты уже знаком с моей непоседой.
Ромига вспомнил задорно-глумливый голосок и смех — колокольчик… Пожалуй, что и знаком, но решил не развивать тему. Спросил другое.
— Войну? Ты сказал, предотвратить войну?
— Я долго размышлял, как отомстить тому, кто её развязал. Лучшей местью видится мне — возвратиться к истоку и сорвать его планы. Время — самая своевольная из стихий. На моём нынешнем уровне знаний, задача выглядит нерешаемой. Но кого когда интересовали простые задачи?
— Ты… Ты о той войне?
Асур кивнул. Коснулся лучей, разделяющих его с навом — они зазвенели под рукой, как струны.
— Наши Великие Дома не могли не сцепиться. Мы рождены для соперничества. Для соперничества, нав, а не для взаимного истребления! Я найду, кто стравил нас так, и сделаю с ним… Что смогу, то и сделаю.
У Ромиги сердце зашлось от восторга и ужаса: кого он опять отпустил на волю. Воскликнул:
— Ты сумасшедший, хуже Онги!
Воплощённая стихия взглянула укоризненно, качнула головой:
— Нет, нав. Я никогда не стану ломать мир. Ни этот, ни какой-либо другой. Ни под чужие приказы, ни под свои желания. Я удовлетворяюсь возможным. Ты же слышишь миры, ты это чувствуешь, как никто.
Вот тут светлый наступил на больное, и Ромига не сдержал гнева, пополам с горечью.
— Да я сейчас ничего не слышу, кроме твоих сладкозвучных речей!
Ещё один отрицательный кивок:
— Твой душекрад откусил больше рта. Он теряет власть над тобой, и не только. Дни его сочтены. Ты скоро вернёшь себе всё, что потерял, и с прибытком. Прощай, нав! Вам пора. Да пребудет моё благословение на твоём спутнике, а ты обойдёшься. Просто пожелаю тебе удачи.
Ромига, забывшись, чуть не пожелал удачи в ответ, но сверкнуло, ослепило, и вот уже нав летит из асурского портала — мордой в сугроб.

Кое-как проморгался, огляделся. Асур вышвырнул его там же, где в прошлый раз. Его и Рыньи.
На холоду, возле родного Зачарованного Камня мальчишка начал быстро приходить в себя. По крайней мере, удалось поднять его на ноги. И встать самому. И добрести до калитки, держась друг за друга. Калитку Рыньи благополучно открыл и закрыл, а где-то на середине второй лестницы опять скис. Пока Ромига собирался с силами, чтобы взвалить его на спину и тащить дальше, на них наскочил один из старших слуг дома Кузнеца. Этим приключение, в общем-то, и завершилось.
Ромиге оно обошлось в сутки горячечного беспамятства и ещё трое суток полнейшей слепоты: слишком много света было в хрустальном чертоге. Но потом нав быстро и уверено пошёл на поправку. Рыньи оклемался быстрее, всего за полдня, и отчаянно переживал за друга. Впрочем, не только он…

Продолжение: chorgorr.diary.ru/p217442035.htm

Вопрос: Прочитали?

1. Да!		7	(100%)
Всего:		7

@темы: Тайный Город, тексты, навы, Ромига, десница пращура, Голкья, асуры

---

Бывает ли в природе рыба-жираф?

Не знаю, но кажется, это я (:

Знакомый народ на ЗФБ уже активно деанонится, а я только собираюсь выкладки читать-смотреть.

@темы: жисть, ЗФБ2019

---

Два в одном!

И принцессы, и сокровища

06.03.2019 в 09:32

Пишет  pani Volha:

Инстинкт на современный лад


(C) KoDa

От себя Против сущности не попрешь, но зато "коллекция" себя ведет тихо, нарядов не требует и не разбегается почем зря))