Девочка-маугли, воспитанная книгами, кошками и деревьями
Автора, кажется, слегка покусал Дж. Мартин 
...И одна команда с ЗФБ
Название: Тень ищет своё место (История с фотографией, часть 5)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: В холодном мире Голкья одна за другой оживают самые странные и страшные сказки. Неуёмные пассионарии расшатали давно устоявшийся порядок, попрали закон и обычаи. Выйдет ли из этого что-то хорошее, или все перемены — к худшему? Пока мудрые спорят о нужности и цене прогресса, охотники — зимуют зиму, наву Ромиге хорошо бы решить свои личные проблемы и вернуться домой живым.
Предупреждения: попаданец, амнезия, ксенофилия, каннибализм, изнасилование, гет, слэш, смерти второстепенных персонажей.
Начало: chorgorr.diary.ru/p211900655.htm
Продолжения:
chorgorr.diary.ru/p212615649.htm
chorgorr.diary.ru/p212823584.htm
chorgorr.diary.ru/p213701926.htm
chorgorr.diary.ru/p213845220.htm
chorgorr.diary.ru/p214033619.htm
chorgorr.diary.ru/p214276958.htm
chorgorr.diary.ru/p214371859.htm
Всё вместе на Фикбуке: ficbook.net/readfic/5216239
На Самиздате: samlib.ru/editors/h/holinadzhemardxjan_t_j/ten_...
На Литнет (бесплатно, доступно только зарегистрированным там юзверям): litnet.com/book/ten-ishchet-svoe-mesto-b52040
14.03.2018И развязался ещё один узел. Узел многое удерживал, теперь это многое обрушилось на Ромигу. Нав пошатнулся от павшего ему на плечи могущества. Немой вопль Камня, полный страдания, слился с приветственным кличем воплощённых Теней. Ромига посмотрел на них — увидел точные копии себя. Сменили Повелителя — сменили лицо! Скосил взгляд на Стурши — тот остался при своём неповторимом облике и взирал на толпу Ромигиных двойников с явным презрением.
Ярость! Ромига заметил, как заостряются уши Теней, а после ощутил свои. Ударить непокорную Тень! Подмять, сломать, подчинить — или попросту развоплотить…
«Это мой воин,» — напомнил себе Ромига. — «Стурши дал мне клятву верности и только что прекрасно показал себя в бою. А ещё, наверняка, он ценит своё существование превыше дара, которым поклялся мне. Если я атакую, он будет драться отчаянно. Ромига, не бери пример с Онги, не затевай бой с Тенью на взаимное уничтожение!»
Сомнение в победе над каким-то голки неприятно резануло, и Ромига поморщился. Гримаса — мимолётная, однако все двойники повторили её, один в один, и нав ощутил многократно усиленное эхо собственных эмоций. Чувства, мысли, ощущение тела: всё плыло, будто он стремительно распадался на десятки существ, ведомых единой волей и разумом, но частично автономных. Нет, любой правильно обученный маг умеет управлять своими проекциями! Но больше трёх штук за раз Ромига не удерживал никогда. Как Онга исхитрялся водить всю эту толпу? Нужно ли для этого спятить — или можно обойтись?
Теперь на лицах Ромигиных двойников отражалась всё более глубокая растерянность. А поганец Стурши задрал свой беззаконный нос ещё выше и нахально, с ухмылочкой, уставился наву в глаза. Это и отрезвило, лучше воды на голову.
— Стурши, найди мне Альдиру, срочно!
Командный голос Ромигу не подвёл. И система тренировок, отработанная на молодых масанах, сработала безупречно. Стурши сорвался с места быстрее, чем усомнился в праве Ромиги отдавать ему приказания. Вот и хорошо. Вот и правильно.
Новоявленный Повелитель Теней уже спокойнее обозрел прочих своих подданных. Их одинаковость по-прежнему раздражала и давила на психику, но вносить разнообразие в эту картину он будет последовательно и постепенно.
— Мудрый Латира, я призываю тебя! Явись ко мне во всей своей полноте и целости! Не причиняй мне вреда, покуда не прозвучит над Голкья песнь Равновесия, а во всём остальном ты волен.
Низкорослый пожилой голки протолкнулся из задних рядов Теней. Забавно, что чёрный комбинезон он не стал переколдовывать во что-то охотничье, а лишь подогнал по себе.
— Ну, здравствуй, настояший Повелитель! — приветствовал он Ромигу и поклонился низко, церемонно, с достоинством, присущим ему при жизни. Распрямил спину, улыбнулся. — Уважил старика! Призвал первым!
Радость в голосе, живая мимика, и глаза блестят торжеством. Будто лишь в дурном сне примерещился Ромиге идиот на алтаре, кукла-марионетка на Совете… Но теневой корень — увы, не мерещится.
— Я тоже рад тебя видеть, о мудрый Латира, — отозвался нав. — Знаешь ли ты, как освободить всех этих? — он широким жестом обвёл мудрых на алтарях.
Латира сразу нахмурился:
— Ты, Иули, истинный Повелитель Теней. Но даже тебе эти алтари не отдадут жертвы просто так. Слишком голодны они, чтобы уйти без малого подношения, которое даёт власть над бродячими Камнями. Думаю, тебе это подношение обойдётся дешевле, чем кому-либо другому. Мудрым такая власть — только во вред. Тебе, Иули, может ещё пригодиться.
Мудрый, ставший Тенью — или Тень в облике мудрого — бросает слова резко, отрывисто, будто через силу. И сам Ромига чует насторожённое недовольство Камней. Древние алтари жаждут поживы! Какая-то кровь даже пролилась где-то рядом, но не на них! Камни ропщут… Без слов! Взрыкивают, будто полудикие помойные псы на Ромигиной родине. Сам учил знакомых челов: окружат такие — не вздумай испугаться, а тем паче, показать свой страх. Но и прикармливать опасно: отожрут подачки вместе с руками.
— Камни, властью Повелителя Теней я приказываю немедленно отпустить тех, кого посулил вам в жертву Иули Онга!
Увы, здесь командный голос не сработал, голодные звери лишь зарычали отчётливее. И хлынула горлом короткая злая песнь: приветствие Камням, недопетое Вильярой, теперь — в иной тональности и ритме. Братоубийцу — в ножны. Простым ножом Ромига полоснул себя по руке и побежал по кругу, припечатывая окровавленную ладонь к каждому Камню-алтарю.
За его спиной змеились, расплетаясь, ремни: освобождали всё ещё бесчувственные жертвы, и Камни уходили в пол, будто никогда не являли себя в Пещере Совета. Горька им оказалась чёрная кровь, но сытна, очень сытна! Ромига ощущал их довольство и готовность явиться к Повелителю на первый же зов, немедленно.
Долго ли обежать тридцать шесть Камней на боевой навской скорости? Совсем не долго. Но тридцать седьмой Камень, веками хранивший — не сохранивший — жизнь Онги, не стал дожидаться его убийцу. Нав взлетел на возвышение в середине залы — увидел там лишь скорчившуюся Вильяру, да кровавую лужу, растекающуюся из-под её тела.
Первая мысль: почему Камень ушёл, не взяв эту кровь? Вторая… Ромига услышал, как дышит колдунья — хрипло, с тихим мучительным подскуливанием… Жива, в сознании, и ей дико больно! Нав опустился на колени рядом, быстро сканируя повреждения. Не удержал возгласа:
— Щурова сыть! Кто?
Ответа не услышал, лишь скрип зубов. Быстро накинул несколько целительских арканов. Провёл рукой по мохнатой куртке, нащупал и сорвал запирающий магию артефакт, не разбираясь, действует ли он, или сдох вместе с Онгой. Скомандовал:
— Вильяра, пой летучую! Быстро!
Но сил на песнь у колдуньи не нашлось: видимо, слишком много крови из неё уже вытекло. Обмякла, завалилась на бок. Из длинной раны, которую она до сих пор зажимала руками, поползли наружу внутренности. И некогда выяснять, кто её так — или сама себя? Сознание потеряла, однако пока жива. И повреждения выглядят тяжёлыми, но не смертельными. Можно попытаться помочь.
— Латира, сюда!
Но старый голки опасливо и смущённо мнётся поодаль, а у возвышения плечом к плечу встали Тени с лицами Ромиги. Они голодны, ужасно голодны! Они жаждут отведать крови мудрой, насытиться её сладкой плотью, её жизненной и колдовской силой. Разве ведьма не унижала их Повелителя? Разве не заслужила месть? Пусть, пусть Повелитель возьмёт у неё самое вкусное: печень и сердце, а остальное отдаст им! Скорее, скорее, пока жертва дышит!
Желание Теней — почти как своё… Почти!
— Тени, слушайте моё слово, слово Повелителя. Эта женщина — не еда! Она нужна мне живой.
В отличие от Камней, Тени покорны. Они не ропщут, что у них отняли добычу. Они мигом забывают свой голод и тут же подсказывают, как Повелитель может быстро-быстро вылечить раненую голки. Залатать её рану их переменчивой плотью, как Онга лечил сам себя и Ромигу... Только Латира горестно кривит губы, делая отрицательный жест. Природу нава такое лечение не слишком-то исказило. А для мудрой — лучше умереть или стать Тенью целиком и полностью, чем принять его. Трудно уложить в голове тонкости, но кажется, именно так.
Что ж, остаётся ещё вариант…
— Тени, я буду лечить эту женщину сам, средствами живых. А ваша задача пока — аккуратно одеть тех мудрых, кто были на алтарях. Потом уложите их поудобнее. Их и всех остальных. И приглядывайте за ними! Как только начнут просыпаться, дайте мне знать. Мягко удерживайте на месте до следующего моего распоряжения.
Ромига перевернул Вильяру на спину, освободил от одежды, очистил будущее операционное поле и пространство вокруг тела, достал и подготовил к работе набор инструментов.
Плохо! Нож вонзился глубоко и прошёл наискось, снизу вверх: рассёк кишечник, задел поджелудочную и печень. Плохо, но не безнадёжно. От целителя-недоучки всего-то и требуется, чтобы живучая, почти как он сам, пациентка выжила, пришла в себя хоть ненадолго и спела летучую песнь. Анатомия голки не слишком отличается от других разумных с красной кровью, их Ромига латал чаще, чем навов…
Безмолвная речь Стурши: «Повелитель, я тут нашёл Альдиру. Он, в общей куче, но кажется, ему проломили башку.»
Вот же асурский свет! Помочь одновременно двум своим голки Ромига не в состоянии. И Вильяру сейчас ни за что не бросит.
— Мудрый Латира, Стурши докладывает мне, что твой друг Альдира крепко получил по голове. Осмотри его, пожалуйста, и постарайся привести в чувство. Если не получится, лечи его тоже средствами живых, — Ромига уловил чьи-то хищные поползновения в сторону ещё одного подранка, свирепо рыкнул. — Тени, никто из мудрых — не еда! Никто из двуногих не еда! Запрещаю вам питаться разумными! Ваша пища — дичь!
Ответом ему — разочарованный вздох, но Тени Голкья — не масаны, их природа позволяет неограниченно долго существовать на такой диете… А кому за особые заслуги причитается вкусное, можно прикинуть потом.
***
Вильяра искренне приготовилась убить себя и стать вратами между миров. Ради избавления Голкья от Иули Онги, ради толики надежды, что чужак уйдёт, не поубивав здесь всех и не порушив всё. Чары чужака связали её, только голос остался свободен для единственной песни, да руки с ножом — для единственного движения, которое жертва должна была совершить сама.
Когда трое Иули вдруг сцепились насмерть, когда голова одного из них покатилась по полу, чары разом ослабли. Колдунья вздохнула с облегчением… Зря! Чужая воля мгновенно накрыла её, оглушила: даже сопротивляясь изо всех сил, мудрая не удержала собственную руку с ножом, смогла лишь отшагнуть назад и осесть на пол, мимо жаждущего крови Камня.
Спеть бы летучую, да колдовская сила по-прежнему связана. И в призрачное обличье колдунья не перешла, как ни старалась: значит, никак не помочь раненому телу, не спрятаться от боли. Боль грызла её, будто зверь — дичь, выжирала заживо потроха, мутила рассудок.
Вильяра уже не понимала, мерещится ли ей многоголосый хор: «Не упрямься! Отпусти свою кровь, не пережимай рассечённые жилы, отпусти, отдай её нам!» Кто говорит с ней: бродячие алтари, Тени? Какая разница! Она не согласна идти ни к Теням, ни к щурам…
Нимрин, живой, рядом! Сквозь боль и дурноту Вильяра успела ему обрадоваться. Его колдовство принесло мгновенное облегчение. А потом, кажется, он что-то требовал от неё, очень настойчиво, но боль отступила — последние силы разом иссякли. Вильяра сорвалась, да и полетела кувырком в чёрный колодец без дна…
***
Кроме физических повреждений, ещё и магические! Будь Ромига опытнее в целительстве, он заметил бы искажение ауры и не усугубил его своей поспешной ворожбой. Однако подумал: чары Онги должны осыпаться в миг его смерти, Камень ушёл… Вильяра теперь тоже уходит.
Проще всего — отказаться от своего решения, призвать обратно любой прикормленный алтарь, провести обряд и вернуть себе ведьму — Тенью. Ромига то и дело возвращается к этой мысли, но упёрся вылечить живую — лечит. Уже почти не надеясь на успех, запускает останавливающееся сердце, режет, шьёт, колдует…
Альдира тихо подошёл и присел рядом. Осторожно вплёл свою песнь в арканы, творимые Ромигой. Мудрый лучше нава знает, как поддержать жизнь соплеменницы, и дело, наконец, пошло на лад…
Вот и закончили. Впервые глянули друг другу в глаза, а не на пациентку.
— Ох, Иули, не поблагодарит тебя наша красавица за такие швы!
Да уж, швы на коже — редкие и грубые. Но шовного материала едва хватило, а материализовать новый Ромига не захотел. Слишком неуверен Повелитель Теней в своей дальнейшей участи, вот и ни к чему делать Вильяру заложницей игры стихий.
Скроил циничную гримасу, фыркнул:
— Да ладно! Внутри-то всё ещё хуже. Глянь, сколько я от неё отрезал. Считай, выпотрошил. Но едва пропоёт мудрая вашу заветную песенку — станет вся, как новая… Кстати, Альдира, как твоя голова? Не болит?
— Уже нет. Мне повезло, что я быстро очнулся, и мне достало колдовской силы. А что будет с Вильярой… Скажи, почему твой сородич напоследок ударил по ней, а не по тебе?
Неприятный вопрос, и задан дерзко, но Ромига не стал цепляться к тому, без кого вряд ли вытянул бы операцию. Ответил просто, самой очевидной из версий.
— Потому что Онга — безумец. Был… Альдира, ты ведь позаботишься о Вильяре дальше? Хорошо позаботишься?
— Позабочусь, Иули. Как о себе самом.
Сказал это Альдира с большим чувством и остался сидеть рядом с раненой, держа её руку в своих. Он пристально наблюдал, как Ромига чистится сам, чистит и прячет инструменты, а затем уничтожает всё лишнее вокруг. Дотла, чтоб ни капли, ни клочка плоти не осталось вне тела колдуньи. Ни на её искромсанной одежде, ни на полу…
Когда нав закончил, мудрый спросил:
— Повелитель, неужели, ты не доверяешь своим Теням? Или не желаешь искушать их кровью?
Ромига скривил губы:
— Я просто привык заметать за собою следы.
Альдира одобрительно кивнул и промолчал. Нав материализовал лёгкое, тёплое одеяло, укутал им Вильяру. Согреть сейчас раненую нужно, а если потом одеяло исчезнет, то и не опасно: чай, не швы. Вот теперь с Вильярой — всё. Вместе влипли, навредил, чем сумел, помог, чем смог.
17.03.2018Ромига встал и огляделся — увидел то же, что исподволь, стараясь не отвлекаться, наблюдал глазами своих двойников: как мудрые постепенно оклёмываются от «зелья глухого сна». Нельмара, вон, уже сидит, разговаривает с Латирой. Ромига знает, о чём их беседа. Десятками ушей он слышит всё, что творится в Пещере Совета, и ничего не пропустит, как пропустил предсмертный удар Онги по Вильяре. Нет, теперь-то Повелитель Теней перестал чувствовать себя спотыкающейся сороконожкой! В любой миг он способен перенести фокус внимания и фокус действия в любого из своих слуг. Потрясающее ощущение, просто дух захватывает, и голова кругом!
А всё-таки к беседующим мудрым Ромига шагает сам. Нав из Тайного Города запретил себе привыкать к многозрению и полифонии, к потенциальному всезнанию, вездеприсутствию Повелителя Теней Голкья. Потому что даже если наву Ромиге несказанно повезёт, и он не свернёт себе шею, как Онга и прочие предшественники, если победит Солнечного Владыку и станет местным тёмным божеством — домой в таком виде он уже не вернётся.
«Маленький глупый нав, что ты забыл в своей родной дыре, когда под ноги тебе катится целый мир? Зачем тебе возвращаться домой?»
«Кто это спрашивает?»
Безмолвный смех — колокольцами под черепом. Ромига трясёт головой, но смех всё звучит: эхом, отголосками, дальними переливами.
«Кто ты, весельчак?»
Нет ответа.
«Смотри мне! Поймаю — заплачешь!»
«Истинного Повелителя Теней слово — ныне слышу я!» — и снова звонкая щекотка смеха, плавно переходящая в тишину.
Так, интересно, и когда это мудрый Нельмара отрастил себе настолько неприятную ауру? Издали ещё ничего, а вблизи так и тянет прихлопнуть его: погасить… Стоп, а ведь аура-то не изменилась, изменился Ромигин взгляд на неё! Нав сощурил глаза, как на яркое солнце, и опустился на шкуры напротив мудрого. Перевёл дыхание, заговорил.
— Мудрый Нельмара, в начале совета, вероломно прерванного моим предшественником, ты сообщил, что Солнечный Владыка Наритьяра готов спеть песнь Равновесия. Ныне Повелитель Теней — я, и я тоже готов спеть эту песнь. Истинно моё слово, да не вернуться мне домой, если лгу! Я хочу начать, не откладывая. Ты — хранитель знаний. Расскажи мне, чужаку, всё, что я должен знать, приступая к обряду. А ты, о мудрый Латира, будь мне свидетелем и помощником.
Нельмару от близкого соседства Ромиги тоже перекорёжило: он побледнел, заёрзал на шкурах, но отодвигаться не стал и не отвёл пронзительно светлого взгляда. Выдержав паузу, заговорил.
— Да будет по слову твоему, о Повелитель Теней. Слушай. Запоминай. Ты — чужак, но вместе с нами ты останавливал «качели смерти». Ты пел с нами тогда, значит, ты знаешь, как просты Великие Песни. Им не учат и не учатся, они никогда не повторяются. Мы просто звучим ими, когда слушаем стихии и отвечаем: голосом и силой. Величайшую из песен, песнь Равновесия, начинают вне круга. Наритьяра будет петь на Ярмарочной горе, ты — у Синего фиорда. Я отведу тебя на место, а твой помощник Латира проводит на место Солнечного Владыку. И ты запоёшь, иначе не сможешь даже коснуться Камня. Ты продолжишь петь, чтобы светлейший круг впустил тёмного. И ты не умолкнешь, покуда стихии не вернутся к равновесию.
Говоря это, Нельмара склонял голову всё ниже, а под конец речи густые брови напрочь занавесили чересчур сияющие для голки глаза. Ромига некоторое время ждал продолжения, глядя на судорожно стиснутые кулаки мудрого, потом резко переспросил.
— Это всё?
— Да. Это всё, что ты просил меня рассказать, Иули.
— Нет, это не всё, — вступил в разговор Латира. — Повелитель Теней и Солнечный Владыка обычно зовут с собою слуг, чтобы те сторожили подступы к Камням. За Наритьярой таскается целая толпа меченных солнцем, значит и ты, Иули, можешь выставить Теней на стражу. На Великих, взыскующих равновесия, ещё ни разу не покушались, да и удача ваша велика. Но мало ли, какой безумец захочет занять место одного из вас?
— Я таких безумцев больше не знаю, — нервно отмахнулся Нельмара. — Но давайте договариваться. О числе и расстановке стражи, о времени начала песни. Владыка Наритьяра поручил мне говорить от своего имени.
И начался торг, живо напомнивший Ромиге родной дом — Тайный Город — и милых соседей, разнообразных генстатусов.
Торговались, в основном, Латира с Нельмарой: посредники — хорошая идея. А сам Повелитель Теней, с переменным успехом, пытался привести в осмысленный порядок наследство Онги.
Вот, например, Тени-двойники: прекраснейший инструмент! В частности, чтобы разведать обстановку во всех закоулках Пещеры Совета и вокруг. Ромига раньше предполагал, а теперь убедился, что недра Голкья заменяют Теням порталы на любое расстояние. Лишь в дома охотников Тени проникать пока не могут: чары защищают жильё от тёмных гостей. Но если Тени ещё немного окрепнут… А они умножают свою силу при любой возможности! Берегись, всё живое, кроме разумных, которые пока под запретом. Но Повелитель же скоро отменит это противоестественное ограничение? Обязательно отменит? Почувствуй, Повелитель, как сладко: ловить и пожирать, упиваясь и насыщаясь сперва ужасом, потом болью разрываемой заживо добычи. Пусть, охота — между делом, на бегу, азарт её затягивает. Вкус живой плоти и крови Ромига ощущает, будто у себя во рту. И эйфорию, и чувство сытости… А на разумных-то охотиться было бы веселее, чем на малую дичь! Сам же когда-то пробовал, знает! Разумные лучше осознают происходящее, и позабавиться с ними можно разными способами. И наделать из них новых Теней…
«Стоп! Отставить охоту и жратву! Сначала — дело!»
Тени повиновались, но чувство такое, будто суровый отец отнял игрушки у детей: своих и горячо любимых. Чувство, прежде неведомое одинокому наву… А ему не только это свалилось на голову: какофония противоречивых чувств и ощущений, мельтешащий калейдоскоп образов. Будто Ромига не просто убил Онгу, а напоследок забрал его память «иглой инквизитора»… И не только Онги: всех охотников, когда-либо зарезанных на алтарях, съеденных Тенями… В смутных отголосках — вообще, наверное, всех… Нав узнал так много, что рассудок тонет в избыточной информации. Давным-давно молодой, глупый Ромига мечтал знать всё обо всех, проживать чужие жизни и приобретать опыт. Мечта сбылась, но как же быстро настало пресыщение!
Вообще, нав Ромига, по природе своей, довольно хищное существо. Однако, обработать «иглой», изнасиловать, убить и съесть целый мир – для него как-то слишком. Он такого не хочет, и ему это ни зачем не нужно. Тем более, слишком очевиден тупик в конце пути. Ненасытный суперхищник выжрет кормовую базу — всё живое на планете — и подохнет с голоду. Даже безумец Онга сознавал это. Потому очень спешил скатать в клубочек мир Голкья, со всеми его Зачарованными Камнями, сунуть в карман и отправиться пожирать другие миры. Портал, который должны были открыть Ромига с Вильярой — начало. Все мудрые предназначались в жертву: для некой трудно вообразимой трансмутации, в результате которой Онга надеялся сразу заполучить портативный Источник, универсальный портал Большой Дороги и непобедимую армию двойников. Вышла бы, с большой вероятностью, обыкновенная чёрная дыра, но древний нав готов был рискнуть…
Да, Ромига проникся пониманием, почему некоторые его предшественники сворачивали с пути абсолютного могущества на зыбкий путь равновесия. Как ни велик риск, как ни страшны издержки, а для Повелителя Теней это единственный путь в жизнь. Нет, Ромига сделал выбор раньше, на основании чужих слов и общих рассуждений, а теперь лишь окончательно утверждается в своём решении… Но как же трудно вынести разочарование Теней! Смертная тоска, горчайшая обида, одна на всех, разрывает сердце Повелителя. А как его сразу кинулись уговаривать! То жалобно, то льстиво, то угрожающе… Что особенно давит, голоса ужасно похожи на голос его собственных мыслей.
«Молчать! Отставить похоронные настроения!»
Тени впервые не повиновались своему Повелителю.
…А впрочем, нет, не впервые. Ромига, вроде бы, ясно ощущал, где кто из Теней находится, смотрел их глазами, действовал их руками… Вдруг в одной из дальних кладовок обнаружил Стурши, самозабвенно милующегося с рыжей девчонкой Митаей. Как отыскал хитрец среди десятков одинаковых Теней — нужную ему? Да не просто отыскал: незаметно для Ромиги отбил от стаи, уговорил или заставил принять первоначальный облик… Повелитель и дальше бы не заметил «безобразия», но эхо эмоций парочки очень уж выбилось из общего настроя Теней: в приятную сторону. Нав не стал разгонять пылких любовников, пусть хоть кому-то здесь будет хорошо. И путь один из этих кого-то, непредсказуемый, как броуновская частица, не путается под ногами…
А то вон уже, мудрые приходят в себя, злые и напуганные. Самую драматическую часть событий они благополучно проспали. Но кое-кто сильно психует, обнаружив себя без магической энергии, под присмотром кучи одинаковых Иули. Приходится снова и снова успокаивать, объяснять.
— Да! У Теней уже новый Повелитель, и он — то есть, я, Иули Ромига — твёрдо намерен спеть песнь Равновесия. Нет, я не лгу! Не видать мне вовеки родного дома, если лгу! Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, для вашей же безопасности. Всех отпущу, но прежде поклянитесь, что не помешаете нам с Наритьярой петь.
Одни клянутся сразу, другие упираются. А Пещера Совета по-прежнему наглухо закрыта на вход и на выход, даром, что десяток солнечных, не явившихся на общий сбор, старательно ломятся снаружи.
Онга основательно перестраховался! Собрал вместе большинство мудрых. Атаковал «навским арканом». Сверху присыпал «зельем глухого сна», местным аналогом «пыльцы морфея», который не только усыпляет, а связывает на время все магические способности… Да ещё зарядил давным-давно уснувшие артефакты, доработал и вывел на максимальную мощность древнюю защиту форпоста. Теперь сквозь неё не пройти никому, кроме Теней… Уф, кажется, удалось эту защиту деактивировать! Что один нав построил, другой, при большом желании, завсегда разломает.
Мудрые покидают пещеру: кто пешком, кто изнанкой сна. Да, кое-кто из них — достаточно одарённый сновидец, чтобы проделать это совсем без энергии. Магия сна — странная дисциплина, в чём-то сродни геомантии, и голки так причудливо переплетают её с магией стихий, что даже у потенциально всезнающего Повелителя Теней ум за разум…
Альдира просит позволения унести Вильяру в свои угодья, в дом Травников, где живёт дальняя знахаркина родня, и за раненой будут хорошо ухаживать. Подальше от стихийных возмущений, которые неизбежно породит Величайшая песнь.
«Иди, Альдира. Береги её там. И постарайся поскорее вернуть угодьям Вилья хранительницу.»
«Да, это очень важно, я постараюсь. Удачи тебе, Иули Ромига.»
А Латира и Нельмара, несмотря на отвлекающие факторы, уже почти всё обговорили. Чем дальше, тем сильнее Ромигу кроет ощущение, что он распоряжается организацией своей казни. Не может уже отделить похоронные настроения Теней от собственного. Тени горько сетуют, угрюмо ворчат, жалобно ноют. Глумливый голосок-хохотунчик весело и остроумно уговаривает отбросить дурацкую затею с равновесием, быстренько передавить поганых солнечных, начиная с Нельмары, и повелевать Голкья в своё удовольствие. Всё труднее сосредоточиться, сохранить рассудок ясным, а волю — единой… То есть, именно своей собственной. Тени-то вполне едины в устремлениях, и Повелителю с каждым вздохом тяжелее тянуть их в нужную ему сторону.
Ромига внёс окончательные коррективы в расстановку стражи и спросил:
— Мудрый Нельмара, мудрый Латира, скажите, а что станет с воплощёнными Тенями, когда мы с Наритьярой допоём песнь?
Мудрые переглянулись, ответил Латира:
— Я тоже хотел бы это знать, но я не знаю. Старые Тени, которых Иули Онга насильно вытащил в дневной мир, развоплотятся сразу. А вот останусь ли я, останутся ли Стурши с Митаей? Никто не скажет наверняка. После прежних песен немногие Тени, призванные в полноте, задерживались, доживали свою охотничью жизнь. Кто дичал, тех, конечно, изгоняли: «слезами голкья» или ворожбой. Мой учитель упокоевал таких сам и учил меня. Старейший Тмисанара, больше кого бы то ни было, знал о Тенях и о стихии, их порождающей. Он полагал, что истинное равновесие мгновенно лишит телесности любых воплощённых, а духи, пленённые мраком, вернёт на путь всех умерших охотников.
— Истинное равновесие? — переспросил нав. — Что это?
— То, чего никогда не было. Прежние песни не были совершенны из-за Онги на алтаре. Что удастся вам с Наритьярой теперь, когда остались только ты и он, никому не ведомо.
— То есть, мудрый Латира, может так выйти, что я убью тебя этой песнью? Правильно я понял?
Старый голки мотнул головой и резким взмахом руки отмёл сказанное Ромигой:
— Нет, Повелитель, это Онга убил меня. А ты подарил мне ещё немного жизни, почти настоящей.
— Почти?
— Как ты думаешь, Иули, почему я не бросился на помощь малой? — в голосе Латиры прозвучала неприкрытая горечь, и Ромига вспомнил, как мялся старик за спинами остальных Теней, желающих одного: жрать!
— Ты тоже хотел её крови?
Латира кивнул, подтверждая то, о чём не стал говорить вслух, потом добавил:
— Той воли, что ты даровал мне, достаточно, чтобы я удержался от живоедства и прочих беззаконных дел. Но бдеть за собой мне предстоит день и ночь. Мудрый Шускара, мой давний собрат по несчастью, выдержал полтора года такого существования. Говорят, Зачарованные Камни приняли его. Надеюсь, и меня не отвергнут.
Повелитель Теней как бы осведомлён: Шускара — легендарный победитель Нарханы. Мудрый, которого столь же легендарная ведьма обратила в Тень, но так и не подчинила. Ромига с удовольствием послушал бы живой рассказ о них из уст Латиры, но время, время…
— Мудрый Латира, надеюсь, в Тенях ты не разучился готовить свою замечательную похлёбку? Угостишь? — Ромига хотел добавить, мол, на прощание, но сдержался. А шутки про последнее желание смертника голки и вовсе не поймут.
Латира с сожалением развёл руками:
— Прости Повелитель, но не должно тебе до песни принимать никакую рукотворную пищу. Вернёшься, тогда и накормлю.
— Или другие накормят, — вставил Нельмара. — Если догадки старейшего Тмисанары верны.
Латира метнул косой взгляд на хранителя знаний, но промолчал. А Нельмара обратился к наву.
— Иули Ромига, Солнечный Владыка Наритьяра торопит нас. Он желает начать песнь скорее.
— Ну, раз ужина не предвидится, я тоже — за. Моя стража — на месте. Время — самое подходящее. И можешь не провожать меня, Нельмара. К жёлтому Камню над Синим фиордом я дойду сам.
— Как пожелаешь, Иули. Ты, конечно, в праве отказаться от провожатого, но ты же…
Да, Ромига и прежде не умел, и в Повелителях Теней не выучился ходить изнанкой сна. Он просто закрутил перед собой тёмный вихрь портала и шагнул на знакомую тропу, чуть выше того места, где убил Наритьяру Среднего.
17.03.2018, ещёНад миром пылал ярчайший, ветреный и морозный закат. Долины уже погрузились в синеву, а на холмах снег переливался всеми оттенками пламени. Но не время, не место любоваться пейзажем, когда ярче снега, ярче заходящего солнца сияет впереди огромный менгир!
Камень приветил Ромигу знакомой болью во всём теле. И пуще того, дал понять, что Повелитель Теней дерзнул выскочить из портала слишком близко к Солнечному средоточию. Порыв ветра вышиб дыхание, струя пламени и ледяных игл ударила в лицо… Нет, пока не в полную силу, не на поражение: незваного гостя лишь предупредили. Ромига встряхнулся, сбросил машинально выставленные щиты и встал прямо. Сама близость Камня довольно мучительна, но пока нав стоит на тропе, пока не начал петь, здешние стихии всерьёз его не тронут.
«Наритьяра, ты слышишь меня? Ты на месте? Ты готов начинать?»
«Да, я готов!» — безмолвная речь Солнечного Владыки отдалась болью в висках, столько в ней старательно сдерживаемой неприязни к Повелителю Теней… А ещё, наверное, рыжему колдуну так же погано у тёмного Камня, как Ромиге — здесь.
«Удачи тебе, братец по служению.»
Долгая пауза, но когда нав решил уже, что ему не ответят, услышал: «И тебе удачи, чужак… Побратаемся, если будем живы.»
Ромига глубоко вздохнул и запел, приветствуя Камень. И сделал первый, малюсенький шаг вперёд. Всё, отныне пути назад нет, как нет его у стрелы, летящей в цель.
…А Нельмара прав: песнь Равновесия — это проще простого. Тяжело, больно, но предельно просто. Упрямый нав проломится сквозь бешенство стихий. Он не промажет собою в цель, лишь бы не сгореть на подлёте…
Опасение — не праздное! Пологая, натоптанная охотниками тропа превратилась в полосу препятствий, в череду смертельных ловушек. Путь до Камня Ромиге дался тяжелее, чем в прошлый раз — до центра круга. Боевая трансформа? Ну, да. Заметил, что руки почернели, лишь прикладывая их к Камню. И не отдёрнул, не отшатнулся, когда навстречу полыхнуло не просто солнечным пламенем — самим Светом вековечным. Нав зажмурился, чтобы сберечь глаза, но враждебная стихия била сквозь веки, резала, жгла… Да какая тут, к Первым песнь! Вопль боли и ярости, длящийся и длящийся, хотя дыханию в груди давно пора иссякнуть, а самой жизни — осыпаться пеплом к подножью щурова менгира.
Но кто встал у Камня, как вкопанный? Кто воет и рычит, успешно подавляя Тьмою Свет, рвущийся навстречу? Приблудный нав Ромига? Нет, Повелитель Теней, во всей мощи своей! Проклятое наследство Онги — вековыми мучениями порождённое, тоской одиночества вскормленное, безумием увенчанное — Ромига принял… И теперь избывает, медленно, но верно, в чудовищном противоборстве сил. Да, без сомнения: сила Повелителя Теней иссякает, но неистовое сияние тоже меркнет.
Всё-таки не повезло: наследство Онги закончилось раньше. И стал Ромига перед враждебной стихией, каким его Тьма родила. И досталось ему крепко, но не до смерти, прежде чем осознал: не за тем он сюда явился, чтобы бодать Камень, будто баран — ворота. Круг никогда не впустит тупое, упрямое животное. Разумного, ведающего свои пределы — может быть.
Скрепя сердце, нав перестал атаковать. Дрожа от омерзения, позволил чуждой стихии касаться себя, кое-как загнал обратно, под кожу, черноту боевой трансформы. Он же не масан: солнце ему не враг, и солнце Голкья — в том числе. Солнце. Это просто солнце. «Камень, откройся!»
Поверхность под ладонями, наконец, дрогнула, подаваясь навстречу Ромиге — и в стороны. Будто Камень, в самом деле, был обычными воротами, которые открывались наружу. «Хорошая шутка, ценю!»
И стало совсем легко. Шаг в ворота не обжёг, не ранил. Идти и звучать, чего проще! Дойдя до середины, приветствовать все Зачарованные Камни: уже не слепящие сиянием, просто светло-жёлтые на белом снегу. Лечь в снег и принять силу, как Ромига делал не единожды. А в синем небе, почти в зените — косматое белое светило, полдень высокого солнцестояния. Ну, да: внешний мир Камням — не указ, они хранят своё время… Ну и пусть их… Усталый путник лёг на спину и прикрыл слезящиеся, обожжённые глаза, греясь под чужим солнышком. Чтобы дойти сюда, он истратил все свои резервы. Он пуст, как из-под «навского аркана», и пустота не позволяет ему приятно расслабиться…
Да потому что окаянные жёлтые Камни не дают магическую энергию, а тянут её из него! А поскольку энергия кончилась, уже саму жизнь, саму суть его пытаются выпить: чтобы потемнеть ещё чуточку, чтобы прийти к истинному равновесию!
«Эй, хватит! Мы так не договаривались!»
Нав не рассчитывал на ответ: безмолвная речь без вложения магической энергии — всего лишь чётко сформулированная мысль в собственной голове, никто её не услышит. Он обратился к Зачарованным Камням чисто риторически, понятия не имея, способны ли они вообще разговаривать, или такое умел лишь алтарь Онги?
Ромига не ждал ответа, однако кто-то ему ответил: внятно, осмыслено и с явной угрозой!
«Мы вообще не договаривались, маленький нав. С такими, как ты, не договариваются. Хотя ты — удивил.»
Ромига попытался вскочить на ноги, но не ощутил тела. Внутри — пустота, вокруг — тоже… Нет, уже не совсем пустота: крайне неуютное присутствие, тяжёлый взгляд… Некий собеседник, как бы тоже бестелесный, но способный слышать Ромигину мысленную речь и отвечать.
«Кто ты?»
«Голос в твоей голове.»
Трудно возразить: голос. Незнакомый, удивительно веский и властный голос. Ромига предпочёл бы ему ехидного хохотунчика… Психа Онгу бы предпочёл! Но вряд ли Онга восстал из Тьмы, чтобы побеседовать со своим убийцей. Хотя некто тоже обозвал Ромигу маленьким навом, по-навски. Но слова произнёс иначе: так брезгливо, будто сплюнул. А в остальном, изволит общаться с навом на языке охотников. Удивительно красивый выговор, без местных особенностей, которые Ромига сумел бы опознать. Голос не мужской и не женский, не молодой, не старый. Конечно в мысленной речи нет голоса, как такового, одни интонации, но по ним многое угадывается… Не в этот раз. Ощущение присутствия — слишком чужое для любого сородича и даже для голки. Асур знает, на что похоже! Разве, немного, на Наритьяру Среднего? Но и этот вряд ли восстал... Откуда бы то ни было.
«Ты — Тень?»
«Нет, нав, не угадал, с Тенями ты покончил… На время, конечно!» — холодный голос, прямо, ледяной.
«Тогда кто же ты? Один из мудрых? Зачарованный Камень?»
«А вот теперь я мог бы ответить, что ты угадал. Я бываю всем этим.»
«А кто ты есть на самом деле?»
«Первоначало. Учитель. Пращур. Луч Света, отделяющий Тени от Тьмы и дающий им силу в дневном мире. Всё это, и многое другое, не вместимое твоему убогому разуму.»
Ромига опешил от такой самопрезентации. Сказано-то на полном серьёзе, и безумием не сквозит, как из речей Онги! Нав напомнил себе, что мудрые Голкья живут долго, очень долго. Какой-нибудь старейший, из тех, что шляются между мирами, а домой заходят изредка, может считать себя патриархом всея Голкья. Вероятно, застал здешний форпост Империи Навь, знает и не любит навов. Можно допустить даже, имеет какие-то основания считать себя выше. Удивительно, что Ромигу это почти не злит. Кажется, нав исчерпал свою ярость, свою способность испытывать гнев ещё за пределами круга. Но прохладно рассуждая, чего бы не ввернуть собеседнику небольшую шпильку?
«С убогими — не разговаривают.»
Спокойный ответ: «Ну, почему же? Разговаривают, если больше не с кем.»
Вот же тварь высокомерная!
«С каких это пор мудрому на Голкья не с кем поговорить на равных?»
Ромига задал вопрос — и вдруг заново сложил воедино все слова собеседника. Ум вскипел от невероятной догадки, которая должна была привести нава в бешенство, а повергла лишь в безграничное удивление…
«А ну, покажись, недовымерший!»
«Невозможно, и незачем,» — сказал тот, как отрезал.
«Ты, тварь… Бельмо на глазу Спящего… Ты ж не со скуки зашёл сюда поболтать! Чего тебе надо от меня, асур?»
«Чтобы ты знал о моём существовании, нав,» — с прежним ледяным спокойствием.
Вот же выкидыш Спящего! Ничего не отрицает, ничего не боится! Ну, прямо сказать: Ромига после песни — не противник. Тогда почему проклятый Светлый не заявился во всей красе, лицом к лицу? Брезгует спонтанными проявлениями генетической ненависти? А вот нету её сейчас у Ромиги: какие-то жалкие ошмётки. Удивительно и жутковато, если вдуматься. Но отчасти, удобно: беситься-то бессмысленно, в драку бросаться нечем. Наву — нечем, а у Светлого всё на месте? Да кто ж его разберёт! Телесный он, на самом деле, или бесплотный — всё едино, враг. Матёрый, наглый, смертельно опасный. Почему не убивает, разговоры разговаривает? Ладно, поболтаем ещё.
«Теперь я знаю, и?»
«…И чтобы тебя не убили сразу, как только ты покинешь круг.»
Препоганая у асура привычка: продолжать говорить, будто не слышал ответной реплики. А по существу сказанного — крайне неожиданный поворот. Надо же, какой заботливый вражина!
«Тебе-то что, асур? Я же знаю вашу поговорку: навом меньше, мир светлее. Что с тех пор изменилось?»
Собеседник снова проигнорировал Ромигины слова и продолжил гнуть своё: «Скажи мне, нав, существует ли место на Голкья, которое ты считаешь безопасным? Тайное логово? Или дом, где тебя укроют хотя бы на несколько суток, пока твоя покровительница Вильяра бессильна?»
Бессильна, значит. Но жива — уже хорошо. Если информация верна… Ромига очень надеялся, что Альдира приведёт колдунью в чувство, и она встанет на ноги раньше, чем он выйдет из круга. Он так отчаянно спешил сбыть с рук неподъёмное наследство Онги, что не проработал пути отхода после песни Равновесия. Заботился, чтобы они с Наритьярой добрались до кругов живыми, а что потом… У Наритьяры-то полно сторонников среди мудрых, и никуда они не исчезнут, даже избавившись от перекосов в ауре. А покорные Ромиге Тени — развеялись. А друзей среди голки у чужака… Да, хотя бы, просто доброжелателей… Ну, вообще-то, целый дом во главе с Лембой! И в доме у Синего фиорда, куда легко дойти пешком от этого Камня, верховодят сёстры Вильяры, Даруна и Нгуна. А есть ещё тайное логово Латиры: Ромига примерно представляет, как туда добраться. Но не выкладывать же сразу все карты перед вековечным врагом? Тем более, не уточнив, кто вышел на охоту за Ромигиной головой.
«А если у меня нет убежища, то что? Ты пригласишь меня в гости?»
«Приглашу. Но поверь, нав, тебе там не поздоровится. Так что решай скорее, кто из охотников приютит тебя?»
«Это зависит от того, кто из них желает моей смерти. Кто?»
«Большинство мудрых желают изгнать тебя поскорее, и ты не должен их за это осуждать. Они уверены, что избавившись от Иули, упрочат достигнутое равновесие стихий. И они правы, по сути. В их выкладки закралась единственная ошибка: они ничего не знают обо мне.»
Ромига тоже не знал, даже когда ощущал себя всеведущим. И конечно, нав ни капли не доверяет собеседнику, проверить его слова не может, однако сказанное — логично, и укладывается в известные факты. Похоже, все старшие дети Спящего своим присутствием нарушают магическое равновесие мира Голкья. Поляризуют, если можно так выразиться, систему Зачарованных Камней, а через Камни — колдунов голки, которые ходят в круги за силой. Голки периодически выдвигают из своих рядов Повелителей Теней и Солнечных Владык, те дерутся или поют песни Равновесия, сбрасывая напряжение. А потом снова всё повторяется, по кругу. Возможно ли, что асуру необходим противовес из нава (навов?), чтобы система колебалась вокруг точки равновесия, но не пошла в разнос? Онга убит, Иули Латиры сгинул, остался один Ромига. Который, вообще-то, не намерен задерживаться на Голкья сверх необходимого.
«Потрясающе! Веришь, или нет, я тоже предпочёл бы остаться в неведении о тебе, асур. Вымершим тварям следует лежать в земле и не отсвечивать.»
«Ты настолько не любопытен, нав?»
«Я любознателен и любопытен, но бывает бесполезное знание, а бывает вредное. От вас, Светлых, один вред, как ни поверни. И попробуй мне прямо сейчас доказать обратное! Ну-ка? Кто из мудрых объявил на меня охоту? Где они меня караулят?»
Асур перечислил две дюжины имён, и Ромиге чуток полегчало: в списке не оказалось Альдиры, Нельмары, ближайших Вильяриных соседей и Наритьяры с его солнечной свитой.
«Эти мудрые — самые непримиримые твои враги, нав. А четыре пятых Совета намерены попросту вышвырнуть тебя с Голкья, не откладывая. Для тебя это тоже верная смерть, я знаю. Но не мгновенная. А эти двадцать четыре готовы убивать, как только увидят. Стража, которую выставили на холмах перед песнью, разошлась или развоплотилась, враги поджидают тебя вокруг Камня. Если не дождутся, будут искать генетическим поиском по всему миру. Они уже умеют это, а научил-то их ты, на свою голову! Да ещё кровь свою оставил прямо в Пещере Совета. И хвастался, глупый нав, будто привык заметать следы.»
А вот в самом деле, надо же так по-дурацки проколоться! Большая часть крови попала туда, куда Ромига метил: на алтари. Но каплю-другую он всё же обронил на пол, и не заметил, не озаботился уничтожить сразу, а потом накатили другие хлопоты…
«Если всё так, как ты говоришь, асур, то мне бесполезно прятаться. Я только подведу моих друзей охотников. Опасаюсь, они не выдадут меня сразу, попытаются защитить и пострадают.»
«Дом Кузнеца? Там тебе благодарны настолько, что встанут против мудрых? И ты тоже бережёшь этих охотников?»
Если бы диалог не был настолько бесплотным, нава уже тошнило бы от осведомлённости собеседника. Ромига не подтвердил ничего наверняка, да от него, похоже, и не ждали. Вековечный враг просто наслаждался зрелищем нава, загнанного в угол. Или думал, что Ромига сам запросит у него помощи? Конечно, в умении Первых прятаться и прятать никто не сомневается. Но умереть — проще.
«У меня есть для тебя одна очень хорошая новость,» — сказал асур после долгого молчания и снова умолк.
«Внимательно слушаю,» — Ромига не стал тянуть дракона за хвост: он слишком устал пребывать в непонятном «нигде», устал от разговора и, вообще, устал.
«Песнь Равновесия изменила тебя достаточно, чтобы твои враги не взяли твой след.»
«Что ты сказал!?» — впервые за разговор наву стало настолько страшно.
«Сейчас ты — несколько иное существо, чем был в Пещере Совета. Генетический поиск на тебя не укажет.»
Ромига надолго замолк, отчаянными усилиями пытаясь вернуть ощущения тела, оценить правдивость сказанного асуром. Или враг над ним продолжает глумиться?
«У меня есть для тебя вторая новость. Плохая, но тебе понравится.»
«Да неужели?»
«Изменения — не навсегда. Рано или поздно твоя тёмная сущность возобладает и вернёт тело к своеобычному состоянию. Но не в ближайшую луну. Поэтому я провожу тебя к дому, где тебе благодарны. Если вы с охотниками будете соблюдать осторожность, враги не найдут тебя там.»
Ромига не успел ни возразить, ни согласиться, ни спросить, какой же татской матери этот асур ему помогает? Просто ухнул на четвереньки в глубокий сугроб. Вокруг — темно, как никогда в жизни, а сам он гол, бос и без капли магической энергии. Побарахтавшись в обжигающе холодном снегу, встал на ноги. Огляделся по сторонам. Так… Темно, потому что ночь, а ночное зрение отказало. Однако под ясным небом видно всё же достаточно, чтобы понять, где он: у серого Камня возле дома Кузнеца. Асур сказал, асур сделал!
А Ромига, хотя сыт по горло Зачарованными Камнями, первым делом сунулся за энергией. Сунулся — понял, что не просто выжат в ноль, не только не может взять силу от этого Камня, а вообще не чувствует магии… Зато отменно чувствует мороз и ветер! Ситуация из неприятной переросла в смертельно опасную, и он не стал тратить время зря — побежал.
Мчался на максимальной скорости к знакомому входу в дом, надеясь, что там не заперто. Если заперто, метнётся к большим воротам, где стража. Но судя по тому, как быстро коченеют босые ноги, рискует не добежать…
Ему повезло.
21.03.2018, эпилог***
Если подкаменнику отрезать голову, он дохнет далеко не сразу. Ползает, обвивается и душит, пытается заглотить добычу уже не существующей пастью. Медленно теряет силы, но не перестанет дёргаться даже тогда, когда начинанёт гнить. Слишком туп, чтобы осознать конец своего бытия, потому с таким упорством противится смерти.
Убив Иули Онгу, Стурши вдруг ощутил себя сродни безголовым подкаменникам, за которыми с удовольствием наблюдал мальчишкой. Ощутил и озадачился! Размышления о своей сущности и состоянии — ужасно непривычное дело. Удалой колдун с роду не занимался подобными глупостями. Но то — при жизни. Пока верил, что удачлив, неуловим и всесилен, что стихии берегут его, а сны привечают. А потом с ним случилась похлёбка в гостях у старого друга, алтарь, ножик-улу, чёрные звери. Ужас растворения в пещерном мраке, возрождение Тенью и, как неотъемлемая часть его новой природы, удушливый поводок чужой воли. Убивая поганца Скундару, Стурши ещё надеялся скинуть этот поводок. Пытался стать вольной Тенью, ничьей — и тут же покорно склонился перед одним Иули, потом перед вторым.
Иули Ромига, прозванный Нимрином, почти не дёргает за проклятый поводок. И в обращении будто не делает разницы между живыми и Тенью. Но именно исполняя его приказы, Стурши осознал, что никому, никогда не сможет служить так беззаветно и предано, как живым служил Великому Безымянному. Не сможет, даже если захочет сам! Потому что любой приказ Повелителя ломает волю Тени, словно тонкий лёд, и выносить это тошно, а противиться почти невозможно. Со Скундарой Стурши ерепенился, искажал его повеления, выворачивал их наизнанку. Но только потому что воля Скундары была слаба и моталась туда-сюда, как побегайкин хвост. С Иули — не забалуешь! Стурши смог уйти от одного Иули к другому, даже схватился почти на равных с тем, кто грозил Тени полнейшим истреблением и поглощением. Но сам, без второго Иули, Стурши ни за что не победил бы первого. Иули Ромига тоже не справился бы с Онгой без Стурши. Они честно поделили победу напополам. А потом новый Повелитель Теней ненадолго растерялся, дал слабину… Но приказал — и Стурши побежал исполнять, не думая.
А ещё Стурши клялся Иули Ромиге своим сновидческим даром, не зная, что от дара осталась лишь половина. Пусть, самая дорогая ему половина! Ведь Стурши, пока мог, редко забредал на другую сторону звёзд. Зачем ему, если Голкья милее всех миров и во сне, и наяву! Но невозможность того, что прежде было проще простого, вгоняет в тоску. Может, к щурам ополовиненный дар? Тени ходят по Голкья своими путями: в камень — из камня. Может, плюнуть на клятву, и пока Повелитель не ждёт подвоха от Тени, подобраться на расстояние удара, да прирезать его? Не скинуть поводок, так уничтожить последнего, кто способен за поводок дергать? Довершить то, что Стурши не довершил в Снежных Норах? Отдать последний долг Великому Безымянному, которого позабыли уже все, кто ему присягал… Нож из «слёз голкья» Стурши украл у одного из мудрых, пока безликие Тени растаскивали сонных и одевали. Главное, самому не коснуться лезвия, но это легко. Иули Ромига совсем не ждёт удара…
«Стурши, ты хочешь освободиться?» — безмолвный вопрос старого Латиры застал беззаконника врасплох, посреди вероломных замыслов.
Стурши опасался этого мудрого, когда он был живой, и в Снежных Норах напал на Иули, как на более лёгкую добычу. Латира-Тень, возрождённый Повелителем, всё тот же хитрющий прошмыгин сын! Наверняка, он спрашивает не спроста. Но лгать ему — глупо. «Да, я хочу освободиться. А ты?»
«И я хочу. Ты не ожидал такого ответа от правой руки Повелителя?»
«Нет, не ожидал. И что ты собираешься делать, о мудрый, чтобы освободиться?»
«Я не собираюсь, я делаю. Помогаю Повелителю на пути к истинному равновесию. Сам я ему помогаю и никому не позволю сорвать песнь: ни живому, ни Тени. Особенно тебе, Стурши, я не позволю покушаться на Повелителя. Знаю же: у тебя хватит поганства, и нож у Зангиры ты стащил не просто так. Но со следующим Повелителем нам может повезти гораздо меньше, чем с этим Иули. Вдруг, следующий не даст нам и той воли, что у нас сейчас есть?»
«А ты думаешь, следующий — будет?»
«Я уверен. Но если Повелитель и Солнечный споют сейчас, как должно, то новых потом может не быть. Мы с тобой успеем невозбранно уйти тропою духов. Я желаю освободиться именно так. А ты?»
Стурши снова вспомнил безголовых подкаменников, мучительно елозящих по камням, даже когда их ободрали и выпотрошили. Даже в котле с кипятком они угомонились не сразу! И хотя похлёбка получилась вкусной, мясо — нежнейшим, вожак ватажки молодых охотников велел больше не добывал такую дичь. Слабак! Одно слово, будущий Скундара! Стурши и тогда не жалел тупую живучую добычу, а сейчас — подавно. Но трепыхаться так самому? Противно. Унизительно.
Беда в том, что удалой колдун ужасно, невыносимо желает быть. Ощущать себя живым или почти живым: до недавнего времени он не чуял «почти» настолько остро. Вторая беда: Стурши не верит в утешительные сказочки про щуров с их загадочными тропами. Скольких врагов, своих и Великого Безымянного, Стурши убил! Убил наяву и рвался добить во сне. Но как ни выкликал он мертвецов по именам, нарушая древний запрет, как ни искал их на изнанке сна, ни один призрак не явился к нему на зов. Стурши не верит в тех, кого не встречал, чьих следов не видел. А забывать себя и растворяться в стихиях — ещё противнее и унизительнее, чем бегать на поводке.
— Стурши! — оклик вырывает колдуна из угрюмой задумчивости. Рыженькая девчонка теребит его за рукав, снизу вверх заглядывает в лицо. — Стурши, любезный мой! Прости Митаю, что не сохранила себя, приняла облик прежнего Повелителя. Прости, что я гонялась за тобой. Ты простишь меня, о Стурши?
Он смотрит в яркие золотые глаза с тревожно расширенными зрачками. Прихватывает пальцами кончик мохнатого уха: легонько и нежно. Гладит по голове, приминая густую мягкую гриву. Обнимает и крепко-накрепко прижимает девушку к себе. Говорит с горечью.
— Наверное, это я должен просить прощения у тебя, Митая. Это я увёл тебя на путь Теней. И поэтому всё у нас идёт вот так… Не так. Сам я по-дурацки жил и по-дурацки помер. Теперь ни жив, ни мёртв. И женщину свою не могу назвать женой и привести в свой дом. И дома-то у меня, беззаконника, не было и не будет.
Митая тоже крепко обхватывает его руками, стоит, прижавшись, а потом поднимает удивлённое личико:
— Стурши, ты же сам сказал! Где мы с тобою встретимся, там и есть наш дом! Охотиться Повелитель запретил: всем-всем и строго-настрого. Нас с тобой он никуда не гонит, ему довольно тех, кто носит его лицо, он забыл про нас двоих. Давай побудем мужем и женой, пока можно? Я знаю уютную комнатку, где много-много шкур и подушек. Пойдём туда?
Стурши улыбается Митае. Глядя в широко распахнутые золотые глаза, он ощутил себя живым, безо всяких «почти». Он хочет и может сделать с Митаей то, что делают живые со своими женщинами, со своими жёнами. Он больше не думает ни о безголовых подкаменниках, ни о Тенях, ни о Повелителях.
— Ты права, Митая. Пошли в ту комнатку, покувыркаемся.
Тень с лицом Иули заглядывает к ним в самый неподходящий миг — исчезает, подмигнув, прежде, чем Стурши успевает отвлечься от своей женщины и рявкнуть на незваного гостя.
Усталая, довольная Митая дремлет у Стурши на плече, и это лучшее, что с ними двоими могло случиться в этой жизни. Да пусть уже не жизни –не важно. Она — не первая женщина Стурши и даже не первая, с кем ему было так хорошо. Но она — последняя. Сновидец закрывает глаза и ныряет в её сон.
Возможно, они никогда не проснутся. Возможно, у них больше нет привычных тел. Два облачка серебристого тумана идут по-над снегом, не тревожа мерцающую гладь. Над ними — близкие, яркие звёзды, а вокруг звёзд летают миры, где можно славно покуролесить… Когда-нибудь потом, когда двум призракам наскучит просто быть рядом друг с другом.
...И одна команда с ЗФБ
Название: Тень ищет своё место (История с фотографией, часть 5)
Автор: chorgorr
Персонажи: нав и местные
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, экшн
Рейтинг: NC-17
Канон: практически оридж, «Тайный город» где-то очень далеко за кадром
Краткое содержание: В холодном мире Голкья одна за другой оживают самые странные и страшные сказки. Неуёмные пассионарии расшатали давно устоявшийся порядок, попрали закон и обычаи. Выйдет ли из этого что-то хорошее, или все перемены — к худшему? Пока мудрые спорят о нужности и цене прогресса, охотники — зимуют зиму, наву Ромиге хорошо бы решить свои личные проблемы и вернуться домой живым.
Предупреждения: попаданец, амнезия, ксенофилия, каннибализм, изнасилование, гет, слэш, смерти второстепенных персонажей.
Начало: chorgorr.diary.ru/p211900655.htm
Продолжения:
chorgorr.diary.ru/p212615649.htm
chorgorr.diary.ru/p212823584.htm
chorgorr.diary.ru/p213701926.htm
chorgorr.diary.ru/p213845220.htm
chorgorr.diary.ru/p214033619.htm
chorgorr.diary.ru/p214276958.htm
chorgorr.diary.ru/p214371859.htm
Всё вместе на Фикбуке: ficbook.net/readfic/5216239
На Самиздате: samlib.ru/editors/h/holinadzhemardxjan_t_j/ten_...
На Литнет (бесплатно, доступно только зарегистрированным там юзверям): litnet.com/book/ten-ishchet-svoe-mesto-b52040
14.03.2018И развязался ещё один узел. Узел многое удерживал, теперь это многое обрушилось на Ромигу. Нав пошатнулся от павшего ему на плечи могущества. Немой вопль Камня, полный страдания, слился с приветственным кличем воплощённых Теней. Ромига посмотрел на них — увидел точные копии себя. Сменили Повелителя — сменили лицо! Скосил взгляд на Стурши — тот остался при своём неповторимом облике и взирал на толпу Ромигиных двойников с явным презрением.
Ярость! Ромига заметил, как заостряются уши Теней, а после ощутил свои. Ударить непокорную Тень! Подмять, сломать, подчинить — или попросту развоплотить…
«Это мой воин,» — напомнил себе Ромига. — «Стурши дал мне клятву верности и только что прекрасно показал себя в бою. А ещё, наверняка, он ценит своё существование превыше дара, которым поклялся мне. Если я атакую, он будет драться отчаянно. Ромига, не бери пример с Онги, не затевай бой с Тенью на взаимное уничтожение!»
Сомнение в победе над каким-то голки неприятно резануло, и Ромига поморщился. Гримаса — мимолётная, однако все двойники повторили её, один в один, и нав ощутил многократно усиленное эхо собственных эмоций. Чувства, мысли, ощущение тела: всё плыло, будто он стремительно распадался на десятки существ, ведомых единой волей и разумом, но частично автономных. Нет, любой правильно обученный маг умеет управлять своими проекциями! Но больше трёх штук за раз Ромига не удерживал никогда. Как Онга исхитрялся водить всю эту толпу? Нужно ли для этого спятить — или можно обойтись?
Теперь на лицах Ромигиных двойников отражалась всё более глубокая растерянность. А поганец Стурши задрал свой беззаконный нос ещё выше и нахально, с ухмылочкой, уставился наву в глаза. Это и отрезвило, лучше воды на голову.
— Стурши, найди мне Альдиру, срочно!
Командный голос Ромигу не подвёл. И система тренировок, отработанная на молодых масанах, сработала безупречно. Стурши сорвался с места быстрее, чем усомнился в праве Ромиги отдавать ему приказания. Вот и хорошо. Вот и правильно.
Новоявленный Повелитель Теней уже спокойнее обозрел прочих своих подданных. Их одинаковость по-прежнему раздражала и давила на психику, но вносить разнообразие в эту картину он будет последовательно и постепенно.
— Мудрый Латира, я призываю тебя! Явись ко мне во всей своей полноте и целости! Не причиняй мне вреда, покуда не прозвучит над Голкья песнь Равновесия, а во всём остальном ты волен.
Низкорослый пожилой голки протолкнулся из задних рядов Теней. Забавно, что чёрный комбинезон он не стал переколдовывать во что-то охотничье, а лишь подогнал по себе.
— Ну, здравствуй, настояший Повелитель! — приветствовал он Ромигу и поклонился низко, церемонно, с достоинством, присущим ему при жизни. Распрямил спину, улыбнулся. — Уважил старика! Призвал первым!
Радость в голосе, живая мимика, и глаза блестят торжеством. Будто лишь в дурном сне примерещился Ромиге идиот на алтаре, кукла-марионетка на Совете… Но теневой корень — увы, не мерещится.
— Я тоже рад тебя видеть, о мудрый Латира, — отозвался нав. — Знаешь ли ты, как освободить всех этих? — он широким жестом обвёл мудрых на алтарях.
Латира сразу нахмурился:
— Ты, Иули, истинный Повелитель Теней. Но даже тебе эти алтари не отдадут жертвы просто так. Слишком голодны они, чтобы уйти без малого подношения, которое даёт власть над бродячими Камнями. Думаю, тебе это подношение обойдётся дешевле, чем кому-либо другому. Мудрым такая власть — только во вред. Тебе, Иули, может ещё пригодиться.
Мудрый, ставший Тенью — или Тень в облике мудрого — бросает слова резко, отрывисто, будто через силу. И сам Ромига чует насторожённое недовольство Камней. Древние алтари жаждут поживы! Какая-то кровь даже пролилась где-то рядом, но не на них! Камни ропщут… Без слов! Взрыкивают, будто полудикие помойные псы на Ромигиной родине. Сам учил знакомых челов: окружат такие — не вздумай испугаться, а тем паче, показать свой страх. Но и прикармливать опасно: отожрут подачки вместе с руками.
— Камни, властью Повелителя Теней я приказываю немедленно отпустить тех, кого посулил вам в жертву Иули Онга!
Увы, здесь командный голос не сработал, голодные звери лишь зарычали отчётливее. И хлынула горлом короткая злая песнь: приветствие Камням, недопетое Вильярой, теперь — в иной тональности и ритме. Братоубийцу — в ножны. Простым ножом Ромига полоснул себя по руке и побежал по кругу, припечатывая окровавленную ладонь к каждому Камню-алтарю.
За его спиной змеились, расплетаясь, ремни: освобождали всё ещё бесчувственные жертвы, и Камни уходили в пол, будто никогда не являли себя в Пещере Совета. Горька им оказалась чёрная кровь, но сытна, очень сытна! Ромига ощущал их довольство и готовность явиться к Повелителю на первый же зов, немедленно.
Долго ли обежать тридцать шесть Камней на боевой навской скорости? Совсем не долго. Но тридцать седьмой Камень, веками хранивший — не сохранивший — жизнь Онги, не стал дожидаться его убийцу. Нав взлетел на возвышение в середине залы — увидел там лишь скорчившуюся Вильяру, да кровавую лужу, растекающуюся из-под её тела.
Первая мысль: почему Камень ушёл, не взяв эту кровь? Вторая… Ромига услышал, как дышит колдунья — хрипло, с тихим мучительным подскуливанием… Жива, в сознании, и ей дико больно! Нав опустился на колени рядом, быстро сканируя повреждения. Не удержал возгласа:
— Щурова сыть! Кто?
Ответа не услышал, лишь скрип зубов. Быстро накинул несколько целительских арканов. Провёл рукой по мохнатой куртке, нащупал и сорвал запирающий магию артефакт, не разбираясь, действует ли он, или сдох вместе с Онгой. Скомандовал:
— Вильяра, пой летучую! Быстро!
Но сил на песнь у колдуньи не нашлось: видимо, слишком много крови из неё уже вытекло. Обмякла, завалилась на бок. Из длинной раны, которую она до сих пор зажимала руками, поползли наружу внутренности. И некогда выяснять, кто её так — или сама себя? Сознание потеряла, однако пока жива. И повреждения выглядят тяжёлыми, но не смертельными. Можно попытаться помочь.
— Латира, сюда!
Но старый голки опасливо и смущённо мнётся поодаль, а у возвышения плечом к плечу встали Тени с лицами Ромиги. Они голодны, ужасно голодны! Они жаждут отведать крови мудрой, насытиться её сладкой плотью, её жизненной и колдовской силой. Разве ведьма не унижала их Повелителя? Разве не заслужила месть? Пусть, пусть Повелитель возьмёт у неё самое вкусное: печень и сердце, а остальное отдаст им! Скорее, скорее, пока жертва дышит!
Желание Теней — почти как своё… Почти!
— Тени, слушайте моё слово, слово Повелителя. Эта женщина — не еда! Она нужна мне живой.
В отличие от Камней, Тени покорны. Они не ропщут, что у них отняли добычу. Они мигом забывают свой голод и тут же подсказывают, как Повелитель может быстро-быстро вылечить раненую голки. Залатать её рану их переменчивой плотью, как Онга лечил сам себя и Ромигу... Только Латира горестно кривит губы, делая отрицательный жест. Природу нава такое лечение не слишком-то исказило. А для мудрой — лучше умереть или стать Тенью целиком и полностью, чем принять его. Трудно уложить в голове тонкости, но кажется, именно так.
Что ж, остаётся ещё вариант…
— Тени, я буду лечить эту женщину сам, средствами живых. А ваша задача пока — аккуратно одеть тех мудрых, кто были на алтарях. Потом уложите их поудобнее. Их и всех остальных. И приглядывайте за ними! Как только начнут просыпаться, дайте мне знать. Мягко удерживайте на месте до следующего моего распоряжения.
Ромига перевернул Вильяру на спину, освободил от одежды, очистил будущее операционное поле и пространство вокруг тела, достал и подготовил к работе набор инструментов.
Плохо! Нож вонзился глубоко и прошёл наискось, снизу вверх: рассёк кишечник, задел поджелудочную и печень. Плохо, но не безнадёжно. От целителя-недоучки всего-то и требуется, чтобы живучая, почти как он сам, пациентка выжила, пришла в себя хоть ненадолго и спела летучую песнь. Анатомия голки не слишком отличается от других разумных с красной кровью, их Ромига латал чаще, чем навов…
Безмолвная речь Стурши: «Повелитель, я тут нашёл Альдиру. Он, в общей куче, но кажется, ему проломили башку.»
Вот же асурский свет! Помочь одновременно двум своим голки Ромига не в состоянии. И Вильяру сейчас ни за что не бросит.
— Мудрый Латира, Стурши докладывает мне, что твой друг Альдира крепко получил по голове. Осмотри его, пожалуйста, и постарайся привести в чувство. Если не получится, лечи его тоже средствами живых, — Ромига уловил чьи-то хищные поползновения в сторону ещё одного подранка, свирепо рыкнул. — Тени, никто из мудрых — не еда! Никто из двуногих не еда! Запрещаю вам питаться разумными! Ваша пища — дичь!
Ответом ему — разочарованный вздох, но Тени Голкья — не масаны, их природа позволяет неограниченно долго существовать на такой диете… А кому за особые заслуги причитается вкусное, можно прикинуть потом.
***
Вильяра искренне приготовилась убить себя и стать вратами между миров. Ради избавления Голкья от Иули Онги, ради толики надежды, что чужак уйдёт, не поубивав здесь всех и не порушив всё. Чары чужака связали её, только голос остался свободен для единственной песни, да руки с ножом — для единственного движения, которое жертва должна была совершить сама.
Когда трое Иули вдруг сцепились насмерть, когда голова одного из них покатилась по полу, чары разом ослабли. Колдунья вздохнула с облегчением… Зря! Чужая воля мгновенно накрыла её, оглушила: даже сопротивляясь изо всех сил, мудрая не удержала собственную руку с ножом, смогла лишь отшагнуть назад и осесть на пол, мимо жаждущего крови Камня.
Спеть бы летучую, да колдовская сила по-прежнему связана. И в призрачное обличье колдунья не перешла, как ни старалась: значит, никак не помочь раненому телу, не спрятаться от боли. Боль грызла её, будто зверь — дичь, выжирала заживо потроха, мутила рассудок.
Вильяра уже не понимала, мерещится ли ей многоголосый хор: «Не упрямься! Отпусти свою кровь, не пережимай рассечённые жилы, отпусти, отдай её нам!» Кто говорит с ней: бродячие алтари, Тени? Какая разница! Она не согласна идти ни к Теням, ни к щурам…
Нимрин, живой, рядом! Сквозь боль и дурноту Вильяра успела ему обрадоваться. Его колдовство принесло мгновенное облегчение. А потом, кажется, он что-то требовал от неё, очень настойчиво, но боль отступила — последние силы разом иссякли. Вильяра сорвалась, да и полетела кувырком в чёрный колодец без дна…
***
Кроме физических повреждений, ещё и магические! Будь Ромига опытнее в целительстве, он заметил бы искажение ауры и не усугубил его своей поспешной ворожбой. Однако подумал: чары Онги должны осыпаться в миг его смерти, Камень ушёл… Вильяра теперь тоже уходит.
Проще всего — отказаться от своего решения, призвать обратно любой прикормленный алтарь, провести обряд и вернуть себе ведьму — Тенью. Ромига то и дело возвращается к этой мысли, но упёрся вылечить живую — лечит. Уже почти не надеясь на успех, запускает останавливающееся сердце, режет, шьёт, колдует…
Альдира тихо подошёл и присел рядом. Осторожно вплёл свою песнь в арканы, творимые Ромигой. Мудрый лучше нава знает, как поддержать жизнь соплеменницы, и дело, наконец, пошло на лад…
Вот и закончили. Впервые глянули друг другу в глаза, а не на пациентку.
— Ох, Иули, не поблагодарит тебя наша красавица за такие швы!
Да уж, швы на коже — редкие и грубые. Но шовного материала едва хватило, а материализовать новый Ромига не захотел. Слишком неуверен Повелитель Теней в своей дальнейшей участи, вот и ни к чему делать Вильяру заложницей игры стихий.
Скроил циничную гримасу, фыркнул:
— Да ладно! Внутри-то всё ещё хуже. Глянь, сколько я от неё отрезал. Считай, выпотрошил. Но едва пропоёт мудрая вашу заветную песенку — станет вся, как новая… Кстати, Альдира, как твоя голова? Не болит?
— Уже нет. Мне повезло, что я быстро очнулся, и мне достало колдовской силы. А что будет с Вильярой… Скажи, почему твой сородич напоследок ударил по ней, а не по тебе?
Неприятный вопрос, и задан дерзко, но Ромига не стал цепляться к тому, без кого вряд ли вытянул бы операцию. Ответил просто, самой очевидной из версий.
— Потому что Онга — безумец. Был… Альдира, ты ведь позаботишься о Вильяре дальше? Хорошо позаботишься?
— Позабочусь, Иули. Как о себе самом.
Сказал это Альдира с большим чувством и остался сидеть рядом с раненой, держа её руку в своих. Он пристально наблюдал, как Ромига чистится сам, чистит и прячет инструменты, а затем уничтожает всё лишнее вокруг. Дотла, чтоб ни капли, ни клочка плоти не осталось вне тела колдуньи. Ни на её искромсанной одежде, ни на полу…
Когда нав закончил, мудрый спросил:
— Повелитель, неужели, ты не доверяешь своим Теням? Или не желаешь искушать их кровью?
Ромига скривил губы:
— Я просто привык заметать за собою следы.
Альдира одобрительно кивнул и промолчал. Нав материализовал лёгкое, тёплое одеяло, укутал им Вильяру. Согреть сейчас раненую нужно, а если потом одеяло исчезнет, то и не опасно: чай, не швы. Вот теперь с Вильярой — всё. Вместе влипли, навредил, чем сумел, помог, чем смог.
17.03.2018Ромига встал и огляделся — увидел то же, что исподволь, стараясь не отвлекаться, наблюдал глазами своих двойников: как мудрые постепенно оклёмываются от «зелья глухого сна». Нельмара, вон, уже сидит, разговаривает с Латирой. Ромига знает, о чём их беседа. Десятками ушей он слышит всё, что творится в Пещере Совета, и ничего не пропустит, как пропустил предсмертный удар Онги по Вильяре. Нет, теперь-то Повелитель Теней перестал чувствовать себя спотыкающейся сороконожкой! В любой миг он способен перенести фокус внимания и фокус действия в любого из своих слуг. Потрясающее ощущение, просто дух захватывает, и голова кругом!
А всё-таки к беседующим мудрым Ромига шагает сам. Нав из Тайного Города запретил себе привыкать к многозрению и полифонии, к потенциальному всезнанию, вездеприсутствию Повелителя Теней Голкья. Потому что даже если наву Ромиге несказанно повезёт, и он не свернёт себе шею, как Онга и прочие предшественники, если победит Солнечного Владыку и станет местным тёмным божеством — домой в таком виде он уже не вернётся.
«Маленький глупый нав, что ты забыл в своей родной дыре, когда под ноги тебе катится целый мир? Зачем тебе возвращаться домой?»
«Кто это спрашивает?»
Безмолвный смех — колокольцами под черепом. Ромига трясёт головой, но смех всё звучит: эхом, отголосками, дальними переливами.
«Кто ты, весельчак?»
Нет ответа.
«Смотри мне! Поймаю — заплачешь!»
«Истинного Повелителя Теней слово — ныне слышу я!» — и снова звонкая щекотка смеха, плавно переходящая в тишину.
Так, интересно, и когда это мудрый Нельмара отрастил себе настолько неприятную ауру? Издали ещё ничего, а вблизи так и тянет прихлопнуть его: погасить… Стоп, а ведь аура-то не изменилась, изменился Ромигин взгляд на неё! Нав сощурил глаза, как на яркое солнце, и опустился на шкуры напротив мудрого. Перевёл дыхание, заговорил.
— Мудрый Нельмара, в начале совета, вероломно прерванного моим предшественником, ты сообщил, что Солнечный Владыка Наритьяра готов спеть песнь Равновесия. Ныне Повелитель Теней — я, и я тоже готов спеть эту песнь. Истинно моё слово, да не вернуться мне домой, если лгу! Я хочу начать, не откладывая. Ты — хранитель знаний. Расскажи мне, чужаку, всё, что я должен знать, приступая к обряду. А ты, о мудрый Латира, будь мне свидетелем и помощником.
Нельмару от близкого соседства Ромиги тоже перекорёжило: он побледнел, заёрзал на шкурах, но отодвигаться не стал и не отвёл пронзительно светлого взгляда. Выдержав паузу, заговорил.
— Да будет по слову твоему, о Повелитель Теней. Слушай. Запоминай. Ты — чужак, но вместе с нами ты останавливал «качели смерти». Ты пел с нами тогда, значит, ты знаешь, как просты Великие Песни. Им не учат и не учатся, они никогда не повторяются. Мы просто звучим ими, когда слушаем стихии и отвечаем: голосом и силой. Величайшую из песен, песнь Равновесия, начинают вне круга. Наритьяра будет петь на Ярмарочной горе, ты — у Синего фиорда. Я отведу тебя на место, а твой помощник Латира проводит на место Солнечного Владыку. И ты запоёшь, иначе не сможешь даже коснуться Камня. Ты продолжишь петь, чтобы светлейший круг впустил тёмного. И ты не умолкнешь, покуда стихии не вернутся к равновесию.
Говоря это, Нельмара склонял голову всё ниже, а под конец речи густые брови напрочь занавесили чересчур сияющие для голки глаза. Ромига некоторое время ждал продолжения, глядя на судорожно стиснутые кулаки мудрого, потом резко переспросил.
— Это всё?
— Да. Это всё, что ты просил меня рассказать, Иули.
— Нет, это не всё, — вступил в разговор Латира. — Повелитель Теней и Солнечный Владыка обычно зовут с собою слуг, чтобы те сторожили подступы к Камням. За Наритьярой таскается целая толпа меченных солнцем, значит и ты, Иули, можешь выставить Теней на стражу. На Великих, взыскующих равновесия, ещё ни разу не покушались, да и удача ваша велика. Но мало ли, какой безумец захочет занять место одного из вас?
— Я таких безумцев больше не знаю, — нервно отмахнулся Нельмара. — Но давайте договариваться. О числе и расстановке стражи, о времени начала песни. Владыка Наритьяра поручил мне говорить от своего имени.
И начался торг, живо напомнивший Ромиге родной дом — Тайный Город — и милых соседей, разнообразных генстатусов.
Торговались, в основном, Латира с Нельмарой: посредники — хорошая идея. А сам Повелитель Теней, с переменным успехом, пытался привести в осмысленный порядок наследство Онги.
Вот, например, Тени-двойники: прекраснейший инструмент! В частности, чтобы разведать обстановку во всех закоулках Пещеры Совета и вокруг. Ромига раньше предполагал, а теперь убедился, что недра Голкья заменяют Теням порталы на любое расстояние. Лишь в дома охотников Тени проникать пока не могут: чары защищают жильё от тёмных гостей. Но если Тени ещё немного окрепнут… А они умножают свою силу при любой возможности! Берегись, всё живое, кроме разумных, которые пока под запретом. Но Повелитель же скоро отменит это противоестественное ограничение? Обязательно отменит? Почувствуй, Повелитель, как сладко: ловить и пожирать, упиваясь и насыщаясь сперва ужасом, потом болью разрываемой заживо добычи. Пусть, охота — между делом, на бегу, азарт её затягивает. Вкус живой плоти и крови Ромига ощущает, будто у себя во рту. И эйфорию, и чувство сытости… А на разумных-то охотиться было бы веселее, чем на малую дичь! Сам же когда-то пробовал, знает! Разумные лучше осознают происходящее, и позабавиться с ними можно разными способами. И наделать из них новых Теней…
«Стоп! Отставить охоту и жратву! Сначала — дело!»
Тени повиновались, но чувство такое, будто суровый отец отнял игрушки у детей: своих и горячо любимых. Чувство, прежде неведомое одинокому наву… А ему не только это свалилось на голову: какофония противоречивых чувств и ощущений, мельтешащий калейдоскоп образов. Будто Ромига не просто убил Онгу, а напоследок забрал его память «иглой инквизитора»… И не только Онги: всех охотников, когда-либо зарезанных на алтарях, съеденных Тенями… В смутных отголосках — вообще, наверное, всех… Нав узнал так много, что рассудок тонет в избыточной информации. Давным-давно молодой, глупый Ромига мечтал знать всё обо всех, проживать чужие жизни и приобретать опыт. Мечта сбылась, но как же быстро настало пресыщение!
Вообще, нав Ромига, по природе своей, довольно хищное существо. Однако, обработать «иглой», изнасиловать, убить и съесть целый мир – для него как-то слишком. Он такого не хочет, и ему это ни зачем не нужно. Тем более, слишком очевиден тупик в конце пути. Ненасытный суперхищник выжрет кормовую базу — всё живое на планете — и подохнет с голоду. Даже безумец Онга сознавал это. Потому очень спешил скатать в клубочек мир Голкья, со всеми его Зачарованными Камнями, сунуть в карман и отправиться пожирать другие миры. Портал, который должны были открыть Ромига с Вильярой — начало. Все мудрые предназначались в жертву: для некой трудно вообразимой трансмутации, в результате которой Онга надеялся сразу заполучить портативный Источник, универсальный портал Большой Дороги и непобедимую армию двойников. Вышла бы, с большой вероятностью, обыкновенная чёрная дыра, но древний нав готов был рискнуть…
Да, Ромига проникся пониманием, почему некоторые его предшественники сворачивали с пути абсолютного могущества на зыбкий путь равновесия. Как ни велик риск, как ни страшны издержки, а для Повелителя Теней это единственный путь в жизнь. Нет, Ромига сделал выбор раньше, на основании чужих слов и общих рассуждений, а теперь лишь окончательно утверждается в своём решении… Но как же трудно вынести разочарование Теней! Смертная тоска, горчайшая обида, одна на всех, разрывает сердце Повелителя. А как его сразу кинулись уговаривать! То жалобно, то льстиво, то угрожающе… Что особенно давит, голоса ужасно похожи на голос его собственных мыслей.
«Молчать! Отставить похоронные настроения!»
Тени впервые не повиновались своему Повелителю.
…А впрочем, нет, не впервые. Ромига, вроде бы, ясно ощущал, где кто из Теней находится, смотрел их глазами, действовал их руками… Вдруг в одной из дальних кладовок обнаружил Стурши, самозабвенно милующегося с рыжей девчонкой Митаей. Как отыскал хитрец среди десятков одинаковых Теней — нужную ему? Да не просто отыскал: незаметно для Ромиги отбил от стаи, уговорил или заставил принять первоначальный облик… Повелитель и дальше бы не заметил «безобразия», но эхо эмоций парочки очень уж выбилось из общего настроя Теней: в приятную сторону. Нав не стал разгонять пылких любовников, пусть хоть кому-то здесь будет хорошо. И путь один из этих кого-то, непредсказуемый, как броуновская частица, не путается под ногами…
А то вон уже, мудрые приходят в себя, злые и напуганные. Самую драматическую часть событий они благополучно проспали. Но кое-кто сильно психует, обнаружив себя без магической энергии, под присмотром кучи одинаковых Иули. Приходится снова и снова успокаивать, объяснять.
— Да! У Теней уже новый Повелитель, и он — то есть, я, Иули Ромига — твёрдо намерен спеть песнь Равновесия. Нет, я не лгу! Не видать мне вовеки родного дома, если лгу! Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, для вашей же безопасности. Всех отпущу, но прежде поклянитесь, что не помешаете нам с Наритьярой петь.
Одни клянутся сразу, другие упираются. А Пещера Совета по-прежнему наглухо закрыта на вход и на выход, даром, что десяток солнечных, не явившихся на общий сбор, старательно ломятся снаружи.
Онга основательно перестраховался! Собрал вместе большинство мудрых. Атаковал «навским арканом». Сверху присыпал «зельем глухого сна», местным аналогом «пыльцы морфея», который не только усыпляет, а связывает на время все магические способности… Да ещё зарядил давным-давно уснувшие артефакты, доработал и вывел на максимальную мощность древнюю защиту форпоста. Теперь сквозь неё не пройти никому, кроме Теней… Уф, кажется, удалось эту защиту деактивировать! Что один нав построил, другой, при большом желании, завсегда разломает.
Мудрые покидают пещеру: кто пешком, кто изнанкой сна. Да, кое-кто из них — достаточно одарённый сновидец, чтобы проделать это совсем без энергии. Магия сна — странная дисциплина, в чём-то сродни геомантии, и голки так причудливо переплетают её с магией стихий, что даже у потенциально всезнающего Повелителя Теней ум за разум…
Альдира просит позволения унести Вильяру в свои угодья, в дом Травников, где живёт дальняя знахаркина родня, и за раненой будут хорошо ухаживать. Подальше от стихийных возмущений, которые неизбежно породит Величайшая песнь.
«Иди, Альдира. Береги её там. И постарайся поскорее вернуть угодьям Вилья хранительницу.»
«Да, это очень важно, я постараюсь. Удачи тебе, Иули Ромига.»
А Латира и Нельмара, несмотря на отвлекающие факторы, уже почти всё обговорили. Чем дальше, тем сильнее Ромигу кроет ощущение, что он распоряжается организацией своей казни. Не может уже отделить похоронные настроения Теней от собственного. Тени горько сетуют, угрюмо ворчат, жалобно ноют. Глумливый голосок-хохотунчик весело и остроумно уговаривает отбросить дурацкую затею с равновесием, быстренько передавить поганых солнечных, начиная с Нельмары, и повелевать Голкья в своё удовольствие. Всё труднее сосредоточиться, сохранить рассудок ясным, а волю — единой… То есть, именно своей собственной. Тени-то вполне едины в устремлениях, и Повелителю с каждым вздохом тяжелее тянуть их в нужную ему сторону.
Ромига внёс окончательные коррективы в расстановку стражи и спросил:
— Мудрый Нельмара, мудрый Латира, скажите, а что станет с воплощёнными Тенями, когда мы с Наритьярой допоём песнь?
Мудрые переглянулись, ответил Латира:
— Я тоже хотел бы это знать, но я не знаю. Старые Тени, которых Иули Онга насильно вытащил в дневной мир, развоплотятся сразу. А вот останусь ли я, останутся ли Стурши с Митаей? Никто не скажет наверняка. После прежних песен немногие Тени, призванные в полноте, задерживались, доживали свою охотничью жизнь. Кто дичал, тех, конечно, изгоняли: «слезами голкья» или ворожбой. Мой учитель упокоевал таких сам и учил меня. Старейший Тмисанара, больше кого бы то ни было, знал о Тенях и о стихии, их порождающей. Он полагал, что истинное равновесие мгновенно лишит телесности любых воплощённых, а духи, пленённые мраком, вернёт на путь всех умерших охотников.
— Истинное равновесие? — переспросил нав. — Что это?
— То, чего никогда не было. Прежние песни не были совершенны из-за Онги на алтаре. Что удастся вам с Наритьярой теперь, когда остались только ты и он, никому не ведомо.
— То есть, мудрый Латира, может так выйти, что я убью тебя этой песнью? Правильно я понял?
Старый голки мотнул головой и резким взмахом руки отмёл сказанное Ромигой:
— Нет, Повелитель, это Онга убил меня. А ты подарил мне ещё немного жизни, почти настоящей.
— Почти?
— Как ты думаешь, Иули, почему я не бросился на помощь малой? — в голосе Латиры прозвучала неприкрытая горечь, и Ромига вспомнил, как мялся старик за спинами остальных Теней, желающих одного: жрать!
— Ты тоже хотел её крови?
Латира кивнул, подтверждая то, о чём не стал говорить вслух, потом добавил:
— Той воли, что ты даровал мне, достаточно, чтобы я удержался от живоедства и прочих беззаконных дел. Но бдеть за собой мне предстоит день и ночь. Мудрый Шускара, мой давний собрат по несчастью, выдержал полтора года такого существования. Говорят, Зачарованные Камни приняли его. Надеюсь, и меня не отвергнут.
Повелитель Теней как бы осведомлён: Шускара — легендарный победитель Нарханы. Мудрый, которого столь же легендарная ведьма обратила в Тень, но так и не подчинила. Ромига с удовольствием послушал бы живой рассказ о них из уст Латиры, но время, время…
— Мудрый Латира, надеюсь, в Тенях ты не разучился готовить свою замечательную похлёбку? Угостишь? — Ромига хотел добавить, мол, на прощание, но сдержался. А шутки про последнее желание смертника голки и вовсе не поймут.
Латира с сожалением развёл руками:
— Прости Повелитель, но не должно тебе до песни принимать никакую рукотворную пищу. Вернёшься, тогда и накормлю.
— Или другие накормят, — вставил Нельмара. — Если догадки старейшего Тмисанары верны.
Латира метнул косой взгляд на хранителя знаний, но промолчал. А Нельмара обратился к наву.
— Иули Ромига, Солнечный Владыка Наритьяра торопит нас. Он желает начать песнь скорее.
— Ну, раз ужина не предвидится, я тоже — за. Моя стража — на месте. Время — самое подходящее. И можешь не провожать меня, Нельмара. К жёлтому Камню над Синим фиордом я дойду сам.
— Как пожелаешь, Иули. Ты, конечно, в праве отказаться от провожатого, но ты же…
Да, Ромига и прежде не умел, и в Повелителях Теней не выучился ходить изнанкой сна. Он просто закрутил перед собой тёмный вихрь портала и шагнул на знакомую тропу, чуть выше того места, где убил Наритьяру Среднего.
17.03.2018, ещёНад миром пылал ярчайший, ветреный и морозный закат. Долины уже погрузились в синеву, а на холмах снег переливался всеми оттенками пламени. Но не время, не место любоваться пейзажем, когда ярче снега, ярче заходящего солнца сияет впереди огромный менгир!
Камень приветил Ромигу знакомой болью во всём теле. И пуще того, дал понять, что Повелитель Теней дерзнул выскочить из портала слишком близко к Солнечному средоточию. Порыв ветра вышиб дыхание, струя пламени и ледяных игл ударила в лицо… Нет, пока не в полную силу, не на поражение: незваного гостя лишь предупредили. Ромига встряхнулся, сбросил машинально выставленные щиты и встал прямо. Сама близость Камня довольно мучительна, но пока нав стоит на тропе, пока не начал петь, здешние стихии всерьёз его не тронут.
«Наритьяра, ты слышишь меня? Ты на месте? Ты готов начинать?»
«Да, я готов!» — безмолвная речь Солнечного Владыки отдалась болью в висках, столько в ней старательно сдерживаемой неприязни к Повелителю Теней… А ещё, наверное, рыжему колдуну так же погано у тёмного Камня, как Ромиге — здесь.
«Удачи тебе, братец по служению.»
Долгая пауза, но когда нав решил уже, что ему не ответят, услышал: «И тебе удачи, чужак… Побратаемся, если будем живы.»
Ромига глубоко вздохнул и запел, приветствуя Камень. И сделал первый, малюсенький шаг вперёд. Всё, отныне пути назад нет, как нет его у стрелы, летящей в цель.
…А Нельмара прав: песнь Равновесия — это проще простого. Тяжело, больно, но предельно просто. Упрямый нав проломится сквозь бешенство стихий. Он не промажет собою в цель, лишь бы не сгореть на подлёте…
Опасение — не праздное! Пологая, натоптанная охотниками тропа превратилась в полосу препятствий, в череду смертельных ловушек. Путь до Камня Ромиге дался тяжелее, чем в прошлый раз — до центра круга. Боевая трансформа? Ну, да. Заметил, что руки почернели, лишь прикладывая их к Камню. И не отдёрнул, не отшатнулся, когда навстречу полыхнуло не просто солнечным пламенем — самим Светом вековечным. Нав зажмурился, чтобы сберечь глаза, но враждебная стихия била сквозь веки, резала, жгла… Да какая тут, к Первым песнь! Вопль боли и ярости, длящийся и длящийся, хотя дыханию в груди давно пора иссякнуть, а самой жизни — осыпаться пеплом к подножью щурова менгира.
Но кто встал у Камня, как вкопанный? Кто воет и рычит, успешно подавляя Тьмою Свет, рвущийся навстречу? Приблудный нав Ромига? Нет, Повелитель Теней, во всей мощи своей! Проклятое наследство Онги — вековыми мучениями порождённое, тоской одиночества вскормленное, безумием увенчанное — Ромига принял… И теперь избывает, медленно, но верно, в чудовищном противоборстве сил. Да, без сомнения: сила Повелителя Теней иссякает, но неистовое сияние тоже меркнет.
Всё-таки не повезло: наследство Онги закончилось раньше. И стал Ромига перед враждебной стихией, каким его Тьма родила. И досталось ему крепко, но не до смерти, прежде чем осознал: не за тем он сюда явился, чтобы бодать Камень, будто баран — ворота. Круг никогда не впустит тупое, упрямое животное. Разумного, ведающего свои пределы — может быть.
Скрепя сердце, нав перестал атаковать. Дрожа от омерзения, позволил чуждой стихии касаться себя, кое-как загнал обратно, под кожу, черноту боевой трансформы. Он же не масан: солнце ему не враг, и солнце Голкья — в том числе. Солнце. Это просто солнце. «Камень, откройся!»
Поверхность под ладонями, наконец, дрогнула, подаваясь навстречу Ромиге — и в стороны. Будто Камень, в самом деле, был обычными воротами, которые открывались наружу. «Хорошая шутка, ценю!»
И стало совсем легко. Шаг в ворота не обжёг, не ранил. Идти и звучать, чего проще! Дойдя до середины, приветствовать все Зачарованные Камни: уже не слепящие сиянием, просто светло-жёлтые на белом снегу. Лечь в снег и принять силу, как Ромига делал не единожды. А в синем небе, почти в зените — косматое белое светило, полдень высокого солнцестояния. Ну, да: внешний мир Камням — не указ, они хранят своё время… Ну и пусть их… Усталый путник лёг на спину и прикрыл слезящиеся, обожжённые глаза, греясь под чужим солнышком. Чтобы дойти сюда, он истратил все свои резервы. Он пуст, как из-под «навского аркана», и пустота не позволяет ему приятно расслабиться…
Да потому что окаянные жёлтые Камни не дают магическую энергию, а тянут её из него! А поскольку энергия кончилась, уже саму жизнь, саму суть его пытаются выпить: чтобы потемнеть ещё чуточку, чтобы прийти к истинному равновесию!
«Эй, хватит! Мы так не договаривались!»
Нав не рассчитывал на ответ: безмолвная речь без вложения магической энергии — всего лишь чётко сформулированная мысль в собственной голове, никто её не услышит. Он обратился к Зачарованным Камням чисто риторически, понятия не имея, способны ли они вообще разговаривать, или такое умел лишь алтарь Онги?
Ромига не ждал ответа, однако кто-то ему ответил: внятно, осмыслено и с явной угрозой!
«Мы вообще не договаривались, маленький нав. С такими, как ты, не договариваются. Хотя ты — удивил.»
Ромига попытался вскочить на ноги, но не ощутил тела. Внутри — пустота, вокруг — тоже… Нет, уже не совсем пустота: крайне неуютное присутствие, тяжёлый взгляд… Некий собеседник, как бы тоже бестелесный, но способный слышать Ромигину мысленную речь и отвечать.
«Кто ты?»
«Голос в твоей голове.»
Трудно возразить: голос. Незнакомый, удивительно веский и властный голос. Ромига предпочёл бы ему ехидного хохотунчика… Психа Онгу бы предпочёл! Но вряд ли Онга восстал из Тьмы, чтобы побеседовать со своим убийцей. Хотя некто тоже обозвал Ромигу маленьким навом, по-навски. Но слова произнёс иначе: так брезгливо, будто сплюнул. А в остальном, изволит общаться с навом на языке охотников. Удивительно красивый выговор, без местных особенностей, которые Ромига сумел бы опознать. Голос не мужской и не женский, не молодой, не старый. Конечно в мысленной речи нет голоса, как такового, одни интонации, но по ним многое угадывается… Не в этот раз. Ощущение присутствия — слишком чужое для любого сородича и даже для голки. Асур знает, на что похоже! Разве, немного, на Наритьяру Среднего? Но и этот вряд ли восстал... Откуда бы то ни было.
«Ты — Тень?»
«Нет, нав, не угадал, с Тенями ты покончил… На время, конечно!» — холодный голос, прямо, ледяной.
«Тогда кто же ты? Один из мудрых? Зачарованный Камень?»
«А вот теперь я мог бы ответить, что ты угадал. Я бываю всем этим.»
«А кто ты есть на самом деле?»
«Первоначало. Учитель. Пращур. Луч Света, отделяющий Тени от Тьмы и дающий им силу в дневном мире. Всё это, и многое другое, не вместимое твоему убогому разуму.»
Ромига опешил от такой самопрезентации. Сказано-то на полном серьёзе, и безумием не сквозит, как из речей Онги! Нав напомнил себе, что мудрые Голкья живут долго, очень долго. Какой-нибудь старейший, из тех, что шляются между мирами, а домой заходят изредка, может считать себя патриархом всея Голкья. Вероятно, застал здешний форпост Империи Навь, знает и не любит навов. Можно допустить даже, имеет какие-то основания считать себя выше. Удивительно, что Ромигу это почти не злит. Кажется, нав исчерпал свою ярость, свою способность испытывать гнев ещё за пределами круга. Но прохладно рассуждая, чего бы не ввернуть собеседнику небольшую шпильку?
«С убогими — не разговаривают.»
Спокойный ответ: «Ну, почему же? Разговаривают, если больше не с кем.»
Вот же тварь высокомерная!
«С каких это пор мудрому на Голкья не с кем поговорить на равных?»
Ромига задал вопрос — и вдруг заново сложил воедино все слова собеседника. Ум вскипел от невероятной догадки, которая должна была привести нава в бешенство, а повергла лишь в безграничное удивление…
«А ну, покажись, недовымерший!»
«Невозможно, и незачем,» — сказал тот, как отрезал.
«Ты, тварь… Бельмо на глазу Спящего… Ты ж не со скуки зашёл сюда поболтать! Чего тебе надо от меня, асур?»
«Чтобы ты знал о моём существовании, нав,» — с прежним ледяным спокойствием.
Вот же выкидыш Спящего! Ничего не отрицает, ничего не боится! Ну, прямо сказать: Ромига после песни — не противник. Тогда почему проклятый Светлый не заявился во всей красе, лицом к лицу? Брезгует спонтанными проявлениями генетической ненависти? А вот нету её сейчас у Ромиги: какие-то жалкие ошмётки. Удивительно и жутковато, если вдуматься. Но отчасти, удобно: беситься-то бессмысленно, в драку бросаться нечем. Наву — нечем, а у Светлого всё на месте? Да кто ж его разберёт! Телесный он, на самом деле, или бесплотный — всё едино, враг. Матёрый, наглый, смертельно опасный. Почему не убивает, разговоры разговаривает? Ладно, поболтаем ещё.
«Теперь я знаю, и?»
«…И чтобы тебя не убили сразу, как только ты покинешь круг.»
Препоганая у асура привычка: продолжать говорить, будто не слышал ответной реплики. А по существу сказанного — крайне неожиданный поворот. Надо же, какой заботливый вражина!
«Тебе-то что, асур? Я же знаю вашу поговорку: навом меньше, мир светлее. Что с тех пор изменилось?»
Собеседник снова проигнорировал Ромигины слова и продолжил гнуть своё: «Скажи мне, нав, существует ли место на Голкья, которое ты считаешь безопасным? Тайное логово? Или дом, где тебя укроют хотя бы на несколько суток, пока твоя покровительница Вильяра бессильна?»
Бессильна, значит. Но жива — уже хорошо. Если информация верна… Ромига очень надеялся, что Альдира приведёт колдунью в чувство, и она встанет на ноги раньше, чем он выйдет из круга. Он так отчаянно спешил сбыть с рук неподъёмное наследство Онги, что не проработал пути отхода после песни Равновесия. Заботился, чтобы они с Наритьярой добрались до кругов живыми, а что потом… У Наритьяры-то полно сторонников среди мудрых, и никуда они не исчезнут, даже избавившись от перекосов в ауре. А покорные Ромиге Тени — развеялись. А друзей среди голки у чужака… Да, хотя бы, просто доброжелателей… Ну, вообще-то, целый дом во главе с Лембой! И в доме у Синего фиорда, куда легко дойти пешком от этого Камня, верховодят сёстры Вильяры, Даруна и Нгуна. А есть ещё тайное логово Латиры: Ромига примерно представляет, как туда добраться. Но не выкладывать же сразу все карты перед вековечным врагом? Тем более, не уточнив, кто вышел на охоту за Ромигиной головой.
«А если у меня нет убежища, то что? Ты пригласишь меня в гости?»
«Приглашу. Но поверь, нав, тебе там не поздоровится. Так что решай скорее, кто из охотников приютит тебя?»
«Это зависит от того, кто из них желает моей смерти. Кто?»
«Большинство мудрых желают изгнать тебя поскорее, и ты не должен их за это осуждать. Они уверены, что избавившись от Иули, упрочат достигнутое равновесие стихий. И они правы, по сути. В их выкладки закралась единственная ошибка: они ничего не знают обо мне.»
Ромига тоже не знал, даже когда ощущал себя всеведущим. И конечно, нав ни капли не доверяет собеседнику, проверить его слова не может, однако сказанное — логично, и укладывается в известные факты. Похоже, все старшие дети Спящего своим присутствием нарушают магическое равновесие мира Голкья. Поляризуют, если можно так выразиться, систему Зачарованных Камней, а через Камни — колдунов голки, которые ходят в круги за силой. Голки периодически выдвигают из своих рядов Повелителей Теней и Солнечных Владык, те дерутся или поют песни Равновесия, сбрасывая напряжение. А потом снова всё повторяется, по кругу. Возможно ли, что асуру необходим противовес из нава (навов?), чтобы система колебалась вокруг точки равновесия, но не пошла в разнос? Онга убит, Иули Латиры сгинул, остался один Ромига. Который, вообще-то, не намерен задерживаться на Голкья сверх необходимого.
«Потрясающе! Веришь, или нет, я тоже предпочёл бы остаться в неведении о тебе, асур. Вымершим тварям следует лежать в земле и не отсвечивать.»
«Ты настолько не любопытен, нав?»
«Я любознателен и любопытен, но бывает бесполезное знание, а бывает вредное. От вас, Светлых, один вред, как ни поверни. И попробуй мне прямо сейчас доказать обратное! Ну-ка? Кто из мудрых объявил на меня охоту? Где они меня караулят?»
Асур перечислил две дюжины имён, и Ромиге чуток полегчало: в списке не оказалось Альдиры, Нельмары, ближайших Вильяриных соседей и Наритьяры с его солнечной свитой.
«Эти мудрые — самые непримиримые твои враги, нав. А четыре пятых Совета намерены попросту вышвырнуть тебя с Голкья, не откладывая. Для тебя это тоже верная смерть, я знаю. Но не мгновенная. А эти двадцать четыре готовы убивать, как только увидят. Стража, которую выставили на холмах перед песнью, разошлась или развоплотилась, враги поджидают тебя вокруг Камня. Если не дождутся, будут искать генетическим поиском по всему миру. Они уже умеют это, а научил-то их ты, на свою голову! Да ещё кровь свою оставил прямо в Пещере Совета. И хвастался, глупый нав, будто привык заметать следы.»
А вот в самом деле, надо же так по-дурацки проколоться! Большая часть крови попала туда, куда Ромига метил: на алтари. Но каплю-другую он всё же обронил на пол, и не заметил, не озаботился уничтожить сразу, а потом накатили другие хлопоты…
«Если всё так, как ты говоришь, асур, то мне бесполезно прятаться. Я только подведу моих друзей охотников. Опасаюсь, они не выдадут меня сразу, попытаются защитить и пострадают.»
«Дом Кузнеца? Там тебе благодарны настолько, что встанут против мудрых? И ты тоже бережёшь этих охотников?»
Если бы диалог не был настолько бесплотным, нава уже тошнило бы от осведомлённости собеседника. Ромига не подтвердил ничего наверняка, да от него, похоже, и не ждали. Вековечный враг просто наслаждался зрелищем нава, загнанного в угол. Или думал, что Ромига сам запросит у него помощи? Конечно, в умении Первых прятаться и прятать никто не сомневается. Но умереть — проще.
«У меня есть для тебя одна очень хорошая новость,» — сказал асур после долгого молчания и снова умолк.
«Внимательно слушаю,» — Ромига не стал тянуть дракона за хвост: он слишком устал пребывать в непонятном «нигде», устал от разговора и, вообще, устал.
«Песнь Равновесия изменила тебя достаточно, чтобы твои враги не взяли твой след.»
«Что ты сказал!?» — впервые за разговор наву стало настолько страшно.
«Сейчас ты — несколько иное существо, чем был в Пещере Совета. Генетический поиск на тебя не укажет.»
Ромига надолго замолк, отчаянными усилиями пытаясь вернуть ощущения тела, оценить правдивость сказанного асуром. Или враг над ним продолжает глумиться?
«У меня есть для тебя вторая новость. Плохая, но тебе понравится.»
«Да неужели?»
«Изменения — не навсегда. Рано или поздно твоя тёмная сущность возобладает и вернёт тело к своеобычному состоянию. Но не в ближайшую луну. Поэтому я провожу тебя к дому, где тебе благодарны. Если вы с охотниками будете соблюдать осторожность, враги не найдут тебя там.»
Ромига не успел ни возразить, ни согласиться, ни спросить, какой же татской матери этот асур ему помогает? Просто ухнул на четвереньки в глубокий сугроб. Вокруг — темно, как никогда в жизни, а сам он гол, бос и без капли магической энергии. Побарахтавшись в обжигающе холодном снегу, встал на ноги. Огляделся по сторонам. Так… Темно, потому что ночь, а ночное зрение отказало. Однако под ясным небом видно всё же достаточно, чтобы понять, где он: у серого Камня возле дома Кузнеца. Асур сказал, асур сделал!
А Ромига, хотя сыт по горло Зачарованными Камнями, первым делом сунулся за энергией. Сунулся — понял, что не просто выжат в ноль, не только не может взять силу от этого Камня, а вообще не чувствует магии… Зато отменно чувствует мороз и ветер! Ситуация из неприятной переросла в смертельно опасную, и он не стал тратить время зря — побежал.
Мчался на максимальной скорости к знакомому входу в дом, надеясь, что там не заперто. Если заперто, метнётся к большим воротам, где стража. Но судя по тому, как быстро коченеют босые ноги, рискует не добежать…
Ему повезло.
21.03.2018, эпилог***
Если подкаменнику отрезать голову, он дохнет далеко не сразу. Ползает, обвивается и душит, пытается заглотить добычу уже не существующей пастью. Медленно теряет силы, но не перестанет дёргаться даже тогда, когда начинанёт гнить. Слишком туп, чтобы осознать конец своего бытия, потому с таким упорством противится смерти.
Убив Иули Онгу, Стурши вдруг ощутил себя сродни безголовым подкаменникам, за которыми с удовольствием наблюдал мальчишкой. Ощутил и озадачился! Размышления о своей сущности и состоянии — ужасно непривычное дело. Удалой колдун с роду не занимался подобными глупостями. Но то — при жизни. Пока верил, что удачлив, неуловим и всесилен, что стихии берегут его, а сны привечают. А потом с ним случилась похлёбка в гостях у старого друга, алтарь, ножик-улу, чёрные звери. Ужас растворения в пещерном мраке, возрождение Тенью и, как неотъемлемая часть его новой природы, удушливый поводок чужой воли. Убивая поганца Скундару, Стурши ещё надеялся скинуть этот поводок. Пытался стать вольной Тенью, ничьей — и тут же покорно склонился перед одним Иули, потом перед вторым.
Иули Ромига, прозванный Нимрином, почти не дёргает за проклятый поводок. И в обращении будто не делает разницы между живыми и Тенью. Но именно исполняя его приказы, Стурши осознал, что никому, никогда не сможет служить так беззаветно и предано, как живым служил Великому Безымянному. Не сможет, даже если захочет сам! Потому что любой приказ Повелителя ломает волю Тени, словно тонкий лёд, и выносить это тошно, а противиться почти невозможно. Со Скундарой Стурши ерепенился, искажал его повеления, выворачивал их наизнанку. Но только потому что воля Скундары была слаба и моталась туда-сюда, как побегайкин хвост. С Иули — не забалуешь! Стурши смог уйти от одного Иули к другому, даже схватился почти на равных с тем, кто грозил Тени полнейшим истреблением и поглощением. Но сам, без второго Иули, Стурши ни за что не победил бы первого. Иули Ромига тоже не справился бы с Онгой без Стурши. Они честно поделили победу напополам. А потом новый Повелитель Теней ненадолго растерялся, дал слабину… Но приказал — и Стурши побежал исполнять, не думая.
А ещё Стурши клялся Иули Ромиге своим сновидческим даром, не зная, что от дара осталась лишь половина. Пусть, самая дорогая ему половина! Ведь Стурши, пока мог, редко забредал на другую сторону звёзд. Зачем ему, если Голкья милее всех миров и во сне, и наяву! Но невозможность того, что прежде было проще простого, вгоняет в тоску. Может, к щурам ополовиненный дар? Тени ходят по Голкья своими путями: в камень — из камня. Может, плюнуть на клятву, и пока Повелитель не ждёт подвоха от Тени, подобраться на расстояние удара, да прирезать его? Не скинуть поводок, так уничтожить последнего, кто способен за поводок дергать? Довершить то, что Стурши не довершил в Снежных Норах? Отдать последний долг Великому Безымянному, которого позабыли уже все, кто ему присягал… Нож из «слёз голкья» Стурши украл у одного из мудрых, пока безликие Тени растаскивали сонных и одевали. Главное, самому не коснуться лезвия, но это легко. Иули Ромига совсем не ждёт удара…
«Стурши, ты хочешь освободиться?» — безмолвный вопрос старого Латиры застал беззаконника врасплох, посреди вероломных замыслов.
Стурши опасался этого мудрого, когда он был живой, и в Снежных Норах напал на Иули, как на более лёгкую добычу. Латира-Тень, возрождённый Повелителем, всё тот же хитрющий прошмыгин сын! Наверняка, он спрашивает не спроста. Но лгать ему — глупо. «Да, я хочу освободиться. А ты?»
«И я хочу. Ты не ожидал такого ответа от правой руки Повелителя?»
«Нет, не ожидал. И что ты собираешься делать, о мудрый, чтобы освободиться?»
«Я не собираюсь, я делаю. Помогаю Повелителю на пути к истинному равновесию. Сам я ему помогаю и никому не позволю сорвать песнь: ни живому, ни Тени. Особенно тебе, Стурши, я не позволю покушаться на Повелителя. Знаю же: у тебя хватит поганства, и нож у Зангиры ты стащил не просто так. Но со следующим Повелителем нам может повезти гораздо меньше, чем с этим Иули. Вдруг, следующий не даст нам и той воли, что у нас сейчас есть?»
«А ты думаешь, следующий — будет?»
«Я уверен. Но если Повелитель и Солнечный споют сейчас, как должно, то новых потом может не быть. Мы с тобой успеем невозбранно уйти тропою духов. Я желаю освободиться именно так. А ты?»
Стурши снова вспомнил безголовых подкаменников, мучительно елозящих по камням, даже когда их ободрали и выпотрошили. Даже в котле с кипятком они угомонились не сразу! И хотя похлёбка получилась вкусной, мясо — нежнейшим, вожак ватажки молодых охотников велел больше не добывал такую дичь. Слабак! Одно слово, будущий Скундара! Стурши и тогда не жалел тупую живучую добычу, а сейчас — подавно. Но трепыхаться так самому? Противно. Унизительно.
Беда в том, что удалой колдун ужасно, невыносимо желает быть. Ощущать себя живым или почти живым: до недавнего времени он не чуял «почти» настолько остро. Вторая беда: Стурши не верит в утешительные сказочки про щуров с их загадочными тропами. Скольких врагов, своих и Великого Безымянного, Стурши убил! Убил наяву и рвался добить во сне. Но как ни выкликал он мертвецов по именам, нарушая древний запрет, как ни искал их на изнанке сна, ни один призрак не явился к нему на зов. Стурши не верит в тех, кого не встречал, чьих следов не видел. А забывать себя и растворяться в стихиях — ещё противнее и унизительнее, чем бегать на поводке.
— Стурши! — оклик вырывает колдуна из угрюмой задумчивости. Рыженькая девчонка теребит его за рукав, снизу вверх заглядывает в лицо. — Стурши, любезный мой! Прости Митаю, что не сохранила себя, приняла облик прежнего Повелителя. Прости, что я гонялась за тобой. Ты простишь меня, о Стурши?
Он смотрит в яркие золотые глаза с тревожно расширенными зрачками. Прихватывает пальцами кончик мохнатого уха: легонько и нежно. Гладит по голове, приминая густую мягкую гриву. Обнимает и крепко-накрепко прижимает девушку к себе. Говорит с горечью.
— Наверное, это я должен просить прощения у тебя, Митая. Это я увёл тебя на путь Теней. И поэтому всё у нас идёт вот так… Не так. Сам я по-дурацки жил и по-дурацки помер. Теперь ни жив, ни мёртв. И женщину свою не могу назвать женой и привести в свой дом. И дома-то у меня, беззаконника, не было и не будет.
Митая тоже крепко обхватывает его руками, стоит, прижавшись, а потом поднимает удивлённое личико:
— Стурши, ты же сам сказал! Где мы с тобою встретимся, там и есть наш дом! Охотиться Повелитель запретил: всем-всем и строго-настрого. Нас с тобой он никуда не гонит, ему довольно тех, кто носит его лицо, он забыл про нас двоих. Давай побудем мужем и женой, пока можно? Я знаю уютную комнатку, где много-много шкур и подушек. Пойдём туда?
Стурши улыбается Митае. Глядя в широко распахнутые золотые глаза, он ощутил себя живым, безо всяких «почти». Он хочет и может сделать с Митаей то, что делают живые со своими женщинами, со своими жёнами. Он больше не думает ни о безголовых подкаменниках, ни о Тенях, ни о Повелителях.
— Ты права, Митая. Пошли в ту комнатку, покувыркаемся.
Тень с лицом Иули заглядывает к ним в самый неподходящий миг — исчезает, подмигнув, прежде, чем Стурши успевает отвлечься от своей женщины и рявкнуть на незваного гостя.
Усталая, довольная Митая дремлет у Стурши на плече, и это лучшее, что с ними двоими могло случиться в этой жизни. Да пусть уже не жизни –не важно. Она — не первая женщина Стурши и даже не первая, с кем ему было так хорошо. Но она — последняя. Сновидец закрывает глаза и ныряет в её сон.
Возможно, они никогда не проснутся. Возможно, у них больше нет привычных тел. Два облачка серебристого тумана идут по-над снегом, не тревожа мерцающую гладь. Над ними — близкие, яркие звёзды, а вокруг звёзд летают миры, где можно славно покуролесить… Когда-нибудь потом, когда двум призракам наскучит просто быть рядом друг с другом.
@темы: Тайный Город, тексты, навы, Ромига, тень ищет своё место, Голкья
-
-
16.03.2018 в 17:34М-да, неадекватные навы - хуже карасину... Вообще красиво, жестко по-навски, темнушно-коварно. Хороший злодей получился, даже интереснее Ярги, который у Панова на мой вкус какой-то совсем никакой - просто функция. А вообще как-то прояснится постфактум - кем он был, как на Голкья попал, как таким уродцем оказался? Ромиге вот башню от власти не рвет покамест.
-
-
17.03.2018 в 02:36возможно, спойлеры
Кстати, Яргу я уважаю, хотя и не люблю. Вижу в нём больше, чем напрямую сказано в каноне, но аушек-оосок про первого князя Нави и без меня пишут достаточно
-
-
17.03.2018 в 16:58читать дальше
-
-
17.03.2018 в 18:11А как Ромига изменился-то? Только магию утратил или еще как-то? Это для него самое существенное и самое неприятное. Прочие подробности - в следующих сериях)
-
-
17.03.2018 в 18:45-
-
17.03.2018 в 19:44И не смириться - очень-очень надеяться на восстановление.
-
-
17.03.2018 в 19:47-
-
18.03.2018 в 00:03